Утро. Воскресенье (прошу отметить это особо). Половина шестого.

Медленно-медленно приоткрывается дверь в спальню, и в образовавшуюся щель просовывается нос. Черный, мокрый и холодный.

Наши окна выходят на северо-восток, поэтому солнце сюда заходит редко. Но, когда это случается с утра пораньше, оно всегда освещает одну и ту же картину – холодный черный собачий нос.

Я никогда в жизни не знала более мерзкой твари, чем ОНА, Сонька. Моя мама принесла ее домой, взяв у знакомых просто из жалости. Сначала я думала, что это была жалость к собаке. С годами поняла – нет, жалость к тем людям, у которых должна была жить эта собака.

Она у нас уже тринадцать лет. Порода «типа карликовый пудель». Сонькой ее назвали потому, что первое время пребывания у нас дома, она постоянно спала. Она и теперь спит. Днем. Ночью у нее время деятельности. А деятельность, собственно, заключается в том, чтобы бродить по квартире и будить добропорядочных граждан, меня в том числе. Дело усугубляется еще и тем, что Сонька – старая дева. Типичная и классическая. Я охотно верю, что бывают счастливые исключения из правил, но к данной  собаке это не имеет никакого отношения. Она подозрительна, мнительна, ворчлива, злопамятна, и когда ей в чашку кладут лучший кусочек мяса, на ее морде появляется выражение горького недоумения: «Вы что, отравить меня хотите?!»

Я бы простила ей все, но только не эти утренние пробуждения.

Итак, сначала появляется нос. Потом морда. Пауза. Потом все остальное.

Сонька подходит и смотрит на меня долго и пристально. Неужели я сплю? Нет, она не верит. Она хочет запрыгнуть на мою кровать и удостовериться в этом лично…. Но как? Сонька стара и уже не может легко запрыгивать на кресла и кровати. Для достижения цели ей нужен разбег.

Минут семь я с тоской слушаю топот маленьких лапок: мелкая кудрявая пакость разбегается от входной двери, но в момент толчка осознает, что высота ей не по силам, останавливается и возвращается в исходную позицию.

Наконец-то – о, чудо! – она все-таки умудряется зацепиться за край кровати и, взобравшись на нее с видом покорителя Эвереста, топает прямо по мне.

Два огромных темно-вишневых глаза смотрят мне в лицо. Прямо, не мигая. Самое главное в этот момент – ничем себя не выдать. Все, я сплю! Клянусь!! Ей ведь ничего от меня не нужно, кроме общения. Гулять часа через два-три, еды полно, воды тоже. Ей хочется общения…. Собаке….

Через некоторое время, вздыхая и ворча под нос что-то малоцензурное, Сонька укладывается спать рядом со мной. И так каждое утро.

Я ее ненавижу.

А сегодня мне исполняется сорок. Сонька умерла несколько лет назад, и никто даже не догадывается, как я тоскую по этому мокрому носу, утреннему «будильнику» и гипнотизирующему взгляду темно-вишневых глаз. Теперь никто не писает из чувства мести на ковер, не заглядывает сиротливо в глаза, когда ты сидишь за столом и не орет благим матом в ванной во время принятия водных процедур.

Тишина, покой и никакой аллергии на собачью шерсть.

Но я точно знаю, что я скажу сегодня утром моим близким и любимым людям, пришедшим ко мне с поздравлениями, букетами и подарками.

- А собаки-то что….. нету?!!!!