Витюшка смирно сидит возле окна вагона и смотрит на пролетающие мимо темно-темно-зеленые елки. Он таких еще не видел. Да нет, видел, но не помнит, хоть и родился там, куда они  едут. Но он и этих-то елок не запомнит, потому, что маленький.

Два с половиной года – не возраст.

Мама с папой такие счастливые… Это очень здорово, Витюшка тоже счастлив. Он не может выразить словами, как ему хорошо ехать в этом поезде с самыми любимыми и родными людьми во всем мире, потому, что он не умеет говорить. Ну да, многие дети в этом возрасте что-то пытаются произносить, лопотать на радость многочисленным родственникам, но Витюшка  не хочет выглядеть смешным, поэтому гордо молчит. Мужик.

Ехали долго, очень долго. Как полжизни прямо. Витюшка сбился со счету, сколько раз он засыпал и просыпался, а один раз даже описался, от чего очень сильно сконфузился, но виду не подал.

Потом вдруг какая-то тетенька, которая раньше просто приносила чай в смешных стаканах, зашла и громко сказала:

- Село Высокое, стоянка три минуты, кто на выход – поторапливайтесь!

Началась суета, мама с папой похватали в охапку чемоданы и Витюшку, и успели-таки за три минуты выпасть из тамбура на перрон в объятия каких-то дядей и тетей.  

- А это кто же у нас такой красавец вырос? Зинуль, ну ты прямо молодец! Какого наследника на свет произвела – богатырь!

- Серега, дай поцелую! Сколько не виделись? А, ну да, у сынища возраст  два с половиной, значит… Давно не виделись, дай опять поцелую!

- Какой славный мальчик к нам приехал! А как тебя зовут?

- А сколько тебе лет?

Ага. Еще минута – и они спросят, кого он больше любит, маму или папу. Все родственники одинаковые, независимо от места их проживания.

- Он еще не разговаривает. Маленький еще…

Родственники с изумлением смотрят на вполне упитанное дитя, но из вежливости переводят разговор в русло обсуждения вечернего застолья.

Это хорошо. Витюшка  рад, что никто не тормошит его за пухлые щеки, не тискает в объятиях и не пристает с глупыми вопросами. Потом вдруг из общей суетливой компании отделяется маленькая сухая фигура в опрятном ситцевом платье, берет Витюшку за руку и произносит голосом, не терпящим возражений:

- Вы чего, пацана уморить решили? Он у меня один правнук, до другого хрен доживу. Пошли в избу.

- Баба Сара, да ты чего?

- Мы же это… того… встретить…

- Сара Игнатьевна, я на стол помогу накрыть, Вы не беспокойтесь!

- А я вот стюдню наварила, такой хороший, не поверите!

Через какое-то время баба Сара, отдав свою кухню на растерзание невесткам, дочкам и внучкам, снова крепко взяла за руку Витюшку и повела его на скотный двор.

- Мало мужиков в роду. Ты – род продолжаешь, понял? Растешь в городе, а понятие о земле иметь должен. Не понимаешь ты меня, мал еще, ну да ничего…

Витюшка подошел к загону, где бродил теленок, совсем маленький и нетвердо стоявший на своих четырех ногах. Теленок, видимо, почувствовавший родной запах молока, детства и наивности, подошел к двери загона и, высунув мокрый розовый нос между досок перекрытия, шумно дохнул прямо в лицо Витюшке.

Он хотел познакомиться.

И тогда Витюшка, прижав обе руки к груди, сказал громко и четко, выговаривая все буквы:

- Ты что? Это же я…. Витя…

Баба Сара сидела на крылечке и улыбалась.

Витюшка вырос и стал журналистом. Никто заткнуть не может.