По больничным коридорам везли окровавленное тело. А ангелочек, неспешно летевший за ним, злорадно посмеивался…

Организм погиб по неосторожности владельца. Звучит как вердикт. Тем не менее, врачи надеялись ещё кое-что успеть. Почти бегом они пытались доставить этот, потерявший уже всякую функциональность каркас в операционную, чтобы там, с помощью всевозможных хитроустроенных инструментов, пикающих приборов и собственного опыта и мастерства пытаться починить его и настроить на нормальную деятельность. Ангелочек только хихикал…

Вдох, выдох, вдох, выдох… Выдох… Где вдох?

“От чего же специалисты по внутренне устроенному скоплению органов и функциональных узлов так долго возятся?”, - недоумевал уверенный в себе ангелочек - “Всё уже и так ясно! Несчастный переместился и уже не вернётся, зачем столько лишних усилий?”

Но приборы жужжали, уверенно потрескивая, аппараты гудели и люди пыхтели над себеподобным механизмом. Минута за минутой, час за часом кропотливо и очень аккуратно возились они возле тела, восстанавливая и преображая его постепенно и самозабвенно с течением времени.

“Как же так?”, - думал ангелочек, “Я не могу ошибаться! А раз я знаю, что ему не открыть больше глаз, то так тому и быть!”. И он, сначала терпеливо, затем всё более возбуждённо и неуверенно, ждал, пока, наконец, полностью не наполнился уверенностью в незбыточности данного раннее пророчества. “Ах так!”, - в гневе прокричал небесный служитель, - “Тогда будем применять меры”.

Под воздействием неоспоримых ощущений и полной всепрозрённости, в оживлённое тело возвращался его обитатель. Ведь плоть, как известно, притягивает жизнь. Ангелочек же этому вознамеривался противостоять. Пустив в ход всё своё небесное превосходство и умение манипулирования, он мешал и загораживал проходы, манил в сторону, отстраняя обитателя от дальнейшего проживания внутри плотского каркаса. Ему почти удалось заплутать разум, отвлечь от целеустремлённого пути назад, переманить иллюзиями более радужными и светлыми, нежели те, что так упорно всё ещё манили и притягивали. Разум поддался, разум отстранился, разум сделал виток в сторону и… вдруг застыл в нерешительности.

Тело резко вздымалось и опускалось под потоками напряжения, призванными возвратить к привычному круговому движению остановившуюся алую жидкость под его покровами. Разум знал, что есть где-то прежний дом, откуда он пока ещё вроде как не собирается переезжать, вот только правда ли это или просто-напросто какие-то сторонние веянья напускных фантазий? Перед ним расстелилось нечто новое и необъятное, доселе неизведанное, безумно привлекательное и сладко к себе манящее. “Но ведь это не моё пространство”, – бунтовали противоречия, “Моё пристанище не здесь!” – решительно заявлял здравый смысл. Ангелочек негодовал и метался, он не знал, что же ему ещё предпринять, чтобы навсегда вычеркнуть прежние переживания и волнения, так наполняющие память, угасающую однако и остывающую теперь со стремительностью горящей спички. “Нужно вернуться, нужно вернуться…”, – эхом раздавалось и рокотало где-то внутри.

И двинулось решительно сознание назад. И ослабевали все хищные хватки, под действием неукротимой осознанности. “Пока дребезжат остатки старого рассудка, назад, назад!”.

Сложноустроенные механизмы, уже и не чающие ритмично запикать, обнаружили слабые пульсации. Врачи облегчённо вздохнули но, как обычно и свойственно усталым целителям, улыбаться так и не поспешили. Разум занял привычную оболочку, наполнил её своей многозначительностью и жизненным рвением. “Я останусь здесь!” – твердил рассудок телу. Тело не отвергало, оно наполнилось жизненнонеобходимым кислородным экстрактом и приятно для самого себя утяжелилось, хотя в то же время стало легче пухового мановения. Ангелочек негодовал, но быстро смирился, так как больше ничего ему и не оставалось. Разочарованно упархал он восвояси, даже ни разу и не обернувшись.

Выдох, вдох, выдох, вдох… Равномерно и с каждым разом всё более уверенно и неопровержимо.