Она сидела у окна, и смотрела на проезжающие машины. «Ничего я теперь не боюсь, и терять мне больше нечего», - подумалось ей опять. И тут же вспомнились слова подруги: «Глупости не говори. Как это нечего?» И тут же вспомнилось неловкое молчание. Поняла. Действительно нечего. Но сказала другое: «Вся жизнь еще впереди». И опять поняла, что сама сказала глупость. Но на то она и подруга, чтобы в любой ситуации утешить. Хоть как-то. Хоть попытаться. А терять было действительно нечего. Шел дождь. В пасмурном городе шел дождь, и мчащиеся по лабиринтам дорог машины поднимали вокруг себя водяные завесы. И все казалось мутным, холодным и враждебным. Она сидела у окна, держа в руках последнюю фотографию сына. Смотрела на улицу. И плакала. Небо, наверное, тоже плакало. Но она подумала, что это слишком глупая метафора, и не может такое большое небо плакать о такой маленькой ней. И вообще небо не может плакать. Просто дождь. А на небе никого нет. Потому что если бы хоть кто-то там был, он бы не допустил всего этого. Она смотрела на мчащиеся сквозь воду машины. И думала, что вот-вот он позвонит в дверь, и она пойдет, откроет, встретит его, и обнимет. И поцелует так, как может поцеловать только мать. Думала, но знала, что не придет, не обнимет, не поцелует… И продолжала смотреть в окно, в тайне от самой себя прислушиваясь к шагам за дверью, мельком поглядывая на скрывающихся под козырьком, заходящих в её подъезд людей. Её сын разбился всего месяц назад. Ехал на машине, и разбился. Пристегнутый ремнем, в машине, набитой подушками безопасности, разбился насмерть. Разбился так, что сначала хотели хоронить в закрытом гробу, но она не позволила. В итоге многие из тех, кто пришел на кладбище в день похорон, не смогли узнать его. Но для нее это все равно был ее сын. Он просто спал в своей кроватке. Новой. Последней. И ему уже не надо было просыпаться. В тот вечер она плакала сильнее всего. Потому что только тогда осознала, что это конец. Для них обоих. Что теперь его закопают в землю, как какие-то десять лет назад закопали ее мужа, и она его больше НИКОГДА не увидит. В небеса она давно уже не верила. Там бы этого не допустили.
…
Он шел с другом по улице. В руке мерзла бутылка портвейна. Дождь хлестал по лицу. Ноги совсем промокли. Было гадко и противно. Деньги почти кончились. Очень хотелось тепла.
…
В тот день все ей говорили слова соболезнования. Сидя теперь на стуле у окна, глядя на этот серый, темно-серый пейзаж, она вспоминала тот день, а также все те дни, которые были раньше. Она все помнила. Помнила, как рожала. Помнила первые слова. Все эти картины, сцены вспыхивали в ее голове, сменяя одна другую. Как он сделал первый шаг. И как она выпорола его, когда он принес домой дохлого кота. Как он первый раз пошел в школу. Как разрешала ему смотреть мультики за пятерку и отбирала по игрушке за двойку. Как он собирал на даче крыжовник, и как они с бабушкой копали картошку.
…
Холод начинал сводить с ума. Надо было либо искать, куда спрятаться, либо разъезжаться по домам. Бутылка портвейна в руке говорила не в пользу последнего варианта.
…
Помнила, как отец учил его плавать. Помнила, как выгнали из школы. И только новый линолеум на первом этаже и новая доска в учительской заставили директора переменить решение. Помнила эти бесконечные педсоветы. Замечания. И как он приходил избитый домой. Избитый, но довольный, потому что всегда был победителем. Всегда падал последним. Всегда давал сдачи. Всегда.
…
А если ехать домой – не вариант, то надо бы срочно найти уютное местечко, чтоб погреться. - Давай в парадняк какой-нибудь зайдем? - обратился он к своему другу. - Да куда тут зайдешь? «Понаставляли домофонов, негде плана покурить», - процитировал тот отрывок из одной песни. - «Посажали всех барыг, негде плана замутить», - подхватил он, и дальше они уже запели хором. Даже несмотря на дождь, было все равно весело.
…
Помнила выпускной. И как он отказывался поступать в институт. Помнила его первую девушку. И то, как они сначала друг друга не полюбили. И то, как стали чуть ли не лучшими подругами. И то, как она потом переживала из-за разрыва. Помнила вторую девушку. И третью. А последняя, Машенька, до сих пор заходит к ней, и они подолгу сидят вдвоем, и плачут. А делать-то теперь больше и нечего.
…
- Да че тебе эти домофоны? Хочешь, в любой зайду, ты только дом выбери. - Пойдем туда, - друг показал на большое кирпичное здание, - Выглядит тепло. - Пойдем.
…
Помнила, как он получил права. Как она радовалась. Как подарила ему свою старенькую машину, потому что ей ничего не было для него жалко. И как потом он купил ей новую. И себе купил новую. Очень красивую. Как он катал ее, и как от страха вжимало в сиденья. Как она говорила ему «Сынок, только не гони», «Сынок, будь аккуратен», и как он отвечал ей «Мама, ты только не волнуйся, ничего со мной не случится». Она смотрела в окно, за которым машины неслись как будто бы друг навстречу другу. А ведь и сейчас где-то там погибали, разбивались, врезались люди. Только ее теперь это не волновало.
…
- И че, будем стоять, ждать, пока кто-нибудь выйдет? – спросил друг, когда они подошли к подъезду. - Ты гонишь что ли? Смотри…
…
Она все еще слушала шаги за дверью. Теперь каждый день она вот так вот сидела, и ждала. Хотя ждать уже было нечего. «Ничего я теперь не боюсь, и терять мне больше нечего». И она действительно не боялась. Ни бедности. Ни болезни. Ни смерти. Все было не важно. Главное – дождаться. Она смотрела за окно. Смотрела на фотографию. И плакала. И плакала. И тут как резким уколом в сердце, как ударом поддых, как хлопком по ушам и вилкой по железу, в прихожей раздался звонок домофона. Она никого не ждала. На самом деле ведь не ждала. Маша уехала к своей матери в другой город. А единственная ее подруга сам сейчас лежала в больнице. Никто не мог сюда придти. Поэтому она тут же вскочила, и побежала к трубке, пока еще не перестали звонить. Она ведь НИКОГО не ждала и НИ НА ЧТО не надеялась. Но она уже больше не думала. Она просто знала. - Кто там?
…
- Это я, открой…
…
- Саша… Саша, сынок, это ты? – она узнала его голос.
…
Он улыбнулся другу. - Да, мам, я, я. Открывай, тут холодно.
…
Она ревела и жала на кнопку открывания.
…
- Видишь, как все легко. Поехали. На последнем постоим. - Ну ты даешь… А если эта женщина ждать будет? - Да что она, сына родного по голосу не узнает. Поймет, что это не он. Повзонит ему, в конце концов. Не парься. - Да уж, - открылись двери лифта, - Ладно, поехали…
а мне понравилось. это не просто сопли намотанные на кулак, как попытался убедить всех достопочтенный litnegr (который сам, между прочим, наделал ошибок в отзыве, да и расписал первое сообщение на мой взгляд глупо до предела). это ярий пример случайностей, которые могут иметь роковые последствия. мне понравилось, не на столько, чтобы назвать это чем-то гениальным, но в общем, грустно. ведь и такое бывает. успехов! с уважением
Я не знаю, как договариваются, в открытом гробу хоронить, или в закрытом. Деньги там дают, или что. Но хоронили в открытом. Насчет плоскости образа - согласен. Действительно, наверное, не получилось. Хотя, ведь прошло какое-то время с момента похорон до описанных событий. Собственно, в этот день она, возможно, вспоминала дохлого кота и прочие вещи... В любом случае, писАлось это быстро, сразу. Отсюда вывод - наспех хорошие вещи получаются редко)) Спасибо, Евгений, за комментарий и внимание. С уважением.
Казусы жизни, или злобные ухмылки судьбы. Вот он - смысл вашего произведения. Один вопрос:
"Разбился так, что сначала хотели хоронить в закрытом гробу, но она не позволила. В итоге многие из тех, кто пришел на кладбище в день похорон, не смогли узнать его."
Я так и не понял, так она его все же в закрытом гробу хоронила, или же нет? Если да, то как тогда пришедшие собирались "узнавать" его? Или, может быть, они на венок фото, сделанное после аварии поместили? В общем, как-то никак. Глубины, что ли, не чувствуется. Всей остроты переживаний матери. Ну вспоминает она как его ругала. Машины, школу, дохлых котов (заставило улыбнуться) и то, что в драке он всегда падал последним (лучше уберите это). Но это все не то. Не те воспоминания. Почему нет ничего из их разговоров, движений, споров, эмоций. Я имею ввиду конкретные слова, а вы все обобщаете до невозможности. Складывается впечатление, что она сидит, и вспомниает, что у нее был сын. Но для нее это лишь понятие. Под словом "сын" не видно человека. А это плохо.
*Главное, пиши, пиши. Может, что и получится стоящее.* Ок, буду стараться. Знаете, вот больше бы содержательных комментариев, легче бы было делать работу над ошибками, а не сидеть, упиваясь своим "талантом". И написать что-нибудь стоящее, возможно, получилось бы раньше))) Хотя некоторые старые свои произведения я все-таки считаю удачными. И, возможно, даже стал бы отстаивать их право на "удачность", представься такой случай))))
*Я писал про то, что люди периодически не думают, что делают. Не думают, какие последствия для других могут иметь их, казалось бы, мелькие действия* А это уже пример того, как на первый план вышла смерть парня и забила основную идею. Вывод - из пушки по воробьям стрелять не стоит. Надо брать мелкашку или даже пневматическую винтовку вроде Дианы-54. И калибр поменьше, и убойная сила воробушка не разорвет на части. Не за что. Главное, пиши, пиши. Может, что и получится стоящее.
Олег, спасибо за комментарий. Знаете, я совсем не склонен считать вас "тупым примитивным чуваком... ... ...с бедным словарным запасом". В целом, без всякой иронии, я с вами согласен. Такого плана "творений" действительно полно. А экспоненциально растущее количество черно-розовых мальчиков и девочек только подогревает к ним интерес. Я, возможно, не совсем согласен с вашим разбором, но это не так важно, это все можно исправить. Другой вопрос - стоит ли? Единственное, что хотел сказать, что я писал не про погибшего мальчика и то, как мама его любила. Я писал про то, что люди периодически не думают, что делают. Не думают, какие последствия для других могут иметь их, казалось бы, мелькие действия. Просто взял за основу реальный случай из своей жизни. Такие произведения, с вашего позволения, действительно легко писать, и никакой ценности, кроме как для автора, они не представляют. И выкладывая его сюда, я, наверное, как раз и расчитывал на такие комментарии, как ваш, а не "Читала - плакала... чувства матери передал отлично. 5". На такого рода сообщения даже нечего толком ответить, кроме банального "спасибо, рад, что понравилось". Соответсвенно, кроме растущей самоуверенности автора в его "гениальности", никакой пользы такие отписки не несут. Только поймите меня правильно, я отнюдь не приследую цели как-то сострить в ответ на ваш, как многим могло бы показаться, нелестный отзыв. Хотел еще что-то написать, но что-то начинаю рестекаться мыслью по древу. Еще раз спасибо вам, что потратили свое время, и оставили действительно стоящий комментарий. С уважением.
*Разбился так, что сначала хотели хоронить в закрытом гробу, но она не позволила* Вот, какая драмма. Не позволила она. Это, типа, должно нам показать, как она его любила. А как не позволила? Кому конвертик с денюжкой сунула? Или просто ножкой топнула и ее послушались? И как вообще, красиво было? Кстати, странное описание: разбился так, что хотели хоронить в закрытом. Это как? Вот как? простой читательский вопрос: как? *Он шел с другом по улице. В руке мерзла бутылка портвейна. Дождь хлестал по лицу* А рука при этом не мерзла? А как он понял. что бутылке холодно? Она стала дрожать, клацать мелко-мелко зубами и проситься домой, в теплый бар? Вот тут тодже недопонял. *Избитый, но довольный, потому что всегда был победителем. Всегда падал последним* Круто. Только вопрос: если поьбедитель избит, то проигравших как, вперед ногами уносили? И это... падал последним - он сам себе в глаз давал, что после всех падал? Или спотыкался просто? *Она смотрела в окно, за которым машины неслись как будто бы друг навстречу другу. А ведь и сейчас где-то там погибали, разбивались, врезались люди* надо было дописать: скрежет гнущегося металла долетал до ее уха. звон бьющихся лобовых стекол мешал сосредоточиться. Крики раненных, вой сирен... В окно она не смотрела? асфальт был черно-красным, от гари и крови. Неужачный район у них, многовоаато аварий.
Какое обалденное произведение. И даже не в том дело, что в произведении куча абзацев, нет. Они зачем-то отделены друг от друга метрами путсого пространства... ладно. Но блин, вот этих соплей, этих слезовыжималок про умерших близких сейчас пишется столько. Иногда я удивляюсь, как только в мире еще остались люди, кроме этих самых писателей, которые и пишут про смерть близких. зачем, объясните мне, вообще про это писать? Что автор хочет передать истоией о том, что кто-то умер? Что нового читатель вынесет для себя? Ничего. Эмоции передать? ну так, до слез довести каждый может. Конечно, история о смерти, рассказаная таким вот мальчикам и девочкам нежного возраста, что сидят на сайте, она вызовет у них слезки. А вы попробуйте передать радость, удивление, что угодно, а? Нет, потому что только такая вот приевшаяся сопливость способна выдавить слезу. Это еще называется "давить на жалость". И в итоге мы что имеем? А имеем мы сотни, тысячи по всему интернету историй серии "миша умер". Тысячи одинкаовых, как гвозди в стене. Причем на гвозди эти никто ни картину ни куртку не вешает. так, посмотрел: ох. добротно гвоздь вбил. И дальше пошел. Хотя, насчет добротно я погорячился. тут-то как раз проблема. Ибо большая часть таких вот слезовыжималок написанно плохо, с ошибками разного уровня. И вот риторический вопрос: на кой ляд тогда это все? Хотя, я отвлекся. Я же тупой примитивный чувак всея сайта с ограниченным 15 сантиметрами кругозором и бедным словарным запасом. Я безчувственная скотина, беспринципная, которая только и умеет, что выливать в каменты свою желчь. Я никогда не читаю произведений, а всего лишь придираюсь к талантливым авторам... что там еще забыл? ну что же. не буду нарушать стереотипов. безчувственный так безчувственный. Схожу покурю и разберу сие...
0
