В Ожидании Ангела 2 Степень критики: хоть чтон-ибудь
Короткое описание: http://pisateli.ucoz.ru/publ/1-1-0-302 - первая часть
- Зря ты так серьезно воспринимаешь все свои сны… Это все в твоей голове. Там живут люди, которых ты хотел бы видеть, места, которые ты придумал сам, а дэнш просто раскрашивает контуры твоего воображения. Но я выполню твою просьбу. Мирон встал с края фонтана и двинулся куда-то в сторону леса даже на меня не оборачиваясь. - То, что я сейчас вижу, тоже в моей голове. Но ты то считаешь по-другому, да? Ты зовешь это место реальностью. Ты тут родился, ты тут живешь… Мирон остановился, но не обернулся. - Запомни: существуешь лишь ты один. Остальное является таким, каким ты его воспринимаешь, - прошептал он, - твое видение мира и есть реальный мир. И в нем нет никого, кроме тебя. Я ничего не ответил, продолжая думать об Илире, о своем ангеле. Если Мирон прав, то моя любовь появилась от гнетущего желания любить. Оно видимо достигло предела и олицетворилась в Илире. Ну и пусть. Она стоит того, чтобы бросить свой нелепый мир к черту. Строение мира не доступно людям, бессмысленно в него углубляться – слишком мало фактов, чтобы связать невозможное с возможным. Мне нужно просто жить по уже написанным правилам, которые я не смогу изменить даже если постигну. Мне нужна лишь Илира, не стоит отходить от этой истины. Мирон, залезавший по лиане на дерево и исчезнувший на пару секунд в листве, наконец-то спустился вниз держа в руках небольшой пакет из ткани. В пакете был дэнш. - Опиши этот мир. - Там идет дождь, всегда… там… там идет дождь. Забыв на миг что Мирон словно кукла, я ожидал было увидеть на его лице удивление, увидеть в глазах призрение. Но он просто принялся ковыряться в своем пакете каждый раз доставая то одну, то другую таблетку, внимательно ее рассматривая, но каждый раз бросая назад. Так продолжалось минут пять, и сердце мое уже замирало от мысли о том, что я вот-вот исчезну, что мне придется снова кромсать свою жизнь бесцельными серыми днями в ожидании ночи, в ожидании того, когда я снова попаду в этот мир. - Держи, - Мирон протянул мне таблетку дэнша, похожую на такой же осколок цветного стекла, как и все остальные. Что ж, остается ему доверится. Я взял ее словно сокровище, хрупкое и бесценное, сокровище, которое так страшно потерять и отпустить. Затем Мирон всучил мне весь пакет, попрощался со мной низким поклоном и вновь двинул в сторону фонтана. Все, мы с ним вряд ли еще хоть раз пресечемся. Оно и слава Богу… Так, мне теперь осталось лишь преодолеть смерть и я вновь увижу Илиру, и на этот раз уже не покину, никогда, осталось лишь преодолеть самого себя, преодолеть привязанность к своей реальности, осталась еще лишь пара шагов. В мыслях о том, как хорошо все будет, как мы будем с ней обнимать друг друга, как я буду касаться ее губ, я даже не заметил исчезновения этого мира и появления другого. Мне было на него плевать. Утром я не стал отвечать на письмо Чета с очередным долгим и неинтересным описанием увиденной им реальности, я сразу, даже не позавтракав, вышел на улицу. Первую половину дня я провел в одном из дворов глядя в небо и обдумывая бессмысленность прожитого и трудность предстоящего. Обе этих вещи не угнетали и не останавливали: мне плевать на то, что уже было, я справлюсь с тем, что со мной будет. А жаль… я думал, что что-то все-таки меня остановит. Я даже не думал, я надеялся. С каким-то непривычно-жгучем ощущением вечной пустоты внутри себя я пошел к полудостроенной высотке и, еле передвигая ноги под тяжестью тоски, забрался на самый верх. Я балансировал на высоте этажа так пятнадцатого стоя на узкой металлической балке под грубыми ударами ветра. Перед тем как добраться все-таки до места, с которого я увижу весь город, я загатил ту самую таблетку внутри которой жила моя мечта, и уже после этого, совсем не боясь упасть, двинулся по балке. Я сел на самый край свесив вниз ноги. Страха не было. Страх это неопределенность, а когда все знаешь наперед, боятся уже нечего. Я чувствовал ветер пахнувший закатом. Я чувствовал холод того мира, что постелился сейчас подо мной. О моей смерти никто не закричит, о ней не напишут в газетах, о ней не скажут в новостях, мое усилие над самим собой так и останется между мной и Илирой, и это было так сладко, так сладко, что мне все-таки никак не зацепится за что-нибудь, что меня удержит в этом мире, можно не глядя назад идти вперед. Город тускнел под крылом ночи, и пока весь наш мир не погрузился во мрак я достал лист бумаги и написал что-то вроде своего последнего слова. Хотелось думать о чем-то красивом глядя на такой пустой теперь город, который скоро станет моей могилой, который я вижу в последний раз. Смерть не так уж и прекрасна как в цитатах философах и чьих-то извращенных стихах. Существую лишь я один, и даже этот город, и даже моя смерть – все это мой взгляд в принципе на одно и тоже. Это и было моей последней мыслью перед тем как я упал вниз. Дольше чем ночь… лишь свобода и Илира. Такое короткое движение, которое так трудно было сделать. Я стал ветром.
Недавно прошел дождь. Он все еще росой стыл на траве, он все еще тоненькими струйками стекал с веток деревьев, собирался в крошечные ручейки и тек по дорогам. На кладбище не было сейчас никого – еще слишком рано, еще даже солнце не до конца проснулось. Тут не пели птицы, тут не шумели ветви под легкими дуновениями молчаливого ветра. И даже двое пришедших сюда уже около получаса хранили молчание. Один оттого, что потерял друга, другой оттого, что совершил ошибку. - Он оставил мне письмо, - Чет не повернулся к Мирону. Этот человек все равно не повернется в ответ. - И что же он там написал? - Благодарил за дэнш. Странно… ведь именно дэнш положил его сюда. - Когда я его видел, твой друг походил на умирающего старика. Страшно находить тоску и обреченность в столь юных глазах. В какой мир он хотел? Зачем? - Это не обреченность… мало ты знаешь, Мирон. Он мне говорил про мир дождей, про арку, под которой сон перестает быть покоем. Про дом справа от нее… что если все вышло так, как должно было выйти, то он будет там, - Чет сделал вид, будто бы и не заметил, как Мирон при этих словах болезненно закрыл глаза, свои стеклянные глаза, в которых видимо пробуждались чувства, которые теряли свою безмятежность, - он просил навещать по чаще… не забывать… если же что-то вышло не так, то он просил передать девушке по имени Илира сверток, который я нашел там же, где и написанное мне письмо – на крыше той самой высотки… Мирон еще раз осмотрел надгробие. В глаза кинулся возраст, фотоснимок… Мирон упал на колени опустив голову, чтобы Чет не смотрел ему в глаза, теперь такие уязвимые от слез. Спина перестала быть прямой, он согнулся так сильно, как только мог и почти уже коснулся лбом сырой после дождя травы. - Я идиот… - шепнул он, чувствуя, что это он убил человека, что это он обрек его на вечное одиночество, - прости… прости, если сможешь, прости, если слышишь… Снова пошел дождь. С чистого янтарного неба на землю обрушились огромные холодные капли, ложась на сонные тени рассвета. Развернувшись спиной к стоящему на коленях Мирону, Чет двинулся по прямой дороге в сторону встающего из-под облаков солнца, раскрывая черный зонт. Когда он обернулся, Мирона уже не было. Вряд ли теперь этот человек когда-либо вернется сюда.
«Ни вини себя ни за что. Я сам это сделал. Я хотел просто быть с тобой. Быть всегда, всегда видеть твою улыбку и смотреть в твои глаза, никогда тебя не отпускать. И единственный шаг, который нужно было сделать для этого, я сделал не в том направлении. Может быть мы еще встретимся, если ты, конечно, захочешь. По крайней мере я буду вечно на это надеяться. Я не знаю в какой мир я попал. Найди меня. Я не прошу тебя остаться со мной навечно, я просто хочу вновь на тебя взглянуть… С любовью из вечности. Расспроси Чета про дэнш, он расскажет лучше меня»
Илира еще раз пробежала глазами по письму и только после этого обратилась к остальному содержанию свитка. Там был какой-то пакет из ткани, наполненный осколками цветного стекла. - Расскажи про него… Стоявший все это время под зонтом Чет повернулся наконец к девушке и, свернув его, сел рядом с ней на беседку. Поверит ли она? Будет ли скучать? Я на самом деле так мало о ней знал… просто кому-то нужно было олицетворить мою любовь. Есть лишь я один…
Я так и нее понял сущности этого мира, придуманного мной. Словно всю планету сжали в один островок. Я стоял на Утесе Падшего Демона, стоял словно на балконе, через перла которого перелезали одинокие хрусталики разбитых рифами волн. Мне сказали, что это море очень глубокое, одно из самых глубоких в этом мире, что оно проходит чуть ли не через всю планету. Я в это не верил. Глубина слишком холодна, чтобы отражать солнечный свет, из нее должен выплескиваться непрозрачный мрак, равнодушный к белому блеску встающего солнца. Мало того, что это «море» сверкает сотнями разбитых на гребнях волн радуг и столь прозрачно, что я способен видеть плавающую в нем рыбу, так я его еще и переплыть за раз могу – оно не больше, чем шестьдесят метров в длину. Ну и плевать… Я появился тут днем, когда на этих странных узких улочках, подвешенных где-то высоко под облаками еще никого не было. Все еще спали. Мирон дал мне не тот мир, но я его почему-то не винил, во мне слишком много тоски чтобы чувствовать злость. Я должен быть не здесь… я должен быть с Илирой. Я уже так устал от печали. Нумилиар будто бы был рад меня видеть. Снова эта его притворная, уже немного пошлая улыбка. - Привет, - сказал он садясь рядом и касаясь босыми пальцами холодных грубых волн, что разбивались о камни внизу. - Привет… - Давно здесь? - С утра. - А… так тебе скоро уходить, да? – грусть звучала в голосе Нумилиара искренней чем смех. - Нет, я теперь никогда не уйду. - У тебя же была раньше всего лишь одна ночь… - Сейчас дольше чем ночь… много дольше… Оставшееся сияние заходящего солнца поглотили огромные жадные тучи. С небес упали вниз все звезды, они светят здесь лишь днем, а ночью, крошечными фонариками покоятся на земле, разбросанные по ней в хаотичном порядке. Некоторые из них, в основном самые крупные, зависали где-то в паре метрах от нее, и в их свете ночь приобретала малиновый оттенок, и так красивы в ней были силуэты взлетающих ввысь ангелов… взлетающих в пустую высь ангелов… - Что другие думают о моем здесь присутствии? - Они понимают. Они знают. - Но… - Дэнш был раньше распространен здесь. Много веков назад, когда я был еще совсем ребенком. Забавно, что он вернулся к нам сквозь такое расстояние лет. Через серые складки волн пробились дельфины, ослепившие меня грацией своих тел, четкостью своих движений. Блеснув на миг, они исчезли. Так же как и все кругом исчезли они навсегда. - До того как ты вновь оставил меня одного, Нумилиар, объясни наконец причину своей вечной печали. Ангел опустил голову. Он не хотел говорить раньше, но сейчас знал, что я все пойму, что я стал старше, что я стал глубже. - Я живу не в том мире. Мы все живем не в тех мирах, потому что привыкли отрицать красоту нашей собственной реальности… а ведь мы и рисуем эту реальность. Другие миры это не более чем другой взгляд на одно и тоже… Раньше бы эти слова не значили бы ничего, я их только сейчас осознал и еще сильнее пожалел о том, что все-таки пошел к Мирону… но ничего. Мне ведь плевать на то, что было, я ведь справлюсь с тем, что предстоит, я ведь один, ведь все зависит только от меня… - Я зайду ближе к рассвету… - сказал Нумилиар падая на крылья. Сделав петлю он взмыл в ночь. Я лишь смотрел на складки волн и все-таки ждал. Ждал своего ангела, ждал Илиру…
1. "Зря ты так серьезно воспринимаешь все свои сны… Это все в твоей голове."-------- В двух предложениях подряд все и все. Я конечно, понимаю ,что второй случай это "всЁ", но лучше сделать так, чтобы вообще без претензий.
2. "Мирон встал с края фонтана и двинулся куда-то в сторону леса(запятая) даже на меня не оборачиваясь."
3. "Но ты то считаешь по-другому, да? Ты зовешь это место реальностью. Ты тут родился, ты тут живешь…"------много "ты". Я понимаю .что это может быть нагнетание, усиление ,когда слова становятся резче. Если так оно и есть, значит, можно оставить
4. "Остальное является таким, каким ты его воспринимаешь" "--------здесь уже пошла философия. Эти строки вызвали у меня четкую ассоциацию: вспомнилась пара по философии, и слова одного из древних мыслителей. Причем слова в точности повторяли эти. Удивительно. Я ,кстати, согласна с такой идеей.
5. "Я ничего не ответил, продолжая думать об Илире, о своем ангеле"--------не наигранно получилось? Может стоит добавить эпитет к "ангелу"? Больше нежности ,больше чувств, значит и фраза будет выглядеть не такой шаблонной. Что-нибудь типа "о моем светлом ангеле" (хотя Илира как раз-таки не светлый, но все же)
6. "Оно видимо достигло предела и олицетворилась в Илире."-----------оно олицетворилОсь
7. "Она стоит того, чтобы бросить свой нелепый мир к черту."--------лучше так "чтобы бросить к черту свой нелепый мир"
8. "призрение"---------прЕзрение
9. "остается ему доверится"------остается доверитЬся
10. "мне все-таки никак не зацепится"-------никак не зацепитЬся
Эмоциональная наполняющая рассказа привела меня в восторг, как и в предыдущей части. Хотя нет, не восторг.. Автор смог не просто передать, а вложить мне в душу эти чувства. Возможно, дело в том, что они мне близки, и рассказ лишь "вытащил" их из моей памяти, освежил. Не знаю.. Но если рассказ оставляет у меня такое впечатление - это показатель (в первую очередь, для меня). Я как будто написала свой собственный текст, а сейчас под впечатлением, вся в эмоциях, обдумываю это, стараясь разобрать отголоски чувств в душе. Это классно. Грустно, конечно, но не депрессивно. Поэтому рассказ находится на той грани, которая заставляет сердце наполниться и теплом и тоской одновременно. Спасибо за то, что подарили эти минуты, раскрашенные разными оттенками ваших чувств. Это достойно. Спасибо. МИЯ
0
