Пролог.

Я смотрел новости. Никогда раньше этого не делал. Не было нужды. А сейчас смотрю просто от нечего делать. Там много горя и слез. Слишком много. Ладно, признаю, я слишком чувствителен для парня, но все - таки… Я просто боюсь увидеть там своих близких. Очень боюсь.                                                                                                                                                                                                                                                                 И тут, как по взмаху волшебной палочки злой ведьмы, я услышал самые страшные для меня слова на свете, проговоренные ведущим. У меня было такое ощущение, что он издевается надо мной и специально выделяет каждую букву. По телу пробежала холодная дрожь, и, после минуты оцепенения, я кинулся к двери. Моя секретарша взбудоражено вскочила и крикнула что – то вроде «Сергей Евгеньевич, куда же вы?», но я не ответил. Совсем ничего. Я судорожно нажимал кнопку вызова лифта, а тот все не хотел подниматься на этаж, где расположился мой офис. Кажется, прошла целая вечность, пока красный огонек погас, и створки отодвинулись в противоположные стороны. Я вбежал в лифт и нажал на кнопку с цифрой «1». Хорошо, что лифт еще не умудрился застрять, как это бывает в такие моменты. Я чувствовал, как слезы текли по моим худым щекам, а глаза почти ничего не видели. Я несколько раз наткнулся на каких – то работников со стопкой бумаг в руках, которая тут же разлетались от внезапного порыва ветра, а сами работники окидывали меня взглядом… То ли ужасающимся, то ли возмущенным… Но ни одного я не удостоил помощью или извинениями. Я вылетел из здания, и, направив вверх маленький пультик, нажал на среднюю кнопку. Моя машина сразу дала о себе знать. Она громко пикнула, что значило, что сигнализация отключена. Я сел и через несколько секунд черный «Вольво» несся по дорожной трассе

Холодный дождь. Он как будто купал деревья, от чего те становились еще зеленее. Я был на кладбище. Рядом со мной было еще несколько человек. Все плакали. Все, кроме меня. Я просто тупо смотрел, как гроб Кати погружают в землю. Ее хоронили второй. Макс уже был под землей. Я представлял, как было плохо сейчас их дорогой дочурке. Они были очень дружной семьей. А я был частым гостем. Когда мне было 8 лет, мой отец умер, а мать просто бросила. Я слонялся по улицам без дела, весь грязный, ночевал в переулках, без денег. И в один прекрасный день, когда я как всегда попрошайничал, ко мне подошла пара ребят. Не скажу, что они сильно выделялись. И парень спросил: «Ты хочешь так жить?» Естественно, жить так мне не хотелось, и я помотал головой в знак несогласия. С тех пор мы были неразлучны. Их жизнь тоже не отличалась роскошью. Но Макс старался, как мог. Они любили друг друга еще с пеленок. И по стечению не очень приятных обстоятельств теперь выживали сами, хоть и были еще детишками. Парень нес непосильную ношу на себе. Он работал до изнеможения на четырех работах. Хотя они и были не очень сложными, но все - таки. Разносчиком пиццы он работал по милости cвоего отца. Когда тот еще был жив, они с владельцем были хорошими друзьями, а все потому, что часто смотрели футбол вместе. И поэтому мужчина с радостью взял его на работу разносчиком, ведь Макс знал город лучше, чем кто – либо другой. Вторая работа – листовки. Иногда Катя его подменяла, хотя он категорически отказывался от того варианта, где она работала как он. Про третью и четвертую работу мне ничего не известно. Макс даже Кате не рассказывал. На полученные деньги мы питались, но основной доход чаще всего уходил на книги. Парень чаще всего читал что – то о предпринимательстве, правах, бизнесе. Катя читала о кухне, училась готовить новые блюда. А еще она очень любила литературу. Ровно так же, как и я ее.                                       Когда Макс узнал, что она беременна, он опустил руки. Ребенок! Да еще и в такой момент, когда денег в стране совершенно не было. Он сказал ей делать аборт, от чего та расплакалась. Мы сидели с ней в ночь. Не разговаривая, молча. Макс тоже молчал, но он сидел на улице. Долго думал. И вот, когда Катя уже психанула и вскочила с ног, чтобы идти в эту проклятую больницу, мы услышали крик. Сначала подумали, что типичное дело - кого – то грабят. Но было почти утро. 4:25. В это время даже преступники спят. Тут мы переглянулись и вслушались в слова. «Катя, я тебя люблю!» - вот что мы услышали. Девочка снова не выдержала и расплакалась. Я все время ее утешал, хотя она скорее плакала от счастья. Когда Макс вернулся, она бросилась к нему. Он гладил ее по голове, извинялся и бубнил что – то еще. Нежное. И тут он серьезно сказал. Но уже громко.                    - Мы вырастим этого ребенка. Вместе, - и мы все улыбнулись. Через 7 месяцев родилась девочка. Мы назвали ее Викой. Она была такой крохой. Внутри меня все трепетало, когда я держал ее на руках. Я любил ее так же, как и ее родителей, если не больше. Она была такой маленькой и хрупкой. Я с легкостью с ней справлялся, усыплял, кормил, когда Макс и Катя возились с ней жуть как долго. Они даже шутили, что это я папаша, хотя и не знали, как бы мне хотелось, чтобы это было правдой. Но я и не думал. Слишком уж я любил их всех. Со временем дела у нас налаживались. Макс и я открыли свой бизнес, а Катя сидела с малышкой. Все у нас было хорошо. Вика росла. Вот она уже идет в школу. В первый класс. Я держу ее за ручку и, можно сказать бегу за ней – так она спешила в школу.                                                                                                                                            - Вика, стой! Давай подождем маму с папой! – кричу я ей вслед. И мы ждем их. Они пришли с цветами. Их Вика подарила своему первому учителю. Она так старалась, все время делала уроки. Когда она пошла во второй класс, я от них переехал в свою квартиру. Дела шли в гору. Ребенок рос. Вот она уже почти заканчивает школу. И тут…

Мои воспоминания прервались. Я огляделся вокруг. Все еще лил дождь. Облака хмурились еще сильнее. Передо мной уже выросли две могилы с именами моих друзей. Моих любимых людей. Я как мог сдерживал слезы, хотя и не знал зачем. Я так их любил. Поодаль от меня стояла еще одна девочка. Она уже вся промокла, хотя ей, видимо было все равно. Я подошел к ней и накрыл ее зонтом. Вдруг она закричала и бросилась ко мне. Она сжимала мой грубый плащ в ослабших кулаках. Я погладил ее по голове и понял, что откуда – то ее знаю. И тут меня осенило.                                                                                                                                                      - Вика?                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                          - Вы меня знаете? «Все ясно… Она меня не помнит. Это естественно, мы слишком давно не виделись…»                                                                                                                                                                                          - Я Сергей.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    - Кем вы были для них? – с тихим всхлипом просила она.                                                                                                                                                                                                                                                              - Слишком долгая история, - вздохнул я. Неожиданно, она подняла голову. Такие глаза... Такие же как у матери. Такие же яркие и голубые, как чистое небо. Я невольно погладил ее по щеке, представляя Катю. Как будто в меня вкололи шприц с тупой иголкой. Я почувствовал укол вины. Она поморщилась.                                                                                                                                                                                                                      – Прости, - я закусил губу.                                                                                                                                                                                                                                                                                                            - Ты Медвежонок? – построила она догадку. Тут я начал судорожно вспоминать, где я это уже слышал. Хм… Ах да! Я тупень с короткой памятью. Как же я мог забыть. Когда Вика была в третьем классе, мы все время придумывали какие – то игры после уроков. Я был Медвежонком, а она Пятачком. Мы часто ели мед, надували шары. Как в Винни – Пухе. Она любила этот мультик до безумия. Это безумие передалось и мне. Я безоглядно и навсегда в него влюбился. Глупо, правда?                                                                                                                                                                                                                                                                                    - А ты Пятачок? – я криво улыбнулся, вспоминая все это.                                                                                                                                                                                                                                                              - Я думала, ты тоже был ребенком… - сказала она, намекая на мою старость по ее меркам. Хотя мне тогда было 20 лет. Да уж… Такое ощущение, что я уже на пенсии.                                                                                          - Я не старый, - обиделся я.                                                                                                                                                                                                                                                                                                          - Я этого не говорила, - и тут ее бледные щеки атаковал румянец. В голове как будто что – то щелкнуло и я понял, от чего такая реакция. Я отпустил ее из наших неожиданных объятий. Она нахмурилась. Вдруг ее зубы начали стучать, отбивая ритм чечетки. Сама она затряслась, как будто только сейчас поняла, что вся промокла до единой ниточки. Я угрюмо вздохнул. Букет белых лилий все еще покоился у меня в руках. Я отдал Вике зонт, подошел к могилам и положил цветы по середине, чтоб никого не обидеть. В последний раз смахнув слезу, я вернулся к ней. Она взяла меня по руку, чем сильно меня удивила. Я не стал сопротивляться. Мы тихо шли к выходу.