Короткое описание: Чудовище не умерло. Оно просто спало. Главному герою было десять лет, когда оно проснулось. Еще голоднее, еще злее, чем прежде. И принялось убивать. «Это рассказ о судьбах маленьких людей в мясорубке большого террора. Страшная сказка о бессмертном чудовище. Острая, как серп и тяжелая, как молот, правда о стахановском тридцать седьмом. А внутри – сердцевина. История детей, бросивших вызов чудовищу. И однажды давших ему бой.
- Подойди, - голос звучал из темного угла. В комнате, куда меня привел воспитатель, горела настольная лампа – ее свет, словно циркулем очерчивал на зеленом сукне широкий правильный круг. Я помню, что в комнате пахло горелой пылью и мерно тикали напольные часы – тяжелый маятник за узким стеклом раскачивался туда-сюда, как волшебная палочка гипнотизера. - Подойди, не бойся. За окнами хлестал ливень, и ручьи бежали по стеклам, а вдалеке ветер гнул могучие тополя. В те дни было жутко холодно – стояла поздняя осень, но снег еще не выпал и дни были злые, как собаки. - Тебе нужно всего-то подойти, я хочу посмотреть на тебя. У меня есть конфеты, гляди-ка. Из темного угла вытянулась рука, и в разжатой ладони я увидел гору леденцов. - В шкафу стоят банки с компотом. Как ты смотришь на то, если мы откроем одну? После того, как ты подойдешь ко мне…что скажешь? Голос был мне незнаком, но под рукавом военного кителя я заметил массу щупалец, кольцами обвивших руку. Это был он – человек из угла. Страшное, древнее существо, выбравшееся из-под земли. Я стоял на месте и молча смотрел во тьму. - Зачем ты так смотришь на меня? – зашипел голос. – Разве ты видишь, какой я?! Почему ты боишься? - Я видел тебя, - так я ответил тогда. И это спасло мне жизнь. Меня выволокли из комнаты и швырнули по коридору. Я больно ударился спиной, но остался жив. После я слышал, что некий влиятельный человек посещал наш детдом, чтобы усыновить ребенка. Его лицо было изуродовано, а сам он потерял всю семью на гражданской войне. Он увез из детдома двоих – больше о них никто не слышал, их имена исчезли из учетных книг, а все документы пропали. Единственное, что я знаю точно – эти дети брали конфеты и ели их. Делали свой выбор. Прошла зима и меня вместе с дюжиной других ребят собрали в актовом зале. Обычно веселый воспитатель был в тот раз подавлен и угрюм. Он сказал нам, что директора увезли в тюрьму и велел собираться. - Поторопитесь. Это были его слова, и он был прав – пока я бросал свои вещи в мешок, я видел, как в углы, по потолочным швам, стекалась тьма. Будто грязная вода, льющаяся с верхних этажей, она расползалась по потолку и стенам. А потом я увидел их – людей в углах. Искривленных и безликих, тянущих ко мне свои тощие руки. Я схватил заплечный мешок и выскочил в коридор. Воспитатель отвез нас на вокзал - где на перроне уже скопилась толпа из тридцати-пятидесяти ребятишек - и передал конвойному. Они долго о чем-то беседовали в стороне и курили, а мы топтались по рыхлому мартовскому снегу. На улице было по-весеннему солнечно, но все еще холодно и сыро. Помнится, больше всего мерзли пальцы на ногах – старая обувь быстро мокла, и внутри ботинок начинало хлюпать. А спустя какое-то время немели пальцы – было желание разуться и расковырять их до крови. В итоге нас все же посадили в товарняк, и мы отправились в путь. Вагон был старым, в стенах оказалось полно щелей, из которых сквозило. Но мы не пытались их заткнуть – хотели знать, куда нас везут… Нас как будто заживо похоронили в огромном братском гробу. Неряшливо засыпали песком, оставив узкие просветы, через которые тягучей и вялой кашей сочился кислород. Как только мы выехали за городскую черту и миновали пару окрестных деревень, по обе стороны растянулись сырые, порожние поля. И так и тянулись до самых сумерек, словно бы мир перестал существовать. Я откинулся на холодную стену и закрыл глаза. Помню, дико хотелось есть, в желудке с утра побывал один половник жидкого картофельного супа и мне мерещились мамины руки, подающие к столу запеченного кролика. Я пускал слюни и тянулся к нему руками с забитыми грязью ногтями, а она, в испуге отшатывалась от стола, прижимая блюдо с кроликом к груди, и звала отца. - Кто этот оборванец?! – кричала она. – Где наш сын, куда они подевали нашего сына?! Но отец все не приходил... - Дай его мне, отдай, - мычал я, глотая слезы, - этот кролик мой, я так хочу мяса… Не помню, сколько продолжалось наше противостояние. Но когда я пришел в себя, было все так же темно. А в вагоне царила мертвая тишина. - Ты слышишь его? – прошелестел чей-то испуганный голос у моего уха. – Слышишь, как оно ворочается там, под нами? Я прислушался. И услышал. Это было чудовище. И оно было повсюду. Его щупальца, будто корни, проросли под землей и теперь со скрежетом рвались наружу. - Держитесь! – крикнул я и ухватился за ржавые крепления. Вагон со стоном поднялся вверх и вместе с остальным поездом слетел с рельсов. Протяжно заскрипело железо, и мы упали. Меня отшвырнуло в другую часть вагона, в костлявую кучу кричащих детей. Я никогда не забуду, какими острыми были их локти, колени и плечи. И я барахтался там, среди живых мумий, пытаясь выкарабкаться, расталкивая их руками. Мне казалось, я никогда не выберусь из этой костлявой трясины. Но я выбрался. Вагон к тому моменту уже лежал на боку, увязнув в грязи. Во мраке, без крыши и куска стены, он походил на гнилой зуб в раскрытой пасти. Все, кто уцелел после крушения, выбрались из вагона и увидели, как в стороне полыхают остатки поезда. Будто угли, которые тормошишь палкой – они искрились почти бездымно. Пульсировали алым и раскаляли ночь. И в этом красном мареве я видел огромные, извивающиеся щупальца, тугими узлами обвивающие горящие вагоны. - Они везли вас, чтобы убить. Я оглянулся на голос и увидел высокую темную фигуру – она стояла во тьме, и я не мог разглядеть ее лица. - Там, куда вас везли, уже вырыты ямы и начищены ружья. Глушь, где никто не услышит вашего крика. Где Никто. Никогда. Не найдет. Но чудовище слишком голодно, оно не может ждать так долго. - Что мне делать? - Ты должен жить. Посмотри. Из темноты к моим ногам упал тяжелый Наган. Больше не было холодно. И не было темно. В ту ночь мы сожгли Бога, чтобы согреться. И чтобы не оставаться в темноте. Я поднял с земли револьвер и зашагал к пожарищу. И кто-то шел со мной рядом. А кто-то бежал впереди. И у всех было оружие, оно валялось вокруг раздавленного поезда, будто мусор. Я не скажу, что со мной пошли все, кто-то струсил и сбежал, а кто-то захотел вернуться. Но… нас было много. Потому что когда мы нашли первого взрослого - обгоревшего дядьку, ловящего обожженным ртом воздух – никак не могли решить, кто будет стрелять. И пока мы спорили, он умер. Поэтому следующего взрослого мы убили сразу, без промедления. Я выстрелил ему в голову дважды. Слишком сильно жал на курок. Следующий пытался убрать ствол, из которого в него целился тощий мальчуган лет восьми. Я помню, он все старался схватиться за дуло, чтобы вырвать его из детских рук. И хватался до тех пор, пока оно не полыхнуло. И не снесло ему полголовы. - Сучата, - шипел толстобрюхий усач с перебитыми ногами. На нем была военная кепка с красным околышем и серое пальто. – Сссучата, вам так это не сойдет, вас всех зажарят, всех зажа… Я выстрелил ему шею. Пуля сломала кадык, и он забулькал кровавыми пузырями. В ту ночь мы отомстили им. Всем. И остались живы.
Язык великолепный, читается легко и действительно затягивает. Сюжет конечно уже был, аллегории весьма простые. Не люблю политику, тем более такой строгой полярности, но с удовольствием бы прочитал подобное вне "страшного коммунизма", а в формате более классических ужасов или мистики.
Стиль подачи материала великолепный, читать можно на одном дыхании, но тема рассказа, слишком уж заезжена в последнее время, везде только и слышно: "какой плохой Сталин, какая плохая и неправильная революция". Почему например не написать о царской России, с нищим и вечно голодным народом, отношение к которому было хуже, чем к рабам на галере, а войны устраивались только для того, чтобы побольше земли нахапать и богатств нагрести? Почему не написать, о "счастливых девяностых", или о проблемах современной России, классовом неравенстве например? Повторюсь, рассказ отличный, Вы хороший писатель, ну разве что несколько неубедительны действия детей, которые, как Вы сказали, представляли "живых мумий", сомневаюсь, что дети в таком состояния могли противостоять хорошо обученным отрядам НКВД, и судя по тексту, для них ничего не стоило заколоть штыком ребенка, но тема...
Интересно читать. И неважно кто там плохие, а кто хорошие (коммунисты, фашисты или террористы). Цель любого произведения – это завлечь и не всегда должно нести большую смысловую нагрузку, а идёт ли там разжигание ненависти к кому-либо, это уже будет зависеть от самих читателей. Даже рассказы про Винни-Пуха могут разжигать ненависть к пчёлам.
Круто! Без особой смысловой нагрузки, но звучит круто! Качественное произведение, немного рассеивается логическая нить повествования. Скажите, пожалуйста, что или кто был монстром? Я не понял этого. Но я просто физкультурное заканчивал, поэтому не обессудьте и не серчайте
Reverans, спасибо за отзыв. Сразу скажу, что это лишь часть текста. Поэтому ваш вопрос логичен, в этом отрывке на него ответа нет. Чудовище в этом рассказе - оживший образ революции и последующей тоталитарной системы. А рассказ написан и легко находится в сети по запросу "Антон Сибиряков 1937" Всего наилучшего.
По мне так всё классно. Сильное произведение. А описания на высшем уровне. Ничего лишнего. Всё строго по делу. У меня с этим беда - слишком борщу, но жалко строчки выкидывать. Но у вас всё супер.
Более того - есть повесть "Сволочи",по которой сняли фильм.Но не суть. Сказать что-то новое вряд ли получилось, но написав этот рассказ я сказал много нового для себя. Согласитесь - это уже немало. И все же...не политический строй убивает людей, а пули и ружья. Настоящий человек остается человеком, будь он коммунист, или демократ или еще кто. Да и политический строй остается политическим строем - если он тоже настоящий. Я писал не о коммунизме. Мне хотелось написать о чудовище, которое пряталось под этим именем. Это мое собственное мнение. Спасибо за комментарии, советы, критику. Я ко всему прислушиваюсь и благодаря Вам,коллеги, совершенствуюсь. А что для автора может быть важнее? Всем удачи.
0
