Одиноко зажженная лампадка, тусклый огонек колышется от малейшего прикосновения воздуха. Трепещется… как неприкаянная душа. Через сорок дней  этот огонек погаснет, он погаснет, а воспоминания останутся. Каждая вещь в этом доме не даст забыть их, сам дом не даст забыть их, само мое существование не даст этого забыть. Родители…

            Я и представить себе не мог, каково это остаться без них. Я уже немолод сам уже отец и муж, а слеза предательски катится по щеке.

            В стареньком серванте пылится фотография. Наша семья: мать, отец и я. Семья, которая осталась лишь в моем сердце.… Сначала ушла мать – первый удар. Ей было шестьдесят, постоянные болезни изменили ее до неузнаваемости всего за год.  Все произошло так быстро, тогда я и не понял всего ужаса произошедшего. Я любил мать, но видимо слишком скупа была в проявлениях сыновья любовь. Ее мудрости позавидовал бы Конфуций, а стряпне великие повара всего мира. Но как оказалось, особая нужда была не в ее дельном совете или вкусном обеде. Нужен был ее ласковый взгляд, да доброе слово на дорожку. После я часто бывал на ее могилке, разговаривал, но, ни былого совета, ни взгляда получить, конечно же не мог. А еще все это время опасался, что неподалеку вырастет еще один холмик. Опасался, но не прилагал никаких усилий, чтобы этого не произошло. После смерти матери я практически перестал общаться с отцом. Все наши встречи были одинаковы и представляли примерно следующее:

            -Здравствуй.

            -Здравствуй. Как ты?

            -Нормально, с утра опять давление высокое было.

            -Ты за хлебом?

            -За пивом.

            И мы расходились в разные стороны.

            Давать наставление как жить я не имел права, о том, что пиво – зло и ни к чему хорошему не приведет, он знал и сам, потому и пил.

            Пять лет, именно так прошли эти пять. Пока однажды я не заглянул к отцу - случайно или повелению сердца? Не знаю. Представшая картина повергла меня в шок: прокуренный дом, запыленные шкафы, облезлые обои и сто лет немытые полы. Отец дышал на ладан, постоянно, задыхаясь. Я немедля вызвал скорую. Первые сутки, вторые. «Двусторонняя пневмония»,- поставили диагноз доктора.

            -Готовьтесь, он не жилец, - врач был скуп на слова.

            А я надеялся на чудо. «Он выкарабкается, обязательно. Он не уйдет», - подбадривал я себя. «Не уйдет? А зачем ему жить ради неблагодарного сына? Для себя он нажился», - добавлял разум.

            Казалось, только теперь я в полной мере осознал, и смерть отца и смерть матери. Двойное горе и страданье свалилось на меня. Похороны, поминки, бесконечные соболезнования. А боль между тем не прекращала бить неиссякаемым источником в моем сердце. Второй холмик вырос рядом с могилкой матери, вырос по моей вине. А первый? Первый по чьей? Сколько нервов я извел им своими поступками. Сколько бед сделал. А вот сыновье "прости" и "люблю" теперь сказать некому, и не будет. Никогда.

            Гнетущая пустота отчего дома, свет лампадки под образами, жуткая боль в сердце, неизлечимая рана. Будьте умнее меня:

            -Берегите родителей!