Куколка.
- Мама всегда говорила, что там, где животные есть еда. Она никогда не ошибалась, и если я буду делать, как она говорила, то точно смогу спокойно жить. Лето подходит к концу, скоро начнет холодать, а ежи за которыми я наблюдала, питались в основном мышами. Конечно, я смогла долго продержаться на ягодах и кореньях, которые мне удалось отыскать вблизи моего ущелья, но я не умею добывать огонь, без которого зимой в моем каменном доме не прожить. К людям пойти я не могу. Там слишком опасно. Выход один. Следовать за птицами, которые не улетают в теплые края, а ждут конца зимы поблизости. Они могут мне указать старую заброшенную лачугу, или лес, где поблизости есть еда. Ничего как-нибудь выживу. Мне бы немного еды и все. Я смогу соорудить себе жилье из деревьев. Соберу много веток, накрою свой шалаш, а когда выпадет снег, еще и им закрою. Холодный злой ветер мне будет не страшен. А птицы покажут, где есть зернышки, или, если повезет ягоды. Только в горах больше оставаться нельзя. Скоро там будет совсем холодно. С мамой мы спокойно там жили, но сейчас ее нет, и огонь мне самой не достать. 
Пещера ставшая для нас домом всегда останется только моей. Животные в нее не заходят, а люди так вообще обходят стороной. Считается, что в ней живет страшное чудовище, дракон, который не терпит близости людей. Но моя мама ничего не боялась больше человека, которого я называю животным. Когда-то он сделал моей маме очень больно. Благодаря этому появилась я, поэтому нельзя на него плохо говорить. Мама сказала, что это он сотворил с ней из-за своего животного инстинкта, просто такой человек. Никто в этом не виноват. И самое страшное в нем не это, а то, что он хотел сделать потом, после моего рождения. Мама жила в семье очень богатых людей, они были очень добры и давали ей еду за работу. В то время это считалось очень благородным поступком. Да, и сейчас тоже, люди часто и себя прокормить не могут, а другим дать, так вообще желающих не найдешь. Зверь, накинувшийся на маму, стал проявлять человеческие черты после моего рождения. Он очень любил меня, давал мне самое лучшее, и называл своей королевой. Когда-то на мне был царский наряд, красивое платье и длинная мантия из дорогого меха. Сейчас она тоже на мне, только стала походить на короткое изодранное платье из тонкого материала не понятного цвета. А все это потому что за красивыми словами и горящими глазами человека, любившего свою дочь, мама увидела взгляд монстра, накинувшегося на нее. Если бы не ее хитрость, быть мне королевой, с изодранной душой и телом и сейчас. Мама бежала изо  всех ног, к пещере, в которой нас никто не будет искать. Люди были для нас опасны, потому что все знали кто нас ищет. Свое благополучие, теплый дом, хорошую еду, она отдала взамен на мою свободу от невиданных мною мук. Эту цену она платила всю свою короткую жизнь. Я была ее сокровищем самым главным и самым ценным, а она была для меня всем. Когда не было совсем еды, она давала мне грудь и поила меня своим молоком. Оно было сладким и теплым, но быстро заканчивалось, на смену ему мой рот наполняла соленая, красная жидкость. Мама начинала в отчаянье плакать, а я переставала есть, потому что ее слезы тоже были соленые. С тех пор я поняла, что еда должна быть сладковатой, а соленое есть вообще нельзя. 
Моим любимым развлечением была игра в кошки-мышки, я всегда была мышкой. Мама учила меня хитрить и прятаться там, где вообще это кажется невозможным. Однажды, я спряталась в темном закоулке пещеры, но скользкий камень, который я не разглядела в темноте, рухнул вместе со мной вниз. Время, которое я падала было очень коротким, но мне оно казалось вечностью. Упав я почувствовала аромат травы, и думала что уже никогда не увижу маму, но оказалось, что я лежу на огромном стоге сена. Мягкая и ароматная подушка спасла мне жизнь. Меня заметила женщина, которая, принялась тереть мои поцарапанные руки. Она задавала вопросы, которые больше настораживали. «Никому нельзя верить»,- крутилось в моей голове. Как жить, если, тебе совсем мало лет, и ты не знаешь, как отличить хорошего человека от плохого. Вот эта тетенька казалась хорошей, а вдруг она обманчива как осеннее солнце, или искрящийся снег? В тот момент, я, наверное, была похожа на птенца выпавшего из гнезда, но кружка молока, и ароматный кусок хлеба, не смогли больше держать мои слова при мне, и я все рассказала про свою жизнь и про мою родную маму, которая осталась в нашей пещере. На ее поиски меня одну не пустили, а идти никто не захотел. Местные жители старались не выбираться из своего поселения. Это было очень красивое место. Гора как крылом закрывала деревушку с каменными домиками и зелеными огородными насаждениями. Сначала, меня завораживало яркое утреннее солнце, прятавшееся на весь день куда-то, создавая легкую тень. Утром просыпаешься от яркого света, а уже через короткое время, от него остается тонкая полоска в поле. Темнело очень рано, и все ложились спать. В полной тишине, мое дыхание становилось как будто чужим, я долго не могла уснуть, думала обо всем на свете. Наверное, мама сбила все ноги в поисках меня. Потеря была слишком дорога, поэтому долгие поиски ее не пугали. Но вместо безжизненного тела, которое она надеялась найти, обнаружила свое сокровище целым и невредимым, а еще сытым и довольным. Местные жители оказались так добры, что дали нам в распоряжение целый дом! В нем была одна комната, но уют этого построения мы полюбили всем сердцем. Каменное сооружение имело одинаковые стены, в одной из которых был проем и служил входом. Зимой его закрывали тяжелым камнем, который катили на двух круглых бревнах. Для отопления в полу комнаты была прорезь, туда закладывали дрова, и каменный пол быстро становился теплым. Нам было хорошо здесь. Люди, живущие рядом, были нашей семьей и страхи, которые преследовали так долго, были позади. Мама занималась огородом, я пекла лепешки и убирала дома. Мне дали самую легкую работу, потому что младше никого не было. Но работать надо всем, иначе не проживешь. Люди, которые покидали эти края, искали легкой жизни, и очень часто разочаровывались в ней, но обратно не возвращались, поэтому, деревня пустела и, иногда казалось, что умирала. Все радовались, что в поселении появился ребенок, и говорили что я их будущее. Но у каждой истории прописан свой финал. Мама очень быстро стала уставать, и все заметили, что с ней твориться что-то не ладное. Силы покидали ее, каждый день, она болела все больше и больше. Наверное, сказались беды, которые ей пришлось перенести в этой жизни. Местные жители приносили настои трав, заботились о нас как могли, но ничего не помогало. Я сидела у постели своей мамы и надеялась на чудо. Только оно не спешило к нам, с каждым днем становилось хуже. Однажды, я услышала топот копыт, удивленно выбежала из дома на улицу. Никто в этих краях не ездил на лошадях. Люди, живущие здесь, считали не допустимым управлять животными. Оказалось, что это был путник, который искал ночлег, и наткнулся на деревушку в горах. С его слов, я поняла, что помочь моей беде может женщина, которая, живет в краях, из которых прибыл наш новый знакомый. Но спешить за помощью, мне мешала память, которая хранила в себе рассказы о человеке-животном. Тем не менее, все уговаривали вернуться туда, откуда была родом мама, или отправить ее одну с добрым путником, предложившим свою помощь. Я устала сопротивляться и согласилась. Дорога была очень долгой. Повозка, которую соорудили специально для нас, качалась, скрипела и грозила развалиться, но до нужного места довезла. Я была слишком уставшей с дороги, поэтому не помню как маму завели в дом, и разговора с хозяйкой почти не слышала. Помню, как полнотелая женщина водрузила тело родного мне человека на лежанку и прошептала: «Бедная девочка». Только сейчас, рядом с этой пышной теткой с серебряными волосами, я поняла, кем была моя мама. Ребенок, старше вдвое меня. Почти точная моя копия. Тонкие руки и ноги. Черные волосы, круглые темные глаза, тонкие губы. Слезы бежали ручьем, картинки из прошлого вставали перед глазами одна за другой. Как ели пшеничные зерна с ее ладони, как бежали наперегонки к ручью и умывали там друг друга. Все слова и советы стали понятнее и важнее. Захотелось начать все заново, а еще больше хотелось исчезнуть. Пусть бы у нее была светлая жизнь, которую мне желала. Серьезная и такая хрупкая моя мама тихо дышала, когда ее пытались напоить каким-то настоем. Она не реагировала, на прикосновение рук, растирающих ее тело. И даже запах мази, от которого хотелось сбежать, не привел в чувства это хрупкое создание. В комнату вошла высокая девушка с удивительно белыми волосами  и  такой же мраморной кожей. Она что-то шепнула на ухо лекарше, и в ответ на отказ сказала: «Мам, ну пошли!» Я вздрогнула от громкого приказного тона, съежилась, пытаясь слиться со стеной. Эта белая женщина, вкусно пахла, притягивала своей красотой, мне хотелось ее лизнуть, но что-то подсказало, что в ответ меня больно укусят. Внутри меня сидело четкое ощущение опасности. Это чувство ни разу меня не подводило, мама всегда удивлялась, как я не заметно, для самой себя могла предсказать следующий момент. Потом, анализируя все, мы выясняли, что дело не в интуиции, а в скорости мышления, которое быстро складывает тонкие ароматы, далекие звуки и еле заметные тени в одну картину. Вот и сейчас что-то происходило рядом, но что именно мне было не понятно. В комнате были мы с мамой, полная женщина зашла и протянула мне чашку с ароматным напитком, я почти сразу уснула.
Проснулась утром от яркого солнца, которое посылало лучи мне прямо в глаза. Место, на котором вчера лежала мама, было пусто. Сейчас, только до меня стало доходить тяжесть моего положения. Я была мышкой, а кошек вокруг меня столько, что некуда прыгнуть. Через минуту после моего пробуждения в комнату вошел мужчина, его темные глаза горели. На плечи была накинута шкура животного. Наверное, это был медведь. Черный и большой, какое создание могло с ним справиться? Пахло свежим весенним воздухом и чем-то настораживающим. На мои плечи лег белый теплый мех. Его красота очаровала меня и заставила забыть обо всем. Белый цвет сиял и, казалось, что он отражает мои черные волосы. Глаза искрились, мысли путались, слова застыли в удивленной улыбки. Все как-то должно быть иначе. Зазвучавший голос, вернул меня в реальность: «Твоя мама умерла. Я позабочусь о тебе, моя королева». «Моя королева, моя королева…» стучало в голове в то время, когда ноги бежали неизвестно куда. Чему и научилась я за долгие годы скитания с мамой, так это убегать оттого, что опасно. Нас пытались поймать разные животные, но мышей спасает не только скорость.
Закончилось лето, которое, стало началом моего одиночества. В то время, когда я созрела для слов благодарности, за все жертвы моей мамы, ее не стало. Хотелось бы сказать ей, что она все делала правильно, и ни в чем не виновата, но уже не скажешь. Сейчас мне предстоит подготовиться к зиме, поэтому я покидаю родную пещеру и ухожу еще дальше от места, хранившего мрачные воспоминания. 
Птицы летят в сторону леса, но за ними идти оказалось сложнее, чем я думала. Уже темнеет, усталость гнет спину к земле, а мысли о ночлеге приводят в отчаянье. Среди толстых лесных стволов показался силуэт хлева. В нескольких метрах от него стоял крошечный дом. Я только посмотрю. У животных должна быть еда, мне бы пару зернышек, совсем немного воды… Когда я зашла в это царство ручных животных, подметила доброту хозяев. Кролики меня совсем не испугались, а это значит, что их берут только ласковые руки. Индюшки, перебирали ногами, но сидели, на своих местах, удивленно моргая сонными глазами. Во мраке стояла чаша с водой, отражающий свет, надвигающейся луны.
Пару глотков вернули меня в чувства. Зернышки, которые я сунула себе в рот, вселяли веру в завтрашний день. Но брать чужое нельзя, и за все, что я взяла, нужно заплатить добрым делом. Именно этому меня учила мама, после того как на площади человеку отрубили руку. Он украл хлеб и понес наказание. Я не смотрела на казнь, потому что это опасно, мама сказала, что можно заразиться злом. Но его излучал не человек, совершивший кражу, а те, кто обрекает его на гибель. Время такое. Никто не возьмет чужой еды, если в этом нет необходимости. Человек без руки станет в тягость своей семье. Его малолетние дети, будут тяжело работать целыми днями за ломоть, который обязательно разделят с отцом. А он, видя тяжесть всей ситуации, сгорая от чувства вины, уйдет попрошайничать. Чужой порог станет пристанищем для пустой надежды и голодной мучительной смерти бродяги. Я уснула, не заметив, куда меня понесли воспоминания.
Утро пришлось начать очень рано. Покинула хлев еще до появления полоски зари на горизонте. Нужно выбрать хвойное дерево, которое послужит опорой для моего нового дома.
Хорошо что солнце этой осенью не торопится остывать. Еще немного и мой дом будет готов. Под колючими ветками была готова моя норка, оставалось только обложить ее стены хворостом и утеплить сухой травой. Пока это не сделано, я часто ночую в хлеву, который нашла в лесу. Там тепло и есть что покушать. Пару раз мне удалось увидеть хозяев. Они очень удивлялись доброте лешего, который спас кроликов от протекающей крыши, прикрыв едва заметную дырку ветками. Это помогло избежать беды, которой бы закончился ночной дождь. Специально для меня стали каждый вечер класть морковку на мягкой куче соломы. Люди думали, что я часть природы, поэтому им помогаю, они, как и я и моя мама, перестали верить себе подобным, разочаровавшись в мире, который их окружает. Я старалась оправдать доверие, и чистила клетки животных. Однажды солнце поспешило сесть и очень рано стало темно. Я подумала, что не заметила, как прошло время в моей почти завершенной конуре, не пошла в лес за травой, которая служила бы мне подушкой и отпугивала насекомых сильным горьковатым запахом, а отправилась прямиком в хлев. Кролики мне обрадовались и подбежали к готовым их гладить рукам. Вдруг, двери распахнулись, и я увидела женщину, державшую оранжевую морковь в руках. Убежать бы сейчас, но запах идущий от нее меня останавливал. Это был аромат теплого грудного молока, напоминающий мне о моей маме. Мы стояли друг напротив друга и каждый думал о своем. Она оценивала суть своих заблуждений о лешем-помощнике, а я просто приходила в себя от мысли, что хочу здесь остаться. Женщина, имеющая своего совсем крохотного малыша, не бросила маленькую девочку, не выгнала не званную гостью, а дала кров и чистую одежду. 
У меня появилась новая семья, в которой, каждый давал понять, что я их важная часть, которой так не хватало. Мне доверяли играть с передвигающимся на четвереньках ребенком, и заботиться о животных, которых я так любила. Все вопросы и проблемы обсуждались и мое мнение тоже было важным. Особенно, всех интересовало мое умение предугадывать погоду, которая осенью могла вымочить урожай.
День за днем я забывала, что во мне сидит зерно животного, я реже бегала к своей конуре и не приглядывалась к лесным жителям. У меня был свой дом, который поглотил все мое внимание. Однажды я играла в хлеву с кроликами, был солнечный день и я захотела погулять, насладиться последними теплыми деньками. Со дня на день должны начать уборку урожая, времени потом не будет для игр совсем. Шагая по известной мне дороге, было трудно не обратить внимание на суматоху животных. Одни  из них набивали полные рты всем, чем только можно, другие тащили что-то очень важное в норки, каждая птица была занята работой. Никто не трезвонил на весь мир о доброте осеннего солнца. Дуновение ветерка, заставило меня остановиться. Колыхнулся волос на моей голове, но это не повод тревожиться. Что же заставило изменить путь к дому? И только через несколько шагов, я  поняла, чем пах ветер. Этот запах напомнил мне белую женщину, и снег который манит своим искрящимся светом, а жалит не меньше людей. Шаги сменились на бег. Выслушав мою новость было принято решение о ночном дежурстве. Срочно всей семьей мы принялись за подготовку хвороста. Вокруг  насаждений было все готово для разжигания костров, но ночь выдалась тяжелой. Как только село солнце, подул сильный ветер, земля стала сначала сыреть, а затем белеть, покрываясь инеем. Мы бросились разжигать костры. И как я могла забыть, что не умею создавать огонь! Палочки которыми так легко все владели на слушались замерзающих рук, пальцы не гнулись и к появлению первой искры неистово дрожали. Пока рука поднесла источник тепла к готовой куче хвороста, огонь перебрался ближе ко мне и больно куснул указательный палец. Пришлось отбросить его, от чего все мои мучения с разжиганием палочек возобновились.
Весь дом пах дымом. Наша маленькая семья валилась с ног от усталости, а солнце, как ни в чем не бывало, ласкало землю вчерашним обманчивым теплом. Торопливый прием пищи, сменился на скорое возвращение к спасенному урожаю, который следовало, как можно скорее собрать.
Не смотря на все мучения, мы хорошо подготовились к зиме. Теперь за наши овощи можно было взять плату и купить то, чего еще не хватает. Приехав от туда, где много людей глава семьи поделился важными новостями. Поля замерзли, поэтому каждое зернышко ценится больше, чем можно было ожидать. Многие будут вынуждены холодными вечерами думать о заветной крошке, которую совсем негде будет взять. Мне стало страшно от этих мыслей. Ведь там, где мне так страшно находиться, много детей, которые, как и я, хотят есть, боятся умереть от голода, и стараются не наступать на белые камни, больно кусающие пятки. Глаза наполнились слезами и я была единственным человеком, которого беспокоили далекие чужие люди.
Моя семья радовалась спасенному урожаю. Они надеялись найти спокойную жизнь в лесу, а получили полный достаток и даже сверх того. Отец протянул мне сверток ярко красного цвета, развернув его, я ахнула, это было платье невиданной красоты. Оно по цвету напоминало сладкие лесные ягоды, а мягким было как кролик. Можно встретить человека в черных штанах, серых накидках. Белой кофтой никого не удивишь. Но красными были только цветы редкого вида. Откуда такая красота? Просто время такое, что морковка стоит дороже этого платья... 
Где-то далеко за горизонтом маленький мальчик отказался от еды, почувствовав себя мужчиной, глядя на мать с голодными глазами. Солнце окрасило вершины гор в красный цвет, а я никого не могу удивить новой вещью. Зачем она мне? Что с этим делать? Кроликов кормить в новом платье, или пойти посмотреть не занял ли кто мою конуру? 
После второго выхода из леса к людям, отец пришел расстроенный. Он долго шептался с моей названной матерью, а на рассвете покинул дом. Вернулся на лошади в компании с каким-то незнакомым мне человеком. Меня заставили одеть платье, которое сделало меня похожей на волка в овечьей шкуре. Длинные темные волосы спадали волнами на угловатые плечи, спина отказывалась держать  ровно мое неказистое тело. В красном платье я была похожа на прекрасную загадочную девушку, вот только движения тяготились от этого и портили весь внешний вид. Звезды падали на долину, белевшую под толстым слоем льда и инея.  Я сидела за столом вокруг было много людей, но все мне казались похожими на стервятников. Задавали вопросы, наперебой кричали и доказывали друг другу то, что давно было решено. Один человек изумленно смотрел на меня и внимательно слушал ответы, но вокруг галдели: «виновна, виновна!». Кто-то заметил взгляд молодого человека, который пытался меня оправдать, но толпа ответила: «Очаровала, околдовала. Не слушать, удалить, сжечь».
Меня связали и куда-то повели. Темный вечер и морозный воздух не смогли скрыть знакомой улицы. Я вспомнила это место и слова, которые заставили закрыть глаза, чтобы не заразиться злом. Кто-то ко мне подбежал и плакал, а громкий голос скомандовал: «Пусть зажжет она, или вся семья будет объявлена в сговоре с ведьмой». Я же человек, как меня можно спутать с дровами, что же делают эти люди, в чем я виновата? Открыв глаза, я замерла от ужаса: моя названная мать поднесла ко мне огонь.  И чья-то злость стала частью меня. Глаза были широко раскрыты, я поддалась влиянию толпы, ее настроение болезненной струйкой вливалось в мое тело, пока не превратилось в поток ненависти. Запомнились все выкрики толпы, каждый из них хотелось уничтожить. Женщина шептавшее на ухо соседки осуждение моего наряда, собака лизнувшая ногу, и ребенок закрывающий свое лицо, казались предателями, заслужившими наказания. Боль пронзала тело, глаза наполнились страхом и ненавистью. Огонь, который пугал раньше стал частью меня, быстро подчиняя себе мое тело.
Менялись картины перед глазами, вспоминались события всей жизни, и люди, все больше вызывающие ненависть. Деревня в горах, жители которой почти выгнали нас с мамой, пещера, где меня никто никогда не пытался найти, птицы, которых тяжело было догнать… Я захотела всем отомстить, поэтому осталась в мире, где для меня не было места. Первоначально, мое новое состояние было в удовольствие. Ветер стал еще ближе, холод не кусал, а солнце даже потрогать можно. Я была тенью и шорохом. Могла стать грозою, или дождем. Любой человек мог меня услышать, если этого я хочу. Все было так просто, понятно и доступно, что месть дала мне крылья. Вот только полет закончился падением.
Однажды мое внимание привлек плачущий мальчик, и я узнала, что каждый мой «полет» имеет свои горькие последствия. Ребенок оплакивал отца, бросившегося со скалы, послушав мой шепот. Это был просто прохожий, битый судьбой не раз за свои грехи. Но мне ли знать, что каждый человек давно наказан за свои поступки своей жизнью. Разве могло прийти такое в голову! Мой отец умер в муках, потому что не вставал с постели и за всю свою жизнь не заслужил доверия человека, желавшего поднести стакан воды. Мой палач был противен себе, за свою жестокость и спасался горьким напитком, лишающим тело разума. Каждый, на кого может указать палец, был всего лишь несчастным человеком, с разумом ребенка, не заслужившего наказания, по своей глупости. Все они творили зло, не задумываясь о последствиях. Как можно наказать малыша за падение со стула? После смерти мне казалось, что я настоящий ангел, и в моих руках правосудие.  А я была всего лишь бабочкой, которая прожила жизнь гусеницы, испытала судьбу куколки, но сгорела, от того что как свет, обещало мне счастье.