Григорий Габб

***

Лик страха

***

«При настоящем противнике в тебя

 вселяется безграничное мужество»

          Ф. Кафка

***

            Высокое ночное небо, по-обычному давящее своей плотной чернотой, на этот раз было разбито яркой дробью белых звёзд и остророжковым изжелта пунцовым месяцем. Вся эта белёсая толпа, собравшаяся в вышине, включая нездорово багроватую луну, освещала окрестности бледным светом.

            Два зелёных холма вдали – один меньше другого – кое-как просматривались сквозь густую темноту ночи и частые когтистые ветви нависающих чёрных елей. Заросшая дорога пролегала сквозь непролазный дикий лес и сама являлась труднопроходимой. Камни, трещины, сухие корни, колючие сорняки и кустарники – вот  единственные попутчики и одновременно преграды. Казалось, что и наступить некуда, но это не так.

            По этой давно забытой дороге бежал низкий человек, одетый в одну бледно-голубою пижаму, которая была в нескольких местах изодрана и замарана. И звали этого человека Евгений Кремниев. Он был слегка худоват, немного сутуловат, на затылке его недавно начала появляться лысина, а лоб уже пару лет украшают глубокие морщины. Человек он был обычный, ничем не примечательный. Работал он простым рабочим на одном заводе и получал небольшие деньги. Имел семью – жену и пятилетнюю дочь. Никогда в жизни ни к чему особо не стремился – жил потихоньку. Он не был доволен жизнью в полной мере, но и не имел привычку жаловаться на неё. Другими словами – он был самым обыкновенным обывателем самого обыкновенного обывательского городишки, с которым никогда по сущности своей ничего не происходит.

            Но сейчас... Что же произошло с этим простым человеком? Какие злые силы пошутили с ним? Евгений бежал, как уже было сказано, по подобию дороги, бежал быстро – не оглядываясь. В голове его крутились сумбурные мысли, а на лице отражались полной ужаса гримасой их громкие отголоски. Полное смятение, непонимание действительности, а главное нежелание принимать её. Что-то подобное сейчас чувствовал Евгений. Он никак не мог понять, что он делает один, на дороге, посреди леса ночью. Охваченный припадком паники он бежал стремглав, не чувствуя боли от ударов сухих веток низких деревьев и высоких кустарников по лицу и телу. Запинаясь, чуть ли не падая, он продолжал свой бег.

            Но помимо сильного смятения, наполовину наполнившего душу бежавшего, другую половину наполняло что-то иное. Что-то, что даёт стремление бежать с целью спастись, уберечься. «Спастись, но от кого?  Неужели есть что-то, что может сейчас представлять для меня опасность?.. Конечно есть, ведь что-то переместило меня в этот тёмный лес!»     

            Евгений бежал по лесу долго – целую вечность, как казалось ему. И чем дальше он углублялся, чем ближе приближался к двум далёким холмам на горизонте, тем сильнее становилось чувство самосохранения. И когда оно уже намного перешло границу непонимания, Кремниев остановился. Сильная отдышка, холодный пот, глаза, которые никак не могут сфокусироваться на чём-либо…

            Он простоял меньше минуты, прежде чем следующее ощущение пронзило его холодным лезвием своего клинка, желая выпустить на волю дикий неукротимый крик.

            Со всех сторон! Сначала – только громкое биение собственного сердца и оглушающая тишина вокруг, примерно такая же, как перед столкновением с землёй после долгого и стремительного падения; затем, неизвестно откуда взявшийся, пронизывающий до самых костей, охваченный и охватывающий холодным, как сталь ужасом дикий шёпот многотысячной толпы людей, которых невозможно узреть – сзади, спереди, по бокам, над головой и под ногами; следом громкий, короткий, отрезающий все отголоски и создающий вновь тишину крик; а уж за ним, нечто ужасное… Евгений наклонил голову, закрылся руками и снова побежал. Его сердце так ещё никогда не обмирало от страха. С неба словно дождь или снег сыпались тела изуродованных, изувеченных людей. Наземь падали они беззвучно, словно пух, но с огромной скоростью. Кремниев хотел закрыть глаза, но боялся упасть. Право, он бы закричал! но ему еле хватало воздуха, чтобы дышать. Оттого он бежал в сухой тишине, смачивая свои щёки отражающими звёзды и месяц слёзами.

            «Да что же это, Господи!? - мысленно кричал Евгений. - За что такая кара?!»…

            Неожиданно, когда чистое небо перестало низвергать людские тела, лес начал заканчиваться, и пронизанный страхом Кремниев начал приближаться к холмам…

            Руки и ноги хладом онемели. Голова оказалась пристанищем для шабаша ведьм – всё вокруг крутилось в безумном вихре. Воздуха решительно не хватало. А чувство спасения уже полностью перешло под вассалитет ужаса, страха и отчаянья. У самого подножья холма, где трава была мягкой и невысокой, Евгений упал на колени и зарыдал. В небе громыхнул гром. Полил дождь. Ночь стала темнее.

            «Ты слаб! – раздался жуткий голос из ниоткуда. – Ты ничтожен и малодушен! Ты даже права не имеешь называть себя человеком!». «Но я человек, - отвечал, убиваясь горем, Кремниев. – Я человек». «Нет, ты трусливая тварь! И посему, твоя дочь должна умереть!». То лезвие ножа, которое страх вонзил недавно, провернули со страшной силой и вогнали ещё глубже. Евгений издал вопль…

            Взглянув на вершину холма, Кремниев увидел нечто абстрактное, достаточно высокое и ужасно страшное. Клыки, когти, чёрная кожа, шерсть, огромные лапы и два жутких огонька вместо глаз, наполненные ненавистью и злобой... Это нечто держало в своих подобиях рук его дочь - беспомощно обмякшую Наташеньку.

            «Нет, прошу, не надо!» – задыхаясь, кричал Евгений, но ужасное чудище, извергая из клыкастой пасти отвратительный, мерзкий смех, начало удаляться от него.

            Слёзы сильнее потекли из глаз. Руки и ноги задрожали. Душа трижды перевернулась и начала сковываться льдом ужаса…

            Что же произошло дальше, какое чувство вклинилось на территорию страха, резко с ним контрастируя? Кто-то зовёт его храбростью, кто-то смелостью, кто-то глупостью, а кто-то безумством. Как назвать его решайте сами. Но, так или иначе, оно помогло Кремниеву вырвать из души длинное лезвие кинжала и собрать остатки сил в кулак.

            Он взбирался на холм, не чувствуя усталости и недостатка воздуха. Поднявшись, Евгений узрел то чудище, которое всё также смеялось и держало в своих руках его дочь. Тогда, охваченный яростью и отчаяньем, не задумываясь о следующем мгновении и своём здоровье, этот невысокий человек, с мокрым от слёз лицом, как неистовый пёс кинулся на это нечто, закрыв глаза. Как лев, разрывая его пальцами и ногтями, и как волк, вгрызаясь зубами... А чудовище всё продолжало хохотать, пока вдруг не рассеялось как туман, забрав с собой тучи и дождь.

            Евгений сел на мокрую траву. В руках он держал свою маленькую дочь. Она мирно спала, слегка посапывая. Он погладил её по голове, поцеловал в лобик и положил на маленькую постельку, которая стояла как раз неподалёку. А затем Кремниев проснулся…

***

11 апреля 2010