Любовь - прекрасное чувство, с этим действительно сложно поспорить. Когда страждущая душа натыкается в темноте собственных предрассудков на другую душу, так ярко сияющую, что вполне можно ослепнуть, все жесты, слова и взгляды без лишних мыслей и жалости приносятся в жертву и сгорают без остатка, подпитывая страсть, словно сухое дерево - огонь… Но человек, как известно, тварь неблагодарная, рано или поздно ему становится мало собственных чувств, ему, видишь ли, подавай взаимность! И тогда начинаются настоящие проблемы.
Хорошо, когда выбранная душа соглашается играть в предложенную тобой игру из переплетенья рук и глаз, а если нет? Если у этой души уже есть партнер по играм? И что тогда делать? Человек со слабой самооценкой садится себе тихо в уголок и вполголоса жалуется на свою горькую судьбу, тихо всхлипывая после каждого слова. Человек, так сказать, со стержнем, пытается доказать предмету страсти, что он куда лучше, чем «этот жалкий упырь», и, возможно, в конце концов добьется своего, только вряд ли будет счастлив.
Ну а как быть человеку, который воспринимает пару перед собой как одно целое и одинаково жаждет любви обоих? Русская народная мудрость утверждает, что, если гнаться за двумя зайцами сразу, то в итоге получишь от обоих, здравый рассудок и расшатанные нервы настойчиво требуют оставить бесполезную затею, а сердце… а сердце, как всегда, в своем репертуаре - ему плевать на всех вышеперечисленных, оно признает только собственные желания.
Сашу я впервые увидела, если мне не изменяет память, на улице. На его плече была огромная сумка, в которой, как я позже узнала, художники носят наброски, превышающие размеры обычного альбомного листа. Он сосредоточенно прошел мимо моего окна, и, разумеется, ему даже в голову не пришло посмотреть на второй этаж, где сидела я. А если бы вдруг посмотрел, то вряд ли задержал взгляд дольше секунды - во мне не было ничего такого, что могло бы привлечь художника, тем более такого необыкновенно красивого внешне, как он. Поэтому мне не оставалось больше ничего, кроме как горестно вздохнуть и уйти вглубь комнаты, чтобы почти сразу забыть о случайной встрече, которую и встречей-то нельзя было назвать.
Женю же я увидела намного позже, к тому времени уже успев как следует изучить расписание, по которому Саша ходил в художественную школу, чей забор находился чуть ли не вплотную с моим домом. Я воспринимала себя как единственную, если можно так выразиться, хозяйку паренька с таким воистину ангельским взглядом и вьющимися, как на картинах да Винчи, темными волосами, и, день за днем провожая его взглядом до дверей художки, грезила наяву о возможном будущем. Мне представлялось, что когда-нибудь вместо того, чтобы ждать у окна, я выйду на улицу и скажу ему «привет», а потом признаюсь, что долгие месяцы наблюдала за ним из своей квартиры и даже сочинила свою собственную версию его биографии… Ну почему так трудно было оставить меня тешиться своими глупыми фантазиями, почему обязательно надо было их безжалостно разрушать?!
На первый взгляд, ничего необычного в том, что у Саши появился друг, не было. У всех людей есть друзья - даже у меня, как это ни странно, была подруга, правда, не настолько близкая, чтобы с ней можно было поделиться моей маленькой тайной, - так почему Саша должен был страдать от одиночества? Но такой вывод мог сделать только тот человек, который видел моего ангела впервые и не успел изучить его характер и привычки. Из своего наблюдательного пункта я прекрасно видела дверь художки, из которой в определенное время с шумом вываливались стайки будущих великих живописцев, и все они с охотой взаимодействовали между собой, почти никогда не разбредаясь в разные стороны поодиночке. Саша же являлся убежденным исключением - на его лице я пару раз смогла прочесть явное неодобрение в адрес шумных компаний своих однокашников. Он действительно любил быть один, потому что если бы захотел, то с ним пошла бы абсолютно любая девушка, в этом даже не приходилось сомневаться. И в своем благородном одиночестве он был для меня еще прекраснее и загадочнее…
Но однажды, когда я по своему обыкновению уселась на подоконник и поджидала предмет своего обожания, на горизонте замаячили ДВЕ фигуры. Сначала мне подумалось, что это, скорее всего, какие-то другие ученики художественной школы - они всегда толпами проходили мимо моих окон, однажды кто-то из них даже умудрился разбить снежком стекло квартиры подо мной, - но по мере их приближения я начала понимать, что жизнь решила преподнести мне очередной гадкий сюрприз - Саша действительно был не один. Его спутник жестикулировал широкими жестами, что-то увлеченно рассказывая, и время от времени запрокидывал голову назад, чтобы разразиться низким хриплым смехом, чем, разумеется, сильно шокировал других прохожих. Если Саша был ангелом, то Женя, несомненно, больше походил на маленького озорного чертенка, если, конечно, у чертят бывают светлые, как лучи утреннего солнца, волосы. Святой и дьявол - странное сочетание, но их самих это, похоже, ничуть не смущало. Я недоумевала, почему Саша, так ненавидевший бессмысленный шум и пустую болтовню, улыбался. Раньше на его лице никогда не было радости, только суровая сосредоточенность на чем-то внутреннем, а теперь он улыбался, как может улыбаться только ангел - лишь уголками губ. Неужели варварское поведение его светловолосого спутника могло рассмешить? Лично я не чувствовала ничего, кроме презрения.
Теперь Саша больше не проходил мимо моих окон один, только в компании этого чудовища. Я сходила с ума от ревности, металась по квартире, плакала, царапала ногтями и без того многострадальные обои, но, разумеется, все это было лишь напрасной тратой душевных сил. Когда истерика закончилась, пришло прозрение - если Саша смог найти в этом совершенно непохожем на себя человеке что-то особенное, то я тоже должна попытаться. Прошло немало дней, прежде чем я, в очередной раз увидев их счастливую поглощенность друг другом, смогла понять, в чем дело. В Жене было все, чего Саша был лишен - беззаботность, полное безразличие к мнению окружающих, спонтанные желания, которые зачастую едва удерживались на грани морали и приличий. Порочность всегда притягивает добродетель, вдыхает ее нежный, как у розы, аромат, а потом безжалостно сминает, бросает на землю оставшиеся жалкие лепестки и уходит в поисках новой, еще незапятнанной. Я замирала от ужаса, когда представляла, что Женя может сделать то же самое с Сашей, но спустя некоторое время поняла, что этого никогда не будет. В сентиментальных романах, где благородные девицы убегают из тихих стен монастыря вместе с обольстительными распутниками, главные героини, как правило, кончают жизнь самоубийством, когда понимают, что их растоптали и бросили, но ни у одной из них не было того внутреннего стержня, о котором мне уже приходилось упоминать. Конечно, я не видела ни одной картины, созданной Сашей, но не сомневалась, что они прекрасны, как и он сам. Саша был гением, пусть еще только-только начавшим осознавать свою гениальность, но его личность уже была вполне самодостаточной. У него на все имелась своя точка зрения, свои убеждения, которым он не изменил бы даже под угрозой смерти, поэтому Женя не мог ни повлиять на своего друга, ни испортить его. Да и, скорее всего, он прилагал все усилия, чтобы такого не произошло, ведь светловолосый дьявол любил Сашу как раз за спокойную и возвышенную доброту, которой у него самого не было. Прав тот, кто однажды сказал, что противоположности притягиваются… Саша и Женя не могли изменить друг друга, мало того - им это даже нравилось, разве не чудо? Они были как две половинки одного яблока, которые повторяли друг за другом каждый изгиб, каждую неровность, но все равно были абсолютно разными. Одно удручает - в этой идиллии совсем не было места для стороннего наблюдателя вроде меня…
Шли месяцы, зима наконец-то ушла, оставив после себя мерзкие кучки грязного снега на жидких и еще не успевших покрыться свежей нежной травкой газонах. Саша и Женя любили друг друга, а я любила их - по-разному, но одинаково сильно. Мне даже в голову не приходило выбирать между ними, ведь это было бы так же неестественно, как баловать одного близнеца, а на второго не обращать никакого внимания. Возможно, мне пришлось бы мучительно метаться от одного к другому, если бы я имела к ним хоть какое-то отношение, но они не знали меня, а мои грезы о них были не более, чем фантазией, поэтому я могла позволить себе мечтать об обоих. Теперь уже я не представляла, как однажды выйду из своего дома и скажу «привет», ведь долгожданная встреча была всего лишь иллюзией. Я думала о нашей дружбе, как о чем-то уже давно состоявшемся, и теперь мечтала, что буду разглядывать гениальные картины Саши и куда более посредственные Жени, а они будут стоять по бокам, как обычно изображают ангела и дьявола в голливудских фильмах, и шептать мне на ухо разные забавные вещи…
Но однажды наступил конец моим очаровательным фантазиям. Когда пришло время очередной встречи с моими возлюбленными, я увидела только Женю, который, кажется, был чем-то сильно расстроен, что ему совсем несвойственно, и стремительно скрылся за дверями художки. Через некоторое время появился и Саша, на лице которого было такое гневное выражение, что сомнений не оставалось - друзья поссорились. Я не знала, что и подумать, ведь еще вчера все было так замечательно, даже, возможно, лучше, чем всегда, а сегодня радость накрыла темная пелена мрака.
Саша неожиданно остановился под моими окнами, постоял немного, а потом опустился прямо на землю. Если учесть, что как раз там большинство собаководов из нашего дома выгуливали своих любимцев, было более чем странно, что ему там было уютно, но Саша просидел, даже ни разу не пошевелившись, где-то полчаса, после чего резко тряхнул головой и, вскочив на ноги, бросился бежать назад к автобусной остановке. Я чувствовала, что ему было очень плохо, но не знала, чем здесь можно помочь, потому что понятия не имела, что вклинилось между двумя половинками яблока. И тут до меня дошло, что Саша, так стремительно скрывшийся за углом соседнего дома, оставил на газоне свою необъятную сумку - я не сразу заметила ее в тени росших под моими окнами чахленьких кустов. Бежать за хозяином уже, разумеется, было слишком поздно, но сумку я все же должна была подобрать, иначе за меня это мог сделать кто угодно, и тогда Саша уже вряд ли когда-нибудь увидит свои рисунки. Я выскочила во двор прямо как была - в тапочках и домашней растянутой футболке, но никто, слава Богу, этого безобразия не увидел, и я благополучно вернулась обратно в квартиру.
Сумка была нереально тяжелой - странно, что такой хрупкий мальчик, как Саша, вообще мог ее поднять. Некоторое время я вертелась вокруг, ну прямо как лиса около курятника, а потом сказала себе, что ничего плохого не случится, если заглянуть внутрь всего одним глазком, и решительно потянула на себя тугую молнию. Внутри был целый ворох набросков, от крошечных, в половину тетрадного листа, до безжалостно сложенных пополам ватманов, так что меня полностью поглотило мое занятие. Пейзажи, зарисовки каких-то зданий, растения, прорисованные до последней прожилки - все это просто поражало своей натуральностью, казалось, что, если коснуться изображения рукой, то она вовсе не упрется в лист, а проникнет туда, в неведомый и прекрасный мир…
Последними в этой внушительной стопке были портреты, среди которых было много совершенно незнакомых мне людей и, хотя все они выглядели просто безупречно, два из них привлекли мое особое внимание. Первым был, конечно же, Женя - каким-то непостижимым образом Саше удалось передать тот присущий только его другу дьявольский блеск глаз, ту хитрую улыбку и подъем волос надо лбом, так что я даже невольно поежилась. Ну а второй портрет… на втором портрете была изображена я.
Сначала мне подумалось, что, скорее всего, это лишь совпадение, не более. Ни Саша, ни Женя ни разу не смотрели наверх за весь год, пока я их знала, следовательно, они просто не могли меня увидеть! Но на наброске действительно была я - те же глаза, та же челка, та же родинка в правом уголке рта… Более того, внизу рисунка я обнаружила свое имя, а уж его Саша никак не мог узнать, никак! Мистика какая-то, честное слово!
Засунув все листы обратно в сумку, я открыла окно, чего не делала еще с прошлого лета, и, несмотря на довольно холодный ветер, высунулась наружу и стала ждать. Если раньше я еще могла убедить себя, что не имею к этой парочке никакого отношения, то сейчас оставаться в стороне было попросту глупо. Должна же я вернуть Саше его сумку, верно?
Женя появился, как всегда, точно по расписанию и выглядел уже не таким сердитым - наверное, занятия подействовали на него успокаивающе. Как только парень поравнялся с моим окном, я окликнула его по имени, и он удивленно поднял голову. Женя на миг замер, но потом все-таки спросил:
- Откуда ты знаешь, как меня зовут?
- А откуда вы знаете, как зовут меня? - парировала я и, заметив в глазах парня полное непонимание, быстро рассказала то, что описала выше.
- Ты, случайно, не маньяк? - недоверчиво поинтересовался светловолосый чертенок. - Только маньяки могут целыми днями сидеть у окна и наблюдать за прохожими. Ну и еще, наверное, бабушки…
- Нет, я не маньяк, - усмехнулась я. - Иначе точно поняла бы, что вы заметили, как я за вами слежу.
- У нас было что-то вроде игры, - начал было объяснять Женя, но тут же осекся. - Может, ты выйдешь на улицу? А то мне как-то неудобно орать на весь микрорайон.
Я, собственно, только и ждала этого приглашения, поэтому уже через минуту была внизу, не забыв прихватить с собой оставленную Сашей сумку.
- Ну, так что у вас там за игра? - спросила я, переводя дыхание.
- Тебя заметил еще Саня, когда ходил в художку без меня, - пояснил Женя и смущенно улыбнулся. - Потом он предложил вместе посещать занятия, и однажды, когда мы шли по этой дороге, Саня осторожно показал мне тебя. Ты была для него кем-то вроде музы, он постоянно рисовал твое лицо в разных ракурсах, а потом это передалось и мне. Конечно, я не мог передать сходство с такой фотографической точностью, как Саня, но некоторые наброски были очень удачными - если хочешь, я могу потом их тебе показать.
- И это меня ты назвал маньяком?! - с возмущением фыркнула я.
- Ну а потом мы решили дать тебе имя, - Женя предпочел пропустить мимо ушей мое замечание. - Разумеется, как тебя зовут на самом деле, мы не знали, поэтому просто выбрали наиболее подходящее. Оказалось, угадали! Ну а ты, скорее всего, просто услышала, как мы друг к другу обращаемся, верно?
- Ну почти, - уклончиво согласилась я, предпочтя не распространяться о том, что на самом деле я звала их Сашей и Женей задолго до того, как начала прислушиваться к обрывкам их разговора.
- В любом случае, теперь все это закончилось, - внезапно посерьезнел Женя. - Ты ведь в курсе, что мы поссорились?
- Да, только не знаю, из-за чего. Или это слишком личное, чтобы меня сюда посвящать?
- Ты, можно сказать, уже давно член нашей «семьи», было бы некрасиво что-то от тебя скрывать, - на лице Жени на миг появилась его былая веселость, но тут же снова спряталась под озабоченностью. - Понимаешь, я и сам понять не могу, что произошло. Мы, как обычно, болтали, дурачились, а потом начали ругаться - абсолютно на пустом месте, клянусь! Я сказал ему, что он самовлюбленный зануда, а Саня ответил, что больше не хочет иметь дело с таким безалаберным придурком, как я, и ушел. Мы ехали в художку в одном автобусе, но в разных концах, старательно делая вид, будто незнакомы друг с другом. Я чувствовал себя просто ужасно и даже хотел подойти и извиниться, но все никак не решался. В конечном итоге я выскочил из автобуса и понесся вперед, словно надеялся скрыться от проблем внутри художки. Кошмар… А Саня так и не пришел.
- Мне кажется, он тоже чувствует себя виноватым и хочет помириться, - я ободряюще дотронулась до плеча Жени, - тем более что ссора-то совершенно пустяковая. Может, тебе пойти прямо к нему домой?
- Навряд ли я решусь постучать в его дверь, - покачал головой парень. - Вот если бы ты пошла со мной… Слушай, а правда, пошли вместе, а?
- Ну, я не знаю, неудобно как-то, - смущенно протянула я.
- Почему неудобно? Я же сказал, что ты нам, как родная. Саня будет рад наконец-то с тобой познакомиться… После того, как я попрошу у него прощения.
- Ну, раз так, то конечно, - сдалась я.
Мы долго ехали на автобусе куда-то в совершенно незнакомые для меня дали, и практически не разговаривали - Женя пытался собраться с мыслями и с каждой остановкой нервничал все больше. Ну а я с удивлением отмечала про себя, что даже в самых смелых фантазиях не предполагала, что у моего романа возможна такая развязка. Как говорится, пути Господни неисповедимы…
Оказалось, что Саша жил в маленькой девятиэтажке, чудом вклинившейся между двух новеньких небоскребов, и, как это ни странно, тоже на втором этаже. Женя дрогнувшим голосом попросил меня нажать на кнопку дверного звонка, поскольку сам боялся, что из-за дрожи в пальцах у него это вряд ли получится. Меня слегка встревожило его состояние - все же, это была самая обычная ссора, а не конец света! - но просьбу его я выполнила.
За дверью раздались шаги, потом на миг воцарилась тишина - это хозяин разглядывал нас в глазок, - а потом наконец щелкнул замок.
- Заходите, - Саша сделал широкий жест, приглашая нас в свою квартиру, при этом сохраняя совершенно непроницаемое выражение лица. Неужели он даже чуть-чуть не удивился?
Мы все собрались в большой комнате - судя по внешнему виду, она служила Саше и спальней, и студией, - и Женя, сомкнув пальцы в замок, начал было произносить подготовленную в автобусе речь, но Саша вдруг неожиданно улыбнулся - как всегда, уголками губ.
- Мне следовало извиниться еще в автобусе.., - почти прошептал Женя и вконец смешался.
- Ну что ты, это мне надо извиняться, - возразил Саша. - Конечно же, на самом деле я вовсе не считаю тебя придурком, это как-то само собой слетело с языка…
- Ну, вот и прекрасно, - вмешалась я. - Теперь пожмите друг другу руки и больше никогда не ссорьтесь, поняли?
- Слушаемся и повинуемся, наша юная муза, - Женя склонился в ироничном поклоне, а когда выпрямился, неожиданно сгреб меня с Сашей в объятья. - Мы с вами теперь будем самыми лучшими друзьями, пока смерть не разлучит нас! Жаль, что в нашей стране нельзя заключить брак сразу с двумя, иначе я непременно бы на вас женился, честно-честно!
Он чмокнул в щеку сначала меня, потом Сашу, который, хотя после этого брезгливо вытер щеку, в душе был рад такому проявлению дружеских чувств. Позже, когда Женя отправился на кухню делать чай - по его собственным словам, у него это получалось мастерски, - Саша сказал мне по секрету, что специально оставил сумку под моими окнами.
- Я надеялся, что ты, как всегда, наблюдаешь за нами и не останешься равнодушной, - пояснил он.
- И правильно надеялся, - заверила я его.
Так вот неожиданно нас стало трое. Не знаю, как это выглядело со стороны, потому что до сих пор не встретила ни одного человека, который наблюдал бы за нами с таким же интересом, как когда-то я сама, но так ведь это совсем неважно. Саша и Женя были идеально подходящими друг другу половинками яблока, ну а я, скорее всего, была их общей веточкой, которая надежно скрепляла то, что когда-то было разделено безжалостной рукой Бога на два разных человека. Надеюсь, вам тоже когда-нибудь встретятся ваши части - кто знает, сколько их на самом деле? - поэтому не забывайте, что кто-то, возможно, как раз сейчас за вами наблюдает.
0
