Наваждение Степень критики: всё, что привлечёт внимание.
Короткое описание: Что-то родное звало её сюда – словно она здесь когда-то уже была, а потом что-то случилось, и связь была утеряна между нею и этим местом. Но она точно знала, что было что-то такое или кто-то такой… и благодаря этому чему-то или этому кому-то она очутилась здесь.
Она возвращалась сюда снова и снова, перебирала еле-еле ногами, думала, что ошибается. Была неуверенна, но всё равно шла. Что-то родное звало её сюда – словно она здесь когда-то уже была, а потом что-то случилось, и связь была утеряна между нею и этим местом. Но она точно знала, что было что-то такое или кто-то такой… и благодаря этому чему-то или этому кому-то она очутилась здесь. Её ноздри, уставшие расширяться и вновь сужаться, просто лениво констатировали, что запах этой местности ей знаком. Чья-то мягкая рука тронула её за голову, минуя затылок и тормоша пальцем за ухом, – стало щекотно, и это было приятно. Эти руки не говорили ей ничего – не несли информации ни звуковой, ни в виде запаха, ни даже издали касающейся её очередного прихода сюда. По телу разлилось какое-то странное, неприятное ощущение. Потому что прежний аромат, такой знакомый и зовущий, смешался с чуждым ему. Это было уже что-то иное,- новое, но совсем иное! И ей это не нравилось. Она, как все, такие же, как она, боялась слишком сильных перемен. Это написано во множествах статей в Интернете, передавалось «из уст в уста». Но откуда Ей было это знать?! Она запрыгнула на стол, доедая кусок брошенного ей мяса. Что ещё ей оставалось? Руки вновь потянулись к ней. Она, обычно податливая и послушная, сбежала, больно прыгнув на шишки. Потерянная стабильность ограничивала свободу, а привычки перемешались друг с другом. Этот домик так долго пустовал, сохраняя в себе запах, знакомый ей непонятно откуда, но это было смыслом существования – каждый раз приходить и ощущать какое-то приятное наваждение. Она стала медленно подниматься по деревянной лакированной лестнице, как делала обычно. Внутренняя борьба привычки и новизны сжимала сердце, не давая установиться нормальному сердцебиению. Всё было как всегда, - длинные красноватые доски, столик, пахнущий рыбой, и подоконник с засушенным букетом, вставленным в форточку полузастеклённой веранды. Но что было с этим странным отверстием в стене, приютившем на последнее время блестящий золотой замочек? Оно было открыто! И из него веяло тем, чем она жила последний месяц. Только аромат был насыщенней привычного, как будто то ощущение было лишь жалким «пробником» для поистине чудесных духов. Но только так она не могла думать. Она и слова то такого не знала – «пробник». Она была собой, а такие, как Она, не знают таких слов. Просто не могут знать. И Ей вдруг сразу захотелось жить, захотелось ходить сюда снова, в эту комнату, которая до боли казалась знакома. Но не было боли. Было лишь яркое, приятное наваждение. И Она знала, что будет возвращаться сюда снова и снова. Почему? Да потому, что Она всё вспомнила. Всё, всё! В подробностях, но, Боже, пусть у неё голова не такая большая, как у них, но у Неё хватило ума безобидно вспомнить этих людишек, а у них – бросить её. Была неземная любовь, ласки, красивая расческа, мягкие руки и миска с кормом. А теперь её гладят другие руки и кормят из другой миски. Но суть вещей не изменилась, и, поскольку животные не умеют ненавидеть, Она будет любить их. Помнить и лелеять, перебирая в памяти свои воспоминания. И пусть врут, что у кошек нет души. Напрасно! Врите же! Так же думали и вы, оставляли Её, предполагая, что душевная травма, принесшая ей недолгую потерю мысли, зачеркнёт эту безумную привязанность, виновником которой вы стали. Но не думайте, что отсутствие злопамятности у кошек даст вам прощение. Даже не думайте.
Она тяжело вздохнула, растягиваясь на ступеньке. Мои руки гладили её спину. Она была расслаблена и доверяла мне. Это доверие Она пустила в наши отношения, как когти в диванную подушку, не ожидая подвоха, не боясь вновь обжечься. И я подвела её. Мне нужно было уехать, и я не могла взять её с собой, ведь это была не моя кошка. И я оставила её. Увы. Оставила лежать у запертой двери, немыслимо борющуюся с желанием проникнуть туда. И глотающую обиду за то, что лишена того манящего и питающего разум НАВАЖДЕНИЯ.
Август 2009-го, Ульяновск, Турбаза «Голубые огни».
По телу разлилось какое-то странное, неприятное ощущение. Потому что(можно убрать) прежний аромат, такой знакомый и зовущий, смешался с чуждым ему(ей). Это было уже что-то иное,- новое,но совсем иное(это лишнее)!
Она,как все, такие же, как она(нагромоздили черт знает что), боялась слишком сильных перемен.
Трогательный, чувственный рассказ. Правда есть свои недочеты: перегруз текста местоимениями, недостаточность описания, перепрыгивание с одного на другое. Но начало уже положено. Чуть поработать над ним, вычитать, и будет вкусняшка.
0
