12 марта.
Кому: "S@ilence"
От: "Insomnia"

«Ненавижу тебя.
Ха, черт, тебя этим не удивишь. Ты это слышишь каждый день. Мне что делать? Я слышу такие слова крайне редко.
В новинку, да.
Черт, что мне еще тебе наврать?! Что у меня все плохо? Да нет, наоборот. Слишком все хорошо. И все думают, что я в порядке. И никто не подозревает, что скоро я уйду в долгий поход. Это забавляет мою черную душонку.
Зачем мне то? Да так. Человек практически не решает ничего в с воей жизни. Так пусть хотя бы в смерти он будет главнокомандующим. Имеет же право он раз в жизни сказать «Аве мне»!
Всю мою жизнь мне указывали, что делать. И это привело к несомненному успеху моей оболочки. У меня все отлично. Любой мечтает жить так, как я живу.
Но не я.
Лови, это моя новая композиция. Пишу обычно ночью, в зале на правом крыле. Там звукоизоляция, так что рояля не слышно. Хотя пару раз мне влетало от Марии. Я развращу скоро эту прелестную девшку. Каждый раз я даю ей выслушать плоды моего больного разума и, о мое сияние, ей нравится! Она слушает с таким лицом, будто видит свет небес. А потом приходит в себя и тихо удаляется со словами: «Скажете, когда захотите отдохнуть. Я принесу таблетки».
Мне тошно от этого.
Она три года в монастыре была. Говорила вначале странные вещи. Про ад, про соблазны, про судный день. Потом притихла.
Когда увидела меня.
Может она подумала, что я и есть то ее самое сильное испытание?
Бедняжка. Мне ее жаль. Но она в жалости не нуждается. Она ведь страдает и думает, что так положено. Я даже вижу, как кровь уходит в нижнюю часть ее тела при виде меня. Лицо ее бледнет и становится похожим на мрамор.
Лучше бы она поддалась. Хотя, потом отец убьет меня. Он и так давно заметил, что что-то со мной не так.
Ты единственный, кто не общаясь со мной полгода, не признался мне в любви, не попросил фото или хотя бы не прислал открытку на день валентина. Почему? Наверное ты слеп и глух. Или предпочитаешь других. Хм. Эту идею я представлять не буду.
Все без ума от меня. Я—прекрасная вещь. Побрякушка, которой все хотят обладать. Им не нужно мое нутро, мой чертов механизм. Лишь оболочка. Да, она хороша. Подпитана страстным пороком, талантом, бледностью и боязнью солнца. Мои обожатели десятками дарят мне зонты, чтобы щеки мои не стали розовее от ненавистного мне летнего солнца. Знаешь, каков был последний зонт? Он привезен из Китая. Я вышлю тебе фото, думаю, но тебе понравится. Он из сияющего желтого шелка. Вещь бесполезная, но достойна причины, по котрой мне его подарили.
Я отдам его тебе. Как последний подарок. От меня.
Я никогда их не делаю.
Подарки делают мне.
Или я сам я вялюсь им?
Не думаешь ли ты, что я страдаю болезненным самолюбием? А почему нет? У меня слишком мало времени, чтобы вспоминать про добродетель. Я не успеваю. Много чего не успеваю. Каждый день. Потому что эта чертова болезнь крадет мои мысли, мой рассудок. Мне осталось месяц, а я все скачиваю фильмы из интернета и с интересом, надлежащим твоей професии, смотрю на людей. Они странные, правда? Хотя бы потому что любят. А любовь -- лишь типичный невроз. Им не жаль свои нервы, представь! Мне бы тоже так хотелось. Разучился. Ха-ха, " я нормальным быть хочу, пусть меня научат!".
Порой я просыпаюсь от удушья, и бью кулаками стену. Не знаю, почему, но во мне все же тлеет надежда, что меня кто-то услышит. Кто-то спасет. Нет, не от болезни. Ей я сам объявил капитуляцию, избавив себя от обещанного полгода жизни на лекарствах. А все же хочется без очков на солнце посмотреть. Но, клянусь, если это произойдет, и кто-то нальет мне в стакан воды, поднимет и прижмет к груди, я этими ногтями вопьюсь ему в лицо.
Не люблю я людей.
Меня уже давно нет.
Так что могу же я позволить себе любить себя? Ведь вот ты любишь свой компьютер. Свою коллекцию бабочек, сачков, скальпелей. Ты любишь новеньких в своем обиталище – хоть что-то интересное в твоей жизни, единственное, что в ней происходит. Тебе нравится ставить эти чертовы диагнозы, писать заключения. Да, кстати, какое ты напишешь обо мне? Так сказать, последнее сочинение про меня. Прости. Улыбаюсь.
Мне остался месяц. Долгий месяц. Или короткий все же? Ну, если бы она вернулась и сказала, что отдаст мне свою костную ткань, возможно, эти дни не были бы столь мучительны. Хотя потому, что мне было бы известно – она наказана. Наказана за мои чувства к ней.
Невинное дитя. Посылаю тебе фото. Правда она ангел? Пусть и падший. Пусть и не ангел… Давно. А когда мое сердце не билось так редко, как сейчас, она была прекрасна. Превосходный шедевр порока в ярко-белой шелухе.
Я помню, как меня не могли вырвать из ее объятий. Вся моя одежда была в крови. Она обняла мея мертвой хваткой и шептала в последние мгновения, что однажды мы встретимся.
Она не обманула.
Она не умела этого делать. И умерла у меня на руках.
Смешно? Да, возможно. Смешно то, что все так высокопарно. Она ведь не скончалась от болезни, не от несчастного случая, она не страдала годы или даже день.
Она просто покончила с собой. Хотя вначале вколола себе лошадиную дозу героина. Ха-ха. Лошадь умирает от капли никотина… так о каком героине я тут говорю?...
Похоронили ее весной. В закрытом гробу.
Ее имя? Неважно. Важно то, что она зовет меня. Но я по ней не скучаю. И хотя она сдержала обещание и дала мне последнюю возможность раскаяться. Измениться. Но что может быть крепче, чем собственное убеждение о жизни?
Вчера ко мне приходили из какой-то секты. Мария, о глупая девочка, впустила их по доброте своей. А я, по злобе своей нескончаемой, пожимаю им руки, противно теплые руки, и угощаю чаем. Они говорят о земном рае. Смешно подумать. Как в одном рае может быть другой?
Ирония. Усмешка. Нет! Дрянь. Та приставучая дрянь под названием вера. Это она влечет этих обнищавших, несчастных, одиноких людей, влечет вперед. Они наивно думают, что вот, жизнь их вытянула, впереди – свет. Но вера граничит со слепотой, слепота—с безумием. И это безумие ведет их в пропасть. Они видят мир таким, каким ему не быть. Не для того он создан. Мы – испытуемые. Кто спросил нас, хотим ли мы страдать? Если так, возможно ли убежать от страданий? Разомкнуть круг, сбежать из этго клуба мазохистов и найти выход?
Зависит от тебя.
Не знаю, как ты. Я выбираю правило, которое гласит, что правил нет. Прекрасно, когда вместо сердца—ЭВМ. Когда эта чертова машинка смотрит, анализирует, решает. Нет чувств. Пустота. Блаженная.
Но многие почему-то не понимают меня. Они ищут безусловного счастья. Скажите же мне, что оно есть? Тут уже сложнее.
Ты не знаешь, за кем охотишься, но упорно уверен, что это животное существует. Надеюсь тебя не обидит данная аллегория. Ты же любишь животных.
Для меня счастье не есть...счастье. хм, да, так. Когда что-то бурлит внутри, хочешь объять мир и сделать невозможное, разум теряется, и серлце стучит все сильнее… именно из-за этих признаков человек своего счастья и лишается. Но есть счастье еще и блаженное. Спокойное. Но его получают другие. Не я, не ты, не мы. Не люблю выражение «избранные». Тогда напрашивается вопрос, кто же их избрал, и тут начинаются ни к чему не ведущие споры.
У меня была вера. Меня слепили чувства, мною же придуманные. Но все же они были реальны, раз уж смогли убить того, кому были адресованы. Словно из трубочки, они высосали все мои силы, вместе с ней -- желание верить. Эти чувства способны на удивительную вещь—сплести самую прекрасную паутину из росы, сияющей даже во тьме; то стоит лишь усомниться в ее крепости, капли росы превращаются противный липкий клей, в котором мы начинаем путаться, увязать, однажды задыхаемся. Затем мы умираем, утопаем в приторности собственных иллюзий, которые окутывают сознание в миг пустоты. Той самой, от которой бежит каждый из нас. Бежит к врагам, представив их друзьями, бежит в секты, в сеть, в пропасть, куда угодно. Только подальше от нее.
Я бегу в сеть. В мир из кодов и цепочек пакетов файлов. В мир, где всегда можно нажать «отмена». В мир, где Ты решаешь, кем ты будешь сегодня. И разумеется, в мир, где есть все, чего у тебя на самом деле нет.
Так просто.
Разумеется, если при этом не думать о том, что это – всего лишь сеть, всего лишь невесомая сеть, сотканная из задумок безумных аутистов, которая основана на разумном принципе всего мира.
Деньги.
Из всего.
Недавно мне предложили купить гроб, инкрустированный бриллиантами…
Зачем? Меня и там не оставят в покое? Кто-то будет оценивать мой гроб, как паршивое колечко у старьевщика?!
Извольте, НЕТ.
А покупается все.
И мой психолог тоже. Ты скажешь, что покупаю я лишь его услуги. Не его, то есть. Но не будь его, не было бы и его услуг. Значит, мне бы не довелось покупать их. Нет его – нет услуг. Покупаю услуги – покупаю его. И ты меня не переубедишь.
Знаешь, сколько людей хотели добавиться ко мне сегодня? Ровно 203 человека. Нет, я не из хвастовства. Мне смешно смотреть на них. Они смотрят на умирающее существо, тающее, подобно свече, и пишут о «таинственной бледности», «болезненно-проникновенном взгляде», еще о чем-то. Они хотят видеть меня так, как хотят. Смотрят, видят, пишут. И я отвечаю. Для каждого я играю того, кого им не хватало. Часть той красоты, часть того мира. Только никто из них не знает меня. И мне это нравится. Это лучше, чем быть тем, кто я есть. Они не знают меня, и мне дозволено играть, я потакаю их любви. Будет и от меня подарок лишенным чувства, называемого вменяемостью. Да, именно чувства. Я лелею это чувство, но жалею тех, кто поступает так же. Мне не нужно думать о будущем. А они?
Мне плевать на них. Они здоровы. Молоды. Красивы, нет…неважно. Они есть. В реальном времени, пространстве. Просто в реальности. И не пользуются этим. У них очень много времени. А у меня мало. И я возьму все, что мне нужно. Было нужно, когда этим существом можно было назвать меня.
У меня слишком мало времени.
Отличный антидот от чувств, не правда ли?»