Григорий Габб

Н. Гончаровой посвящается.

***

Опаснее чумы

***

                                                                                                «- Плохо ваше дело! По-видимому,

                                                                                                                у вас образовалась душа»

Е.И. Замятин. Мы

***

            Всё происходит совершенно иначе…

***

            Тёмная комната на третьем этаже панельного дома, расположенного в центре. Время подходит к одиннадцати вечера. Недостаёт половины. Двадцати восьми минут... У окна, открывающего обзор на площадь, стоит деревянный стол, накрытый скатертью. Около стола – стул, на стуле – человек. Вокруг этого человека сгустилась ленивой густотой таинственно-сумеречная тихая грусть. Она несёт потенциальную опасность в боли и страданиях, о которой сидящий человек не подозревает, но своим животным началом предчувствует. Сейчас опасность спит – набирает силы, которые возможно она и не выплеснет. Хотя нет, выплеснет. Эту необузданную стихию так просто не остановить. Всепожирающую и везде проникающую. Доберётся она до самых глубин души, и, затянутая, словно в жидкое волшебное зеркало, останется там (может и не навсегда), терзая, сжигая и отражая душевную боль на лице. Но не убивает она душу, а, возможно (я, право, не знаю),  лишь рождает её в муках…

            Человек сидел, облокотившись на стол, и смотрел в окно на укладывающуюся спать площадь города. Уже загорелись фонари, как ночники, жёлтым электрическим светом освещая серый асфальт. Площадь боится спать в темноте – ей нужен свет. Но слабый, чтобы не мешал и одновременно создавал атмосферу защищённости.

            Вот по опустевшему тротуару идут двое – мужчина и женщина – одни из последних прохожих. Двое счастливых влюблённых полуночников. Идут неспешно, разговаривая и смеясь…

            За угол одного из домов только что завернуло две машины, одна из которых незаметно подмигнула человеку, сидящему в комнате на третьем этаже, созерцающему улицу. Новая машина – резвая, сильная, быстрая, темпераментная. Но рёв её мотора утих, и вскоре стёрлось и воспоминание о ней. 

            Потолок комнаты уже скрылся в ночной дымке, и лишь слабый отсвет на люстре даёт понять какая высота здесь в помещении.

            Картины на стенах тоже накрылись мраком как одеялом. Виднелись лишь слабые очертания пейзажей и портретов. И человеку, сидящему у окна, было несколько боязно смотреть на них - бурное воображение и состояние полусна рисовали на холстах мнимые несколько пугающие изображения. Но он, конечно же, знал, что всё это проделки неутешно-упрямой темноты, которая вновь взялась за своё любимое занятие – пугать малодушных.

            Глянув на опустевшую темнотой комнату и развернувшись к окну, одинокий образ, незримый с улицы, стал разглядывать не городскую даль, а стекло в оконной раме… 

***

            На зелёный холм взошли две девы-воительницы - Л. и В. Окинув взором огромный город с пиками из серокаменных домов, они, переглянувшись, кивнули друг дружке. От их золотых лат свет зари отразился багровыми красками в пространство. Серебряные мечи в руках блеснули яростными бликами, оповестив тем самым о готовности порабощать. Щиты – два мощных диска, готовых разлететься в прах, защищая, если так будет угодно их повелительницам – держались на руках, внимательно озираясь – нет ли опасности.

            Девы обернулись назад, обращая свои очи на многотысячную армию, вооружённую луками и стрелами. На армию, готовую кинуться незамедлительно на врага – только дай приказ, только спусти с цепи, и город, который простирается вдали, падёт под натиском мужества, ярости, силы и истинной преданности делу. Такое войско, коим управляли эти девы, стирало с лица земли города, страны. Истинные фанаты своего дела! Не дай им, Бог, войти в раж! – все сердца и все души подчинят…

            Одна из дев, та, что именует себя Л., подняла руку с мечом вверх и прокричала: «Воины мои! вы здесь сегодня вновь нужны нам! Ваша храбрость, сила, ловкость и мудрость! Сегодня вновь вы должны исполнить своё предназначение! Доселе вы справлялись безупречно, и сейчас нам необходима ваша полная отдача делу, чтобы эта самая безупречность продолжала сиять ярким светом огня на ваших стальных стрелах! Чтобы ваши стремительные удары, враг помнил даже после смерти! Да будет так!». Затем слово взяла вторая, та, что зовётся В.: «Вперёд, мои бессмертные солдаты! На этот серый город! Не щадите никого!.. Отсекай одиночек!».

            И великий поток воинов, как бурлящие волны, кинулся на приступ одинокого незащищённого города.

***

            …Небольшая комната, полностью погрузившаяся во мрак. У окна стоит стол, около стола – стул, на стуле – человек. Человек этот буквально только что зажёг свечку, поставил на подоконник. Спокойное, тусклое, ущербное пламя парафиновой свечи вяло танцевало под неслышимую музыку своей стихии, тем самым прогоняя дурные мысли из головы созерцателя – человека, наблюдающего за этим первоначальным, первосозданным, первым танцем.

            Вот она тихая грусть… Душа бунтует, душа кипит! Ей нужно вырваться, нужно закричать, но она так сильно сжата в тиски, что и вздохнуть сложно, не то что там... Да и о чём кричать, кому и зачем? Вот и остаётся лишь, что тихо грустить…    

            На чёрном стекле, озарённом светом пламени свечи, белым туманом проявился чей-то вздох. Человек, который до недавнего времени пристально наблюдал за танцем огненного цветка, перевёл на этот забытый кем-то вздох взгляд и спокойно дивился ему. Чей он может быть? Неужели... Хм, нет.

            Вдруг неслышимая музыка утихла, танец прекратился, и свеча погасла. Вновь стала видна площадь, тротуар, освещённый фонарями и те двое (они уже были далеко, но всё же зримы). Неизвестный, счастливый… везучий мужчина и счастливая, хорошо знакомая женщина…

             И вот она! – опасность. До этого момента была лишь потенциальной, теперь же стала истинной. Быстро и бесцеремонно вгрызлась в тело, по венам в сердце, через сердце в душу…

            Человек, сидящий на стуле и наблюдающий за уходящими вдаль двумя фигурками почувствовал её проникновение (право, как тут не почувствовать!?), но и бровью не повёл, не захотев обращать внимание на неё. Теперь он всё понял, понял, что значило то настороженное предчувствие животного начала. Но осознание пришло слишком поздно…

            Он закрыл глаза и глубоко вздохнул... Через мгновение он почувствовал, как на плечо ему упала рука, слегка, как бы по-дружески, сжав его. Человек не испугался этого прикосновения – он его ждал. Обернувшись и взглянув на хозяина этой руки, он узрел образ стройной девы в чёрном плаще, озарённый ночным сумраком комнаты. Лик разглядеть он не смог – капюшон всё сокрыл. Но зато ему удалось приметить золотые латы (плащ был не застёгнут, а просто накинут) на теле девы, которые отразили невесть откуда взявшийся свет. И ещё меч, что висел на боку в ножнах. Человек, сжал губы, и медленно покивал. «Вот ты и пришла, та, которую я так не хотел видеть… - произнёс шёпотом он. – А где же твоя сестра?», «Она придёт позже, - сладостным голосом ответила она»…

После, дева вынула серебряный меч и без каких-либо эмоций вонзила его в тело этому человеку. Тот лишь медленно закрыл глаза, не издавая ни звука…

Он жив.

Он не умер.

Это была не смерть.

Это было нечто опаснее.

***

Вот как всё происходит…

***

29 мая 2010 г.