В поселке художников не по-московски уютно. Будто и нет никакой столицы вокруг. Домики соседей, дымящие трубами, пышные дачные сугробы и загородная тишина. Аккуратный, статный особняк всматривается вдаль пластиком оконных квадратов, ожидая гостей. К трем часам дня по дорожкам стекаются к нему люди. Останавливаются, заглядывают в его окна, ждут.
Я смотрю на них из окна длинного светлого коридора, изнутри особняка, и мечтаю, чтобы пришли сюда когда-нибудь и мои любимые тоже. Скорее бы. Все меньше сил остается на ожидание встречи. Интересно наблюдать, как меняются лица, тревога уступает счастливой улыбке, слезам радости, они обнимают друг друга, передают из рук в руки заветный сверточек, украшенный лентами и кружевами. Они бережно укладывают "драгоценность" в машину и увозят отсюда навсегда. Но ни одна секунда, ни один миг этой встречи не забудется до самой смерти никому из них!
Оказавшись в замкнутом едином на всех пространстве, женщины обретают новый и непривычный статус. Всем одинаково тяжело и одинаково страшно ждать. Все пространство внутри наполняется коллективным страхом и коллективным ожиданием. Все знают, что будет, но толком этого не знает никто. Смутные представления о предстоящем сводятся к немыслимой пытке, помноженной на безумное счастье. Мои подруги по ожиданию плохо спят по ночам, тяжело вздыхают, укладываясь на кровать, борятся с неукротимым голодом, заедая его крекером и шоколадками. Они ходят, дышат, пьют воду и принимают душ в одном ритме, словно заведенные одной и той же сложной механической пружиной. Она медленно раскручивается, чтобы выпрыгнуть и сломать уставший от напряженности механизм.
Все мы здесь мучительно ожидаем того, что происходит все равно неожиданно. Ночью, днем, утром некоторые из нас уходят в заветные двери лифта, чтобы уже сюда не возвращаться. Может быть, никогда. Я все больше склоняюсь к мысли, что от нас ничего не зависит. Именно здесь мы все остро ощущаем себя проводниками высшей воли, высшего замысла. И только смирения, готовности пропустить сквозь себя свет ждут от нас высшие силы.
В самые трудные минуты главного испытания я буду ближе к Богу, чем к самой себе, не вспомню себя, не осознаю, что вокруг. Я буду не здесь. С моим телом совершится чудо. И я увижу, прижму к себе после долгого ожидания моего сыночка. Моего третьего малыша.
Все бы и хорошо, но текст крутится вокруг второстепенного, саму героиню оставляя за кадром. Это как речь репортера, т.е. со стороны, вкратце обо всем сразу. По существу, но малоэмоционально. Листая журналы о детях (приходится, да, и даже интересно), иногда натыкаюсь на рассказы о беременности и родах - ну, красочно же! Все они построены на внутренних ощущениях. И мне кажется, что женщина в ожидании малыша все же больше сосредоточена на себе. Хотя могу быть и не прав.
0
