3.Последний герой боевика.

Если уставиться на одну точку, все вокруг стает зыбким и нереальным. Звуки, мысли, птицы, водители и прочие наполнители лишь акварельный набросок. Многие знают ощущение, когда глядишь на пролетающий самолет. Куда летят его пассажиры, ждут ли их в аэропорту, беспокоятся ли эти люди о посадке на аэродроме? Таксисты ругались между собой, голуби глупо порхали от одной кучки мусора к другой. Из репродуктора на столбе около перехода неслась реклама, стилизованная под попсовый мотив. А мыслишки роились и взрывались новогодними игрушками, искрились бенгальским огнем, тухли и снова воскресали. Он снова глотнул водки из стакана. Во рту таял мегасупермятный «холс», делая процесс более приятным.Три часа прошли в ожидании звонка, словно приговора для заключенного. Допив залпом остаток пойла, он позвонил сам, терпение сдало свои позиции.
- Здравствуй. Я уезжаю сегодня. Чтоб я зашел еще в силе?
- Привет. Ой, я забыла. Прости, забегалась. Далеко? Я задержусь тогда дома.
Роман встал и глянул на себя в отражение окна. Вроде опрятно, прическа уложена, но дрожь в руках выдавала волнение. Он подошел к стойке и попросил повторить.

Она встретила его в легком розовом "Найке" с распущенными, слегка завитыми волосами и стрелками на ресницах. Про себя он отметил, что она чуть поправилась, но это ей шло, скулы округлились. Как часто глядя на это лицо он мечтал о свернутых горах у ее ног. Костюм обтягивал ее тело с торчащей сексуальной задницей. Он почувствовал, как кровь застучала в висках.
-Приветствую тебя, о Виолетта. Вы все цветете и пахнете. Если у вас нет чуда-зеркала, то я готов им подработать, на пол-ставки. Буду рассказывать, кто прекрасней и милее всех на свете.
-Ром, не потерял чувство юмора. Я переживала за тебя. У тебя все ОК? Я просто спешу, пока тренер не уехала, нужно успеть на треню.
-Я тебя услышал. Плесни что-нибудь. Или твой Жофрен деПейрак не пьет?
-Рома, не дури! Там где-то в серванте коньяк стоял, возьми. Я пока соберусь.
Он прошел на кухню. В шкафчике он нашел начатую бутыль. Хлебнул из горлышка, несколько капель пролилось на воротник. Уже все равно. Вернувшись в залу, он начал ходить из угла в угол, он столько думал об этой встрече, в мозгу только играла песенка про Ваню и Марью Высоцкого. Виолетта, наконец, села. Она молча изучала паркет.
-Ром. Пойми, тебе так лучше будет, и мне тоже. Мы же обсуждали это не раз. И не бегай, у меня рябит от тебя. Сядь и успокойся.
-Летта, какой успокойся? Может мне еще галапередола принять? – Он остановился. – Я тебя люблю. Он тебе не нужен, уходи. Я все прощаю. Поехали ко мне, там хорошо, сына мне родишь. Меня ведь любишь?!
Она отвела взгляд снова в пол. Он снова заходил. « Там сидел за столом, да на месте моем, неприветливый новый хозяин. И фуфайка на нем, и хозяйка при нем, - потому я и псами облаян!» Летта снова заговорила.
- Мы это проходили. Я не хочу тебя мучить. Я тебя как друга люблю. Я тоже не знаю, как так получилось. Прости меня, но должен же понять. Не будет как было, мы выросли! По другому все, у тебя амбиции, а я так не могу. Понимаешь?!
-Но я же для тебя разбивался в лепешку! Он может пойти на жертву? Тля! Я ради нас, тебя, все это заварил! У меня планы на пять лет вперед расписаны!
Он осознал , что может расплакаться. В носу закололо, вдруг нутро пересохло и запершило. Она поднялась и подошла к нему, прижала голову к плечу. Прижавшись к ней, он закопался в ее локонах. Она обняла и тихо шептала: «бедненький, бедненький, бедненький...»
Неожиданно для себя он обхватил ее за ягодицы и впился в уста. Она поцеловала в ответ, все так же гладя по спине.
-Давай в последний раз? Давай по-быстрому, давай в одежде! Я потом отстану, давай!
Она испуганно оттолкнула его и улыбнулась.
-Кабель, как и раньше, а я его утешаю. Ну какой по быстрому? Уймись, это все накрут! Найдешь себе девушку и будешь с ней как хочешь, и быстренько, и долго, и медленно. А сейчас окончательно ставим точки, Ром. Забирай вещи, и мы больше так не встретимся.
Она поставила сумку на журнальный столик.
- У тебя, когда поезд?
-Через четыре часа.
Странно иногда складывается. Помнишь, как покупал деревянные рамки для фотографий, выбирал сковородку, чинил утюг. А все твое бытие умещается в спортивный мешок не первой свежести. Не хватало только урны для праха, чтоб сделать картинку еще гротескней.
-Книги там?
-Вроде все, тетрадки тоже. Ладно, я побежала, просто захлопни за собой. Мы не скоро увидимся, да?
-Угу, прощай.
-Пока. Не будь таким, тебе не идет. - Она еще раз поцеловала, слегка сжав ему верхнюю губу. - Пока.
Она вышла, обернулась на пороге и подмигнула. Дверь закрылась. Он сполз по стене. Колени дрожали, как от поднятия штанги, горло жгло. Посмотрел на себя в зеркале. Вдруг проступила седина в шевелюре и в щетине на подбородке. Морщины перечеркнули щеки, выделив синеву под глазами. Он никогда еще не был таким уставшим. Яркость потухла. Рот сжался в курью жопу и посерел. На хуй. Поднялся, пройдя в ванную прорыгался в толчок. Смыл и пошел на за добавкой. Снова присосался к бутылке. В детстве есть мечта, у всех, стать героем фильма. Выживать в перестрелках, поджигать фитиль бомбы от сигары, уметь водить вертолет. А любовнице, второстепенной героине, говорить перед прыжком в окно: «Прощай, бэйби!». И удаляешься в закат. Поэтому героям боевиков так легко было убивать врагов, они были уже с разбитым в хлам сердцем и подорванной психикой.
В подъезде отпустило, свежий воздух, мать его ети. Спустившись вниз он остановился у парадной и открыл кладь. Туфли, брюки, какие-то рубашки. Достав книги и записки, он зашвырнул спортивный мешок в мусорный бак. На улице была весна. Она подула теплым ветром и запахла влажной землей. Набрав на телефоне номер такси, и подождал голоса оператора.
-Вам куда ехать?
-ЖД вокзал.
-Спасибо за заказ, ожидайте. Счастливого пути!