Она пришла ко мне поздно ночью, и села на край кровати возле меня. Сквозь не зашторенное окно падал лунный свет, и я видел ее измученное лицо, и глаза - уставшие, лишенные всякого выражения.
- Ни как не могу уснуть – сказала она – мне так холодно в ногах, и голова разрывается от дурацких мыслей. Мне теперь совсем не о чем думать. Даже страшно от этого…. Будто взяли и оторвали от меня кусок. Так пусто внутри, знаешь? И холодно, отчего-то, все время холодно.
Она говорила это, глядя куда-то в пол, словно сама с собой. Я видел, как дрожали пальцы ее рук, хотя в комнате было тепло, а окно закрыто. Она достала сигареты, закурила одну, и убрала остальные обратно. Я успел заметить, что в пачке осталось всего три штуки. Я думал сказать ей, что наверняка, никотин убьет ее раньше, чем что-либо другое, но промолчал. Мне вообще не хотелось говорить.
- Помнишь ту глупую песенку, что ты раньше мне пел? Я повторила ее про себя раз двадцать - она засмеялась – хрипло, выкашливая дым – будто молитву….
Раз и два, слышишь: бьют в колокола.
Я побил посуду – пей же из горла
Три, потом четыре – эта ночь длинна
Ты помнишь мое имя? Так допивай до дна….
Я не знал, что ей сказать, и нужно ли было, чтобы я что-то говорил. При каждом ее движении, огонек сигареты оставлял короткие штрихи в темноте комнаты, и я смотрел на них как завороженный. Мне виделся одинокий маяк, где-то далеко-далеко, на берегу океана. Старый, забытый, и не нужный ни кому, но до сих пор посылающий сигналы в никуда. Сигналы SOS.
- Сегодня я читала книгу, одну из тех, что разбросаны у меня по комнате. Хотела лишь пробежаться по нескольким страницам - понять про что она, и бросить обратно - но не смогла. Я прочитала ее всю, представляешь? Я ведь даже не помню, когда делала подобное последний раз. Господи – я не помню ни одной прочитанной мною книги когда-то раньше. Наверное, это ужасно, правда?
- Не думаю, что за это попадают в ад.
Она чуть улыбнулась:
- А теперь я хочу прочесть их все. Сколько книг на этой планете? Ты когда-нибудь представлял? Должно быть, то число, что невозможно и вообразить. И сколько уйдет времени…. Нет, не смейся!
Я улыбался, глядя на нее. Впервые, я увидел в ней какой-то свет. Огонек, который пробивался сквозь толщи поглотившего ее холода. Ее глаза – теперь я знал, что они могут ожить.
- Ладно, забудь. Мне просто хочется о чем-то мечтать, во что-то верить, пока это еще возможно. Пусть даже в такие глупости, как эта.
- Это не глупости. Нет. И я не хочу, чтоб ты так думала.
Она встала и открыла окно, чтобы выбросить окурок от сигареты. В комнату ворвался ночной воздух, и я заметил, что мы оба стали глубже дышать, вдыхая его, как что-то новое, словно никогда раньше этого не делали.
- Ночью здесь по-особому пахнет. Правда? – сказала она
- Да, по-особому…
Она дышала в окно, а я смотрел на нее и думал, что она здесь делает. Нет, не в этой комнате, а в этом мире вообще. Ведь она была не отсюда – она была из того мира, откуда иногда приходили ко мне сны, или из тех картин, что я мог видеть раньше, закрывая глаза.
Откуда ты?
Она сказала:
- Иногда мне кажется, что я сосуд. Будто где-то на макушке моей головы дыра, и в нее заливают какую-то черную, густую жижу. Заполняют ею меня всю – от ступней до самых глаз, и когда я хочу закричать, из моего рта выливается лишь эта грязь…
А потом она замолчала. Наверно потому, что трудно говорить, когда плачешь.
Я помню, как нашел ее, одну, на автобусной остановке. Промокшую насквозь, с растекшейся толи от слез, толи от дождя тушью. Я спросил, могу ли я ей чем-то помочь, а она кинулась под подъезжающий автобус…. С тех пор я так и не решил, спас я ее тогда, или просто оттянул время. Но я навсегда запомнил то, как она дрожала в моих объятьях и иногда, до сих пор, по ночам, я просыпаюсь от этой дрожи. И мне страшно.
- Я боюсь за тебя – сказал я.
Она обернулась и снова села рядом со мной. Ее влажные глаза теперь блестели на свету.
- Я знаю. Знаю….
- Ты должна вернуться в больницу
- Нет, там я не умру. Только не там.
Я взял ее за руки
- Я хочу сделать для тебя хоть что-то, но всё мне кажется таким глупым…
- Тогда поцелуй меня – сказала она – поцелуй так, как будешь целовать в последний раз, и обними меня…. Мне снова холодно.
Я прижал ее к себе. Мне казалось, что вот-вот - и она задрожит в моих объятьях, как тогда, на остановке, и я ничем не смогу ее унять. А потом, мы поцеловались.
- Обещай, что будешь приходить ко мне – сказала она – я имею в виду, когда меня…
- Я обещаю, но ты должна улыбнуться мне. Я хочу, чтобы ты улыбалась. И не думай об этом – я больше не могу смотреть, как ты плачешь…. Я спою тебе еще тысячи этих глупых песен, или, если захочешь, прочту тысячу книг…. Я куплю тебе сигареты или… Господи, я не знаю, что мне еще сделать, чтобы ты засмеялась у меня в объятьях. Я хочу запомнить твою улыбку. Слышишь? Я хочу запомнить тебя такой….
И она улыбнулась.
Это был последний раз, когда она пришла ко мне. Больше я ее никогда не видел.
Я прихожу к ней, как и обещал. Приношу цветы и иногда, сигареты. Я рассказываю ей что-нибудь из тех книг, что прочитал и каждый раз спрашиваю, все ли там с ней в порядке. Кто обнимает ее там, теперь, и к кому она ходит по ночам. И я по-прежнему пою ей ту глупую песенку….
Раз и два, слышишь: бьют в колокола…
0
