Короткое описание: Развлекательный фантастический рассказ о любви и долге. На философичность и глубину не претендую. Название "рабочее".
В последнее время скандалы у нас начинались сами собой. Одна неосторожная фраза, двусмысленное высказывание или глупая шутка могла превратить беседу двух близких людей в бескомпромиссную ссору. Видимо, сказывался ритм жизни: постоянное нервное напряжение, стрессы, груз ответственности за других – все это день за днем стягивается в тугой электрический комок, которому просто необходима разрядка. И так получается, что выплеснуть раздражение современному человеку, кроме как дома, больше негде. На сослуживцев и коллег даже голоса повысить нельзя – санкции последуют незамедлительно; дисциплина в наше время поддерживается идеальная. Вот и остается бедным и несчастным вымещать обиды и дурное настроение на дорогих и любимых. Наш утренний разговор с Викторией не предвещал беды. Хотя, это для меня он был утренним, она же находилась на другом краю Земли и уже собиралась в постель, когда я позвонил. Она возникла на экране видеофона, и я в который раз порадовался ее прелестному точеному лицу и потрясающему виду огней мегаполиса за окном. Я сразу понял, что Вик устала: ее выдали и грустная улыбка, и утомленный взгляд. На заднем плане виднелся небольшой беспорядок, так что сам собой напрашивался вывод: квартиру не убирали уже пару дней. Не самый добрый знак. - Как прошел день? – осторожно спросил я после обмена приветствиями. Жена в подробностях рассказала обо всех событиях и странных людях, что посетили ее за прошедший день. Рассказ получился как всегда эмоциональным и живописным, но в тоне главными нотами все-таки звучали усталость и раздражение… Виктория уже второй месяц находилась в командировке в Монтевидео. Такое принято в среде социальных работников – перемена обстановки позволяет переключиться с привычного хода событий и проблем устоявшейся клиентуры на что-то новое. Ну и конечно, это своего рода путешествие – возможность посмотреть мир, прикоснуться к чужой культуре, познакомиться с новыми людьми. В общем, поначалу все шло действительно здорово, и Вик получила огромный заряд позитивных эмоций и свежих впечатлений. Но чем дольше она оставалась там, тем отчетливее развлечения перетекали в рутину, а необычные нравы местных жителей и вовсе стали серьезным раздражителем. Вот и сейчас, рассказывая о жалобах клиентов, она не скрывала своего негодования, морщила нос и непонимающе качала головой. - Ну, ничего, скоро уже все закончится, милая, не волнуйся. - Легко сказать: не волнуйся. А ты посиди целый день в роли жилетки и носового платка – поймешь, какие чудесные ощущения. - Ладно, давай не будем, я понимаю, как тебе сложно, но осталось совсем чуть-чуть, и все закончится. - Жду не дождусь уже… Она провела по лицу ладонями, точно умываясь, начала массировать виски. - Голова болит от этого шума. Бесконечный гам: на улице, в магазинах, в помещениях. Ты бы слышал, какое здесь произношение! Поначалу это даже забавно, но потом просто невозможно слушать. Я одну женщину сегодня через каждые два слова переспрашивала – она так тараторила, просто кошмар. С ней же разговаривать невозможно, не то что бы помогать! Я тут чокнусь скоро, вот увидишь. Я покачал головой, Вик отвела взгляд куда-то в сторону. Мы посидели молча, она отдышалась, немного успокоилась. - Как у тебя на работе? - Все отлично, в общем-то. Сегодня, правда, будет очень серьезное дело: беру признание у мерзавца, взламывавшего счета стариков через андроидные модули. Представляешь, его ведь почти пять лет искали! Таких дел в нашем округе уже давно не было, во всяком случае, после моего прихода… - Ну, наконец-то… - Что наконец-то? - Дело нормальное дали. Знакомые уже над тобой смеются – устроился окружным прокурором малолетних хулиганов на суде обличать. - А что в этом такого? Можно подумать, я делаю что-то дурное. Служба как служба, не хуже других. - Ага, очень уважаемая должность. - Послушай, ты не говори о том, чего не знаешь. Я не говорю, что место прибыльное или сильно уважаемое, но другого мне просто не предлагали. А вот это дело сейчас – настоящая возможность показать себя. На процессе будут медийщики, они раздуют большую шумиху. Так что… - Так что остается надеяться, что ты ничего не испортишь… С того и началось. Она язвила, я старался быть аргументированным и сглаживать углы, но в итоге не выдержал и тоже перешел на личности. У меня, разумеется, тоже сформировалось свое мнение по поводу ее работы, и мнение не самое положительное. Получив удар по больному месту, Вик разревелась, запунцовела лицом, но продолжала кричать на меня сквозь слезы. - Тюфяк, никчемный юристишка. Не можешь в жизни пробиться! Так и будешь до конца дней молокососам пальчиком грозить! Посмешище! Я тоже пару раз приложил ее словом, назвав истеричкой и самовлюбленной эгоисткой. Ей было обидно и больно, так же как и мне, ведь каждый из нас был по-своему прав. Я действительно не получил после окончания академии лучшего предложения, чем место окружного прокурора в пригороде. Когда-то давно должность считалась более чем уважаемой, ведь прокурор олицетворял законность целого округа, его уважали законопослушные граждане и боялись нарушители, но теперь, во времена технических чудес, все свелось к процессам над малолетними хулиганами, еще не осознавшими своей ответственности перед обществом, и над уличными маргиналами, дерзнувшими совершить грабеж или кражу и пойманными полицейским нарядом в течении получаса. Допрос и выступление на суде в таких случаях были сухой формальностью и навевали на неподготовленного человека зевоту. Так что, если быть до конца откровенным, ни уважения, ни больших денег моя служба не приносила. У Виктории, не смотря на ее претензии, все складывалось похожим образом. Психолог по образованию, она была вынуждена ежедневно выслушивать и помогать самым разным людям, которых объединяло главное – какие-то проблемы. И в этих проблемах Вик увязала сама. Хотя психологи и выдерживают значительную дистанцию с клиентами, психическое напряжение и раздражение накапливается у них, как и у обычных людей. А работа эта, как выяснилось, такая же стрессовая, как, например, служба полицейского или врача экстренной помощи. Но основная сложность заключалась в том, что мы не желали признавать своих ошибок и мириться с чужими, а потому продолжали скандалить и еще больше усугублять проблему. В то утро все кончилось тем, что Вик отключила видеофон, а мне ничего не оставалось, как без аппетита позавтракать и отправиться на службу.
Я прибыл на службу, как и полагалось, к восьми и почти два часа провел в кабинете, освежая в памяти материалы дела. К сожалению, большей частью оно состояло лишь из обособленных фактов и указывавших на преступника улик, и совершенно не отвечало на самый волнующий меня вопрос: почему? Какими мотивами руководствовался человек, грабивший счета доживающих свой век сограждан? Что толкнуло его за черту? И как ему вообще удалось разработать схему, позволившую совершать преступления в течении пяти лет – срока для нашего времени фантастического! Ответы на эти вопросы мне только предстояло узнать в ходе сегодняшнего допроса. Я еще раз внимательно перечитал досье. Карл Таворски – тридцати двух лет, уроженец Торонто, диплом местного университета, программист отдела ИИ корпорации Феррукс, дважды женат, в данный момент разведен. Далее целый ворох личной информации, выуженной спецами отдела контроля из самых неожиданных источников: политические и религиозные взгляды, друзья, коллеги и близкие родственники, коэффициент умственного развития и психологический портрет – все, вплоть до аллергических реакций и привычек. В век информации государство знает о человеке столько, сколько он и сам порой о себе не знает. Но, тем не менее, некоторым еще удается жить двойной жизнью. Так и Карл Таворски, прикрываясь маской законопослушного гражданина, успевал проводить и, самое главное, скрывать операции со счетами других людей. Редкостный случай… Ближе к десяти утра я покинул свой кабинет и отправился на окраину округа в здание тюремного изолятора. Оно находилось на пустыре и представляло собой обнесенный высоким забором форт – наследие прошлых времен, когда из тюрем еще совершались побеги. Теперь необходимости в подобных архаизмах не было, но эти атрибуты оказывали на попавших внутрь давящее и жутковатое впечатление. Миновав два поста охраны – электронный и человеческий – я прошествовал узкими строгими коридорами к камере допроса. Во внешней комнате, где располагался пульт наблюдения, меня уже ждал начальник тюрьмы – мрачный долговязый француз Жером Фриу – в обществе пары конвоиров. Когда я вошел, все трое встали. - Доброе утро, господа, - сказал я. - Доброе утро, господин Бунье, - ответил Фриу, кивнув. Конвоиры браво откозыряли. - Подозреваемый доставлен в комнату допроса, препараты готовы, - француз указал на серый чемодан в углу комнаты на столе. – Идемте. По его указанию один из конвоиров открыл дверь электронным ключом, второй подхватил серый чемоданчик, и мы вошли. Камера допроса представляла собой прямоугольную светлую комнату без окон и крайне скромно меблированную. Таворски сидел в конце длинного стола, держа скованные руки перед собой. Это был крепенький насупившийся человек, сильно лысеющий, сутулый и какой-то растрепанный. Я приметил, что, несмотря на плотное мускулистое телосложение, ручки его совершенно крошечные, как у ребенка. Он выстрелил в нас колкими карими глазами и вновь уставился в стол. Начальник тюрьмы скривился. - Гражданин Таворски, с вами будет разговаривать господин Бунье – прокурор южного округа, - громко проговорил Фриу. – Настоятельно рекомендую вам проявить уважение. - Здравствуйте, Карл, - сказал я. Человек в конце стола промолчал. Мне это не понравилось. Но, наверное, именно так должен выглядеть и вести себя мерзавец, совершающий подобные преступления. - Приступайте, - сказал я, и конвоиры тут же принялись распаковывать чемоданчик. Они извлекли на свет похожий на футуристический пистолет инъектор и две капсулы с прозрачными жидкостями. Один – тот, что постарше – зарядил инъектор, второй подошел к Таворски и силой запрокинул назад его голову так, что товарищ получил возможность сделать укол непосредственно в сонную артерию. Заключенный даже не пикнул. После инъекции охранники с прежней ловкостью собрали чемодан и удалились следом за начальником. Спустя несколько секунд младший конвоир вернулся и поставил на стол кувшин воды и стакан. Таворски сидел с откинутой головой и не шевелился. Введенный ему препарат, «Голос совести», был подлинным чудом современной фармацевтики. Разработанный по заказу Министерства Обороны, он обладал замечательнейшим свойством – воздействуя на определенные зоны головного мозга, развязывал человеку язык и полностью лишал возможности лгать. Неудивительно, что с началом использования следственными органами «Голоса совести» процесс раскрытия преступлений изменился самым координальным образом. Теперь достаточно было определить подозреваемого с помощью свидетелей и улик, и допрос уже превращался в формальность – «раскалывать» преступника не было необходимости, он сам все рассказывал. И затем его показания выступали главной уликой в суде. Именно поэтому работа прокурора так обесценилась и свелась к рутинному предъявлению обвинений уже сознавшемуся во всем преступнику. Тем временем Таворски уронил голову на грудь и медленно покачал ею, приходя в себя. Когда он поднял взгляд, я с удовлетворением отметил, что глаза его смотрели не яростно, а вполне обыденно. - Здравствуйте, Карл. Меня зовут Микаэль Бунье. Я здесь, чтобы поговорить с вами о тех преступлениях, что вы совершили. - Преступлениях? – его щеки немного покраснели, будто от стыда. - Именно. Меня интересует, каким образом вы взламывали модули памяти, сколько незаконных действий вы совершили, кто толкнул вас на этот путь, кто помогал… В общем, вся история от начала и до конца. - Хорошо… - он выглядел потерянным и дезориентированным, как это часто бывает в первые минуты под «Голосом». Он шумно выдохнул, раздумывая, с чего бы начать. Маленькие пальчики забарабанили по крышке стола. - В общем, все началось лет семь назад, когда я, можно сказать, только вступил во взрослую жизнь. Тогда после окончания университета я пришел устраиваться на работу в Феррукс – очень солидную и известную фирму, занимающуюся разработкой программного обеспечения самых различных направлений. Ну, пришел не просто так, как человек с улицы без роду и имени – у моего отчима были там определенные знакомства, и это сыграло свою роль, потому как обычному молодому парню попасть туда, скажем так, очень сложно. Как бы то ни было, я получил место в отделе искусственного интеллекта местного отделения корпорации. Там я имел честь познакомиться со Львом Верманом – настоящим старожилом компании, который пришел в нее программистом чуть ли не в год ее основания. О, это был фантастический человек! Если отбросить все его странности (а странностей у него было предостаточно: чего только стоит настоящая психическая зависимость от газированной воды, ведь он мог пить ее литрами!), то он отличался в первую очередь полнейшим отсутствием честолюбия. Многие коллеги пользовались его разработками, и он абсолютно не возражал. Как оказалось впоследствии, целый ряд фундаментальных идей в продукции Феррукса, благодаря которому корпорация и завоевала свою нишу на рынке, принадлежал именно Верману. Причем об этом спокойно говорили и его коллеги, и даже руководители. Но слава старика не интересовала. Ему нравилось работать на привычном месте, нравилось подкидывать товарищам неожиданные и остроумные идеи. И вот, получилось так, что меня приставили ко Льву в качестве ученика. Мне, как только что поступившему юнцу, требовалось впитывать знания, и лучшего учителя было не найти. - То есть, если я правильно понял, Лев Верман и подкинул вам идею взлома? - Да. - Как это произошло? - Сама идея была озвучена им в ходе нашей беседы о нестандартных средствах заработка. Тогда я подался в рассуждения о том, что заработать много денег в наше время крайне сложно. Не в том плане, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь, а в том, чтобы позволить себе шиковать, жить в свое удовольствие. И развил мысль до того, что такие огромные деньги можно разве что украсть, но это невозможно в принципе, так как любая схема будет вмиг раскрыта полицией. На это Лев ответил, что, дескать, я еще совсем юн и абсолютно не знаю жизни, и что у него есть такая схема, причем довольно давно, но осуществлять ее он не намерен – годы уже не те, да и денег ему хватает. - И в чем же она заключалась? – я присел за стол напротив Карла. - Лев еще до работы в Ферруксе по молодости лет трудился в одной компании, занимавшейся разработкой и поддержкой программного обеспечения андроидных модулей памяти. Так вот, было это настолько давно, в те времена, когда люди еще делали операции по вживлению чуть ли не целых электронно-механических органов. Людей таких сейчас почти не осталось, а те, кто еще живет – уже седые старики. И Лев, еще работая в той фирме, обнаружил брешь в прошивке модулей. Более того, он написал специальную программу взлома системы, использующей ее слабину. Видимо, он собирался продать ее, но потом перешел в Феррукс и обо всем благополучно забыл. - А затем, стало быть, вспомнил? - Именно. В ходе нашей беседы. - В чем смысл этого взлома? - Сама суть модуля памяти сводится к тому, что через вживленный в мозг микрочип человек способен совершать в киберпространстве самые разнообразные действия. В частности, управлять своими счетами. Идея же Льва заключалась в том, что при помощи портативного или стационарного устройства с зашитой программой взлома мы подключались к модулю субъекта, программа подавляла защиту и перенастраивала чип таким образом, что все операции начинали идти через наши системы контроля. В результате мы получали доступ к счетам субъекта, и никто об этом не знал. Единственное, что невозможно было скрыть – так это сам факт подключения нашего прибора к человеку. В этом и заключалось слабое место всей задумки. - Давайте поподробнее об этом. - Все дело в том, что к подобным модулям можно подключиться только аппаратно, то есть непосредственно через стыковку с устройством. Возможности удаленного доступа к вживленным чипам нет, в этом и заключалась их привлекательность и надежность на тот момент. В общем, нашей задачей было под любым предлогом добиться от человека разрешения подключить прибор к его модулю памяти. - И как вам это удавалось? - Сначала мы представлялись сотрудниками отдела технического обслуживания той фирмы – Легатекс. Лев знал столь много о тех давних временах и о самих андроидных модулях, что никто даже и усомниться не мог в том, что он действительно работает в этой компании. Потом мы начали усложнять и видоизменять легенду, но частенько нам попросту не верили. - Когда случился первый эпизод аферы? - Почти пят лет назад, в конце лета. Я совершенно случайно наткнулся на престарелого мужчину с таким модулем и рассказал об этом Льву. Лев относился ко всей этой затее несерьезно, но я убедил его попробовать – просто взломать защиту без похищения средств. И после долгих уговоров он согласился. Потом какое-то время ушло, чтобы выйти на того старика. Уже не вспомню, как его звали, но точно скажу: он был китайцем. Более того, он согласился принять нас у себя дома. Представились мы, как я уже сказал, сотрудниками фирмы Легатекс и уверили, что проводим бесплатную гарантийную проверку модуля. Мужчина какое-то время сомневался, но его сын (к нашему ужасу мы даже не подумали, что он может оказаться дома не один) помог убедить нерешительного папашу. Так вот, мы усадили старика в кресло, подключили свой комплекс и наглейшим образом попытались внедриться. Ответом была полная дестабилизация и снос всей нашей программы. Оказалось, что у китайца в чип вшита усовершенствованная система защиты, которая определила цели вторжения и нанесла ответный удар, полностью разгромив нашу беззащитную программу. После этого нам ничего не оставалось, как извиниться за технические неполадки и с позором удалиться. Но для Льва это стало настоящим вызовом! - А какой мотив был у него ввязываться в эту незаконную затею? - Ну, он не преследовал личной выгоды, если вы об этом. Для него это была игра, соревнование, адреналин. Это ведь все очень сложно: найти подходящего человека, изучить его интересы, найти какие-то рычаги и ниточки, при помощи которых можно пробудить в нем доверие и уговорить на процедуру, да еще и обставить все так буднично, чтобы он и не вспомнил об этом через год-два. - А вы? - Я? – он несколько смутился. – Если говорить откровенно, то я просто хотел разбогатеть. Это глупо и несправедливо, когда большие деньги и возможности появляются только к концу жизни, и то если доживешь и дослужишься. Зачем старикам такие средства? Куда они их тратят? Деньги нужны молодым – только они могут пожить в свое удовольствие, попутешествовать, насладиться роскошью, свободой, мотовством, в конце-то концов. Вы понимаете? - Пытаюсь, - я потер виски, всматриваясь в человека напротив. Как это все банально и одновременно жестоко. Передо мною сидел преступник. Один из выдающихся преступников наших дней. И каковой же была его цель? На что он растратил свой талант? Все оказалось до отвращения стереотипно, по-юношески радикально: быстрое обогащение, жажда сладкой жизни, роскоши, удовольствий. Даже его подельник Лев Вермана со своим азартом, желанием показать себя и пощекотать нервы оставляет тошнотворное впечатление. Их аферы – это же, по сути, низость, пусть и дьявольски изобретательная. А я отчего-то всегда полагал, что выдающиеся преступники (они ведь, несомненно, люди незаурядных талантов) руководствуются какими-то недоступными обывателю, тонкими мотивами, перечерчивают грань дозволенного и запрещенного. Видимо, это еще одно из моих романтических заблуждений. - Продолжайте. Что произошло после фиаско с китайцем? - После такой серьезной неудачи Лев всерьез взялся за переделку своей системы проникновения. И уже месяца через два-три он представил мне усовершенствованный образец. Оставалось только опробовать его. И у нас все получилось. Лев сам нашел подходящего субъекта, сам убедил его в необходимости исследования функционального состояния организма. Позднее мы все чаще будем использовать эту легенду, чтобы не заострять внимание на модуле памяти, но именно тогда Лев впервые обкатал эту уловку. Он якобы ненароком обмолвился, что приобрел новейший прибор, позволяющий при помощи подключения к чипу произвести полную диагностику, и человек сам попросил его о бесплатном сеансе. Так мы и произвели первый взлом. - Сколько всего их было? - Ну, в общей сложности, около сорока. - То есть примерно по восемь в год? - Да. Я уже сказал, что это был чрезвычайно трудоемкий процесс. Находить стариков было очень непросто, и далеко не каждого удавалось уговорить. Впоследствии поиск субъектов стал настоящей проблемой. - Вы сразу снимали средства со счетов жертв? - Нет. Лев с самого начала определил минимальный срок – полгода. Пока не прошло полгода, никаких действий со счетом совершать нельзя. Затем деньги множеством незначительных сумм переводились на огромное количество счетов, а после этого запускался процесс их постоянной циркуляции такими же незначительными потоками между счетами. В этом движении просто невозможно было что-либо отследить. - Изобретательно. - Благодарю, это была моя идея. Кстати, деньги до сих пор находятся в таком рассредоточенном состоянии, и собрать их воедино по силам только моей системе управления. - Хорошо, мы это учтем. Что было потом? - Так продолжалось два с лишним года. Мы потихоньку начали снимать со счетов деньги, чтобы поправить здоровье Льва. В последний год он стал совсем плох, и нужны были средства, чтобы пройти дорогостоящее лечение. В общем, я со своей стороны сделал все, да и врачи, уверен, тоже, но время и возраст взяли свое… - Он умер? - Да, - мужчина выдохнул, прикрыв глаза. – У него были проблемы с сосудами, и это были, наверное, единственные сложности, с которыми он не смог справиться. Я позволил нам помолчать несколько минут. Карл продолжал смотреть в стол, было видно, что воспоминания причиняли ему боль. Я не понимал, в чем причина его переживаний, ведь он хладнокровно лишал средств таких же престарелых людей, как и Верман, неужели за эти годы они так сроднились? Крайне противоречивый человек. А может быть, просто запутавшийся? Я прервал тишину: - Но вы не остановились? - Нет. Когда Лев стал сдавать, все дела перешли в мои руки, и я приспособился, научился справляться. Так что когда он умер, я уже был полностью подготовлен к сольной работе. Более того, для меня это стало в какой-то мере делом принципа, я чувствовал себя продолжателем работы наставника. И не думал бросать. Но совсем скоро я столкнулся с серьезными затруднениями: отыскивать стариков стало все сложнее, и я понял, что необходима база данных. Я начал искать людей с выходом на подобную информацию. - Нашли? - Да, но, разумеется, не сразу. Прошел почти год, прежде чем я наткнулся на то, что искал. - Вы нашли сообщника? - Соратника. - Кто этот человек? - Я не знаю ее фамилии, знаю только, что она работает в организации, которая помогает подросткам, старикам и людям с проблемами. Так вышло, что с самого начала мы заключили устное соглашение, что каждый из нас будет знать минимум информации о другом. В целях безопасности, конечно. Так было выгодно и мне, и ей. У меня над ухом как будто прозвенел звоночек – такими его слова показались странными. - Как ее зовут? - Ее зовут Торри. По роду деятельности она имела доступ к базе граждан пожилого возраста, и через нее могла узнавать о наличии у них андроидных включений. Мои ощущения странности происходящего усилились. Глубоко внутри засела шальная и глупая мысль, но я заглушал ее голосом здравого смысла. Нужно продолжать допрос и последовательно во всем разобраться. Я позвал конвоира, и через мгновение в дверях появился молодой крепкий парень в строгой серой униформе. Я приказал подключить заключенного к транслятору и выйти. Когда все было исполнено, я продолжил: - Карл, сейчас, пожалуйста, вспомните в мельчайших подробностях лицо этой женщины. Сколько ей лет, какой цвет волос, глаз? Есть ли родинки и шрамы на лице? Все возможные детали. - Ммм… Ей около двадцати пяти. Глаза карие, волосы короткие темные. Родинок не помню… Шрамов нет. Я развернулся к стене напротив Таворски и увидел, как на ней дрожащим изображением всплыло лицо моей жены, Виктории! Я уставился на него, не понимая, что происходит. Каким образом это вообще возможно? Может, это чей-то розыгрыш? Но такое исключено – мы находимся в тюремном изоляторе, а передо мной не хулиган, а настоящий преступник, какие тут шутки?!. Я повернулся к Карлу, стараясь держаться невозмутимо: - Вы… Вы вообще уверены, что это она? - Да, конечно, - ответил он спокойно. Я еще раз посмотрел на лицо жены. В голове все смешалось. Подумать только, моя возлюбленная – соучастница преступления! Да еще какого! Да еще того, что поручено вести именно мне! Это что-то невероятное. Таких совпадений не бывает. Или все же бывают? Так, в первую очередь нужно откинуть эмоции и внимательно во всем разобраться. Единственное, на что следует уповать сейчас – это хладнокровие. Никаких эмоций. - Так, - я сцепил пальцы в замок, чтобы не дрожали, и попытался выровнять тон голоса. – Как вы с ней познакомились? - Все вышло в некотором смысле случайно. На нее меня вывел один из «взломанных» стариков. - Как давно это было? - Больше года назад. Так вот, старик, к которому я успешно втерся в доверие, рассказал, что ему время от времени звонят из службы социальной поддержки, интересуются здоровьем, спрашивают, нужна ли какая-нибудь помощь. Я смекнул, что схватился за нужную ниточку. Я раскопал номер этой службы, позвонил и представился хорошим знакомым этого старика. Объяснил, что хочу поговорить о нем, что у него есть проблемы, которыми он не желает делиться, но решать их все равно необходимо. Меня пригласили на прием, но я попросил перенести встречу со специалистом в более неформальную обстановку. После некоторых раздумий, они дали добро. Так мы и встретились с Торри. - Как получилось, что она согласилась вам помогать? - Ну… Мы с самого начала пошли несколько неожиданным путем. Между нами возникло то самое чувство, которое иногда возникает между двумя людьми. Какая-то взаимная симпатия. И когда я это озвучил, Торри сразу предупредила, что замужем, но от связи со мной не отказалась, поэтому мы и договорились свести всю личную информацию к минимуму, чтобы не возникло лишних проблем. - То есть вы были любовниками? – проговорил я, холодея от макушки до пяток. - Да. Когда я понял, что могу доверять ей, я раскрылся, объяснил, чем занимаюсь, и попросил о помощи. Она согласилась стать моим информатором. Я остолбенел и продолжал смотреть на этого подонка, не в силах оторваться. Сидевший передо мной человек казался настоящим чудовищем, осквернителем, средоточием всей мерзости на Земле, и я сдерживался какими-то титаническими усилиями, чтобы не броситься на него. Видимо, он заметил на моем лице эту битву эмоций и побледнел. Я подошел к столу, налил в стакан воды и залпом осушил его, налил еще и опять осушил. Я не понимал, что происходит, как вообще реальность смогла изогнуться таким дьявольским образом? Ясно одно: нужно скорее заканчивать этот разговор, иначе после оглашения подробностей я себя уже не сдержу. Понятно, что этого урода все равно засадят надолго, но оставалось решить, что делать с этой гуленой. - Так. Она принимала непосредственное участие в ваших аферах? - Поначалу нет, но потом она направляла ко мне некоторых обратившихся к ней стариков, чтобы они прошли «обследование». - Понятно. Как вас поймали? - Я вел одного из субъектов и договорился с ним о встрече и «обследовании», но когда я пришел в оговоренное место, там уже ждала полицейская засада. Конечно, милый мой. В полицию уже давно начали поступать заявления о пропажах средств со счетов, и постепенно обрисовалась картина – всех жертв связывал почтенный возраст и наличие андроидных вживлений. А потом в отделение обратился один старичок, рассказавший, что какой-то подозрительный тип предлагает ему пройти некую процедуру, и что его давний товарищ тоже проходил такую и теперь ограблен. Так на тебя и вышли. Я потер глаза, ощущая четкое желание остаться наедине с собой и подумать. Этот субъект меня больше не интересовал; следовало срочно решать, что делать с женой. - Ладно, на этом допрос на сегодня окончен. До свидания. Я вышел в комнату наблюдения, где меня встретил удивленный взгляд развернувшегося от монитора Жерома Фриу. Двое конвоиров выпрямились, ожидая приказов. - Время действия «голоса» заканчивается. Подробно каждый эпизод разберем позднее, пока нужно переосмыслить услышанное сегодня. - Данные о сообщнице направлены в полицейское управление города, - доложил Фриу, поднимаясь. Показалось, что он смотрит на меня внимательнее, чем обычно. - Хорошо, - я быстро прошел к выходу. – О следующем визите вам сообщат. Всего доброго.
Когда я покинул здание тюрьмы, голова буквально разламывалась от объема противоречивых мыслей. В первую очередь, меня дико бесил сам факт измены. Я не понимал, как моя жена могла спутаться с таким ничтожеством?! Что она в нем нашла? Это было чем-то запредельным, не постижимым для моего привыкшего к логике сознания. И самое главное, я не мог определиться, что мне делать дальше. Подсознательно я уже решил, что не смогу теперь жить с ней. Предательство само по себе гнусно, но когда оно совершается при таких обстоятельствах – это уже край. Эмоции толкали меня набрать ее номер, разбудить среди ночи и выяснить отношения, но разумом я понимал, что делать этого нельзя. Если я еще хочу ей чем-то помочь, делать это следует как можно тише. Но хочу ли я помогать ей? Женщине, которая больше года врала мне, делила со мной пищу и кров, а мыслями была с другим. Достойна ли она вообще моих переживаний и мыслей? Думаю, нет. И даже вся моя привязанность не должна влиять на окончательное решение. Не должна. Если рассуждать здраво, то она такая же преступница, как и он. Вик были известны все детали аферы, но она не сообщила в полицию, более того она подыскивала жертв и сама направляла стариков в его лапы. В конечном итоге, она ничем не лучше его. И должна понести равное наказание. А мой долг, как законопослушного гражданина, сообщить об этом куда положено. Я выудил из внутреннего кармана видеофон и отыскал номер своего начальника, главного прокурора города. Нужно переговорить с ним, рассказать все как есть. Коммуникатор лежал на ладони, но я все не решался позвонить. Что я ему скажу? Что моя жена – пособница преступника и изменяет мне? Что он обо мне подумает? Нет, если и говорить на подобную тему, то только с глазу на глаз. Я направил свой электромобиль в центр города, к зданию прокуратуры. Мимо пролетали блестящие стены зданий, другие электромобили, а я смотрел вперед, не моргая, словно завороженный. Я полностью погрузился в себя и прокручивал, переживал эту ситуации снова и снова. Во мне сцепились сразу несколько сил: любовь к Виктории, ярость от ее измены, чувство долга, страх потерять любимую. И они сплетались настолько туго, что я сжимал зубы, чтобы не закричать от напряжения. Через полчаса я остановился у здания прокуратуры, уходящего в хмурое небо стеклянно-металлическим столбом. На самый верх, где располагался кабинет главного прокурора, я поднимался в коробке скоростного лифта. Ехавшие рядом люди теснились к двери, с опаской поглядывая на меня. Покинув кабину, я прошел по сверкающему коридору, свернул направо и остановился у массивной черной двери. Вот я и на месте. Осталось зайти и выложить все как есть. Умудренный годами старик, конечно, нахмурится, покачает головой, но оценит, что я пришел сам. Не каждый так смог бы. Да, это точно. Сдать собственную жену смог бы не каждый. И что потом? Суд, и я выдвигаю обвинения тому чудовищу и Вик. Нет, меня, само собой, отстранят от дела. Я пойду как свидетель. Подумать только: целый год не замечать, что собственная жена участвует в воровстве такого масштаба! Да меня после такого смело увольнять можно! Я решил, что медлить больше нет смысла. Вдохнул, собираясь с духом, и уже взялся за гладкую дверную ручку, как вдруг чуть слышно зажужжал коммуникатор. Я нервно выдохнул и завозился трясущейся рукой в кармане костюма, стараясь достать видеофон как можно скорее. На экранчике сиял значок голосового сообщения и имя «Виктория». Я запустил воспроизведение. - Привет, дорогой. Я так и не смогла сегодня уснуть, долго мучилась и все-таки решила позвонить Саре – старшей в нашей командировке. Я рассказала ей, как мне тяжело, и даже расплакалась, но она все поняла. Сара потрясающий человек! И ты не представляешь, она вошла в мое положение и разрешила мне уехать домой! Я так счастлива! Я уже заказала билет и прилечу сегодня поздно вечером! Жди меня! Целую тебя крепко-крепко! Такого я не ожидал. Звук сообщения стих, и возникшая вокруг пустота заполнила целый мир и меня самого. Не осталось больше ничего: ни целей, ни смысла. Я покрутил видеофон в руке, сунул его в карман и обреченно побрел в сторону лифта.
Я ничего не рассказал ей, решил оставить все как есть. У нас впереди было в лучшем случае пару дней, пока ее не арестует полиция. Вик, как и обещала, прилетела поздно вечером – уставшая, но довольная. Мы поговорили, в основном о ее поездке, но я так и не решился высказать ей все то, что узнал в тем утром. Я понимал, что это ничего не изменит, а лишь спровоцирует новый виток выяснения отношений. Мне не хотелось такого расставания. Сейчас, в десять утра, она еще спала. Я проснулся рано, но не пошел на службу, желая провести этот день с ней. Я осознавал, чем это грозит, но не желал поступать иначе. Долго лежал, глядя на нее в полумраке, вспоминал хорошее и дурное. Когда у двери раздалось звонкое «бим-бом», я чуть не подпрыгнул. Вик заворочалась, а мое сердце забилось в таком темпе, будто на финише кросса. Я нерешительно поднялся и прошел к двери, посмотреть, что за письмо пришло на электронный ящик. Я ожидал, по меньшей мере, срочного вызова на работу; о более вероятном я старался даже не думать. Но это оказалось нечто совершенно иное. В заглавии письма красовалась треугольная серебристая голограмма Управления Внутренней Безопасности. «Уважаемый Микаэль Бунье! Спешим сообщить, что все события минувшего дня не имеют никакого отношения к действительности, а были организованы сотрудниками Управления Внутренней Безопасности в качестве проверки вас как кандидата в сотрудники нашей организации. К сожалению, ваше поведение в намеренно созданной критической ситуации не соответствует требованиям, предъявляемым сотрудникам УВБ. Приносим искренние извинения за предоставленные неудобства. Ваше руководство поставлено в известность о ходе проверки. Всего доброго». И ниже: «Результат проверки: требованиям Управления не соответствует». Я еще трижды перечитал письмо, удалил его и побежал к жене, чтобы расцеловать ее так, как никогда еще в жизни не целовал.
Одна неосторожная фраза, двусмысленное высказывание или глупая шутка моглИ превратить беседу двух близких людей в бескомпромиссную ссору. Ну иЗАПЯТАЯ конечно, это своего рода путешествие – возможность посмотреть мир, прикоснуться к чужой культуре, познакомиться с новыми людьми. У Виктории, несмотря на ее претензии, все складывалось похожим образом - слитно пишется Эх, а я думала, что тот парень - злой гений, который смог обойти систему, а это - проверка. Хотя хороший конец тоже порадовал. Автор, удачи.
0
