Глава 4. Женька 2, чурки и ваниль. 1. Охранник на входе в клуб был строго глуп. Его вдумчивый взгляд был хорошей маскировкой отсутствия какой-либо вдумчивости в мыслях и словах. Он проверял своими пристальными свинячьими глазками каждого, кто входил или лишь намеревался войти. Высокий, поднятый и тупой: точно бывший военный. Один из тех, кто по возвращению с военной службы в год или два, продолжают носить дома тельняшку и слушать песни «про Афганистан» или дембель. Такие люди до чертиков бояться жизни вне армии, жизни, где нужно каждый день принимать самостоятельные решения и где, прежде чем разбить кирпич о голову, принято задаваться вопросом «Зачем тебе это?». В дешевом синем костюме и красном с лиловом галстуке, он строжился на каждого, кто решил прийти в его клуб. На несколько секунд, ему самому показалось, что он владелец этого клуба, но он тревожно встряхнул головой и продолжил чистить взглядом гостей. Женька 2 сидела с подругой за столиком, что у самой стены. В этом месте было меньше шума, музыки и многое казалось приятнее. Например, Женька 2 смотрела на свою правую руку. На ней был маленький черный след, шрам от автоматического карандаша. Стержень вошел глубоко, поэтому так и оставшись в руке, стал напоминать о разных вещах. О вещах, которые понимают только стержень, Женька 2 и мальчик с ее класса. - Слушай, этот придурок опять никого не пускает, - подруга, припевая мартини, что-то выясняла по телефону. - Кого и куда, и кто не пускает? – Женька 2 задумалась и ей пришлось немного напрячься, чтобы понять о чем идет речь. - Охранник. Мне уже девочки звонят, он их не пускает. Хрен его знает, что хочет. - Ясно. Женька 2 прекрасно знала, что три раза в неделю у охранника случалось помешательство столь сильное, что пройти в клуб было невозможно. И не то, чтобы он делил на богатых и бедных, нет, он не пускал вообще никого. - Что делать будем? – подруга никак не унималась и держала в руке трубку, разговаривая с Женькой 2. - С чем же, елки палки? Что делать? - Жень, ты чего? Я же тебе говорю, что девчонки попасть не могут сюда, они на фэйсе застряли. Что делать будем? – подруга была явно растерянна. Раньше ей не доводилось видеть Женьку 2 столь задумчивой. - Давай часок посидим и пойдем к ним, окей? - Давай. У тебя все нормально? - Да. Все хорошо. Женька 2 и понятия не имела, что с ней происходит и все ли нормально. Она продолжала смотреть на этот чертов стержень от карандаша и думать о разных вещах. Например, о том, что ей хочется написать рассказ. О чем угодно, может даже о маленьких человечках, которые воруют спирт по вечерам у деда, а бабка обвиняет его в алкоголизме. Потом, он сообщает ей о человечках, а она прячет его в психушку. Хороший получился бы рассказ. Написать рассказ можно еще о тысячи вещах. Или, еще о том, как эти маленькие человечки делают что-нибудь полезное для общества, как в песне «я знаю, маленькие человечки есть…». Или, например, ей в голову пришла мысль, что можно снять фильм. Фильмы тоже можно снимать о тысячи вещах, их все даже перечислять долго. Конечно, в фильмах обязательно должна быть балерина и плохой конец. Это ведь важно. Балерины и плохой конец – это составляющие хорошего кино. В таких фильмах всегда есть куча шарма, если в них есть балерина. Еще она думала о мальчике, который еще в школе оставил ей шрам на руке. Такие шрамы остаются, если наотмашь бить автоматическим карандашом при любом удобном случае. Вообще, это не очень-то и больно, просто обидно жутко. Тебе ведь не просто втыкают карандаш, а еще и оставляют след на всю жизнь. У мальчика таких шрамов должно быть много, Женька 2 на них особенно не скупилась, а вот ей он оставил всего один. Вообще, его было и не видно, нужно было приглядываться, чтобы заметить маленькую черную точку под кожей. Не поверите, но за последние шесть лет, Женька 2 впервые о нем вспомнила. Конечно, не прямо сейчас, за столиком, а утром, когда мылась. Утро вообще сегодня было оторви да брось. Сначала, Женьке 2 пришлось около часа говорить с отцом, он никак не мог взять в толк, зачем в клуб нужно почти девятьсот рублей. Вообще, он классный. Я сколько его знаю, он всегда говорит при встрече «Привет, Антох. Как дела?». Правда, ничего особенного, но немногие взрослые так со мной общаются. Как старому другу, короче, мне это нравится. Так вот, ей пришлось говорить с отцом около часа, потом она решила расслабиться и пойти в душ. Ей нравится принимать душ, когда все ни к черту с самого утра. Пока она мылась, она покарябала руку ногтем. Смешно даже, одной рукой мыла вторую руку и при этом умудрилась поцарапаться. Это как споткнуться средним пальцем ноги о стул. Так вот, она изощрялась при мытье самой себя, и при этом покарябала руку. Резкая боль заставила ее понять, насколько она неуклюжа и никчемна, а еще, заметить шрам от автоматического карандаша. Вот тогда-то все и началось. С того самого момента, как она заметила шрам на руке, все в ее жизни покатилось под откос. Ну, ничего на деле не изменилось, просто ей стало казаться, что все катиться под откос. Тогда-то она и пришла в клуб, проделав, конечно, еще тысячи разных глупостей вроде карабанья руки, заставивших ее думать, что все идет под откос. В тот вечер, она впервые за шесть лет начала думать о том мальчике с класса. Славный малый был этот мальчик (может, конечно, и не «был», а «есть» до сих пор, но мы ничего о нем не знаем, поэтому все же «был»). У него всегда были длинные, непричесанные волосы, которые он еще и нарочно раздербанивал, чтобы казалось, что у него они кудрявятся больше, чем на самом деле. На самом деле они у него кудрявились, но не так. Он был младше Женьки 2 на год и ниже, сантиметров на двадцать. К моменту, когда они окончили школу, он был тем же мальчиком, что и в пятом классе, истинно: маленькая собачка до старости щенок. Всегда сутулый, неопрятный. И опять же, неопрятный он был специально, наверное, чтобы думали про него хуже, чем он есть. Может, чтобы никто не думал, что он ботаник. Он учился хорошо, но никогда, правда никогда, не выпендривался этим. Он мог выпендриваться новым портфелем, что, кстати, делал постоянно, новыми ботинками, но не отметками. А-а. Знаете, как бывает, когда человек в школе не выпендривается отметками, его начинает кто-то, хоть один придурок да ненавидеть, при этом говоря «Ты выпендрежник». А нифига. Он не выпендрежник ни сколько. Просто молчит, когда пятерки получает и все. Женька 2 понимала, что это хороший мальчик. Еще когда впервые увидела его в пятом классе, уже тогда поняла. Была суббота, конец осени. Тогда ее отец, решил, что ей срочно нужно перебираться в другую школу. Выбрал почему-то очень дальнюю школу. Ей приходилось ехать каждое утро полчаса. В ту самую субботу, она оделась потеплее и отправилась первый раз в новую школу. Одну девочку в классе она уже знала, поэтому было почти не страшно. В кабинете стояла страшная тоска. Все хотели спать и матерились на Систему за то, что по субботам они учатся как дураки. Заспанные, мятые лица дремали в подвальном кабинете. Женька неторопливо смотрела по сторонам, наблюдая за своими новыми одноклассниками. Вдруг, подруга толкнула ее и крикнула: - Ты вообще когда-нибудь гладишь вещи? Подняв голову, Женька 2 заметила спящего мальчика в рубашке и джинсах. Его одежда побывала в страшных местах, судя по огромным, заглаженным вмятинам. Прищуренные глаза были совсем закрыты. Рот скривился в улыбке. - Может, ты мне будешь гладить по утрам? - Давай, - подруга ответила как-то слишком легко. Только что она согласилась гладить мальчику одежду по утрам и произнесла это слишком просто. Это, может и шутка, но нельзя так легко соглашаться гладить кому-то вещи. К слову, мальчик еще несколько дней рассказывал друзьям, что теперь его рубашки будет гладить девушка. И что ему несказанно повезло. Мальчик сел перед Женькой 2 и ее подругой. Развалившись, он стал рисовать в тетради каких-то героев мультиков и прочую фигню. Тогда, в субботу, Женька 2 впервые его увидела. Ничего необычного, право, ни в нем, ни в той ситуации не было. - Хочешь прикол? – подруга ехидно улыбалась и смотрела в сторону мальчика. - Какой? - Смотри. Подруга сосредоточила все свои субботние силы и с размаху пнула ногой по стулу мальчика. Вышло это так внезапно, что он еле удержал равновесие. Две девушки, ростом превосходящие мальчика головы на три и крупнее при этом раза в два, сбили бы его на пол на потеху всему классу, а с наступлением перемены – всей школы. На перемене какой-нибудь остряк рассказал бы во всеуслышание о том, что только что мальчика скинули со стула, и он при этом потерпел позорное крушение, две девушки. Это было бы страшно смешно. - Ненавижу вас, дуры. Женьке 2 было все равно, любит ее мальчик или нет. С другой стороны, ее грело чувство, что она кому-то насолила, а в пятом классе – это, наверное, одно из главных чувств. Мальчик смотрел на них, преисполненный жаждой мести и глубокой, хоть и возникшей только что, ненависти. Без того черные глаза, теперь смотрелись как две пчелы, норовящие жалить в самое сердце. Женьке 2 стало не по себе от этого взгляда. - Отвернись, пожалуйста. – теперь, она не хотела его задеть. - Отвернись, пожалуйста. – передразнивал ее мальчик, скорчив лицо. - Тебе мало что ли? Ну-ка отвернись! – подруга схватила его за руку и силой повернула на место. В классе царила тишина, нарушаемая редкими смешками и звуками коночных телефонов. Мальчик рисовал в тетради героев каких-то мультиков, только теперь, нарисованные персонажи стали строже смотреть в сторону девочек. 2. - Ну, че, мы пойдем? – подруга по-прежнему держала телефон в руке. - Давай, потанцуем? Подруга подняла брови. Женька 2 в ответ подняла ее саму и потащила на танцпол. Подруга в ответ кричала, что их ждут и очень некрасиво так надолго задерживаться. Потом про то, что не хочет и не умеет танцевать. Потом еще что-то, но это не так важно. Полуобнаженные тела двигались по танцполу в некоторой логике. Девушки выстраивались строгими кучками, а парни, подобно голубям, распушали перья и кружили от одной женской кучки к другой. Играла известная песня с неизвестной музыкой поверх, делавшей ее неправдоподобной и грубой. Женька 2 отпустила подругу на полпути, продвигаясь одна среди пьяной молодежи. «Пусть перестанет плакаться, что не хочет танцевать, а потом поговорим». И Женька 2 шла дальше. В очередной женской кучке, кто-то ухватил ее за задницу, в ответ, она ухватила кого-то. Может, и не того, зато ухватила, отчего получила удовольствие. Ворвавшиеся сегодня утром, в душе, воспоминания не давали ей покоя. Случайная царапина на руке стала причиной того, что она сама могла объяснить лишь трагизмом воспоминаний, не иначе. Внутри нее проснулось что-то, что долгие шесть лет было укрыто алкоголем и весельем. Эти воспоминания стали тем, что взрывало ее изнутри. Она танцевала, и танец ее был преисполнен тревогой и болью. «Как я могла так жить все эти годы? Почему я не вспоминала о мальчике никогда?». И она двигалась, с силой махая руками. Танец ее, с виду, был похож на сумасшествие, она хаотично перебирала руками в воздухе, качала головой, редко переставляя ноги. - Остановись! – кричала подруга, пытаясь ухватить за руку. – Что ты творишь? - Я…не могу…. – она запыхалась, отчего слова были отрывисты и неразборчивы. – Не могу… - Остановись же! Женька, ну перестань, чего ты, – подруге было стыдно, – перестань, пожалуйста! - Я не могу остановиться! – выдавила Женька 2. Если она остановиться, хоть на секунду, небольшая бомба, начиненная пригоршней слез, взорвется внутри нее. Если она прекратит свои движения и еще раз подумает о мальчике, ей станет невыносимо больно. Подруга продолжала тянуть ее к выходу. - Пойдем же, дура. Чего ты тут устроила! – со злостью сказала она. Женька привлекала слишком много внимания и смеха окружающих. Некоторые останавливаясь в танце, толкали друзей и показывали пальцем на Женьку 2. Другие снимали ее на камеры мобильников. Третьи просто кричали «Нихера ты дура». Большинство, ничего не заметили. - Отстань от меня. – Женька 2 оттолкнула подругу. Но в этом движении не было злости, подруга ей просто мешала. - С ума сошла. – она бросила Женькину руку и поспешно вышла мимо охранника, преисполненного строгости. А Женька 2 продолжала танцевать. Ей, честно говоря, было плевать на тех парней с телефонами, которые снимали ее, на подругу, которая уже сбежала и на музыку, чрезвычайно нелепую со старыми словами и новой мелодией. - Эй, - за руку ее взял парень, - привет. Не хочешь выпить? Улыбаясь, новый знакомый показал на столик, имеющий на себе пару бокалов и бутылку шампанского. - Очень хочу, - Женька 2 резко остановилась, сродни тому, как выключают свет в квартире при аварии. Парням, что снимали ее на телефоны, стала не интересна ее дальнейшая судьба. Они продолжили танцевать свои танцы, в которых, вероятно, были и свои чувства. Музыка продолжала нещадно палить, перемешивая все с лазерами и стробоскопами. - Я Кирилл. – парень, вырвавший ее с танцпола уже протянул ей бокал шампанского и предлагал, к тому же, свое имя. - Женя. – почти залпом она выпила бокал, сдобрив это сухим именем. - Ты чего одна? - Да вот, - Женька 2 развела руками, - подруга ушла уже. - Ну и мой друг ушел. Значит, судьба. – парень улыбнулся и продолжил спаивать Женьку 2. Приглядевшись, Женьке 2 показалось, что Кирилл очень даже ничего. Хороший парень. Значит, с ним стоило выпить. Можно даже было ничего не бояться. В рубашке и джинсах, он точно не мог ее обидеть. Шампанское он наливал аккуратно, понемногу, стараясь не дать виду, что он спаивает ее. Скорее, могло показаться, что Женька 2 нарочно спивается. - Пойдем гулять? – Женьке 2 хотелось сказать эти слова хоть кому, первому, кто утащил бы ее с танцпола. Им оказался Кирилл. Было за полночь и мокрый асфальт великолепно отражал свет фонарей и проезжающие мимо редкие машины. Их водители торопились к своим или чужим семьям, при этом прибавляя скорость на повороте. Дивный вечер пел, голосами подвыпивших прохожих. Кирилл шагал, смотря себе под ноги. Он очень поэтично скрестил руки за спиной, наклонившись при этом к земле. Женька 2, получившая бесплатное шампанское от почти незнакомого парня, шла, гордо задрав голову вверх. Поистине, в тот час спало все: птицы, деревья, облака, все это лишь томно покачивалось, произнося тихий шорох и не смело мешать друг другу, любоваться миром сновидений. Некоторое время оба молчали. Кирилл был погружен в бесконечность асфальта, Женька 2 – неба. Дорога шла вниз, спотыкаясь о неуклюжие ступеньки, рассыпавшиеся местами в камни. Кирилл лихо преодолел запруды из ломанного асфальта и оказался внизу длинного ряда лестниц. - Подожди секунду, сейчас доковыляю. – Женька 2 сосредоточенно ставила ногу на следующую ступеньку, балансируя при этом обеими руками. Кирилл то ли чихнул, то ли сказал «ой», после чего снова взобрался на самый верх ступенечного ряда, протягивая Женьке 2 руку. Приятная гордость охватила парня и он понимал, насколько он сейчас полезен и кстати. В туфлях на высоком каблуке, Женька еле-еле ставила ногу на очередную ступеньку, держа за руку Кирилла. В том, как Кирилл помогал Женьке 2 сходить по нескончаемому трапу битых лестниц, было много необычного. Во-первых, это был тот редкий вечер, когда Женька 2 одела туфли. Изрядно потрудившись, она влезла в них, постояла, немного переминаясь, заклеила пластырями пятки, на всякий случай и пошла, бросив мимолетный взгляд на свои кроссовки. Во-вторых, чуть придерживая ее за правую руку, периодически сверяя маршрут, переводя взгляд позади себя, Кирилл выглядел по-особенному приятно. Его лицо хоть и по-прежнему покрыто прыщами, на этот раз было залито теплым лунным светом и розовело от смущения. Они ступали медленно, и в каждом их движении читались новые чувства, зарождающиеся в сердцах Кирилла и Женьки 2. Небо, привлекавшее взгляд Женьки 2 и земля, до сих пор принадлежавшая только Кириллу, на этот раз, были преисполнены общим мотивом. Небо заводило песнь о славной синеве бесконечности, а земля подхватывала ее вой, вторым голосом пела о счастье конца. В двух этих песнях слились и Кирилл с Женькой 2. Они долго смотрели друг на друга, спускаясь вниз по дороге, затем чуть было не упали на одной из развалившихся ступени и, по определенному неписанному обычаю молодости, все-таки удержавшись от падения, слились в поцелуе. Спускаясь по ступеням улицы, Женька 2 не могла оторвать взгляд от Кирилла. Она не искала в нем никого из своих знакомых и ничего принципиально нового. Влюбленные и правда смотрят друг на друга по-особенному, и особенность эта в том, что они в своих взглядах ничего особенного не видят. Их взгляд, в то же время, пропитан чистотой первости и дивным неведением. Поцелуй их был до обыкновения прост и мил, в нем как раз, не было ничего особенного. Чуть стиснутые губы Кирилла странным образом не принимали ни единого выпада Женькиных губ, лишь изредка приоткрываясь, словно для проверки. Длительность их поцелуя тоже не содержала в себе романтизма. Они в тот момент словно попробовали поцеловаться, готовясь к настоящим поцелуям, которые, как мы скоро поймем, у них будут. 3. Кирилл снимал рубашку, а Женька 2 прямо в одежде завалилась в кровать. Лампа на столе светила белым глянцевым светом, отчего в комнате делалось недостаточно уютно для спальни. Темные обои отражали сыростью. Уже вторую неделю Женьки 2 приходит на ум переклеить их на новые. - Как тебе мои друзья? – Женька 2 принялась разглядывать трусы Кирилла. Они были похабно вытянуты и в некоторых местах виднелись промоины. - Ну я как будто их первый день знаю, - Кирилл криво улыбнулся. - Ну, да. Конечно не первый. – затем чуть помедлив, она привстала и закончила вопрос, - Просто ты сегодня почти все время молчал, вот я и подумала, может что не так. - Все хорошо. Я устал просто, - последняя пуговица рубашки не поддавалась, но после непродолжительных усилий, он уже лежал с Женькой 2 в кровати. - Так, все-таки, а как тебе Женька, Антон, Тоня? Из любопытства спрашиваю. Мы сколько с ними гуляем, ты ничего не говоришь о них. Может, они тебе не нравятся. – ожидая ответа, Женька 2 поцеловала Кирилла. - Хорошие ребята, что сказать. Ну только я не всегда понимаю, о чем идет речь. Ну, вот сегодня, к примеру, говорили о какой-то прогулке, а я ничего не понял. Понял только: «ахахахаха», «а он нам ахахахаха», - Кирилл изображал, как сквозь смех, мы пытаемся разговаривать. Увидев на лице Женьки 2 вопросительный взгляд, добавил, - Ну, правда, не понимаю. У вас внутренний юмор какой-то. - Да, сегодня вспоминали прогулку. Мы еще тогда с тобой не встречались. – Женька 2 на несколько мгновений погрузилась в воспоминания о том дне, глядя в потолок. - Зачем ты говоришь эту фразу? - Какую фразу, - Женька 2 посмотрела на Кирилла, тот улыбался и чуть порозовел. - Ну, зачем ты говоришь «Мы еще тогда не встречались»? Глупо же. Никогда не понимал, зачем вообще такие фразы говорят. - Я имела в виду, - затянула Женька 2. Она начала объяснять Кириллу пользу указания того, встречались они или нет. Кирилл, в свою очередь, отклонился назад, сделав вид, что что-то ищет под кроватью и молниеносно налетел на Женьку 2 и начал щекотать. Она извивалась от смеха (если быть точным, то не от смеха, а мышечных сокращений, с виду напоминающих смех), не зная как избавиться от него. - Перестань! – сквозь смех бормотала она. Кирилл выпустил жертву на свободу, довольный победой. Женька 2 перевела дыхание и продолжила, - Не терплю щекотки. Черт, о чем я. А. Ну мы тогда гуляли вечером, это еще летом было. Вечер дибильный был, нам без конца всякие гопники проходу не давали. Вот, собственно, и все. - Подумаешь, - разочаровался Кирилл. - Теперь ты можешь поддержать тему следующего разговора! – Женька 2 смотрела на Кирилла и широко улыбалась, преисполненная злорадством и местью за щекотку. А за окном ветер гнал птиц. Они поддавались ему, равнодушно раскинув крылья. Сбившись в стаи, они крушили над крышами домов, чуть наискось глядя друг на друга. Мелкие облака, растворяясь в просторном сиянии неба, зависали, наблюдая за тем, как Женька 2 и Кирилл, лежа в маленькой полуторной кровати, целовались. Их поцелуй уже не был так скомкан и сжат, как впервые на лестницах, несколько месяцев назад. С тех пор они научились целовать друг друга настолько изящно, чтобы в одном единственном поцелуе передать множество слов. За эти несколько месяцев, они научились целоваться по-разному: был поцелуй короткий, на случай если они прощаются утром и желают друг другу хорошего дня, поцелуй долгий, если они дома и никуда не торопятся и многие другие. Сейчас, они целовались долго, привнося в дыхание и теплоту губ, объемы нежности, окутывавшей их в эту минуту. Они медленно гладили друг друга по волосам. Само время замерло при их поцелуе. Нет, не так. Ерунда. Время не замерло, оно продолжало ровно отстукивать измерения их привязанности. Оно струилось внутри них, повторяя каждое движение стрелки ответным ударом в груди. - Я тебя люблю, - Кирилл нарушил само таинство мгновения с искренностью дурака, забравшегося на фонарный столп. - И я тебя люблю, - Женька 2 чуть улыбнулась, медленно хлопая ресницами. - А ты не забыла, что тебе сегодня в клуб еще? – Кирилл даже испугался своему открытию. - Нет, конечно, - чуть помедлив. А, к черту, все равно мгновение уже испорчено. – И ты меня так спокойно отпускаешь? - А чего мне не отпускать-то? – он снова поцеловал ее, но теперь это вышло не так. Это был поцелуй «рядовой». Оставалось немногим час до похода в клуб, и они прошли не иначе как в поцелуях. 4. Подруга постучала в дверь, но это показалось ей не убедительным, поэтому она еще и крикнула «Женька, поторапливайся!». Вообще, это не совсем было похоже на крик, скорее на «довольно громкий голос», подруга бы не закричала в подъезде (ты че, дурак??) – это похоже на поведение дуры. А она-совсем не такая. Она воспитанная и ведет себя как… Ну, не знаю… Самка? Смешное слово, но я теряюсь, как еще можно назвать такое поведение. Как и в тот вечер, когда Женька 2 встретила Кирилла, в руках подруги был телефон, по которому она, как и прежде, ни с кем не разговаривала. А еще, у нее было золотистое блестящее платье, пахнущее дорогими духами, туфли на высоком каблуке и часы, сделанные под Шанель. Эти часы, кстати, напоминали подруге, что осталось 20 минут до того, как перестанут ходить троллейбусы, на которых можно добраться в клуб. Испугавшись, она торопила Женьку 2. - Давай быстрее, а то не уедем. – подруга уже переминалась в тамбуре, норовя побежать. - Ты капец смешная. Разодетая и на троллейбусе. – Женька 2 смеялась, натягивая кроссовки. - Да пошла ты. – оскорбившись, прошипела подруга. Она-то считала, что никто не замечает, на фоне ее блеска, маленький недостаток в лице троллейбуса. А так, Женькина подруга стремилась к совершенству. Пока сил и возможности у нее хватало только на внешний вид, и средства передвижения купить не было возможности. Поэтому, полного совершенства ей пока достичь не удавалось, просто, в силу возраста. Год-два и она, конечно, будет само совершенство, но пока. Пока, все, что она делала, отдавало, если не чрезмерной наигранностью, то дешевизной уж точно. Она пыталась выглядеть и вести себя так, как того требовало ее бесчисленное окружение. По странному стечению обстоятельств, она нашла в Женьке 2 свою подругу, что было взаимно, и с тех пор, они проводили несколько дней в неделю вместе. В целом, Женькино бытие делилось, словно волшебным зеркалом зазеркалья, на два мира: подруга (к которой относились все, кого она встречала в клубе) и мы (в лице Тони, Женьки 1 и меня). Эти два мира, две незыблемые конструкты Женькиного мироздания бесконечно соперничали друг с другом. Соперничество это, хоть и было явным в том, что с нами и с подругой, Женька 2 проводила время совершенно по-разному и испытывала разные чувства, проходилось только в стенах Женькиного ума. Нам было плевать на подругу, подруге было плевать на нас, но сама Женька 2 разрывалась между двумя, столь разными мирами. Разница между двумя компаниями (мы и подруга), была, если не во всем, то во многом. Еще в школе Женька 2 ездила и с нами, и с подругой на дачу. Ей приходилось ездить в два раза больше, мы это прекрасно понимали. Разницы, между поездками было много: с подругой она напивалась, а с нами едва выпивала бутылку пива; с подругой она неизменно спала с кем-нибудь, с нами ограничивалась поцелуем с мальчиком из класса или танцем с ним же. Женька 2 медленно натягивала и шнуровала кроссовки, своей медлительностью издеваясь над подругой. Подруга, источая недовольства, бегала по тамбуру с телефоном в руках. Увидев, что Женька 2 готова, она пинком открыла дверь и побежала, ругая Женьку 2 за медлительность. - Да перестань ворчать. Никуда твой клуб не денется. – Женька 2 неторопливо шла, позволяя ветру гладить ее волосы и расправлять их прямыми, длинными линиями. Подруга хотела было что-то сказать, но лишь махнула рукой, на безалаберность Женьки 2, и шумно выдохнула. Их путь должен был занять не больше двадцати минут на троллейбусе, по широченной, фаршированной фонарями, дороге. Вокруг клуба толпились подвыпившие школьники с коктейлями в алюминиевых банках. Они материли заведение, которое, по их словам, несправедливо отнеслось к ним. Подруга окинула взглядом подростков и прошептала, наклоняясь почти к самой мочке Женьки 2: - Опять придурок этот не пускает никого. Женька 2 в ответ лишь развела руками. Она хотела попасть внутрь, но, скорее из желания угодить подруге, чем из удовлетворения личного. Она не хотела производить ни на кого впечатление, иначе она одела бы туфли. Скорее, ее идеей, было попасть туда назло тем, кто сидит снаружи. Она тогда почувствовала бы свое превосходство над школьниками снаружи. Это была вторичная ее цель, после удовлетворения потребности подруги. - Вам 21 есть? – фраза была явно заученной, потому что бывший военный, а ныне охранник клуба, произносил ее без учета внешности посетителя. - Есть, - подруга деловито стряхнула волосами и подставила телефон к уху. - Тогда документы покажите. – Фраза номер 2 в его недлинной заученной цепочке. - Какие именно документы? – Женька 2 своим вопросом хотела поставить его в тупик, прервать заученную цепь. - Ну… Хм…. – растерявшись, здоровенный мужик начал перебирать в голове названия всех известных ему моделей документов, - Да любые, - наконец, сказал он и принял уже знакомую позу мебели. - Держи, - Женька булькала от смеха и чуть сгибаясь, протянула ему документ в кожаном переплете. Охранник некоторое время листал паспорт, затем, дойдя до страницы с пропиской и изучив ее, отдал Женьке 2. - Проходи. Подруга искала в сумочке свой паспорт, но охранник махнул ей, чтобы она шла следом. Когда Женька 2 просмеялась, она рассказала подруге, что ей не 21, а 20. - Так я и думаю, как так он тебя пустил? – удивлялась подруга. - Дибил просто. Прописку чего-то посмотрел и пустил. Девушки заказали бутылку шампанского и сели за столик, что у самой стены. В этом месте, как всегда, меньше шума, музыки и многое казалось приятнее. Женька 2 и подруга сидели под углом друг к другу. Плавный свет водопадом стекал по платью подруги, особенно красиво действуя в районе ее большой груди и глубокого декольте. Свет неторопливо ласкал ее грудь, перебираясь ниже и сползая по животу к ногам. К великому сожалению света, его путешествия по платью подруги были недолгими – платье кончалось настолько быстро, что к нему невозможно было привыкнуть. - Ты еще встречаешься с этим своим Кириллом? – конечно, подруга ненавидела его. Он был совершенно не такой, как подруга. - Да. И живу с ним даже. Ты вообще-то только, что заходила за мной. – Женька 2, казалось, не обращает внимания на пренебрежение подруги. - Ну, заходила и что? - Ну, это же его квартира. – Женька 2 улыбалась. - Понятно тогда. – затем, чуть помедлив, - Он тебе серьезно нравится? - Конечно. – Женька 2 улыбнулась. Где-то в самой глубине ее возникло желание пожалеть подругу. На какую-то долю секунду, ей показалось, что она несчастна. К приходу официантки с шампанским, это желание улетучилось, ей снова виделась подруга, которая не нуждалась в жалости. - Знаешь, - подруга говорила неуверенно и тихо, - Мне ведь иногда тоже нравятся такие парни. Ну, чтобы там добрые, милые. Но что-то не могу я с ними. - Как понять, не можешь? – Женька 2 разливала шампанское, жадно слушая подругу. Такого она еще никогда не слышала. Только не от подруги. Плачется она регулярно, для того и зовет с собой в клуб, но чтобы такое. - Да, ладно, забей. - Подруга, видимо, испытала то же ощущение, что чуть раньше Женька 2. Как показалось, она тоже на одно мгновение пожалела себя, но отбросила эти мысли также лихо, как Женька 2 выше. Официантка, стараясь не мешать разговору, нерешительно подошла к ним, держа две порции мороженого. «Воооон от тех мужчин». Пожелав приятного вечера, она скрылась, а девушки принялись разглядывать парней. Трое. Кавказцы. Накачены, одеты в дорогие костюмы. Они пили виски и улыбались. Женька 2 не сводила с них глаз. Достаточно симпатичные ребята с дерзким, львиным взглядом. Такие точно берут от жизни все. Человек с таким взглядом не может себе позволить не иметь все. Они смотрели на девушек, как на то, что они приобрели вмести с двумя порциями мороженого. Женька 2, как я уже говорил, пристально смотрела на этих ребят. Те, в свою очередь, пялились на Женьку 2. - Ты чего не ешь? – подруга дотронулась до Женьки 2. - Ничего мороженное. - Может, не стоит есть? А то подумают еще что. – Женька 2 хотела вернуть свои слова обратно, просто за ненадобностью. Она наблюдала, как подруга облизывает мороженное, глядя на кавказцев и уж очень глубоко при этом засовывая ложку в рот. – Ты чего делаешь? - А что не так-то? – подруга усмехнулась. Для нее это была забавная игра. Сродни гляделкам, только с эрекцией. - Я что-то не хочу это мороженное есть, - Женька 2 отодвинула тарелку на середину стола. - Ну и зря. – заключила подруга, - может выпить купят чего, а то у меня денег после шампанского не осталось. Кавказцы куда-то быстро засобирались, сгребая стаканы с виски и сигареты со стола. Женька 2 почувствовала облегчение, но, как оказалось, напрасно. Преодолев разделявшее девушек и кавказцев расстояние, последние, уже усаживались за столик подруг. - Слушайте, девушки. Я не буду долго просить. Поехалите на дачу к Вове, - и указал пальцем на бородатого Вову, - там повеселимся нормально. Я Ахмед, а это Мухамед. – он произнес эти имена совсем не так, как это делают русские: из его уст, названия кавказцев в костюмах звучало резко и молниеносно. Кавказец при этом улыбнулся, глядя как Женькина подруга, продолжает играть с ложкой во рту. - Ну а почему бы и нет. – подруга, стараясь делать это незаметно, уже приготовила телефон и сумку. Женька 2 не ожидала этого. Нельзя сказать, конечно, что она и не подозревала, что будет именно так, уж слишком самозабвенно подруга засовывала ложку в рот. Она понимала, также, что если подруга поедет с ними, они сделают с ней все, что захотят. Женька 2 считала, что она должна помочь ей, хотя бы по дороге вправить ей мозги и уговорить проститься с новыми друзьями. Времени на раздумья не было, отчасти из-за поспешности подруги, отчасти – наглости парней. Так или иначе, машина ехала в сторону Кемерово, и водитель, продолжая пить виски, жал все быстрей и быстрей. В машине шла непрерывная возня. Вова, сидевший за рулем автомобиля с бутылкой виски, без конца оборачивался к девушкам, и тем нервировал всех пассажиров. Машину то и дело чуть заносило вправо, а Вова продолжал вертеть головой и махать бутылкой дорого виски. Огромный черный джип мчался по недавно уложенному асфальту, отражавшему словно зеркало. Женька 2, подруга и Ахмед сидели на заднем сидении. Вова, поворачиваясь, совал им бутылку, обычно с чем-нибудь вроде «Будешь?». Подруга с жадной улыбкой хваталась за бутылку и делала несколько больших глотков. Ахмед, гордо расположившийся между девушек, довольно скалил зубы. Подруга передавала ему бутылку, после чего он, едва прислоняясь к ней ртом, обращался к Женьке 2. - Пей, - протягивал ей бутылку, скалясь. - Нет, не хочу. – Женька 2 стояла на своем. - Ну что ты, хорошая. Пей. – уговоры превратились в некоторую, свойственную только Ахмеду, манеру приказа. - Я сказала, что не буду. Убери бутылку. – Женьку 2 бесила подобная твердолобость. - Ну, тебе что, сложно, что ли? Выпей ради меня. Ну, выпей, пожалуйста. – Ахмед приставил бутылку ей к самому лицу. – Что за девушка такая? Я тебя прошу, выпей. Ахмед в очередной раз приставил бутылку к Женькиному лицу. Та толкала его рукой и коленом, но размеры машины и стесненность борьбы, были на руку одному только Ахмеду. Передним колесом машина влетела в яму, означавшую конец новой дороги и начало проселочной. Обстановка переменилась: Вова стал чуть меньше верить в себя и взялся второй рукой за руль, Мухамед, сидевший на переднем сидении, произнес какое-то проклятие или молитву, подруга только сказала «ой», а Ахмед выронил виски, орошая салон машины дорогим алкоголем и русскими матами. Бутылка проделала в воздухе петлю и угодила Женьке 2 на колени. Время тянулось не к месту медленно и виски, поддаваясь течению секунд, лилось на Женькины джинсы. Ахмед схватил бутылку, проверил количество напитка и вдруг с силой взял Женьку 2 за руку. - Это из-за того, что ты не слушаешься. - Да пошел ты. – Женька 2 пыталась выдернуть руку, разжимая волосатые пальцы, - отпусти меня! Она не упрашивала его и не грозила, слова «отпусти меня» - были простой констатацией факта. Ахмед покорился ей, как покоряются перед величием неизбежного и непостижимого. Девушка смотрела на свою правую руку: кавказец схватил ее и его большой палец пришелся как раз на шрам, след от автоматического карандаша. Подруга, похоже, уже спала, а Ахмед, пользуясь моментом, щупал ее за грудь и бедра. В ответ она лишь довольно улыбалась. 5. Автобус был забит стариками, вперемешку с Женькиными одноклассниками. Мы с Тоней и Женькой 1 стояли вначале салона, и смотрели, как мальчик из Женькиного класса рассказывал анекдоты, обыгрывая их мимикой. Здорово у него это получается. Женька 2 стояла, с отвисшим плечом, под тяжестью сумки. Она, правда, пыталась собрать только самое необходимое, а получилась целая сумка. В сущности, ни у кого, кроме мальчика, рассказывающего анекдоты, не было сумки меньше. От того, он и стоял так свободно, поглощенный анекдотами, что у него не было ничего. В сумке, которую он бросил к ногам, позвякивали лишь две-три бутылки пива. Длинной цепочкой, от самого начала салона, потекла новость. Одноклассники передавали сообщение, а старика смотрели, как оно утекает в конец салона, провожая жадным взглядом. - На даче будет бабушка, но потом она уедет. – рыжеволосая девчонка с класса прошептала Женьке 2 тайное сообщение, прижимаясь к самому уху. - Хорошо. После этого, Женька 2 передала эту новость мальчику, который как раз изображал Чаплина, качающегося на палубе корабля из стороны в сторону. - Йййооооуууухооо. Значит, будем пить с бабулей! - продолжая качаться по волнам. - Дурак ты. – обиженно сказала Женька 2. - Моя конфетка, ты чего, – мальчик скорчил лицо, изображая бабушку, - Дай я тебя поцелую, - он вытянул губы трубочкой, зажмурил глаза и потянулся к Женьке 2. - Точно дурак, - Женька 2 оттолкнула его и отошла. - Вот если бы у тебя был карандаш, да? – мальчик ехидно улыбался. - Да я и так тебе могу по башке дать. – Шутливой, кокетливой злостью, Женька 2 зашагала в сторону мальчика. - Женька-то у нас мастер карандаша. – произнес симпатичный парень у самой двери. - Паша, ты-то молчи! – смеясь, сказала Женька 2. - Не молчи, Паша! Пусть люди знают! – он начал горланить на весь салон, - Смотрите все, что она сделала со мной! – задрал рукав куртки, он показал пять или шесть следов от автоматического карандаша. Ребят, еще долго обсуждали, смеясь то, насколько, должно быть, Женька 2 любит свою карандашную жертву, судя по ранениям. Старики, глядя на них, молча, улыбались. Мы с Тоней и Женькой 1 подключились к спорам, когда автобус нас высадил. 6. - Девочка, ты что, спишь, что ли? – Ахмед толкнул Женьку 2. Скорее всего, от волнения, она и правда спала. – Приехали уже. Машина припарковалась во дворе трехэтажного особняка, окруженного каменным забором метра в два. Внутри дом выглядел как в кино: огромный зал был украшен чучелами животных, дубовым столом и камином. На стене висела картина Ван Гога. Подсолнухи. Наверное, напоминают им о родине. Женька 2 вспомнила ту поездку на дачу, которая привиделась ей сейчас в машине. Тогда они приехали в маленький домик с перекошенным забором. В доме пахло старческой, разлагающейся кожей и мочой. Эти два запаха играли в странном дуэте. При входе в дом, каждого сначала тошнило, а потом хотелось спать. В доме, где живут старики, всегда хочется спать, тошнит реже. Хотеть спать в доме со стариками – это, наверное, солидарность с приближающейся смертью. На стене в том доме из воспоминаний, были три искусственные хризантемы. С ними, кстати, с этими хризантемами, смерть ощущалась еще отчетливее. В особняке Вовы тоже было много смерти. Хотя, смерть в этом трехэтажном здании имела другой характер: она не пахла ни стареющей кожей, ни мочой, зато пахла красками с картины Ван Гога, камином, дубовой мебелью и чучелами животных. Смерть ощущалась здесь тяжестью присутствия Времени. Иными словами, смерть сделала это место неподъемным. Дом умер, потеряв при этом легкость, присущую обитаемым местам. Кавказцы налили вино в хрустальные бокалы и подали девушкам. Подруга радостно принялась пробовать вино, осушая бокал за бокалом. - Ой, меня укачало в машине. – потягиваясь произнесла она. - Хорошая машина, да? – Вова вертел ключи на указательном пальце. - Хорошая. Вот бы мне такую. – подруга была слишком пьяна, чтобы не сказать этого. - Могу подарить. – Вова тоже был пьян, но казалось, понимает, что говорит. Потом, оценив, что слишком дешево менять машину на улыбку, добавил, - Не просто так, конечно. - Ну, это понятно. – подруга двигала правой рукой по бокалу, придерживая его за ножку у самого основания, левой. - А ты, девочка, что молчишь? – Ахмед, сидевший между Женькой 2 и подругой, теперь расположился в кресле у самого камина и довольно глядел на подруг. - А что сказать? – Женька 2 все больше жалела, что приехала. А зачем она, кстати, приехала? Спасти подругу? Вопрос в том, кого сейчас лучше начинать спасать. - Ты денег хочешь? – продолжал Ахмед. - Нет. Я ничего не хочу от вас. - Тогда могу тебе такси вызвать, - махнув рукой, он повернулся к огню. Женька 2 потянула подругу за руку, но в ответ получила причитания. Подруга была в дурмане, поэтому Женька 2 хотела понять, понимает ли она, что происходит. - Это ты не понимаешь! – успокаивала ее подруга. – Видела тот джип? Эти мальчики ведь отдадут мне его. - Какие они тебе мальчики, дура. – Женька 2 вдохнула глубже, - Ты понимаешь, что тебя просто по кругу пустят? - Да чего ты плачешь-то? Мне, Женька, надоело на троллейбусе кататься. - Я тогда пойду. Напоследок, подруга обняла Женьку 2 и улыбнулось. И то и другое вышло очень не естественно. Из кресла у камина вылетел Ахмед и схватил Женьку 2 за руку. Большой палец снова на том же месте, что и шрам от карандаша. - Не торопись. Мы тебя везли сюда, мороженое покупали. А ты так с нами. – крепче сжимая ей руку. - Давай, я заплачу за все? Что еще-то от меня нужно? – Женька 2 потянулась за кошельком. - Да зачем мне твои деньги. У меня их много. Я ведь люблю тебя. Женька 2 оттолкнула Ахмеда от двери. - Хочешь, картину подарю? – побежал снимать со стены Ван Гога. – Это, настоящая! - Да иди ты … Вылетев из дома, Женька 2 бежала в сторону города. Точнее, в ту сторону, где, как она предполагала, находится город. Она плакала и от слез плохо видела дорогу перед собой. Женька 2 бежала по мокрой проселочной дороге. Позади нее начинался дождь, настигая тяжелыми осенними каплями. Она не знала точно, как далеко тот города успела уехать и куда ей теперь идти. Женька 2 не могла принять у кавказца Ахмеда ни картины, ни признания в любви, насколько искренними бы они не были. В ту поездку, о которой Женька 2 вспоминала чуть раньше, когда задремала в машине, мальчик признался ей в любви. Когда все легли спать, в маленькой комнате с одним двуспальным диваном. Женька 2 легла на полу, как и большинство ее одноклассников. На диване остались наиболее изнеженные, а большинство легли на пол, прижавшись друг другу щенячьей кучей. Мальчик тогда о чем-то рассказывал Женьке 2, та внимательно слушала, глядя на него своими голубыми глазами. Мальчик пристально смотрел ей в глаза, затих на несколько мгновений, привстал, чтобы взять три искусственные хризантемы со стены и произнес тихо, чтобы никто их не слышал «я тебя люблю». Женька 2 тогда рассмеялась от неожиданности. Она рассмеялась неспециально. Она просто не знала, что сейчас мальчик говорит серьезно, до этого все его истории были неизменно смешными. Она рассмеялась скорее автоматически, потому что все, что он рассказывал, было смешно. Женька 2 пыталась объяснить это мальчику в тот же вечер, но он не захотел ничего слышать и отвернувшись, уснул. Женька 2 сжимала в руке хризантемы со стены до самого утра, так и не сомкнув глаз. Эта ночь тянулась долго. Лежа на полу она размышляла тогда впервые в своей жизни о Боли бытия. Конечно, термин был несколько иным, но это не упрощало ситуации. Сердце ее трепетало при виде затылка мальчика, навсегда отвернувшегося от нее. Ей тогда вдруг показалось, (так же мимолетно, но верно, как сегодня с подругой, когда она подумала, что подруга несчастна) что всю жизнь она будет вынуждена нести в себе чувство вины перед тем, кто, хоть и в шутливой форме, или скорее, несколько неожиданной и от того абсурдной, признался ей в любви, но вынужден был отступить под тяжестью унижения. Женька 2 бежала по дороге плача, так не вовремя застигнутая воспоминаниями и так сильно не желающая с ними мириться. Сейчас она поняла, что заставляло ее пойти на прогулку с Кириллом, а впоследствии, согласиться пожить у него. Она поняла, что главное, чего она бы хотела – прощение. В тот вечер, в клубе, когда она познакомилась с Кириллом, она впервые за несколько лет вспомнила того мальчика из класса. И тогда же, она впервые попыталась избавиться от этих воспоминаний, используя единственную возможность – танец. В танце много загадочного, а тем более в том, что так отчаянно показывала Женька 2. Ее движения были скорее ритуальными. Только в отличие от ритуальных танцев, при которых вызывают духов, ее танец был направлен на изгнание духов прошлого. Боль бытия, как я уже говорил, носит индивидуальный характер. Она может принимать разные формы, краски и интонации. Ахмед с картиной Ван Гога стал Женькиной формой, ее собственной Боли Бытия. Он ворвался в ее жизнь так же внезапно, как младенец соседки в жизнь Женьки 1. Женька 2 добралась до ближайшего ориентира, по которому можно было вызвать такси, им явился указатель, на котором значилось, что город Новокузнецк кончается именно в этом месте, и благополучно добралась домой. В машине она практически успокоилась, а дома, в объятиях Кирилла, она еле слышно простонала несколько раз и уснула. Глава 5. Конец и расставание. 1. За столиком нашего любимого, уже знакомого вам итальянского ресторана, падал розовый свет лампы, и играла приятная музыка. Мы с Тоней показывали фотографии, сделанные в Италии, наблюдая за доброй завистью подруг. Женька 1 изменила прическу, что нельзя было не заметить, а Женька 2 как всегда купила себе несколько новых кофт. Ее частые смены гардероба заставляли меня испытывать зависть. Эта зависть была несколько странной, потому что я хотел, чтобы она мне завидовала (я-то из Италии вернулся), а обилием новых кофт, она вызывала зависть у меня. Каламбур, в общем. Женька 1 рассказала нам о ребенке, которого она обнаружила у соседки, оговорившись тут же, что мы это знаем. Женька 2 сказала, что у подруги есть теперь большой черный джип, но совершенно нет времени. Если признаться откровенно, мне было совершенно безразлично и приобретения джипа и дети. По приезду, с какого либо чужого города, я всегда нахожусь в странной меланхолии ума и нервы мои то и дело, скрадываются в хандру. Я не мог даже смотреть по сторонам, до того не хотелось привыкать к мысли, что вместе с моим прилетом из красивой, солнечной страны, вернулось и все мое настоящее. На улице в это время царствовала настоящая осень. Она обманом тянула людей на улицу в легкой одежде, где с помощью ледяного ветра, они могли почувствовать собственное нутро. К слову, осенью многое становиться обманом. По крайней мере, то, что летом казалось истинной и притом непреложной: солнце, которое переходит к разряду лампочек; светлые дни, длящиеся очень не много; и свобода, присутствие которой умирает вместе с теплой курткой и шарфом. Посидев немного в ресторане, мы отправились по нашему маршруту до Драмтеатра, там по металлургов, затем по строителей и т.д. По дороге, меня и Тоню выташнивало от вида гопников, о существовании которых, мы успели забыть. У меня, конечно, несколько раз спросили сигарету. С девушками, естественно, несколько раз хотели познакомиться. 2. Возвращаясь к тому, что я уже написал и перечитывая страницы, мне все больше кажется, что за это лето ничего не произошло. Не было ни одной истории, в определенном смысле. Не было ни одного события, которое бы своей непосредственностью или нахальством, выбивалось бы из привычного течения Времени и Жизни. За прошедшее лето, случилось лишь то, что является прямым следствием самого факта Жизни: половое сношение (в сущности, много кто) и рождение (ребенок соседки). То есть, произошло лишь то, ради чего каждый из нас и существует. Тогда возникает вопрос, почему мои друзья воспринимают эти события, как нечто, как минимум, беспокойное? На случай, мне вспомнилась история Данко Горького. Между прочим, он вырвал сердце и осветил аортами, как фонарем, дорогу. Если поразмыслить, то люди вокруг него, могли сделать несколько выводов: во-первых, у них есть проблема: нехватка света, во-вторых, сердце человека еще и светило. В ситуации, когда требовалось определенное действие для сплочения и организации труда, он (Данко) указал им на наличие проблемы и предложил решение. Возвращаясь к давнишней мысли о рудиментах, можно отметить, что Данко – аппендикс, в хорошем смысле. Мои друзья и я в том же числе, не вытаскивали ничего из внутренностей, чтобы показать (или доказать?) что-либо окружению. Взамен, они словно отражают их боль, которая, сливаясь с их собственной, производит новую. Впоследствии, аппендикс, наполненный кожурой от семечек, воспаляется так же, как умы наших героев, наполненные Болью бытия. 3. Холод вскрывал куртки и кожу, оставляя сухожилье костей и ежиться. В тот вечер мы долго гуляли и когда настало время торопиться в сторону дома, Женька 2 схватилась за голову: - Молоко же, …, не купила! – она остановилась посреди дороги. В новой кофте, между прочим. - Ты молодец, конечно, - Тоня посмотрела на часы, - давай быстрее. Лавируя между томными прохожими, мы продолжали торопиться, но на этот раз,в сторону супермаркета. По дороге я случайно выхватил глазами интересного парня. Он шел с компанией (он, шлюха и трое гопников), возраста, лет восемнадцати, а в руках у него была Охота крепкая. Я просто полагал, что такое «пиво» пьют люди постарше. Женька 2 слишком долго выбирала молоко. - Это же не помада! – кричала Женька 1. В это время, ко мне подошел тот парень с Охотой, и все случилось до остервенения просто. - Зачем ты мою девушку толкнул? – он приблизился почти вплотную, чтобы не услышала охрана. - Ты о чем? – мне же 21 годик, нужно было сразу догадаться. - Ты сейчас, когда заходил, мою девушку толкнул плечом, - он указал на шлюху, шедшую с ним, весившую тонны две. Интересное вышло бы столкновение, будь его слова правдой. - Я не толкал никого. – мне очень хотелось уйти, но молоко и мужская гордость держали меня крепко за ноги. - Ты, в смысле, считаешь, что моя девушка не человек, что ли? – Да, господи, да! Конечно она не человек! - Слушай, тебе денег нужно? – я не собирался давать этому парню деньги, но правду услышать, же и кошке приятно. - Пойдем на улицу, поговорим. – он озирался по сторонам, волнуясь за приход охраны. Я до сих пор не представляю, что тогда заставило меня выйти с этим парнем, его шлюхой и тремя друзьями на улицу. Наверное, молоко и мужская гордость. Жертва, которую я чуть не прибил мнимым столкновением, уже курила Максим, а четверо (он присоединился к друзьям), что-то решали. Девушки в полном составе, вышли на улицу, чему я был признателен. - Ну, давай говорить, - мой голос чуть слышно дрожал. - На…, вы так делаете? – парень сильно осмелел после магазина. - О чем ты? – вопрос и с его и с моей стороны, явно тупиковый. - Мы тут с пацанами порешили… - Слушай, - Женька 1 стала очень серьезно смотреть парню прямо в глаза, - лучше бы вы нахер шли вместе парнями. Наступила тишина. Их подруга, молча, курила и, казалось, не соображало ни грамма, что же происходит. Трое парней потянулись в карманы курток, а мистер Охота, испустив предупредительный выкрик, побежал на меня. - Антон! – крикнула Тоня. Полушепотом, она произнесла, - в кармане. Посмотри в кармане. На несколько секунд я растерялся, но очнувшись в решительности, засунул руку в карман. Наощупь там было что-то тяжелое и круглое. Парень бежал на меня, но движения его были чрезвычайно медленными. Он словно представлялся мне в кино, в замедленной съемке. - Это камни на веревке! Брось в него! – Тонин голос был в норме, не замедлен. Получается, медленный был только Охотник, бегущий на меня. Я выхватил из кармана камни, привязанные на длинной веревке. Раскрутил над головой и бросил парню в ноги. Камни сработали отменно и парень уже лежал на земле. Шлюха закричала что-то, но Тонька, достав из сумки кусок тряпки, бросила на нее и испарила в небытие. Трое парней были повержены криком страной силы, который Женька 2, неожиданно для самой себя, произвела. - Хватайтесь за меня, - Женька 1 чуть присела и приготовилась к прыжку. Мы схватились за нее, как детеныши коалы. Женька 1 прыгнула и взмыла в воздух, тащя нас за собой. По пути в Италию, мы болтали, выяснив, кстати сказать, что каждый из нас так или иначе, хотел бы побывать в Венеции. Конец.
)) ЭТО "хороший живой язык" ??? Да расшибите меня бульдозером ап стену!
"Охранник на входе в клуб был строго глуп. Его вдумчивый взгляд был хорошей маскировкой отсутствия какой-либо вдумчивости в мыслях и словах. Он проверял своими пристальными свинячьими глазками каждого, кто входил или лишь намеревался войти. Высокий, поднятый и тупой: точно бывший военный "
зашибись язык! Особенно с вплетённой "логикой".
Охранник на входе в клуб был строго глуп (типичное представление об охранниках). Его вдумчивый (если был строг и глуб, откуда "вдумчивость?) взгляд был (был, был, был... был да ф сплыл, мусор) хорошей маскировкой отсутствия какой-либо (чо?) вдумчивости (т. е. вдумчиво маскирует отсутствие вдумчивости... афтор шо ты несёшь..) в мыслях и словах (а в идеях мог быть и гением). Он проверял своими (мог бы провести и чужими... да?) пристальными свинячьими глазками (представляю себе изображение вдумчивости с пристальными свинячими глазками! Проверяющее. Афтор, завязывайте с уфологией) каждого (а мог и не каждого), кто входил или лишь намеревался (лишь намеревался... о!) войти (нет, бросить гранату и крикнуть зигхайль). Высокий, поднятый и тупой: точно бывший военный (зашибись сравнение. Если тупой так военный)
Это не образность, эта штампование штампованного баяна. Такое дальше не читает ни один редактор.
Хорошее произведение.Единственное замечание-немного длинновато(хотя в печатном издании это плюс) Хороший живой язык,интересный сюжет.Дальнейших успехов Вам!
0
