Старая помада прогнала ее из комнаты и попросила ужинать без нее. Она хлопнула дверью и своим мелким носом расписала пол.

«СУКА». Она любила это слово. Она писала его всеми почерками, настроениями, и мыслями. Она писала его так ярко. На мокром полу изгибалась губами и истерично ныла: «Двадцать, двадцать, двадцать!».

         - Это не я. – оправдывалась растерянная женщина перед юнцом с 12 поцелуями. – Мой, малыш это не я. – она ласкала его, губами мерила его тело. – Это не я. Не я. – касалась она юнца. – 20 поцелуев. 20. Прости, малыш, это не я. Не я.

         Она отошла в сторону, сбросила с себя халат и разрисовала свой лобок красной помадой

         Возьми меня. – приставила к его губам. – возьми! Возьми!! Возьми!!! – она кричала и тыкала своим лобком парню в лицо.

         - Возьми, возьми!!!

         - мама, проснись! – девочка била ее по лицу. – Мам, тебе что-то приснилось?

         Она открыла глаза и удивленно посмотрела на своего ребенка.

         - Мам, все хорошо?

         - да, Леночка, просто приснилось…

- Мама, тебе, может, успокоительного дать.

- Нет, все хорошо. Иди спать, доченька.

Девочка поцеловала ее и вышла из комнаты.

Женщина повернулась на бок и закрыла глаза.

         На аукционе было выставлено 6 слов. 6 оттенков извращения, ненависти и зависти. Первым лотом было объявлено «ТОМНОСТЬ». Стартовая цена – ОДИН.

- Кто больше?

- Один!

- дама в сиреневой шляпке! Один – раз! Один – Два! Один…

- Один!!

- Прекрасно! Дама без плаща! Один – раз! Один… Кто больше!? Ооодин…

- Один!!!

- Дама с поцелуем! Один раз!

- Одиииииииин!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Слово брызнуло и рассыпалось  на куски.

- «ТОМНОСЬ»! Раз, два и три – прооодано!! Дама в полосатых чулках может собрать свой лот. Итак, следующим лотом объявляется «СТАРАЯ ПОМАДА». Стартовая цена – ДВЕНАДЦАТЬ. Кто больше?

- двенадцать!

- двенадцать – дама в платке! двенадцать – раз! двенадцать – два! Кто больше!? двенадцать – т…

- двадцать!!!!

- чем ты заплатишь мне? – требовала старая помада, вставая с кровати. – Чем?

- Жизнью. – неловко ответила женщина потянувшись с постели за халатом.         

- двадцать жизней? Хмм! Где ты их возьмешь? – и заострила и без того свой тонкий носик.

- Телом. Я отдам тебе свое тело. – женщина раскрыла одеяло, приблизилась к помаде, пытаясь обнять ее за талию. – Возьми его.

- мне оно не нужно. – и отбросила руку со своей талии. -  Мне нужно двадцать! Ты понимаешь это – двадцать!!

- Поцелуев.

- поцелуев? Двадцать поцелуев. – восхищенно произнесла помада. – Да! Я согласна! Целуй его.  – и показала на мальчика, стоявшего у двери.

- Кто это? – удивилась женщина.

Она даже и не подозревала о том, что кто-то все время наблюдал за ними.

- Это мой гость. – ничуть не смутившись ответила помада. – Он был здесь с самого начала – я пригласила его. – ну же. – обращаясь к женщине. – целуй  его – смелее. Я жду.

- я не буду этого делать. И пускай он выйдет – мне нужно  одеться.- возмущаясь ответила женщина. – Мальчик, выйди, пожалуйста.

- Стой! – крикнула помада. - он никуда не уйдет. Малыш, заходи, присаживайся. – и указала на свои колени.

Мальчик покорно переступил порог, подошел к помаде, сел к ней на колени. Она подставила ему свою щеку – он покорно поцеловал.

- Ты только посмотри на него. Какой же он хороший. – говорила помада, поглаживая мальчика. – Поцелуй его – он тебе понравиться. Нам будет хорошо вместе.

- Нет!!!! Вон отсюда. – уже не отдавая себе отчет крикнула женщина. – Вон, я сказала.- и указала рукой на дверь.

- Вон? Мне? Я уйду. – спокойно ответила помада и встала с кровати.

- нет, пожалуйста, не уходи. - женщина вскочила с кровати и стала целовать ее ноги. -  не уходи. Простои меня, пожалуйста, не уходи.

- тогда сама пошла вон сама! Живо!!

Я не знаю, не имею ни малейшего понятия, как умирают во сне люди. Я не могу представить, что твориться на небесах, когда Они наблюдают за этим. Я могу лишь описать свое представление ужаса, которому уже невозможно противостоять и невозможно что-либо изменить. Невозможно проснуться, сорваться с места и ринуться просить прощения, умолять, ни чуть не стыдясь своих откровений, целовать ноги любимых и умывать их своими слезами.

          Этот рассказ можно было назвать «Мачеха», «Новый сын» и, как всегда, минуть вниманием только одного человека, незаметного и от скромности доброго. Человека, который не испытывает стыдливого ужаса сна, но который страдает от слов, произнесенных в его адрес наяву, от поступков, совершенных не для него, но против. Человека, который утром обнаружит в соседней комнате мертвое тело и зайдется в истерике и плаче. Человек, который будет умолять о помощи небо и вымаливать прощение, жизнь. Жизнь для человека, который сам породил этот ужас. Неумышленно, но по глупости. Человека, которого заставили раскаяться уже мертвым, не дав спасительной возможности сделать это наяву.