В последние годы жизни хмельной,
Шатаясь бесцельно в сереющей пыли, 
Нам друг рассказал о деве одной,
С которой знакомы мы были.

Она была тихой, совсем незаметной,
И мало кто помнил ее среди нас,
Однажды увидела дева в зной летний
Среди трех деревьев сереющий газ.

Та дева не знала о древних проклятьях
И смело шагнула в тягучую серость.
В бессмертных деревьев железных объятьях
Несчастная встретила вечную зрелость.

Наш друг это видел своими глазами,
Он видел как мертвая жалобно плачет,
Делился он памятью этою с нами:
Теперь все у нас об этом судачат.

Когда-то влюбленный в ту деву воитель
Решил разузнать о смерти любимой,
В вечернюю пору покинув обитель,
Ушел он в края зверей нелюдимых.

Вернувшись, седея, поведал тот рыцарь:
В цепях средь деревьев закована дева
Она среди духов лесных, как царица,
Хоть кожа младая давно уж истлела.

И слезы ее, шипя кислотою,
Печально катились из мертвых глазниц,
А духи из леса пред девою тою
Поклоны били и падали ниц.

И ведьма та страшная вдруг приказала
Когда-то любимого тут же убить.
Она ему четко в тот миг показала,
Что больше ее невозможно любить.

Ту ведьму постигла печальная участь:
Убита любимым, когда-то любима.
Может история эта научит
Людей не ходить средь мест не людимых.

Пред смертью та дева тихонько сказала:
Прости, рыцарь мой, что слезы лила
Пусть глупая я, но всегда понимала,
Что жуткая ведьма тебе не мила.

Не знала глупышка, что светлое чувство
Разрушить способно проклятие злое.
В Аду будет рыцарь, свершивший убийство,
Та встретит его, что стала золою.

-Любви нет преград, - сказали мы другу,
И ночью из паба втроем выходя,
Мы в сердце держали тяжелую тугу,
Ведь каждый из нас жил не любя.

Ведь нам не понять этих порывов,
Друг друга спасти от укора других.
Пусть ведьма и рыцарь это красиво,
Но им не спастись от насмешек лихих.