Войдя в храм, я робко встала в дальнем углу возле напольного подсвечника. В отличие от остальных подсвечников, этот был несправедливо пуст. Я достала из кармана пальто только что купленную тонкую свечу и решила поставитьь ее именно сюда. Свечка новенькая, восковой аромат от неё почти неуловимый, нежный. Белый фитилёк примялся и застрял в воске, пришлось его освободить из плена, раскрошив кончик. На стене возле подсвечника темнела икона. Старая и потёртая, изображение Богородицы почти неразличимо. Перед иконой еле-еле мигала синей точкой лампада. Я зажгла от неё фитилёк и поставила свечу в углубление. Ярко разгорелся острый клинышек пламени, разросся, пустил чёрную струйку дыма. И тут же затих. Круглые светлые пятна замельтешили на стене, задевая икону Богородицы. И показалось, что она как будто улыбнулась мне. Пламя моей свечки налилось золотом, загустело, тихо потрескивая. Резкий аромат расплавленного воска ударил в виски. По стебельку свечи поползла одинокая прозрачная слеза, оставляя влажный след. Я почувствовала нашу общую с ней жгучую грусть.