Короткое описание: Бросившим читать после первой сцены - 500 рублей.
Сашка вышел из дома в половине восьмого, когда раскаленное солнце закатывалось за столетний сосновый лес, и на смену дневной духоте и зною приходила прохлада вечера. Парнишка сбежал по скрипучим ступеням с крыльца, пересек по дорожке двор, усаженный мамиными цветами, и вышел, прикрыв за собою калитку. В деревню на лето Суховеевы приезжали всей семьей – Сашка и его мама, преподававшая в техникуме математику, были на каникулах, бабушка на пенсии, а папа так и продолжал уезжать в дальние рейсы, но возвращался теперь не в их городскую квартиру, а сюда. Сейчас Сашка, зажав под мышкой полотенце, направлялся к озеру, где как обычно встречался с друзьями. Они ходили купаться почти каждый вечер – после жаркого дня не было ничего приятнее, чем окунуться в прогретую солнцем воду, освежиться, поплавать. По обыкновению он немного опоздал, так что Витек и Федька уже были там. Они расположились в любимом месте – недалеко от узкой полоски пляжа, под сенью огромной одинокой березы. Крепкий и высокий Федька только что вылез из воды и, покрякивая от удовольствия, вытирал голову полотенцем. Сухопарый, загорелый, точно араб, Витька сидел на траве в тени раскидистой кроны и о чем-то рассказывал другу. Вокруг почти никого не было: на противоположном берегу рыбачил какой-то мужичок, а вдалеке, ближе к шоссе, виднелись полуодетые фигурки съехавшихся на шашлыки городских, доносились басы их автомобильной стереосистемы. - А вот и Саня подтянулся, - сказал Федька, накидывая полотенце на мощные обгоревшие плечи. Огромный рот на его широком простецком лице растянулся в улыбку. - Здорово, колхозники, - приветствовал их Сашка, смеясь. - Здорово, босота! – отвечал Витька, щурясь от бьющего в глаза солнца. - Костярик как всегда? - Ну, ты же его знаешь… От книжки не оторвешь! Сашка присел возле дерева, отложив полотенце. Его короткие, выцветшие на солнце волосы прикрывала бейсболка. - Федяныч, как вода-то? - Во! – парень показал большой палец. – Ты карты-то взял? - Взял, взял… Федька кончил вытираться, выудил из кармана распростертых на траве штанов сигареты и закурил. Витька, не переносивший табачного дыма, сморщился и ушел к воде, подальше от курильщика. - Оставь мне, - попросил Сашка. - Тебя мамка заругает, - хохотнул Федька. - Не заругает, не бойся. Оставь, говорю. - Вон он, идет, - прервал их Витька, указывая в сторону деревни, откуда по узкой тропинке, спускалась к озеру невысокая сутулая фигура. В руке Костик нес пузатый пакет с полотенцем, чистой одеждой и теплой кофтой, которую по велению родителей он надевал вечером, когда становилось прохладно. Друзья приветствовали его радостными выкриками. - Костян, наконец-то! Мы-то думали, ты про нас забыл. - Да не, я просто Стругацкими зачитался. «Пикник на обочине», знаете? - Ну конечно, Кастет, мы же все тут как на подбор интеллектуалы! – загоготал Федька, бросил полотенце на кучу своих вещей и помчался к воде. Следуя его примеру, ребята поскидывали одежду и один за другим бросились в теплую воду. Только Костик, раздевшись, аккуратно сложил свои вещи, снял часы и очки и осторожно вошел в водоем. Зайдя по колено, он остановился и принялся обтираться и ухать, не решаясь окунуться сразу и целиком. Завидев это, Сашка начал бить по воде, брызгаясь в него, но на помощь другу пришел Федька, окативший агрессора таким шквалом брызг, что мальчишке пришлось спасаться, ныряя под воду. Тем временем Костик, растерев уже и без того мокрую бледную грудь, оттолкнулся от песчаного дна и поплыл. - Хороша вода-то, а!! – орал Федька. - Ух, да! – отвечал Костик, перебирая руками. - Может, до середки сгоняем? – предложил Витька, отплывши метров на десять от берега. Деревенское озеро, питаемое несколькими речушками, было довольно глубоким и обширным, так что переплыть его могли только крепкие выносливые мужики, все остальные держались недалеко от берега, наученные неединичными примерами утонувших в этих местах. Даже ребята помнили, как два года назад здесь утоп какой-то городской повеса, перебравший лишнего во время ночной гулянки. - Да давай! – без раздумий согласился Федька. - Не, это без меня, - подал голос Костик. - Саня, ты как? - Да не знаю я что-то… - Ну что «не знаю»? Да или нет? - Ну погнали… И отважная троица, широко загребая руками и взбивая ногами воду, устремилась вперед, наперерез заходящему солнцу. Витька, со старта взявший приличный темп, плыл первым, за ним, упрямо сокращая отставание, держался Федька, Сашка подотстал. Чем дальше они удалялись от берега, тем холоднее становилась вода, и тем тяжелее давались гребки. Выбравшийся на сушу Костик казался теперь светленьким пятнышком на фоне старой березы, сжавшейся до размера куста. Лидер заплыва Витька, обернувшись, увидел, что на холме показались крыши крайних деревенских домов. - Фух, - выдохнул он. – Может, назад? - Что, устал? – крикнул Федька, раздувая щеки, и плывя, словно кит. – Это не середина! Еще метров сто! - Не, я назад. Ноги сводит! - Ну давай! Витька развернулся и размеренно поплыл брассом в обратном направлении, Костик помахал ему с берега. Через пару метров ему встретился Сашка. Тот был жутко бледен от холода, веки и губы его посинели. - Давай назад! - Не, я нормально… Доплыву. - Ну смотри. Когда Федька достиг примерной середины озера, от Сашки его отделяло метров пятьдесят. - Эй, Саня! Ты как? - Нормально! - Я на тот берег поплыву! Иду на рекорд! - Давай! Но Сашка уже с трудом понимал, что происходит. Мышцы его ныли от ритмичных движений, легким не хватало воздуха. Сознавая, что очень устал, парень развернулся и, превозмогая тяжесть в конечностях, поплыл назад. Он уже не видел, где его друзья, лишь зеленая полоска берега, венчающая озерную гладь, манила его к себе. Сашка понимал, что нужно передохнуть, восстановить дыхание, но вода здесь была настолько холодная, что он уже не чувствовал пальцев ног. Нужно было грести, и он греб, шлепая по воде с отчаянием и остервенением. Он начал считать про себя, чтобы стало легче. Раз, два… раз, два… Еще пара метров позади. Хотелось позвать друзей, но не хватало дыхания, чтобы крикнуть. И вдруг – словно разряд тока в правой ноге. Жестокая боль скрутила ступню и моментально сбила весь ритм движений. Сашка схватился за ногу и тут же ушел под воду. Ледяная жидкость попала ему в рот и в нос, он пытался ухватить большой палец, чтобы потянуть на себя, сбить судорогу, но ничего не получалось. Он совершенно забыл, что к плавкам его приколота булавка – именно на такой экстренный случай. Сашка дернулся вверх, схватил губами воздух и истошно заорал. Потом опять ушел вниз, опять дернулся; не соображая, забил ладонями по воде. Ребята увидали его, бьющегося на поверхности, то и дело уходящего под воду и истошно кричащего. Едва добравшись до берега, Витька бросился обратно, подняв облако брызг; Костик откинул полотенце и прыгнул в воду с разбега. Они поплыли рядом, спеша на помощь товарищу. Раскрасневшийся и усталый Федька повернул назад, изо всех сил работая руками, чтобы успеть к другу. Ему не хватало дыхания, движения получались предательски медленными, и парень злился на самого себя. Сашка совершенно потерялся и уже не соображал, где находится, лишь только пронзенная судорогой нога отдавала болью в его сознании. Он глядел наверх сквозь пласт бурой полупрозрачной пелены, хватал ртом горькую воду, пытался откашляться, но все больше захлебывался. Его тянуло ко дну, словно за невидимую прочную нить, пришитую к правой ступне острейшей иглой. Юноша в последний раз дернулся вверх, к спасительной поверхности, но не было больше ни сил, ни воли ухватиться за жизнь… Когда ребята добрались до злосчастного места, они еще долго ныряли и звали друга, но без результата…
Он тонул, погружаясь все глубже и глубже в вязкую беспросветную бездну, грозящую гибелью и забвением. Легкие налились обжигающей ледяной водой и пылали, распираемые изнутри. Мир вокруг помрачнел и утратил краски: не осталось ничего, кроме холода и пустоты. Сашка не понимал, жив он или мертв, и даже не подозревал, что за неведомая сила тянет его вниз, в неизвестность и темноту. Неожиданно рядом пронеслось что-то крупное, отчего Сашкино тело закрутило в водовороте, словно юлу. Но не успел он даже вскрикнуть, как его подхватили чьи-то руки и, остановив вращение, стремительно потянули вниз. Потом он увидел свет, или некое подводное его подобие; казалось, что светится все вокруг: ленты и сплетения водорослей, свободно плывущие и затаившиеся у дна рыбы, медлительные моллюски – все они сияли, кто-то ярче фонарей, кто-то едва заметно. И только тени, притащившие его сюда, не давали, а казалось, наоборот – поглощали свет. Сашка попытался разглядеть их лица и вздрогнул, ужаснувшись. На него взирали рыбьи и человечьи головы. Злобные оскалы и молящие выражения, остекленевшие глаза и мерно распахивающиеся жабры. Существа угрожающе шевелили хвостами, мертвой хваткой сжимали на его ногах цепкие кисти и клешни, рассекали толщу воды плавниками – ужасные гибриды рыб и людей неуклонно тянули его ко дну и исступленно молчали. Юноша попытался закричать, но лишь пара одиноких пузырей вырвалась из его рта, не воспроизведя ни звука. В отчаянии он начал лягаться ногами, стараясь отбиться, выскользнуть из хватких лап, но ничего не получалось. Твари были сильны и прекрасно знали об этом. - Не дергайся, человечек, - раздалось в голове, когда он предпринял очередную безуспешную попытку освободиться. Юноша даже не сразу сообразил, откуда этот ломаный шамкающий голос. Он просто возник в сознании, как чужая мысль, переданная на расстоянии. - Кто вы такие? – мысленно спросил Сашка. - Мы – духи озера. - Отпустите меня! Пожалуйста! - Нет. Теперь ты не принадлежишь себе. Ты – утопленник. От безысходности этих слов Сашке захотелось разреветься. Он помнил, что утонул, но все происходящее, пусть даже странное и пугающее, давало ему надежду, что он еще жив, но попал в какой-то параллельный мир, или это просто мерещится ему в сонном бреду. Он не хотел верить, что умер, не хотел даже задумываться, что будет с ним дальше здесь, на дне озера в окружении мерзких и уродливых духов. - Куда вы меня тащите?! - Владыка озера решит твою судьбу. - Кто это? Кто он такой? Но они замолчали и более не обращали внимания на его мольбы и вопросы. Они двигались в темноте, проносясь над упрятанным под взвесью илистым дном, и теперь Сашка смог различить, что множество этих тварей присутствует еще и вокруг – в свете трусливо разлетавшихся в стороны рыб то и дело мелькали иссиня-черные безобразные тени. Сущности держались поодаль, сливаясь с мраком глубины, но юноша ощущал на себе их колючие заинтересованные взгляды. Наконец, подводные конвоиры доставили его на место – к безобразному нагромождению утонувших деревьев и лодок, обвязанных и скрепленных бесчисленным количеством водорослей. Бесформенная крепость пульсировала безразлично-белым светом, и юноша увидел, как слетаются и исчезают в ней зловещие тени, что сопровождали его в пути. Твари потянули мальчишку внутрь, в узкую расщелину между стволами и досками. Докучливые ленты водорослей лезли в лицо, Сашка то и дело цеплялся за коряги и выступы, за что какой-то беспокойный дух непрестанно его костерил. В неверном свете юноша дважды замечал опутанные бурой подводной растительностью человеческие скелеты, втянутые в стены и ставшие теперь частью демонического интерьера. Чем глубже забирались они в хаотичные коридоры, тем меньше оставалось света вокруг. В конечном итоге он и вовсе пропал, когда они выбрались в небольшое свободное пространство, напоминающее пещеру. Существа отпустили его и, казалось, вросли прямо в стены, сделавшись совершенно незаметными. - Представься, утопленник, - прогремел в голове грозный хрипящий голос. Сашка вгляделся во тьму и различил в ней очертания огромного существа, занимавшего обширную нишу в противоположном конце пещеры. - Меня зовут Саша. Саша Суховеев. - Знаешь, где ты? - Да. Я на дне озера. Я утонул, - юноша пытался разобрать хоть какие-то детали, и чем дольше вглядывался, тем тревожней ему становилось. Владыка занимал почти половину узкой и вытянутой подводной залы. Его огромное раздувшееся брюхо утопало в иле и безобразно вздрагивало при каждом движении развернутых лопухами жабр. Громоздкое тело поддерживало множество лапок – от мощных и толстых до совершенно хрупких и длинных. От крошечной рачьей головы с парой безразлично сияющих глазок тянулись два длиннющих уса, угрожающе повисших в воде по обе стороны от Сашки. В общем, существо напоминало ни то краба, ни то паука, отожравшегося до размеров медведя. - Ты знаешь, кто я? - Да. Вы – владыка озера. - Ты знаешь, что тебя ждет? - Нет, - Сашка разрыдался, если бы мог – настолько все было жутко и безысходно. - Ты будешь служить мне. Здесь. Вечно. Пораженный этими словами, произнесенными обыденно и нечеловечески безразлично, мальчишка дернулся в сторону в попытке сбежать, ускользнуть в какую-нибудь щель, но чьи-то цепкие лапы тут же схватили его за ступни. Он начал биться, извиваясь с остервенением приговоренного, но в голове только и звенел надсадный издевательский хохот. Сущности прижали его ко дну, скрутив руки с такой жестокостью, что кости едва выдержали, не сломавшись. - Я не хочу! Не хочу! Нет! Нет! Ну пожалуйста!.. Они держали его крепко, не давая ни малейшей возможности не то, чтобы вырваться, а даже пошевелиться, а владыка все продолжал хохотать. - Что угодно! Я сделаю все, что угодно! Только отпустите меня… Ради Бога… Отпустите… Когда он затих, и мощная хватка ослабла, позволив мальчишке обреченно распластаться на мягком, как перина, илистом дне, помещение и его сознание медленно заполнила тишина. Десятки холодных глаз с привычным уже безразличием наблюдали за его мучениями. Казалось, они видели подобное сотни раз. Мерзкое создание в том конце пещеры нетерпеливо перебирало лапками. Наконец, точно по неслышной команде, Сашку подняли и поставили на ноги, продолжая, тем не менее, надежно держать за плечи. - Хорошо, утопленник. Я дам тебе шанс, - отозвалось существо. – Я отпущу тебя на поверхность. Но с одним условием, - он замолк, подавшись маленькой головкой вперед, к собеседнику. - С каким? Я готов на все, что угодно! Сделаю все, что скажете! Сашка мог поклясться, что услышав его слова, тварь нагло ухмыльнулась. - Если ты затащишь сюда друзей, которые были с тобой сегодня, я обещаю, что отпущу тебя. Сашка молчал. Цена была высока. - Ты согласен? - Да. Я согласен. Мощные лапы дернули его назад и поволокли через узкие извилистые коридоры к выходу. Мир вновь наполнился тьмой, а голова звенела от гогота сотен и тысяч глоток.
Когда стало понятно, что все старания тщетны и своими силами его не достать, ребята поплыли обратно к берегу. Витек и Федька перебирали руками из последних сил, их изможденные лица побелели от холода, на побледневшей коже синими нитями выступили вены, отчего ребята сами стали напоминать утопленников. Выбравшись на сушу, они наспех обтерлись и, дрожа на ветру, принялись одеваться. - Федяныч, будь здесь, хорошенько запомни место, где он утонул. Мы приведем помощь, - заявил Витька и вместе с Костиком опрометью бросился в деревню. Борясь с чудовищной усталостью, ребята взобрались на холм и быстро пересекли утопавший в многоцветии луг. Первым им встретился живущий на окраине дед Ефим: сидя на завалинке, он неторопливо затачивал топор. Увидев его, мальчишки крикнули, что Сашка Суховеев утонул. Дед встрепенулся, бросил колун и, выскочив за калитку, неуклюже поскакал к озеру. А ребята, поднимая пыль, уже мчались по улицам и кричали каждому встречному о страшном происшествии. Когда они добежали до Сашкиного дома, его мать – Валентина Егоровна – возилась на грядках. Увидев ее, Костик застыл, не решаясь войти. Витька, тяжело дыша, в одиночку прошел во двор, приблизился и сообщил женщине о случившемся. Та ахнула и опустилась на землю. Витьку пробили слезы, он закрыл лицо ладонями, но Сашкина мама так и не могла произнести ни слова. Она лишь смотрела на мальчика, не мигая. Когда из дома, заметив эту сцену в окно, вышла бабушка и, выслушав страшную весть, побежала звонить в скорую и милицию, Валентина Егоровна смогла, наконец, подняться и едва слышно, одними губами спросила: - Где? Где это произошло? Витька и Костик повели ее к озеру. Когда они пришли, деревенские мужики уже спускали на воду лодки. На берегу столпилось, наверное, полдеревни, и люди продолжали подходить. Женщины, ребятишки, старики – все смотрели на воду и тревожно переговаривались. Федька барахтался на середине водоема и продолжал нырять, к нему уже подходила первая из лодок. Сашкиной матери сделалось плохо во второй раз… Примерно через час из города приехали спасатели и скорая, чуть позже милиция. Спасатели присоединились к поискам, но до темноты обнаружить тело так и не смогли. Ребят тем временем опросил угрюмый круглолицый милиционер и велел приехать завтра в отделение. Сразу же после этой беседы родители увели Костика и прибежавшего на шум младшего брата, а Витька так и оставался сидеть под старой березой, пока не уехали спасатели, и только Федька уговорил его возвращаться домой.
В непроницаемых для света, бесконечных толщах воды Сашка потерял всякое представление о времени. Он не мог даже примерно предположить, сколько дней прошло с того момента, как он утонул. Ему казалось, что около недели, хотя за все это время он ни разу не ел и не спал. Странное это ощущение – умереть, но чувствовать себя живым. Понаблюдав за самим собой, Сашка выяснил, что легкие его не дышат, кожа, первоначально еще чувствительная, окончательно привыкла к воде и уже не ощущала холода. Вообще, из средств познания окружающего мира у него осталось по большому счету одно только зрение, но и оно здесь было практически бесполезно – подводное царство состояло лишь из мрака и бледного сияния живых существ, которые при встрече с утопленником испуганно разбегались. После аудиенции с озерным владыкой внимание к Сашкиной персоне не исчезло, а совсем даже наоборот. Когда его с принятой здесь бесцеремонностью выволокли из подводной крепости, кругом уже скопилось не только в два раза больше мерзких гадов, но и каких-то совершенно неказистых людей, тесно сбившихся в кучку на самом дне. Сашка был уверен, что это именно люди: их обреченные, воздетые к нему лица чуть заметно светились. По толпе пробегали волны стихийного возбуждения – некоторые, словно моля о помощи, тянули к юноше костлявые руки, другие прикрывали рты, точно в плаче. И все они были сплошь худые и бледные, похожие на живых мертвецов. Это зрелище производило сильнейшее впечатление. - Кто они? – спросил Сашка про себя, совершенно не зная, к кому обращаясь. - Рабы. Такие же, как и ты, - ответил один из духов. Сашка хотел спросить еще что-то об этих людях, но гады так стремительно понесли его вверх и прочь от крепости, что вопрос так и остался невысказанным. Его тянули сквозь кромешную тьму, на лице чувствовалось упругое сопротивление воды. Сашка начал замечать, что число тварей вокруг уменьшается. Когда его опустили на дно прямо в нагромождение каких-то коряг, духов осталось лишь двое. В робком свете подводной флоры юноша рассмотрел их убогие очертания. Первый был маленький и плотный с огромными клешнями и скрюченным в калач человеческим телом, второй и вовсе напоминал бесформенный сгусток чего-то неприятного. Они затолкали юношу в узкую расщелину, а сами остались дежурить снаружи. Осторожные рыбы оплывали их по широкой дуге. - Мы приставлены охранять тебя. Жди. Скоро ты сможешь выйти на сушу. Более они не произнесли ни слова. Сашка поджал ноги, ища более-менее удобное положение, и принялся ждать. В непроницаемых для света, бесконечных толщах воды он потерял всякое представление о времени … Его терпение успело сотню раз иссякнуть и вновь проявиться. Дважды охранники выпускали его из заключения, позволяя поплавать, но ни на секунду не теряли из виду, держась все время в непосредственной близости… Когда Сашкой полностью овладели апатия и отчаяние, в голове, наконец, прозвучал нечеловеческий голос: - Время пришло. Ступай, и приведи нам своих друзей. И не пытайся бежать. При свете солнца они увидят твою настоящую суть. Сашка выбрался из своей клетки и, не теряя времени, устремился к поверхности. Усиленно работая ногами, он пробивался все выше и выше, пока место холодной воде не уступил ночной воздух, ворвавшийся в легкие гремучей живительной смесью. Истово откашлявшись, юноша перевел дух и стал осматриваться. Прямо над головой в окружении низких небесных громад висела луна. По зеркальной водной поверхности бежала серебристая рябь. Воздух пах озером. Сашка понял, что выплыл неподалеку от своего, восточного берега – в свете луны на холме различались угловатые силуэты домов. Он поплыл в их сторону. Приближаясь к берегу, он все более изумлялся звукам – протяжному кваканью лягушек, стрекоту насекомых – тому, что совершенно отсутствовало под водой. От сравнения этого мира и того сердце начало щемить. Выбравшись на жесткую, колющую босые ноги траву, юноша еще раз оглядел озерную гладь, залитую лунным светом, и погруженные во тьму окрестности, а затем поспешил вверх по склону холма, к деревне. Добравшись до окраины, Сашка затаился, припав у забора к самой земле, и некоторое время наблюдал и прислушивался. По тому, что ни в одних окнах не горел свет, он предположил, что сейчас глубокая ночь – часа два или три, и односельчане спят. В голове у него уже созрел план: под надежным прикрытием темноты он проберется к Федькиному дому, разбудит его, выманит на улицу и отведет к озеру. План не выглядел идеальным, но другого на данный момент попросту не было, да и Федька, к счастью, не отличался большой подозрительностью. Иной бы до чертиков испугался, но Петрунин всегда заявлял, что не знает слова «страх». Именно этим и следовало воспользоваться в первую очередь. Несмотря на всяческую осторожность, по дороге к Федькиному дому утопленника облаяли собаки со всех близлежащих дворов. Они заходились таким надсадным визгом, что Сашка то и дело загнанно озирался по сторонам. Дважды на пустырях, хорошо освещенных фонарями, ему приходилось продираться через кусты, дабы какой-нибудь разбуженный лаем селянин не увидел его в окно. А на подходе к площади, где чернел зловещей гробницей магазин, его заприметила стая собак. Три мохнатые твари бросились к юноше, но, не добежав метров пяти, остановились. Сашка шикнул на них, замахнулся, но они этого даже не заметили. Стая сопровождала его всю дорогу, облаивая издалека, но так и не решаясь приблизиться. Федькина семья жила в давно изветшалом одноэтажном доме, поставленном, наверное, более полувека назад, когда деревня только строилась. Сейчас он казался всего лишь черной коробкой с торчащей из треугольной крыши печной трубой, а при дневном свете производил нерадостное впечатление из-за покосившихся стен, да облезшей краски. Федькин отец по весне даже взялся обкладывать его кирпичом, но дело почему-то встало – то ли закончились материалы, то ли пропало желание. Остался лишь обращенный к улице кирпичный угол, служивший укоризненным напоминанием о брошенном начинании. Также Петрунины держали свое хозяйство: кур, свиней и пару коров. Сейчас живность была заперта в хлеву, расположенном в глубине двора. За домом имелся скромный огород, а недалеко от деревни на бывшем колхозном поле еще и большой участок. Сам Федька родился и вырос здесь же, в деревне, и был настоящим олицетворением сельского парня: крепкий, здоровый, работящий, умеющий повеселиться и, в некоторой степени, по-детски доверчивый. Но городские друзья принимали его за своего, хоть иногда и подшучивали. Федьку они ценили за легкий характер и постоянную готовность прийти на выручку. Сашка вспомнил, как однажды, очень давно, когда он еще не умел толком плавать, друг спас его на все том же злосчастном озере. С этого, по большому счету, и началась между ними настоящая дружба. Жаль, что в последний раз спасти его Федька так и не успел… Сашка прижался спиной к забору, бешено глядя на крутящиеся в темноте тени, оглашающие окрестности громким надсадным лаем, который всячески поддерживали собаки со дворов. За время пути парень успел уже сотню раз проклясть этот бродячий эскорт, грозящий выдать его местным в любую минуту. Он понимал, что весь план его идет насмарку. От волнения начали трястись руки. Но надо было действовать. Стараясь не обращать внимания на шум, Сашка пробрался к калитке и, открыв ее, проник во двор. Но не успел он обрадоваться этому мизерному успеху, как на него с оглушительным лаем накинулся Лохмач – старый пес, что жил у Петруниных во дворе. Собака, бешено гавкая, бросилась к Сашке, натянув прибитую к стене цепь как струну. Сашка вжался спиной в забор, остолбенев от неожиданности. Стоя на задних лапах, Лохмач клацал челюстями, стремясь ухватить незваного гостя. Затем пес рванул назад и принялся атаковать с наскока, будто пытаясь сорвать удерживающую его цепь. Сашка загнанно глядел то на собаку, то на темные окна дома, не зная, откуда придет его конец. Он медленно пополз вдоль забора, стараясь держаться как можно дальше от взбесившегося пса. Впереди замаячило временное спасение – небольшой сарай, пристроенный к дому. Нужно добраться до него, а там уж решать, как действовать дальше. Путь длиною в пять метров занял у Сашки, наверное, минут десять. Пробравшись, наконец, внутрь, он сразу наткнулся на что-то мягкое – как оказалось, висевшую на стене одежду. Сашка первым же делом напялил ее на себя, чтобы скрыть наготу. Вещи пришлись как раз впору – вероятно, это была рабочая одежда, в которой Федька помогал матери на огороде. Разобравшись с этим, парень стал судорожно соображать, что же делать с собакой, прыгающей на цепи возле сарая. Тянуть было нельзя – если хозяева еще не проснулись от шума, то вот-вот сделают это. Сашка стал шарить в темноте среди садовых инструментов и бесчисленного хлама. Пальцы его ухватили какую-то рукоять, и парень вытянул на себя что-то длинное. Он рассчитывал как минимум на лопату, но, ощупав наконечник, понял, что ему досталась лишь тяпка. Но выбирать не приходилось. Он распахнул дверь и вышел на Лохмача. Пес встретил его злобным рычанием. Животное оскалило зубы, влепив в человека свирепые волчьи глаза. Сашка замахнулся, метя точно посредине диких огоньков, но удар вышел слишком медленным, и пес успел отскочить. Парень дернул тяпку назад и тут же отпрыгнул сам – собака пыталась сразу вгрызться в ногу, оказавшуюся в пределах досягаемости. На секунду соперники разошлись, чтобы затем вновь столкнуться: Лохмач прыгнул вперед, стремясь вцепиться прямо в горло утопленника, но цепь натянулась и откинула его назад. Пес закувыркался в пыли, вскочил и тут же получил сокрушительный удар – Сашка обрушил острие тяпки, но лишь зацепил собаку. Правда, и этого оказалось достаточно, чтобы вспороть ей бок. Пес заскулил и потянулся к будке, но тут его настиг второй – на этот раз смертельный удар. Вытащив тяпку из пробитой собачьей головы, Сашка бросил ее к стене и опустился на землю. На двор опустилась пронзительная тишина (пропали даже собаки за околицей), и казалось, что именно она сейчас разбудит всех вокруг. Но Сашка продолжал сидеть, глядя на сгусток темноты, которым стал некогда отважный и преданный пес. Мальчишка не находил слов для самоуспокоения, в урагане эмоций и переживаний бушевал адреналин, голова опустела, но где-то глубоко внутри юноша уже осознал, что совершил первое в своей жизни убийство. Прошло какое-то время, когда, пискнув петлей, отворилось окно, и наружу высунулась взлохмаченная голова Федьки. - Кто тут? – спросил он ошалело. Сашка не сразу сообразил, что происходит. Он уставился на Федьку, понимая, что весь его план разлетелся в труху. - Федяныч? Это я – Санек. Тот затих, недоуменно уставившись в темноту и переваривая услышанное. - Чего ты тут делаешь? - Федяныч, выходи давай… Федька ошалело хлопал глазами, и вскоре они попривыкли к темноте, так что он смог разглядеть итог той бескомпромиссной битвы, что развернулась несколько минут назад прямо под окнами. - Какого черта тут произошло? – парень высунулся во двор чуть ли не по пояс, стремясь разглядеть каждую деталь случившегося. Сашке показалось, что его глаза сверкают от злости. Он не нашел ничего лучше, чем сказать: - Я ранен… - и показать окровавленные руки. Федька что-то буркнул и исчез, потом долго возился в темноте, чертыхался, ища одежду. Спустя пять минут он вылез во двор через окно. Ребята уставились друг на друга. Федька хлопал глазами, глядя то на Сашку, то на труп Лохмача. Утопленник не мог видеть его лица, но чуть ли не кожей чувствовал, как от Петрунина исходят волны гнева. Федька, бормоча сквозь зубы, присел над телом собаки, погладил ее по шерсти. Сашка предусмотрительно отступил на шаг, но было уже поздно – в следующее мгновение Петрунин бросился к нему и схватил за грудки. - Эй-эй-эй! Ты чего? Но Федька не ответил. Он лишь встряхнул друга, да так, что зубы клацнули.. - Эй, Федян, успокойся. Ты с ума что ли съехал? - Что ты с ним сделал, уродец? - Да он чуть не разорвал меня! Бешеный какой-то! Пусти! Сашка рванулся, ударив Петрунина по рукам, и отскочил в сторону. Федька стоял, тяжело дыша, пытаясь привести мысли в порядок. Было понятно, что он ошарашен случившимся. Наконец, сделав для себя какие-то выводы, он спросил: - Как ты тут оказался? – голос его звучал жестко. - Это долгая история. Я расскажу все потом. Сейчас мне нужна твоя помощь… - Помощь? - Да. Нам нужно идти… - Куда это? - К озеру. Там все увидишь. Сашка отошел к калитке, Федька шагнул к нему. - Ты ведь вовсе не ранен. - Ранен. - Покажи. Сашка покрутил ладонями, зная, что в темноте он все равно ничего не разглядит. - Ну-ка… - он сделал уверенный шаг в сторону Сашки. Тот попятился. Петрунин сделал еще шаг. Сашка толкнул калитку и, чуть не оступившись, вывалился на улицу. Федька вышел за ним. - Федяныч, ты только не кипятись. Если ты так из-за Лохмача бесишься, то это он сам меня чуть не разодрал. Мне пришлось обороняться, чем хочешь тебе клянусь. Но тот не отвечал, лишь уверенно ступал по следам утопленника. Так они и пошли – Петрунин позади, будто суровый конвоир, а Сашка впереди, как пойманный заключенный. Но все же они двигались нужным маршрутом – в сторону озера. Поведение друга означало лишь одно – он ни на грамм не верит Сашкиным словам, но намерен лично разобраться в том, что происходит. Федька был из тех людей, которые считают любую задачу решаемой и выполнимой. Собаки тем временем вновь подняли шум. Проходя мимо домов, ребята слышали, как они бросаются к заборам, дергают цепи. Когда парни миновали небольшой, но хорошо освещенный фонарем участок дороги, примерно на полпути к озеру, Федька внезапно остановился. Сашка зашел подальше во тьму, подождал немного и спросил: - Чего ты? - А почему ты без ботинок и в моих штанах и рубахе? Сашка понял, что Федька о чем-то догадывается и настроен он самым серьезным образом. И стало ясно, что врасплох его уже не застать. Но выбора не оставалось: Сашка намеревался идти до конца. Он уставился на друга с деланным скептическим выражением и как можно спокойнее сказал: - Не было времени, - и, развернувшись, зашагал дальше. Федька промолчал, но все же пошел за ним следом. До воды они дошли молча. - И что тут? – поинтересовался Петрунин, оглядывая водоем, когда они спустились с холма. - Лезь в воду, - приказал Сашка, стягивая с себя лохмотья. - Это еще зачем? - Лезь, говорю. - Э-э, погоди, давай… Но не успел он договорить, как Сашка бросил в него скомканную рубашку, отвлекая внимание, и изо всех сил ударил кулаком между глаз. Федькина голова мотнулась назад, как отпружинивший мяч; он закрыл ладонями лицо и, получив еще несколько ударов, повалился в траву. От земли послышался его полустон-полурык. Ориентируясь больше на звук, чем на глаза, Сашка схватил битого за шкирку и рывком, неожиданным даже для себя самого, дернул его в сторону воды, швырнув почти на два метра. Упав в очередной раз, Федька выгадал момент, схватил друга за ногу и заорал: - Ты что ж это творишься-то, а?! – он так и не понял, что на кону сейчас – его жизнь. Не дожидаясь более вопросов, утопленник лягнул его ногой, высвободился, наподдал по ребрам и со звериной жестокостью дважды ударил по затылку, так и не дав подняться. Федька растянулся в траве и больше уже не двигался. Стало пугающе тихо. Сашка ухватил его за руки и, изо всех сил упираясь ногами, поволок в воду…
Федькин труп опускался все глубже и глубже, увлекаемый молчаливыми и страшными существами – верными слугами хозяина этих мест. Вытянутое, похожее на угря создание оплело его друга длинным хвостом и утащило ко дну – остальные держались рядом, то ли просто наблюдая, то ли надеясь поживиться. Про Сашку они забыли сразу же. Он был им не интересен. Юноша повисел еще какое-то время у поверхности, надеясь, что близость с внешним миром хоть немного облегчит его муки… Но легче не становилось. Тогда он поплыл на глубину, в место, которое выделили ему подводные твари: наполовину дом, наполовину клетку… Убийство... С детских лет Сашка боялся этого слова, слова, что тянет в пустоту и пугает, слова, что заставляет дрожать всем телом лишь от одного упоминания, от страшного, смертного греха, раскалывающего жизнь на две части – до и после убийства. И как звоном и стоном, стоном и бешеным криком звучит в голове это слово, и рождает картины – чудовищные и безобразные, будто выплюнутые на свет свихнувшимся воображением маньяка: истерзанные тела, органы, вывалившиеся из тел, части и слагаемые, больше никогда не соединимые в прежнее. Эти бешеные мысли заставляют тело трястись, биться в судорогах от тока, запущенного совестью, от яда, впрыснутого в кровь, точно в издевательстве над изничтоженной личностью. Убийца больше не может зваться человеком, больше не может находиться среди людей, есть, пить и смеяться – это запрещено, убийца отмечен особой печатью, дьявол оставил на нем свой след – в тот самый миг, когда убийца переступил черту, переступил через себя и кого-то другого, переступил через живого. Того, кого он уже ни за что не вернет… Сашка сидел в клетке, и голова его разрывалась от мыслей. Не двигаясь он падал на дно, на самое дно человеческих принципов. Он не просто убил человека, как иногда убивают на войне. Он убил друга, человека, который ему доверял. Отныне и навек он – проклят. И клеймо это не стереть и не смыть.
Через две недели после трагической смерти Суховеева Сашки, пропал Федька Петрунин. Его мать подняла тревогу, когда утром обнаружила кровать сына пустой, а окно комнаты настежь распахнутым. Вместе с Федькой исчезла только его верхняя одежда и ботинки; мобильник остался на столе, включенный розетку для подзарядки. Во дворе возле дома женщина наткнулась на изувеченное тело собаки. Тяпка, ставшая орудием преступления, лежала неподалеку. Валентина Григорьевна припоминала, что ночью со двора доносился какой-то шум, но она не была полностью в этом уверена, потому как за окном громко брехали собаки. В общем, пройдясь по соседям и друзьям и не обнаружив там сына, женщина подняла на уши всю деревню, и уже к трем часам дня были организованы масштабные поиски. Женщины обходили дворы, кликали Федьку; мужики и детвора, разделившись на группы, прочесывали окрестности. Володька Блинов, живший по соседству с Петруниными, вызвался объехать близлежащие деревни на своих Жигулях. Костика и Витьку подвергли детальному допросу. Оба рассказали, что накануне ранним утром ходили с пропавшим на озеро порыбачить, там просидели до полудня, потом гуляли, а ближе к вечеру разошлись, так как набежавшие тучи грозили дождем. Что Федька делал после, они решительно не знали. Доведенная до отчаяния Валентина Григорьевна позвонила в милицию. Не успел еще прибыть наряд из городского отделения, как к дому Петруниных примчался запыхавшийся Егорка. Даже не отдышавшись, соседский мальчишка сообщил, что мужики нашли возле озера какие-то лохмотья в недавно примятой траве. Все бросились к водоему. В лохмотьях Валентина Григорьевна опознала Федькину рабочую одежду, в которой он обычно занимался делами по хозяйству и копался в огороде. Схватив ее и прижав к груди, женщина разревелась, и прошло более получаса, прежде чем ее удалось успокоить. При внимательном осмотре места событий на траве обнаружились засохшие капельки крови, а на песке у самой воды темнели глубокие рытвины, будто кто-то стаскивал с берега лодку. Подоспевшему наряду милиции объяснили ситуацию и первым же делом показали найденное место предполагаемого происшествия. Настроенные изначально весьма скептически, милиционеры осмотрели участок берега, посовещались и стали опрашивать сельчан. В числе первых давали показания и Федькины друзья, но самую неожиданную информацию выдал дед Ефим, живший на окраине селения. Он сообщил, что вчера ночью его разбудили разбрехавшиеся по всей деревне собаки. Он вышел во двор по естественной нужде, а когда возвращался в дом, увидел, что мимо его забора, который и забором-то не назовешь, прошли двое ребят. Разговора между ними дед не слыхал и толком их, конечно, не разглядел, но шли они определенно в сторону озера. Окликать их старик не стал, да и вообще не придал этому никакого значения, но теперь увиденное предстало перед ним совершенно в ином ракурсе. Получалось, дед Ефим – последний, кто видел пропавшего. Опросив всех, кто хоть каким-то образом имел отношение к Петруниным, милиционеры попытались успокоить Валентину Григорьевну, объяснив, что в таком сложном возрасте многие дети сбегают из дома, что Федька сейчас, наверняка, в городе, но его ищут и обязательно сообщат ей, если найдут. Правда, труп Лохмача их несколько озадачил, но и его они списали на проявления расшатанных нервов, заявив также, что на убийство дворняги никакие криминалисты не поедут, хотя орудие преступления все же забрали. Но Валентина Григорьевна не желала успокаиваться, и поиски продолжались еще больше недели, пока окончательно не стало ясно, что в деревне творится нечто страшное.
Жестокая боль скрутила ступню и моментально сбила весь ритм движений. - Может лучше пронзила? За домом - ((имелся)) скромный огород, а недалеко от деревни на бывшем колхозном поле еще и большой участок и т. д. А вот еще: Мир вокруг помрачнел и утратил краски - почему вокруг? И помрачнел-как-то не звучит... А если: Тело скрутила судорога, все краски поблекли и мир или сознание( как вариант) погасли... Читается легко!
Здравствуйте, автор) Сейчас Сашка, зажав под мышкой полотенце, направлялся к озеру, где как обычно встречался с друзьями. Они ходили купаться почти каждый вечер – после жаркого дня не было ничего приятнее, чем окунуться в прогретую солнцем воду, освежиться, поплавать. (*похищение инопланетянами*) По обыкновению он немного опоздал, так что Витек и Федька уже были там. направлялся - опоздал. Понимаете лажу?
А то, что лг ни только не начал движение к озеру, но даже не придя туда, опоздал - это нормально))) Хотя, на этом я и бросил читать, но бабки мне не нужны. Просто, следраз не выпендривайся=)
Мне тоже было интересно прочитать рассказ, хотя ляпы нашёл. Понравилось содержание: вроде мифов и легенд про водяных и русалок много, а реализации в художественной литературе я до этого не встречал(именно в такой форме). Хорош переход от реального мира к фантастическому, без всяких порталов, артефактов и прочих фэнтезийных штампов. Живые, настоящие диалоги. Интересная сюжетная линия, хотя концовка кажется неестественной. Я имею ввиду то, что совесть главного героя на момент убийства молчит, но после совершения преступления сразу начинает терзать его, описывается ярко негативное отношение к этому явлению в детстве. Возможен ли такой резкий переход?
Ну и к восприятию времени есть некоторые претензии: - Вы пишите, что "наверху" прошло две недели, но в подводном мире почти не происходит никаких продолжительных событий. Слишком долго. - "Путь длиною в пять метров занял у Сашки, наверное, минут десять" - почему десять? Почему не одиннадцать с половиной? Мне кажется, лучше либо сразу написать "целую вечность", чтобы показать нервное напряжение Сашки, либо указать более реальное время - "целую минуту". - "Спустя пять минут он вылез во двор через окно" - то же самое. У парня собаку тяпкой зарубили, умерший друг воскрес, а он якобы торопится. Думаю две-три минуты больше соответствут действительности. Понимаю, что по-отдельности всё это мелочи, и я слишком уж придираюсь, но несколько раз в одном тексте - просматривается некая тенденция.
А теперь про ляпы: 1. "наученные неединичными примерами" - а примеры могут быть единичными? 2. утоп - Вы уверены, что такой глагол существует в современном русском языке? Посмотрел по словарю, там указано только существительное со специфический контекстом. Если это устаревшая форма глагола, то зачем она здесь? Может просто "утонул"? 3. "ужасные гибриды рыб и людей неуклонно тянули его ко дну и исступленно молчали" - я понимаю, что уже через один абзац реальный мир полностью переходит в фантастический, но на данный момент, пока есть надежда выжить, выплыть, как-то глупо удивляться тому, что под водой молчат, тем более иступлённо. 4. костерил - то же, что и п.2. Зачем? Если бы эти слова встречались в диалогах, можно было бы объяснить стилизацией под просторечие, а так... 5. "В неверном свете юноша дважды замечал опутанные бурой подводной растительностью человеческие скелеты, втянутые в стены и ставшие теперь частью демонического интерьера. Чем глубже забирались они(скелеты или уже мальчик с духами?) в хаотичные коридоры, тем меньше оставалось света вокруг. В конечном итоге он(свет или ещё мальчик?) и вовсе пропал, когда они(а это?) выбрались в небольшое свободное пространство, напоминающее пещеру" - разобраться с местоимениями. 6. два длиннющих уса - чем хуже "длинющие усы"? 7. "По толпе пробегали волны стихийного возбуждения – некоторые, словно моля о помощи, тянули к юноше костлявые руки..." - волны возбуждения молили о помощи? 8. "... но гады так стремительно понесли его вверх и прочь от крепости ... его опустили на дно ..." - можно, конечно, сказать, что крепость находится в самой глубине, а место, куда увели мальчика - чуть повыше, а можно оставить только слово "прочь". 9. "Сашкой полностью овладели апатия и отчаяние" - апатия - это полное отсутствие эмоций и чувств. Поэтому либо первое, либо второе. 10. изветшалый - см. п.2, 4.
В некоторых местах я бы ещё поменял членение на абзацы, но это дело добровольное и сугубо субъективное.
В остальном всё замечательно. Продолжения жду с нетерпением.
Спасибо за подробный разбор, но желаю внести ясность в паре моментов.
- "Путь длиною в пять метров занял у Сашки, наверное, минут десять" - почему десять? Почему не одиннадцать с половиной? Мне кажется, лучше либо сразу написать "целую вечность", чтобы показать нервное напряжение Сашки. - Правильно, лучше влепить заезженный штамп, чем обозначить намеренно преувеличенный временной интервал.
1. "наученные неединичными примерами" - а примеры могут быть единичными? - Бывает даже "холодный кипяток" - это остывшая прокипяченная вода, которой разбавляют, например, очень горячий чай. Это я к тому, что в русском языке бывают устоявшиеся выражения, которые в некотором смысле противоречат логике.
2, 4, 10. - В русском языке более 500 тыс. слов, словарный запас обычного человека 8 тыс. Так где же, извините меня, использовать оставшиеся 492 тыс. слов, как ни в художественной литературе?
3. "ужасные гибриды рыб и людей неуклонно тянули его ко дну и исступленно молчали" - я понимаю, что уже через один абзац реальный мир полностью переходит в фантастический, но на данный момент, пока есть надежда выжить, выплыть, как-то глупо удивляться тому, что под водой молчат, тем более иступлённо. - Если вы заметили, то повествование идет не от первого лица, так что рассказчику вполне допустимо приводить детали, которые не связаны напрямую с персонажами и их эмоциональным состоянием. Да и кроме того, если бы чудовища молчали и дальше, об этом не было бы смысла упоминать, но ведь они же через абзац заговорят!
5. В неверном свете юноша дважды замечал опутанные бурой подводной растительностью человеческие скелеты, втянутые в стены и ставшие теперь частью демонического интерьера. Чем глубже забирались скелеты в хаотичные коридоры, тем меньше оставалось света вокруг. В конечном итоге мальчик и вовсе пропал, когда скелеты выбрались в небольшое свободное пространство, напоминающее пещеру. Существа отпустили свет и, казалось, вросли прямо в стены, сделавшись совершенно незаметными. - Вы примерно так себе это представляли при чтении?
6. два длиннющих уса - чем хуже "длинющие усы"? - Объясню. Слово "усы" имеет под собой четко устоявшийся образ мужских усов. Поэтому в предложении: "От крошечной рачьей головы с парой безразлично сияющих глазок тянулись длиннющие усы..." лично у меня создается впечатление, что перед героем предстает не чудовище, а эдакий бравый гусар.
7. "По толпе пробегали волны стихийного возбуждения – некоторые, словно моля о помощи, тянули к юноше костлявые руки..." - волны возбуждения молили о помощи? – Вы правда так подумали? Боже, ну и фантазия...
8. "... но гады так стремительно понесли его вверх и прочь от крепости ... его опустили на дно ..." - можно, конечно, сказать, что крепость находится в самой глубине, а место, куда увели мальчика - чуть повыше, а можно оставить только слово "прочь". - Между началом пути вверх и прочь и конечной остановкой на дне целых два предложения! Вот оригинал: «Сашка хотел спросить еще что-то об этих людях, но гады так стремительно понесли его вверх и прочь от крепости, что вопрос так и остался невысказанным. Его тянули сквозь кромешную тьму, на лице чувствовалось упругое сопротивление воды. Сашка начал замечать, что число тварей вокруг уменьшается. Когда его опустили на дно прямо в нагромождение каких-то коряг, духов осталось лишь двое». Сравните с вашей компоновкой.
9. "Сашкой полностью овладели апатия и отчаяние" - апатия - это полное отсутствие эмоций и чувств. Поэтому либо первое, либо второе. - Да? А вот Д.Н. Ушаков иного мнения по этому вопросу: АПА́ТИЯ (апатия ·устар.), апатии, ·жен. (от ·греч. apatheia - бесчувственность). Равнодушие, холодность, бездеятельность, вялость. Так что апатия - это не отсутствие чувств.
К чему я все это, спросите вы? А к тому, что при всем богатстве и многообразии русского языка невозможно написать идеальный текст. Написание – это уступки, я принимаю сторону малых ошибок, чтобы избежать больших. Если вы не заметили, в тексте еще остается более десятка тавтологий и различного рода повторов, которые невозможно исправить без ущерба для восприятия. Я уже молчу о ритмике и прочем… Главный критерий для меня заключается в том, чтобы написанное было понятно читателю.
Кое-что прояснили(6 пункт), и я даже готов согласиться с такой трактовкой. На остальном настаивать не собираюсь, всё-таки рассказ не мой, да и настроены Вы категорично. Но только давайте не будем лукавить по поводу 5 и 7 пунктов: я прекрасно понял оригинальный текст, а Вы прекрасно поняли, в чём заключается моя претензия. В 5 откровенно много местоимений он, которые нужно убрать или заменить, а в 7 не обозначены кто такие некоторые (ясно, что они из толпы, но это нужно как-то описать - иначе получается некоторые волны).
А за столь подробный ответ на мой комментарий - спасибо.
Ух как здорово! Чтоб я осилила такой большой объём, должно быть очень хорошо сделано! И у вас получилось! Браво! Мне кажется, пора издавать ))))))))) По мне так всё хорош. Единственное (два) что бросилось в глаза:
- часто (ни раз) употребили характеристику надсадный (ну, и ещё несколько повторений) - то, что с просторечными словами соседствуют не такие уж старые - современные (ракурс, например).
И ещё знаете, после убийства нужно сделать смысловую паузу, а то то, что твориться потом, идёт будто продолжение страшного события. Сбивает. Нужно бы сделать передышку.
0
