Григорий Габб
***
Встреча
***
Из
пепла возрождённый и с годами превращённый в прах – родится вновь! Таков
закон!.. И нет пути иного.
***
Как
же это назвать?..
***
Чистое,
кристально-лазоревое небо над головой. Солнце. Неподалёку лес сосновый стоит.
Напротив него - поле, с высокой травой. Между ними, как граница – дорога. Вся в
ухабинах, кочках, лужах. Кривая, совершенно неудобная для прогулки пешком, не
говоря уже о езде на каком-либо транспорте. Петляет, огибая особенно
непролазные участки, клубится сухой пыльной бурей, а где-то, как не
удивительно, наоборот затягивает и увязывает в своей тягуче-липучей грязи...
Без слёз взглянуть нельзя. Одно этому есть название – российские дороги.
Родные. Не ахти какие, но свои…
Напротив
дороги, со стороны леса, стоит, неизвестно когда, кем и вообще зачем,
сколоченная, давно покосившаяся, потемневшая от времени скамья. По-обычному
одинокая, переносящая все нападки природы без чьей-либо помощи, без чьей-либо
поддержки, будь то дождь, снег, град, жара или мороз, грустная, повидавшая и
ощутившая многое, но так и не потерявшая способность удивляться, любить и
сочувствовать. Скамья, обособленная высоким пахучим лесом и широким, раздольным
полем, сегодня, в ясный жаркий летний день, укрывшись под тень игольчатых
сосен, повстречала одного человека. Человека, такого же, как и она одинокого и
грустного. В поношенной гимнастёрке, зашитых в нескольких местах штанах,
истоптанных сапогах. Сапогах,
прошагавших не один десяток километров…
Дойдя
спокойными, мерными шагами до скамьи, человек остановился и глубоко вздохнул. В
руке он держал самокрутку, которую, похоже на то, уже давно собирался выкурить.
Оглядел поле. Взглянул на лес. После, присел на скамью. Та в первое мгновение,
отчасти от неожиданности, отчасти от старости, скрипнула и немного зашаталась.
Но всё же устояла... Человек сидел, глядя вниз – на землю.
Серость,
немая пустота, безграничная печаль и грусть. Искалеченная душа, опустевшая от
пройденного, постаревшая, подряхлевшая, прожившая благие годы в смертельном
ужасе. Годы, которые не вернуть… Ужасно потасканная и побитая горем - душа! Всё
же душа! Она не видима простым зрением. Лишь заглянув в серый омут кругов
бездонных пепельных глаз, которые уже очерствели и не могут более проливать
слёз, так как они пролили их уже давно и все, можно узреть ту оскорбленную,
обиженную, но всё же великую и несломленную душу! Увидеть можно, но не всяк
поймёт какой трагедией пропитана она. Не всяк поймёт, не всяк заметит, не всяк
захочет замечать…
Ветер,
ветер, разгоняйся! Разлетайся! Развывайся!
Сосны
одинаково-разнолицей толпой зашептались, загомонили, завозмущались, когда ветер
погнал свои бурные потоки сквозь их размашистые ветви. Ох, не любят они этого.
А вот человеку, сидящему на старушке-скамье пришёлся по нраву этот ветер,
который хоть как-то разбавил своим присутствием духоту дня.
Бесцветно-белые волосы на голове этого
человека начали приятно развеваться. Сидящий глубоко вздохнул, продолжая
бездельно крутить сигарету в пальцах. Он уже перестал смотреть под ноги. Теперь
он поднял свой взор и любовался неописуемой красотой русской природы.
Глаза и волосы
- старца, прожившего долгую нелёгкую жизнь, набравшегося опыта и знаний,
пережившего родных, близких, любимых; лицо и тело – молодого человека в самом
расцвете сил, красивого, сильного, возмужавшего, у которого вся жизнь ещё
впереди...
Человек сидел
ещё сравнительно недолго. Покрутив немного свою сигарету, он положил её в
карман гимнастёрки, затем поднялся на ноги и зашагал дальше по ухабистой
дороге. Скамья на прощанье скрипнула новому знакомому, когда тот поднимался, и
вновь осталась стоять одна, грустная, печальная, но любящая и понимающая.
***
Ужас, страх, смерть, рыдание, боль, ненависть,
гнев, крик, молчание, взрыв, пожар, пепел, огонь, стрельба, потери, страдание,
мучение, голод, смятение, терзание, пытка… Ужас и страх, ужас и страх…
Есть всему
этому название, столь же пугающее и опустошающее. Воистину под стать этим
словам! – война…
***
21 апреля 2010 г.