Короткое описание: Предупреждение. В рассказе есть сцены насилия.
Это рассказ - скорее терапия, но так уж и быть назову его творчеством.
Эта дверь была заколочена сосновым брусом уже очень давно и очень крепко. Он держал в руках ключ, страх комком подступал к горлу. За дверью был непонятный исход, позади — привычный гогот и веселье в кругу старых друзей.
Каждый день был таким: утро — работа, вечер — попойка, мгновенья забвенья и снова. Кажется, этот круг невозможно разорвать, но сомнения вошь пожирала изнутри. Бывало, Арчи вываливался из алкогольного трипа и думал, что будет, если войти, но дальше эти мысли никогда не развивались, домашние всегда были наготове и подставляли дружеское плечо и стакан в минутную слабость. Привычный цикл продолжался: год, может быть, два, он и сам не знал сколько, здесь все дни были похожи один на другой, а вспомнить не то что месяц назад, пару дней назад практически невозможно.
Этот вечер ничем не отличался от всех остальных, Чермен готовил на кухне, Галя привычно крутилась возле зеркала, Любовь рядом с Арчи, Зоя завидовала чёрной завистью Любочке, потому что Арчи больше уделял время ей, но сказать она боялась и тихонько отмалчивалась.
Это были странные отношения. Чермен на правах лучшего друга и главного повара в хате просто в какой-то момент поселился у Арчи. Люба — пассия Артамонова, домашняя, нежная, полноватая шатенка — почти всегда делила кровать с ним. Галочка — эффектная, бойкая блондинка с золотистыми волосами, длинными ногами на высоких каблуках, упругой, как тугой накаченный мяч, попкой, грудью третьего размера — всегда крутилась возле и частенько претендовала на место Любочки, да так, что и обосновалась насовсем, но всегда была, скорее, любовницей. С Зоей Артём знаком давно, чуть ли не первая любовь, маленькая — метр пятьдесят — брюнетка, всегда в обтягивающих джинсах, в майке без лифчика. В этом многограннике она была явно не самым желанным углом, но в отличие от всех остальных именно к ней Артём приходил в сложные минуты за советом, а потому уже и за теплом женского тела, и только потом ко всем остальным. Каждая из девушек мечтала вышвырнуть конкуренток, чтобы стать той единственной для него, это их объединяло. Так они жили уже очень давно, одна у него была рядом с ним, оставшиеся выжидали удобного момента, чтобы обратить на себя внимание и скинуть фаворитку с Олимпа.
Время к полночи. Все как по команде собрались в гостиной. Чера накрыл стол, как всегда, с излишком. Хозяин во главе, все остальные как попало. Уже через пять минут весёлый шум и гам наполнил комнату, Артамонов говорил, а все остальные подхватывали, поддакивали, вторили. Где-то между рекламой на ящике и второй бутылкой коньяка Арчи стало плохо, он побледнел и понял — сейчас. Такое случалось и раньше, прикрывая рот руками, он еле успел добежать до туалета. Обстоятельно проблевавшись, он почувствовал себя намного легче физически, но защемило совершенно иначе. «Сколько я буду так продолжать? — спросил он у своего отражения. — Неужели так всё и закончится, неужели так и буду вертеться непонятно как и непонятно зачем».
Ключ всегда в кармане — опция заколоченной двери доступна. Боль осознания незыблемости бытия стала перевешивать страх перемен.
Занозы начали впиваться в руки, а доски одна за другой отлетали от двери. Каждый рывок давался всё сложнее, но в итоге с исколотыми руками он оказался перед той самой дверью, а ключ в замке. Артём посмотрел на гостиную, тамошние обитатели шумели и веселились, их хохот манил к себе, там алкоголь, девчонки и жрачка, а здесь за дверью ждала неизвестность. Артамонов погнал пьяные мысли, провернул ключ и вошёл в комнату. Со времени его ухода ничего не изменилось, всё те же потускневшие розовые стены, покрашенные ещё при Хрущёве, фотографии в рамках, закинутая за стареньким диваном рапира торчала круглым наконечником вверх, пара бабушкиных кресел с коричневыми ножками и клетчатой накидкой на них, небольшой лакированный стол, ламповый телевизор Goldstar.
— Это был лишь вопрос времени, я знал, что ты вернёшься, — мужчина в кресле даже не оторвался от телевизора, — подожди, передача уже скоро закончится, и поговорим.
Артём не знал, что делать, и виновато стоял в дверях, поступает ли он правильно, мурашки побежали по коже. Последний раз, когда он заходил к Герману, ничем хорошим это не кончилось. На полке под запылившимся стеклом стояла коллекционная шашка, то ли деда, то ли прадеда, на ней проступала ржавчина, больше походившая на засохшую кровь. Артём уставился на неё и ждал, когда Гера оторвётся от ящика. На экране мелькали чёрно-белые кадры военной хроники.
— Я помню это передачу, она только началась, — выдавил Арчи.
Сидящий в кресле демонстративно сделал звук погромче.
— Ты не хочешь со мной говорить, понимаю, твоё право.
Герман ещё больше стал накручивать звук. Никто из здешних обитателей не позволял себе игнорировать Арчи, немного собравшись, он продолжил:
— В конце концов, это твоя вина, из-за тебя я остался один, из-за тебя я оказался в этой яме, а теперь ты сидишь и делаешь вид, что ты тут ни при чём.
Герман не повёл и глазом, он был спокоен как удав. Артём почувствовал давно забытое ощущение, накатывавшее всё сильнее, как мог, он пытался сдерживаться.
— Да как ты смеешь вот так сидеть, ты живёшь у меня дома, — Артём не выдержал и выдернул шнур телевизора из розетки.
— Ну наконец-то, я думал, ты совсем размяк, так и зачем ты пришёл? — хитрая улыбка приводила собеседника в бешенство, — ты пришёл сюда поплакаться о своей жизни, по-моему, у тебя достаточно прихлебателей для этих целей, они тебе вроде как ближе, и промежность у них послаще. Иди к ним, а ко мне обратишься, когда тошнить начнёт от вкуса тухлой селёдки.
Артамонов не ожидал такой наглости:
— Ты охренел, ты понимаешь, я могу вышвырнуть тебя в любой момент, честно говоря, без тебя моя жизнь стала лучше.
Мужчина нахмурил брови, скривил натужно недовольное лицо:
— Так и чего пришёл тогда, если всё так прекрасно, иди, расскажи это своим«друзьям». Посмотри на себя: мешки под глазами, кожа да кости, чем ты занимаешься? А я тебе расскажу чем, ты только этих тварей и кормишь, а они этому и рады, садись, раз пришёл, а со мной ты вроде как закрыл все вопросы в одностороннем порядке или нет?
— Я кое-как пытаюсь жить, и ты будешь только мешать.
— Да, то есть ты считаешь это жизнью, тебя превращают в свинью, движимую инстинктами, пожрать почаще да поспать послаще — вот твой удел, — отрезал Герман.
— Не делай из себя оладушка, ты из того же теста, да и потом, они, по крайней мере, не пытаются меня убить, мы с ними уже очень давно вместе.
— Знаешь что! Меня с паразитами ещё никто в один ряд не ставил, ты посмотри на себя, на человека-то уже непохож, и знаешь что, мне тоже есть что сказать, — Герман подскочил, схватил Арчи за воротник, — ты меня здесь запер, тебе ведь так лучше утопать в Зависти и проводить время наедине с Ленью, и это они сейчас говорят, а не ты, — он что есть сил встряхнул Артёма, — ты слабеешь, а вместе с тобой и я, а они становятся сильнее. У тебя скоро не останется собственных мыслей, будешь, как послушная собачка, танцевать за пару костей и радоваться.
Гнев схватил зеркало, ткнул им в лицо Арчи:
— Посмотри на себя, — Артём зажмурился, — я сказал, посмотри! Этого ты хотел, об этом мечтал, думаешь, от этого можно убежать, думаешь, можно забыться, думаешь, можно делать вид, что ничего не происходит. Ты ведь за этим пришёл, СКАЖИ ЭТО?!
Артём почувствовал, как от гнева учащается сердцебиение и руки наливаются силой, что есть мочи собрал её в кулак и засадил Гене прямо в кабину, да так, что тот с радостным хохотом чуть не упал. Капли крови звонко ударились о ламинат.
— Наконец-то вернулся, так и зачем ты пришёл?
Артамонов вскочил и уже сам схватил Гнев за грудки.
— Я пришёл сюда за тобой, потому что ты мне нужен, ты прав — не могу так больше. Только знай, теперь я устанавливаю правила игры, ты подчинишься мне и послужишь праведному делу.
Гнев закрыл нос, кивнул, подошёл к столу, сдул пыль, открыл верхний ящик, долго копался, но в итоге достал перьевую ручку и протянул её Арчи.
— Вот, держи, шашкой махать не будем, но эта ручка также принадлежала твоему деду, пускай станет твоим оружием и нашим символом. Я же сказал, не мешай меня с ними в кучу.
Артём взял ручку, комната преобразилась, пыль исчезла, дышать стало легче, вещи разложены по полкам, ржавчина испарилась, и шашка блистала, как новая. Он вышел из комнаты, отряхнулся, отражение в настенном зеркале квартиры вселяло ужас, но теперь придавало сил, квартира тоже преобразилась, всё вокруг оказалось заросшим паутиной, полки, вешалка в гостиной, каждый шаг откликался скрипящим ламинатом.
— Нужно всё приводить в порядок, но сначала надо разобраться с «друзьями», — пробежала первая здравая мысль за долгое время.
Полночь. В зале шло бурное обсуждение, Чревоугодие привычно подъедало всё, что видело, Лень и все остальные валялись на диване и смотрели фильм. Гордыня отпускала скабрезные шутки в сторону телика, Зависть молча смотрела. Артём вошёл, никто не обратил на него внимания.
— Вам пора, — уверенно отрезал Артём.
Фильм остановился, часы остановились, тень страха пробежала по лицам присутствующих, непонимающие взгляды демонов встретили взгляд, наполненный яростью.
— Я СКАЗАЛ, вам ПОРА! — пелена спала с глаз, и теперь твари показали своё истинное лицо.
Первой к нему подлетела Лень.
— Дорогой, что случилось?— Лень предстала перед Артамоновым обрюзгшим демоном с маленькими рожками и щупальцами вместо рук, её усыпляющий голос приводил Артёма в бешенство. — Солнышко, пойдём к нам, посмотрим кино, поедим снеков, ты как-то сильно взволнован.
Следующим включилось Чревоугодие:
— Держи, братан, самые вкусные чипсы, может, давай по пивку дёрнем, и всё будет хорошо, рассказывай, что случилось? — больше остальных жирный едва переваливающийся свинотавр был напуган, его голос дрожал. — Может, закажем еды, пиццы и роллов и чего-нибудь сладкого, порубаешь, успокоишься, нам ведь это всегда помогало.
Но один только его вид вызывал тошноту, его слова отдавали трупной гнилью.
Остальные в ожидании сохраняли молчание.
— Назад, твари! — ручка в руке сжималась всё сильнее.
Лень пустила в ход щупальца и начала обвивать и притягивать Артёма к себе.
— Хочешь, немного пошалим, как все улягутся спать, я тебе такое покажу, ты точно будешь доволен, или давай поиграем в приставку.
Гордыня с Завистью молниеносно вскочили на плечи Артамонова, давя всем своим весом, сладким шёпотом начали уговаривать:
— У тебя был тяжёлый день, начальник — гандон, опять наехал, вся эта чернь не стоит и твоего мизинца, успокойся, ты лучше всех их, вместе взятых, успокойся, присядь на диван, давай отдохнём, ты это действительно заслужил, они негодяи и подонки, им всё досталось просто так, а ты честно работаешь и стараешься, ты молодец, ты им всем ещё покажешь, пускай у них тачки, тёлки, у тебя всё это тоже будет, только успокойся и приляг отдохни.
На теле мерзкой свиньи с хлюпающим звуком открылись сотни гниющих ранок, сетка гнойников, источающих запахи любимых блюд.
— Братан, ну ты чего, мы же вместе столько прошли, давай пожрём, садись, порубаешь и отдохнёшь, мы же всегда за тебя, ты же братишка наш, — демон начал отрыгивать на стол желтоватые комки слизи с пульсирующими прожилками, которые тут же превращались в недавно проглоченную еду: жареного цыплёнка, стейк из мраморной говядины, водку, икру. Артём упал на колено, груз искушения давил сейчас как никогда, казалось, ещё секунда, и он сорвётся, и всё пойдёт своим чередом. Демоны не планировали уходить и готовы были на всё. На мгновение им показалось, что победа близка и Арчи вот-вот рухнет на диван, но Артамонов всё не падал.
На лбу выступил пот, сквозь стиснутые зубы из последних сил он выпалил:
— В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО, И Я ЕГО ПАЛАДИН! — кожа Артёма с ног до головы ощетинилась железным доспехом, перо в руке превратилось в палаш, демоны зло зарычали и с утроенной силой насели на рождённого рыцаря. Все их уловки и цепи спали, каждый вздох без их одобрения давался всё легче, доспех засиял раскалённым железом, демоны завопили от боли, но не отпустили Артёма. Уже не стесняясь, они подбадривали друг друга.
— Мерзкая тварь, решил отказаться от нас, не выйдет, — зашипела Лень, — мы тебя создали таким.
— Без нас ты никто, плевок в вечность, прими это, будь счастлив в забвении, — зарычала Гордыня.
— Я сожру тебя изнутри, если не остановишься. Эй, Свинья, чего ты там стоишь, видишь, не работает твоя магия, помогай.
Свинотавр медленно поднял свою тушу с дивана, комната наполнилась рёвом вепря. С разбегу в надежде сбить с ног тараном ударил рыцаря в живот, но там и замер. Твердь слова даже не пошатнулась. Паладин ощутил полную власть и контроль над низменными тварями. Раскалившись добела, доспех засиял по-новому, демоны истошно завизжали от боли и страха и один за другим отвалились от Артёма. Он встал, распрямился, вдохнул полной грудью.
— Слишком долго я вам потакал, слишком много вы выпили моих сил.
— Убей их всех! — завопила Лень. — Это всё из-за них, а я люблю тебя, покроши этих тварей, — приняв человеческое обличье, она попыталась подойти к Артёму.
Взмах палаша, и кровь жирной полосой окропила стену, голова демонессы глухим ударом встретила пол, вслед за ней рухнуло тело. Щупальца ещё сокращались, кровь фонтаном хлынула из тела. Оставшиеся демоны с воплем разбежались по комнатам.
Зависть с Гордыней успели выскочить, Чревоугодию повезло меньше. Ногой сверху был переломан хребет поросячьего тела, недавний вой вепря сменился визгом свиньи на бойне. Каждый взмах палаша отрубал от уродливой твари всё большие куски.
— Постой, не руби ты так сплеча, мы же классно проводили время, помнишь тех крупных раков, а ту огромную пиццу, которую съели вдвоём, а помнишь, как свиным шашлыком объедались до отвала, хорошо же было, помнишь, — пытаясь отползти на руках, лепетала верхняя часть демона.
За обрубком тянулся след из крови и кишок. Артём зафиксировал еле живую тушку и поднял забрало.
— Это ты сбивал мои мысли едой! Это ты пытался превратить меня в животное! Это ты сейчас подыхаешь, как животное! Это я принёс тебе смерть!
Двумя руками забивающим ударом раскалённый меч он вонзил в сердце свиньи. Предсмертный визг был слышен во всех комнатах. Надуваясь гнойными пузырями, тело демона начало закипать, источая запах жжёных волос и трупной гнили.
В квартире воцарилась мёртвая тишина, парочка оставшихся тварей забилась по углам.
Гордыня, как и предполагал Арчи, пряталась за большим зеркалом в спальне.
— Артём, ты великолепен как никогда, в отличие от всех этих, я всегда была за тебя, всегда тебя поддерживала, я была рядом, не давала тебе опускать руки, я не стала прятаться, потому что мне нечего бояться. Я нужна тебе, готова сослужить тебе добрую службу, мы ещё уделаем этот мир, покажем им всем.
Артём молча убрал меч в ножны.
— Я всегда знала, что ты можешь принимать мудрые решения.
Артём также медленно подошёл к принявшему человеческое обличие бесу.
— Знаешь, давай обнимемся, — демонесса обрадовалась и протянула рыцарю руку.
Недолго думая, упёршись ногой, Артём схватил руку твари и оторвал с мясом. Демон попытался убежать, но безуспешно, вторая конечность с громким треском костей и мышц была также вырвана. Гордыня упала на колени и замолила о пощаде, паладин схватил её за голову.
— Это ты туманила мой разум иллюзиями, это ты каждый мой проступок, каждую мою неудачу выдавала за победу, это ты заставила ненавидеть собственное отражение. Пора избавиться от тебя.
Железные пальцы начали медленно сжиматься, череп затрещал, паутиной по нему разбежались трещины, и хлынула кровь, глаза растеклись под большими пальцами, истошный вопль заполнил тишину. С хрустом грецкого ореха голова лопнула, тело обмякло, вопль оборвался. Артём разжал кулаки, ещё один глухой удар об пол ознаменовал смерть демона.
Зависть была самым слабым из паразитов, она убежала на кухню. Она никогда до этого не бывала в вотчине Чревоугодия и рассчитывала, что её не найдут. Прятаться ей было не впервой, она самая первая завелась у Арчи и долго маскировалась. Это она привела остальных. Воздух на кухне нагревался, она чувствовала это каждой клеткой своего демонического тела, она слышала железные шаги приближающейся смерти. Ей,как и всем остальным, было страшно.
Артём прошёл мимо, взял сигареты с подоконника и закурил.
— Ты думала, я не найду тебя, кажется, ты забыла, кто здесь хозяин мысли. Мы слишком давно с тобой вместе, твой писклявый голосок всегда комаром вьётся в ухе. Ты давно по чуть-чуть, по капле отравляла даже самые светлые мои мысли, превращая их в нелепые конструкции изо лжи и лицемерия. Ты дала жизнь этим тварям. Ты пожирала меня изнутри. Ты заставила ненавидеть весь мир. Тебя я знаю лучше всех остальных.
— Давай закончим, — нервно прошипела она в ответ. — Сегодня ты победил, так радуйся,пока можешь, мы ведь вернёмся, сильнее и злее.
— Буду готов, —Артём смаковал каждую затяжку, Зависть сидела за обеденным столом, спиной к Артамонову. — Я был вашим рабом. Просто в какой-то момент смирился и принял правила игры. Вы решили, что так будет лучше, и повели меня за собой, а я повёлся. Вы дали мне лживую надежду, лживые цели. Ирония заключается в том, что даже вы не знаете, куда меня повели, — никто не знает. Вы превратили меня в заложника ваших фальшивых мыслей, начисто стирая любую мою, и всё ради чего, ради бетонной коробки, ради железной банки с колёсами, ради этого вы превращали меня в покорное безмозглое животное? Это вы создали порочный мирок, в котором есть всё, но нет фантазии. Всё настолько плохо, что мне пришлось взяться за перо, — Зависть сидела с опущенной головой, она понимала, что её ждёт в финале этого монолога, — уж лучше я пройду этот путь в никуда с пером в руке, чем в ваших цепях — в пустоту. Когда вы вернётесь, я буду в сто крат сильнее.
Рыцарь докурил сигарету, демонесса встала и застыла, но продолжала стоять спиной к паладину.
— Готов? — буркнула она ему.
Воздух выписывал причудливые узоры вокруг раскаленного доспеха. Рыцарь подошёл. Одной рукой схватил Зависть за горло, кожа демона моментально запеклась, второй рукой резким движением палаша перерезал глотку. Демон упал, судорожно хватаясь за горло. Словно река, прорвавшая плотину, кровь хлынула с разрезанной глотки, последние секунды жизни Зависти были наполнены агонией.
Десять минут первого ночи. Доспех остыл, Артём почувствовал давно забытые ощущения спокойствия и свободы. В квартире было четыре трупа. Предстояла генеральная уборка.
Без обид. Мнение моё и необязательно правильное. Я честно пробовал дочитать, но это тупик. И дело не в сюжете. Дело в неумении составлять удобочитаемый текст. Артамоновы, Артёмы, Черы, Арчи, Любы, Зои, Гали, Чермены, Геры, Германы - кто кого, и кто кому - я потерял нить повествования и смысл истории на 50-ой строчке (текст не разбит на абзацы).
Ну посудите сами.
Первое знакомство с персонажами похоже на задачу типо: "Летела стая уток: одна утка впереди, а две позади; одна позади и две впереди; одна между двумя и три в ряд. Сколько всего крякало уток, если молчала каждая третья? ... "Чермен готовил на кухне, Галя привычно крутилась возле зеркала, Любовь рядом с Арчи, Зоя завидовала чёрной завистью Любочке, потому что Арчи больше уделял время ей, но сказать она боялась и тихонько отмалчивалась. Это были странные отношения. Чермен на правах лучшего друга и главного повара в хате просто в какой-то момент поселился у Арчи. Люба — пассия Артамонова." - смешались в кучу кони, люди...
В одном предложении, в первой "предпосылке" пытаться уместить всех персонажей: их действия, местонахождение в эпизоде, взаимоотношения, симпатии и антипатии - зачем? Тем более, что дальше сюжет проваливается в другие "глубины" и все эти "кто кого еbёт-любит-завидует" вообще никак на историю не влияют!
Возможно более терпеливый читатель продерется через эти дебри по нити сюжета. Но полагаться на терпение читателя - такое себе.
(К автору) Прочитайте кому-нибудь текст вслух, нейтрально (в одном тоне). Делайте одинаковые паузы в обозначенных пунктуацией местах. Сделайте выводы. Удачи.
принято, по всем пунктам(никогда раньше ничего не писал), за исключением форматирования, что-то никак не могу понять - слетает форматирование при загрузке.
0
