Сладковатый дым окутывал силуэты людей, извивающихся под мерный бой барабанов. В такт им плясали длинные тени на вытоптанной земле, дрожали языки огня.
   Лишь две фигуры оставались недвижимы. Одна из них, скрюченная, задыхающаяся в кольце костров, напоминала пойманного зверя. Из глаз связанной девушки текли слёзы, но она упрямо поднимала голову.
   Рядом с ней застыл шаман, воздев руки к небу и издавая низкие гортанные звуки, отдалённо походившие на пение. Он умолял пощадить его племя и ниспослать дождь на землю, наполнить водой русла рек, чтобы вернулись стада животных, зазеленела трава, а дети не умирали от голода и жажды.
   Шаман взывал к высшим силам каждый день, но они оставались глухи. И тогда он решил, что боги слышат лишь голос крови.
   Продолжая петь, шаман заставил девушку подняться. Она смотрела в беззвёздное небо, затянутое облаками, надеясь, что капли дождя упадут на землю раньше, чем её бездыханное тело.
   Под вопли людей по рукам шамана заструилась горячая кровь. На секунду искажённые гримасами лица осветила вспышка молнии. Предсмертный крик потонул в громовом раскате.
   Ритуал был завершён, и над головами разворачивалась гроза, но пахнущий озоном воздух оставался сухим. Постепенно тучи скрылись за горизонтом, и небо снова замерцало мириадами звёзд.
   Через неделю измученные и возмущённые люди убили шамана. А дождь так и не пошёл.