- Эх, что за время было раньше, - нежась в воспоминаниях, говорил он. – Земли хватало всем, не ютились как теперь шестеро на один квадратный метр. Воды и пищи было вдоволь…… Мы всегда ладили с соседями, нам нечего было делить. Порой трескотня не смолкала до утра.
Молодняк неуверенно переглянулся, они с рождения знали: на всю округу нет ни одной живой души.

- Ну да, вас то, конечно, все устраивает! Вам достаточно того, что есть. Только теперь мое нутро отказывается принимать еду. Одному Богу известно, что сделают с вами, когда я отойду к праотцам.
Зеленым сорванцам совсем не нравилось такое продолжение, но деваться было некуда.
- Надеюсь, там меня встретит Хриза, - проскрипел старик. – Это было так давно, что я даже не помню, как мы оказались рядом. Просто стояли, смотрели вдаль, как вдруг ее рука потянулась к моей…
В последнее время он все чаще засыпал на полуслове, внуки знали, что совсем скоро он заснет навсегда. Они настороженно перешептывались, когда старик вновь заговорил.
- Хриза, она была бесподобна, немногословна. Я до сих пор помню ее наряд в салатовых кружевах. Помню как любили смотреть вдаль, стоя на самом краю обрыва. Она не пережила ту страшную засуху несколько лет назад. Это сейчас ласковое солнце гладит вас по макушкам, а тогда оно прожигало насквозь. Нам некуда было прятаться, земля превращалась в пыль, под его страшным взглядом, влага испарялась, не успевая проникнуть вглубь. Пищи и воды катастрофически не хватало, мы гибли целыми семьями. А Хриза - она была такой нежной, - он закашлялся, вздохнув слишком глубоко. – Да, жара убила ее, высосала все соки до капельки. Помню утром увидел ее сухой скелет, в нем уже не было той грации… Вот так же и вы найдете меня однажды.

Солнце по-прежнему играло в прятки, цепляясь то за одно, то за другое облако, стремительно скатываясь к земле. Ребятня дремала, прижавшись, друг к дружке, а старик в последний раз провожал закат. Следующим утром, солнце по-привычке заглянуло в окно и замерло. С той стороны стекла к нему тянул ветки высохший, без единого листочка фикус, а из земли пробивалась молодая поросль.