В полдень на двадцатом километре старой захолустной трассы была, как всегда, тишь, да гладь, да божья благодать. Все занимались своими делами и всё было на своих местах. Палящее летнее солнце прогревало убитый временем асфальт. Тот, в свою очередь, поднимал в воздух горячие испарины. Из лесных посадок по обе стороны от дороги раздавался шелест листьев, слышались шлепки падающих на землю спелых абрикос. И конечно же, было слышно, как поют соловьи. Их было много тут, слишком много для лесных насаждений в степи. Наверное по этому одно из гнёзд неизменно долгие годы ютилось на одном из деревянных столбов здесь на обочине. Что поделать, квартирный вопрос актуален нынче даже для тех, кто живёт в лесу. Чем больше люди распространяют своё влияние и уничтожают природу, тем чаще братьям нашим меньшим приходится менять место жительство, а может и образ жизни, да и людские пороки принять легче, чем человеческие достоинства, в силу скрытого характера последних. Но не об этом речь. Столб этот давно уже не выполнял той работы, ради которого его воткнули тут в землю. Он был наклонен, как шлагбаум и с него свисали оборванные, или обрезанные кем-то провода. А в большом старом гнезде на нём обитала молодая соловьиха со своим выводком. Выводок пока - в перспективе. К негодованию соловьихи её потомство пока что было похоже скорее на какие то булыжники, чем на неё в детстве. Ну, ничего, всё когда нибудь меняется. Она помнила, как по этой дороге раньше каждый день ходили плотные потоки машин, автобусы с детьми, а издали то и дело долетал гул проносящихся поездов. Странные эти люди. В один прекрасный момент они зачем-то построили прям на дороге огромный навес, перегородили её, понаставили тут деревянных вышек, натянули заборы из колючей проволоки... И всё для того, чтобы люди в тёмной форме там могли останавливать водителей машин и забирать у них какие-то бумажки. Не удивительно, что машины по этой дороге тогда ездить почти перестали. Ладно бы, от всего этого была какая то польза, так ведь нет, на вышках тех если гнездо совьёшь, люди в зелёной форме скинут его вниз и не посмотрят, что там яйца беззащитные... А могут наоборот - посмотреть, вытащить, разбить и на сковородку. Наверное, людей в зелёной форме кормят мало. А на те заборы из колючей проволоки лучше и не садиться даже. Сколько хороших знакомых нашей соловьихи упало замертво, решивших сесть на них и отдохнуть... Только потом некоторые поняли, что люди в зелёной форме поставили этот забор специально, чтобы потом ходить, собирать мёртвых соловьёв и есть их. Самые подлые из хищников, ей богу. Однажды утром здесь остановилась машина. Не то, чтобы они проезжали тут совсем редко, но останавливались не часто. Из неё вышел мальчик лет двенадцати. На нём был свитер в бело-оранжевую полоску, взятый, видимо, на вырост. И сам он был высоким для своих лет и рыжим. В окне машины можно было разглядеть его папу, сидящего за рулём. Это был крепкий мужчина в очках и с козлиной бородкой, который, похоже, почему-то нервничал. А мальчик подошёл к столбу, чтобы справить около него малую нужду. Когда он уже застёгивал ширинку, его зелёные глазёнки поднялись вверх и уставились на соловьиное гнездо. - Женя, быстрее! - окликнул его из машины отец. Женя развернулся и быстро зашагал обратно. Когда он хлопнул дверью, машина тронулась с места и умчалась прочь, подняв облако дорожной пыли, от которого даже яйца в гнезде соловьихи почернели. Странные эти люди. И проблемные. Как ни странно, на следующее утро машин было ещё больше. Это были и маленькие автомобили, на которых ехали семьи с детьми и большие грузовики с людьми в зелёной форме. Даже гул поездов снова начал издаваться из-за посадки. Вся эта суматоха послужила тому, что из-за шума соловьиха проснулась раньше, ещё затемно. Ну и ладно, не время давить пузом бедное гнездо. Скоро вылупятся птенчики, надо разминать крылья, готовиться к частым полётам за гусеницами. Лишь бы эти странные и проблемные люди не потравили их здесь копотью своих машин. Так продолжалось несколько дней. Машины ездили, дымили, по дороге часто строем пробегали люди в зелёной форме. У одного из этих охламонов соловьиха даже смогла вытянуть кусочек галета из вещмешка. Но вот какой то он совсем уж сухой оказался, даже для повидавшего многое клювика. Теперь понятно, почему люди в зелёной форме так стремились сожрать побольше соловьёв. Соловьиха остановилась на мысли, что они просто не умеют добывать еду повкуснее. Впрочем, слово “Lend lease” на упаковке ей ни о чём не говорило. В конце концов на дороге снова стало тихо. Почти как раньше. Соловьихе даже стало как то скучно без всех этих суетящихся людей, всё таки она к ним привыкла, как ни как. Ну и ладно, скоро не до них было, из скорлупы уже иногда раздавались стуки маленьких клювиков. Скоро, скоро... Но однажды как то раз соловьиха еле проснулась, хотя было уже светло. Даже слишком светло. Только проморгавшись она заметила, что солнце было уже на западе. Она что, проспала целые сутки? Нет, Солнце вдруг потухло и снова стало темно, только слабое зарево на том месте, где должен быть закат... Птица и сообразить ничего не успела, как по окрестным холмам пролетел ужасно громкий хлопок, от которого даже земля задрожала. Спустя несколько секунд соловьиха увидела, как невесть откуда взявшийся ураган срывал с деревьев листву, отрывал её вместе с ветками, а некоторые укладывал на землю. Этот кошмар настиг и столб, на котором располагалось гнездо, наклонив его ещё сильнее, чуть не вырвав из земли. Соловьиху снесло оттуда ветром, она чуть не сломала крылья, стараясь удержаться против ополчившейся на этот мир стихии. Из последних сил махая крыльями, она видела, как из её гнезда падают и разбиваются о земь яйца, которые она холила и берегла долгое время... Соловьиха очнулась на земле, когда на востоке показалось то, настоящее солнце, которое не убивает, но даёт жизнь. Столб всё ещё стоял, незыблемый. И гнездо, вроде бы, было целым. А в небе тем временем плыли клубы дыма, или же это были почерневшие от дыма тучи. Те деревянные вышки, в которых жили люди в зелёной форме, больше не виднелись на горизонте, зато по всей дороге валялись обгоревшие доски и куски шифера, вместе с вырванными под корень деревцами. Собравшись с силами, соловьиха расправила крылья и вспорхнула вверх, кое как добравшись до гнезда. Когда она оказалась там, счастью её небыло предела, ведь она обнаружила там хотя бы одно сохранившееся гнездо. Она заботливо накрыло его своим зобом, защищая от холода и дождя, которые вскоре обрушился на них, заливая странными чёрными, как смоль, каплями воды... Шли дни, но от яйца ни ответа, ни привета. Соловьиха уже начала думать, что его ей подбросила какая нибудь кукушка. Ведь кто его знает, сколько они там времени собираются, прежде чем вылупиться. Хорошо хоть гусеницы не улетели отсюда вместе с деревянными вышками, на которых жили эти странные и проблемные люди. Наверное, им тоже сейчас приходится нелегко. Соловьихе их даже стало жалко, они ведь тоже не виноваты в том, что случилось. На следующий день соловьиха поняла, как всё таки хорошо, что жизнь её вытеснила сюда, на придорожный столб. Из посадки повалил густой дым, а к вечеру она вся оказалась объятой огнём. Но они тут, в безопасности и ничего не грозит ни гнезду, ни ей, ни её птенчику, которому только предстоит вылупиться. Так прошло несколько месяцев. Соловьиха спокойно совершала ежедневные вылеты за едой, даже иногда пела и её голос эхом разносился по пустоши между лысых обугленных деревьев. К её удивлению гусеницы никуда не делись, наоборот, стали жирными такими, что соловьиха с трудом долетала с ними до своего гнезда. Только вот жёсткие они стали какие-то и клыкастые. Да, трудный ей попался ребёнок, вылупляться из гнезда никак не хотел. Соловьиха уже потеряла счёт времени, ей казалось, что прошла уже целая вечность. Наверное, так оно и было, потому что она уже не могла каждый день летать за гусеницами. Но это ничего, потому что гусеницы сами стали лезть к ней в гнездо. Они стали очень жирными, даже больше самой соловьихи и пасти клыкастые такие были... Но и соловьиха не из робкого десятка была, за всё это время на крыльях у неё появились большие острые коготки, а те, что были на лапках, стали крепкими и зазубренными. С гусеницами она расправлялась в два счёта. Пусть помнят, кто здесь жертва, а кто охотник. Но она скучала по тем временам, когда все занимались своими делами и всё было на своих местах. Даже те странные и проблемные люди, которых она не видела уже давно. Шли годы, птенец всё не хотел появляться на свет, а соловьиха всё также пела ему колыбельные. Странно, её мама умерла в гораздо более раннем возрасте. Гусеницы к её счастью своего безрассудного упрямства не потеряли и всё также лезли ей прямо в пасть. Единственное, что изменилось, так это тучи, которые теперь никогда уже не пропускали солнечные лучи на землю, из-за чего даже оставшиеся в живых деревья вскоре быстро погибли. Как-то утром старая соловьиха услышала давно забытый звук. Это было гудение автомобиля. Выглянув из гнезда она увидела, что старая обшарпанная военная машина остановилась рядом и из неё вышел рыжеватый мальчик в такой же старой дырявой и потрёпанной зелёной форме. Он подошёл к столбу, но, увидев соловьиху, уставился на гнездо в немом иступлении. - Серёжа, давай быстрее! - из машины высунулся такой же рыжеватый мужчина в засаленном свитере в бело-рыжую полоску и очках. Серёжа тут же побежал обратно в машину и захлопнул за собой дверь. Она сраже тронулась и уехала по старой разбитой дороге куда-то далеко. Странные эти люди. Но зато они тоже уцелели, в душе соловьиха порадовалась за них. Но не до них сейчас. Заботливая мать вернулась к своему дитю, заключённому в защитную скорлупу, с которой они на пару оберегали его все эти годы. Она вновь накрыла его зобом и запела песню. И когда гудение машины растворилось вдали, соловьиха услышала, как там, внутри скорлупы застучал маленький клювик.
Да вот такой - баян обыкновенный, который выдает ужасные звуки и который хочется порвать. В полдень на двадцатом километре старой захолустной трассы была, как всегда, тишь, да гладь, да божья благодать. Зачем повторяться? Ненужные повторы висят на тексте, как струпья. А со струпьями что делают? Правильно, отсекают. Тот, в свою очередь, поднимал в воздух горячие испарины. Он не поднимал, он испускал, м? Чем больше люди распространяют своё влияние и уничтожают природу, тем чаще братьям нашим меньшим приходится менять место жительство, а может и образ жизни, да и людские пороки принять легче, чем человеческие достоинства, в силу скрытого характера последних. Разбивайте на более мелкие части. Столб этот давно уже не выполнял той работы, ради которого его воткнули тут в землю. Ради которОЙ. Он был наклонен, как шлагбаум и с него свисали оборванные, или обрезанные кем-то провода. С таким углом наклона он бы просто валялся на дороге. Выводок пока - в перспективе. - Не нравится, перспектива - это оптика и изображение, тут не подходит. В один прекрасный момент они зачем-то построили прям на дороге огромный навес... Вы же не дальтоник, правда? Потом постоянно идут "та", "те", "тот" и подобные. Не надо их так много, это называется тавтология. Странные эти люди. И проблемные. Как ни странно, на следующее утро машин было ещё больше. Вся ставка на ваше цветовосприятие. Даже гул поездов снова начал издаваться из-за посадки. Издается газета, а гул поезда раздается. И еще. Что за посадка? Но однажды как-то раз соловьиха еле проснулась, хотя было уже светло. Удаляйте наф красное. Спустя несколько секунд соловьиха увидела, как невесть откуда взявшийся ураган срывал с деревьев листву, отрывал её вместе с ветками, а некоторые укладывал на землю - валил, ронял, но никак не укладывал. Соловьиха очнулась на земле, когда на востоке показалось то, настоящее солнце, которое не убивает, но даёт жизнь. Тут должно было закончиться произведение, потому что соловьиха не Терминатор - ее ураган попросту бы прибил. Те деревянные вышки, в которых жили люди в зелёной форме, больше не виднелись на горизонте, зато по всей дороге валялись обгоревшие доски и куски шифера, вместе с вырванными под корень деревцами. А при чем тут "обгоревшие"? У вас вроде ураган, а не геенна огненная прошлась. Когда она оказалась там, счастью её небыло предела, ведь она обнаружила там хотя быодно сохранившееся гнездо. Ну вы поняли, да? И "не было" отдельно. Она заботливо накрыло - она - накрыла. Она заботливо накрыло его своим зобом - а может, просто крылом? Поверьте, птицы птенцов крыльями закрывают. Все, не могу дальше читать. И я уверен, это еще не все минусы и ляпы. Всю мою критику можно запросто уместить в комментарий Эльзы. И кукушка у вас, и ураган, и повествование - зомби, которого кое-как сшили. Весьма неуклюже, и я не горевал бы, если бы ваша проза разбилась бы, как те яйца. Удачи.
0
