В моем доме всегда горит свет.
Я сижу в задумчивости перед белым холстом, а рядом – нетронутые краски, кисточки с твердым ворсом. На кухне гремит тарелками мама, приехавшая из столицы, чтобы навестить меня. Я встретил ее ранним утром нежным объятием у своих дверей. Ее привело одиночество – тоска большого города и назойливый шум за запыленными окнами пустой квартиры - сейчас она избавляется от него, с заботой накрывая на стол. Щелчок выключателя радио – зазвучал бодрый голос диктора новостей.
- …К другим новостям, между тем, по стране продолжает идти мобилизация. Тысячи молодых людей в спешке собираются и идут на фронт, чтобы защищать свою страну и ее интересы…
Я пропускаю мимо ушей грохот тарелок и голос диктора. Я не рисовал ничего уже почти неделю. Все мои листы с двух сторон покрыты набросками, и ни один не годится. Я не могу нарисовать картину без наброска, но у меня нет денег на новую бумагу. Парадокс.
Белые, белые ниточки холста, не испачканные, не…
- Иди кушать, дорогой! – зовет мама.
Я выхожу из комнаты, направляясь на кухню. Краем глаза замечаю белый – как нити холста - конверт на тумбе в холле.
Я с любопытством верчу его в руках. На лицевой стороне надпись – «Повестка» и штамп местного военкомата. Открываю. Читаю.
- Ну, где ты там? – мама выглядывает в холл и видит меня с письмом в руках. – Что это?
- Повестка из военкомата… Меня… Меня призывают.
- Призывают? – я оглядываюсь, и вижу, что мама бледнеет. – Но ты ведь отслужил…
- Они призывают снова с мобилизацией.
- Да, точно… Только что же в новостях передавали…
Я снова пробегаюсь глазами по строкам повестки.
- Через неделю мне нужно прибыть по указанному адресу… Похоже, нас повезут на ближайшую точку.
- На точку? Но тебя нельзя призывать! Ты ведь… Ты художник!
- Думаешь, художников не призывают? – с рассеянной улыбкой отвечаю я, стараясь не думать о страхе.
Сложно поверить. Я не успею закончить картину за неделю. У меня ведь даже наброска нет…
- Не переживай, мам, - говорю я ей. – Я же вернусь. Уверен, меня скоро отправят в тыл.
Для этого нет оснований. Я солгал, потому что не мог видеть, как ее глаза наливаются слезами. Она всего несколько часов назад увидела снова своего сына, а теперь – я в скором времени уезжаю. Внутри меня заворочался склизкий страх, от которого голос стал легка дрожать.
- Я вернусь, мам.
Через две недели я оказался на точке. Меня не отправили работать в тыл. Я не мог написать об этом маме, и поэтому только говорил, что это ненадолго. Слишком сильно отпечатались в моей памяти ее глаза, полные страха и отчаяния, и образ в вечно горящем свете в моем уютном доме.
- Ты ведь служивый, - сказали мне в военкомате. – А там просто нужны трудовые руки. Что тебе стоит?
Мы ехали в старом, лязгающем на ямах автобусе. Через час мы прибудем на поле боя. Я не вполне уверен, смогу ли я. Я никогда не убивал людей, а мне нужно перестрелять как можно больше народу, прикрывая командира по пути на вражескую базу. Нам объяснили план в лагере.
- Работаем быстро, - велели они. – Ошибаться запрещено. Мы уже и так потеряли многих бойцов. Вы – наша последняя надежда.
Последняя надежда? Надо же. А в городском военкомате сказали, что им нужны трудовые руки. Но ведь иначе бы нас не призвали. Иначе бы мы не тряслись сейчас в провонявшем автобусе с тяжелыми автоматами за плечами.
Через полтора часа нам скомандовали: «Вперед!». Я бросился за командиром вместе с другими, и, когда мы выскочили за угол, над головами завизжали пули. Командир нырнул в укрытие, мы – за ним.
- Слушайте сюда, - рявкнул он. – Будьте же мужчинами! От вас требуется так немного, так не подведите! Родина надеется на вас! Три, два, один – пошли!
Я сделал глубокий вдох, и выпрыгнул из укрытия, на ходу открывая огонь. Я хотел было перебежать в надежное место – большой деревянный ящик, лежащий на боку – но не успел.
Что-то разорвалось в моей голове, и после этого я уже не слышал и не чувствовал ничего.
Я даже не успел подумать о моей матери или о вечно сияющем свете дома.
что-то нацеленное выцедить слезу. И автор делает это бессмысленно, неразборчиво, просто потому и затем. предлагаю ему сразу писать сборник: котёнок упал в колодец (уже клип есть), дедушка умирает в одиночестве (пиксар сняли короткометражку), ребёнок тяжело болен, верните Рекса и т. д. Идеи те же, разъезженная колея.
Послевкусие от Вашей работы смешанное. Первая мысль была - преступно мало места для идеи, концентрация событий на квадратный метр текста слишком большая, в результате чего все сливается в огромный ком. Смена мест действий, событий настолько рваная, что читатель не успевает переключаться в плане эмоциональном, что ли. Отсюда и возникает каша. Вторая мысль - не совсем естественны некоторые моменты, на мой вкус. Ну, то есть, человек, отслуживший, автоматически становится "единственной надеждой"? Ну неееее, ну правда. В довесок
Цитата
Я никогда не убивал людей, а мне нужно перестрелять как можно больше народу, прикрывая командира по пути на вражескую базу.
Персонажи На самом деле, образ ГГ не совсем четко прорисован. Художник он, да, служил, да. Но эмоциональный (а он должен быть таковым, по-моему) момент с повесткой и матерью не до конца надавил на нужную педальку в душе. Думается, у Вас могло бы получиться сделать гораздо лучше. Остальные персонажи, которые, словно кильки в банке жестяной, безлики и ничем не трогают. Единственное, образ командира донельзя затертый. Как и его фразы. Кстати, вот эта
Цитата
От вас требуется так немного, так не подведите!
несколько выбивается.
Сюжет По сути, это должна была быть эмоциональная, тяжёлая история, которая, хоть и не отличалась бы оригинальностью, но давила бы на чувства. Но Вам не хватило места. Ну правда, идее тесно в этом костюме, он жмёт прилично. Поэтому, впечатления от работы скомканные и не такие, какими могли быть. Не хватило места и, в какой-то степени, мастерства. Получилась какая-то голливудская постановка-игрушка.
Сам текст не совсем вычитан. И это слегка напрягало, ей-богу. Для примера
Цитата
Я встретил ее ранним утром нежным объятием у своих дверей.
своих лишнее, по-моему.
Цитата
Все мои листы с двух сторон
мои не нужны
ЦитатаЯ солгал, потому что не мог видеть, как ее глаза наливаются слезами. Она всего несколько часов назад увидела сновасвоего сына, а теперь–я в скором времени уезжаю.Снова в этом месте совсем лишнее, мешает восприятию предложения. Тире тоже можно и нужно выпиливать.
В сухом остатке получилась средняя работа, которой не только тесно в форме, но и которая не даёт нужного эмоционального заряда. А ведь могло бы получиться хорошо.
0
