Как я узнала, что такое жестокость. Степень критики: Принимаю любую критику.
Короткое описание: Для каждого ребёнка наступает такой переломный момент, когда он узнает о жестокости. Тогда он уже перестаёт быть ребёнком.
Я помню почти всё своё детство, ведь оно было так недавно. Я помню всё с тех времён, как мы переехали к бабушке, после смерти отца. Мать и дед вечно были на работе, моим воспитанием занималась бабушка. Добрая женщина, справедливая, верующая в то, что любое зло будет наказано. Так она воспитывала и меня. Дом наш был в середине посёлка. И слева, и справа жили старички. Старый вдовец на пенсии с молодым сыном лентяем, время от времени находившим себе подработку, и пожилая чета, с ещё более пожилой матерью. Невдалеке жила девочка моего возраста, Катя. Мы были с ней ужасно дружны, да и сейчас не забываем нашу былую дружбу. Дворик наш казался мне волшебным мирком. Большой голубой дом во время зноя бросал на двор тень, из-за чего во дворе была приятная прохлада. Везде были клумбы с яркими цветами. Я в четыре года уже могла назвать их всех, чему часто умилялись бабушкины подружки-старушки. Во дворе валялись мои игрушки, дед соорудил мне качели и большую песочницу. Также, он сделал мне большого коня из берёзы. Бурка, как я назвала питомца, был чудным. Белая грива из мешковины, панама и большие, круглые, синие глаза из пробок. Настоящих питомцев у нас также было много. Большой пёс, лайка Волчок, рыже-чёрный добрый пёс, дедушкин любимец, чёрный щенок кавказской овчарки, названный Кучумом не в честь татарского хана, а из-за ошибки. Дед, живший в детстве три года в Киргизии, знал их язык, и когда Кучум прибился к нам, он насвистывал ему "кучуг!", что по киргизски значит "щенок". Бабушка же слышала Кучум, так он им и стал. Был большой рыжий кот по имени Рыжик, козы, куры и гуси. Я была счастливым ребёнком. Я бы с радостью продолжала Вам повествовать о моём детстве, но суть рассказа о ужасах жестокости. Так что ж, начнём. Мне было чуть больше пяти лет. В то время лето выдалось настолько жарким, что торфяники начали гореть. Очень много областей оказалось в их дыму. Ничего опасного, но всё же, согласитесь, неприятно. Тогда маму пригласила в гости её подруга, бывшая одноклассница. Толстая женщина, с рыжими короткими волосами, маленькими карими глазами всегда мне не нравилась, но я очень нравилась ей, и поэтому, она очень просила мою мать, чтобы она взяла меня с собой. Она и взяла. Область, где жила та женщина, тоже была охвачена дымом. Солнце еле пробивалось через него, слабо освещая землю. Казалось, дым исходил из самого асфальта. Мы завернули с дороги, ведущей в центр того города(к сожалению, я забыла его название) и пошли по дворам. Какой-то большой серебряный забор что-то скрывал от нас. Возможно, какой-то завод. - Вот, почти дошли, - вздохнула мама. - Вон тот подъезд её дом. Я отвернулась от забора, чтобы посмотреть на подъезд, как увидела кое-что другое. У стены сидела женщина. Она была в короткой юбке и топике, у неё были коротко обрезанные волосы. Вся её кожа была в кровавых следах, струпьях, глаз не было видно из-за опухших синяков. От ужаса её вида, я сильнее сжала руку матери. - Пить... Пить... Женщина еле видно тянула руки к людям, но все брезгливо морщились и обходили её. Почему? Так тяжело вынести ей из дома кружку прохладной воды? Что случилось с этой бедняжкой? Вдруг её сбило машиной, или какие-то отморозки избили её? Я не знала. Я подняла голову, чтобы узнать у матери. Но та, похоже поняв, что не сможет объяснить пятилетнему ребёнку природу человеческого безразличия, злости и жестокости, лишь крепче сжала мою маленькую ручку и усилила ход. Наверное, все люди в чужих городах жестокие, подумала тогда я. Следующий раз был через примерно два года. Тогда, мать уже вышла замуж за отчима и переехала к нему жить. Мне же не хотелось жить в той маленькой квартирке, с этим чужим человеком и его больным братом. Но на праздники и выходные я приезжала к ним. Я не помню что тогда был за праздник. Что-то, связанное с религией, кажется, пасха. У нас намечались шашлыки. По такому поводу к нам приехал брат отчима. Высокий, пузатый, вечно шутящий, часто обижающий этими шутками других. Дядька был не из бедных, приезжал из Москвы со своей женой пьяницей и братом - полной противоположностью себя. Второй дядька был тихим, маленькими худым. В тот день, второй дядька с женой первого и отчимом поехали в один магазинчик за вином, а я с матерью и первым дядькой пошла в мясную лавку. Рынок кипел и шумел. Со всех сторон в нас тыкали мясом, вином, рыбой и цветами. Но мужик твёрдо вёл нас вперёд. - Я в этом городе вырос, я знаю где лучшее мясо! И мы ему верили. Он вёл нас к большому синему ларьку. Уже у входа пахло сырым мясом. Но не запах привлёк меня. У входа стояла сухая нищая старушка. Она держала у себя коробочку. - Подайте на праздник, подайте на угощение в святой праздник... Но меня опять провели мимо. Я смогла заглянуть в коробку. Там было совсем чуток. Только картошки на такое и купишь. - Мама, может мы дадим денег той бабушке? Чуть-чуть! - Если всем денег раздавать - на мясо не хватит, - буркнул дядька, и быстрее пошёл между рядами. Мне вдруг стало тошно. Запах свежего мяса казался мне последней тухлятиной. Всё ожидание светлого праздника стало тусклым, мрачным. Я сказала матери что мне не хорошо. В павильоне было холодно, поэтому она разрешила мне постоять на крыльце. Я вышла. У входа всё ещё стояла та бабушка. В её коробочке было всё ещё так мало денег. Я засунула руки в карманы куртки и нащупала монетку. Жалкие десять рублей! Но тогда они показались мне ужасно дорогими. Я, сгорая от какого-то стыда, подошла, и кинула ей в коробочку монетку. Старушка посмотрела на меня большими выцветавшими глазами и улыбнулась. - Храни тебя Бог, - прошептала она. Я не знала что ответить, поэтому отошла. Ещё минут пятнадцать я ждала мать и алчного мужика. В это время, молодой парень со своей девушкой дали бабушке пятьдесят рублей, немолодая женщина набросала мелочи, оставшейся со сдачи. От этого, мне снова стало хорошо и светло. Но когда мы ехали домой, мне пришла мрачная мысль. Не только в чужих городах жестокие люди. Они и тут, в близких. Значит, жестокости нет только в родном посёлке? Прошёл примерно год. Я почти забыла о той старушке у мясного павильона. Я уже училась в средней школе. Помню, тогда, мы с моими подружками нашли собаку. Она была молодой, красивой, с чёрной блестящей шерстью. Её карие глаза всегда светились любовью к нам. Из-за блестящей шерсти её звали Ночкой. Ночка была всеобщей любимицей. Ей подкармливали многие дома, два из трёх магазинов, и мы. Из дома тащили всё: хлеб, колбасу, собачий корм, каши. В столовой выносили ей свои обеды. - А Ночка-то, откормилась, - заметила одна из нас, смотря на округлившуюся собаку. А через несколько недель, она родила шестерых щенят под балконом одной из нас. Было решено, что молодую мать с детьми нельзя оставлять так, ведь начиналась зима, ноябрь. Снег беспрестанно кружил, укрывая чёрную землю. Мороз почти каждую ночь колотил её. Тогда мы нашли в заброшенной улице между действующих сараев заброшенною постройку. Маленький сарайчик, разделённый на два помещения, был в не самой лучшей форме. Но уже в тот день мы перенесли собачье семейство туда. И началась стройка. Мы заделали крышу, всегда, когда уходили, запирали дверь. Вместо выбитых окон мы затянули пропуски мешковиной. Украли с фермы мешок сена и разложили его по полу, чтобы Ночке и щенятам было теплее. В других заброшенных сараях мы нашли различное тряпьё, даже одну куртку. Из этого всего мы сделали семейству кроватку. Одна часть сарая была для отдыха, там было теплее. Стены мы также оббили тряпьём. Вторая часть была для кормёжки и нас. Там стояло несколько мисок, табуреток. Мы продолжали носить еду, да и ещё больше. Остатки, что они не съедали, мы сваливали в банку, стоящую над самым потолком. Карманные деньги мы складывали в другую банку. Мы на всякий случай откладывали их, чтобы в случае чего - купить что-то. Каждая из нас придумала щенку по имени, сделали им по ошейнику, так же как и их матери. Мы были счастливы. Щенки и Ночка весело махали хвостами, видя нас. Но беда пришла. Мы не знаем как, но однажды, проходя мимо помойки, мы увидели знакомую чёрную шерсть. Между мусорными баками лежала она. Наша Ночка. В её боку было отчётливо видно огнестрельное ранение. Только потом мы узнали о том, что некие бабки, те самые мерзкие персоны, днём и ночью сидящие в подъездах, понаписали всяких жалоб на нашу любимицу. Взяв тележку, мешок, лопату, мы перенесли бедную Ночку в небольшую посадку, надо обрывом. Её могила и до сих пор там, между белыми стройными берёзками. Возможно сломалась дощечка, имевшая раньше роль надгробия, возможно стёрлись надписи, а цветы, посаженные нами, возможно уже не растут там. Мы раздали щенков. Некоторых из них я уже видела взрослыми. Но никогда не забыть мне бездыханное дело Ночки, лежащее между мусора. Мой мир разрушился. Последнее место, где по моему мнение отсутствовала жестокость, обагрилась невинной кровью, уничтожив последнее прибежище чистой доброты. В тот день я поняла, что жестокость есть везде и во всех. Это часть человеческого бытия, часть природы таких мерзких существ - как люди...
Доброго вам вечера! Рассказ хороший. Как мне показалось, он скорее не про жестокость, а про равнодушие. Если это, действительно, ваша история, то вы - сочувствующий, неравнодушный человек, поэтому словно противопоставили свой мир миру других людей, которые могут пройти мимо бедствующего человека или бездомного животного. Ваш рассказ получился осуждающим, но это ваше видение, как автора. Из этого рассказа могла бы выйти замечательная, поучительная повесть (наподобие "Тимура и его команды") о неравнодушии, сочувствии, что, скажем, мир не без добрых людей, таких как вы и ваша подруга. То есть ударение сделать не на жестокости мира, а на лучшей его стороне. Например, ситуацию, где вы встретили бабушку, просящую подаяние, можно описать безлично, что взрослые, с которыми вы были там, поступили так-то, без оценки (жестоко это было или нет), а как вам хотелось поступить и как вы поступили - оставьте. Вы посочувствовали бабушке и оставили ей столько, сколько у вас было. Вы сделали такой выбор. Аналогично в истории с собакой: вы с подругой решили помочь братьям нашим меньшим, потому что считали это правильным, и даже когда она умерла, вы её не бросили, проводили, как человека. Бабушки ли у подъезда поспособствовали убийству животного или же кто-то другой - пусть это останется фактом, мол, вот так случилось, и вы могли бы оставить собаку, но не оставили. Таким образом оттенок у рассказа поменяется, получится другим, позвольте читателю самому делать выводы о мире, о людях и т.д. В целом повествование логически выстроено, никаких брешей я не увидела. Творческих вам успехов и, конечно, вдохновения.
Привет. Когда я читал описание детства, в какой то момент задал вопрос" А где про жестокость то?Но потом:"Я бы с радостью продолжала Вам повествовать о моём детстве, но суть рассказа о ужасах жестокости. Так что ж, начнём." Хорошо, написано нормально, но вот ваш взгляд на "жестокость" людей узконаправленный. "Злые бабки" могли просто боятся за своих внуков, на которых та самая Ночка бросалась. Вы то её кормили, и для вас она была душкой, но это дикое животное. И вопрос один, брат отчима чем был болен?
0
