Когда деревья были большими.

Лето. Суббота. Ка-ни-ку-лы! Вот, ничего нет лучше. Просыпаешься, солнце лупит в окно, птички в саду соревнуются, кто красивей вытянет трель. И так хорошо, замечательно просто. Впереди день, полный приключений и тайн. Родители еще дрыхнут, глупые, как можно спать в семь утра? Внутри все разрывается от, даже не знаю чего. Встаю, шлепаю по полу ногами, и в одних трусах выхожу во двор. Бегу по дорожке, и воздух такой свежий-свежий, ноги перепачкал, но разве это важно? Вот мама всегда говорит: "Что же ты такой замухрышка"? Ха, никакой я не замухрышка, я Человек! Подбегаю к колонке, выкручиваю кран и с фырканьем умываюсь. Вода ледяная, кожа покрывается пупырышками и я, передергивая плечами, стрелой мчусь назад в дом. Там, на кухне, прикрытые полотенцем, лежат самые вкусные пирожки на свете. Открываю дверь и слышу:

- Димка, ну что ты как слон, ноги опять в земле?

- Мам, ты спи, я буду тихо.

- Ты, брат, тихо не умеешь, - слышится сонное ворчание папы.

Взрослые все лентяи и спуны! На цыпочках прохожу мимо двери в спальню родителей и, скривившись от громко скрипнувшей половицы, прохожу в кухню. Аккуратно закрываю дверь и подхожу к столу. Посреди стоит тарелка, укрытая белоснежным, вафельным полотенцем. Я стягиваю его за край и хватаю пирожок. Зубы вонзаются в твердую корочку, под которой мякиш прячет в себе смородиновое варенье. С кислинкой, но сладкое! Быстро слопав первый пирожок, тяну руку к следующему, но тут открывается дверь и я оборачиваюсь. Мама. Халат, сонное лицо, на голове гнездо из спутанных волос, она широко зевает, прикрывая рот ладошкой и говорит:

- Дим, ну куда ты в сухомятку, подожди я чай заварю.

Проходя мимо меня к газовой плите, мама нежно треплет меня по голове, и чиркая спичкой зажигает газ. Он с буханьем разбегается синими огоньками вокруг горелки. Она ставит чайник на огонь и повысив голос спрашивает:

- Вить, ты чай или кофе?

- Я пиво, милая.

Мама улыбается и ставит джезву на вторую горелку. Я с нетерпением жду, и спустя пять минут, ароматный, янтарного цвета чай, обжигает губы.

Выпив все, и съев еще два пирожка, я быстро одеваюсь и спешу на улицу. Вприпрыжку лечу к калитке и, ловко увернувшись от выскочившей из будки Жучки, выбегаю в парк. Нам очень повезло, у нас дом граничит с городским парком, я так люблю в нем гулять. Клены, рябины, дубы, высоченные. Я люблю стоять и смотреть вверх, в небо сквозь листву. Кажется, что земля качается, как качели, это так здорово, так здорово!!!

Спустя двадцать лет я вернулся в родной городок, шел 2003 год. Автобус противно воняющий соляркой, с горем пополам довез меня до автостанции, зашипел дверью и я вышел в удушающую жару. Пахло асфальтом и машинным маслом. Пыльный перрон встретил меня безлюдной площадкой. Я перекинул лямку рюкзака на плечо и включил ipod. "System of a down" рвал гитарными рифами убогую действительность. Подстроившись под ритм музыки, я торопливо пошел в сторону дома. Я узнавал и одновременно не мог понять, как место жившее во мне прекрасной картиной могло так обветшать. Давно не крашеные фасады домов, тротуар весь потрескался и пророс травой. На улицах пустынно, как будто я нахожусь в декорациях игры Fallout. Пройдя пять минут я очутился в парке. Офигеть, раньше до вокзала было минут двадцать. Да-а. Парк был уничтожен. Тополя обрамлявшие периметр срезали, дубовая аллея исчезла, вместо нее росли чахлого вида кипарисы-недоростки, когда-то высыпанная дробленым, так приятно хрустевшим, ракушечником, тропинка стала земляной. Я стоял и смотрел вверх. Где вы деревья? Когда-то вы были большими. Достав из кармана пачку Winston, я присел на пень и закурил. Закрыл глаза, выключил плеер и, вспоминая, увидел, услышал.

В недосягаемой высоте, перешептывались деревья. Солнце дробилось в листве и с ветки на ветку, перелетали юркие воробьи.