Мое море будет черным

Дуня

Мама читает мне книжку. Я притворяюсь, что внимательно слушаю. На самом деле я думаю про санаторий. Завтра мама меня туда отведет, чтобы меня вылечили. А потом мы будем видеться только на выходных. Мама сказала, что будет сильно скучать. А я очень боюсь, что меня не вылечат. Потому что когда я болею, моя мама плачет. Или смотрит в окно и не слышит, когда я зову ее. Меня зовут Дуня. Именно так я скажу врачу, который будет меня лечить. Дуней звали мою бабушку. Маму моего папы Федора. Он живет в Киеве. Мой папа очень известный ученый. Это я тоже скажу врачу. И детям в палате. А моя мама Ксеня меня очень любит. И папу очень любит. Они пишут друг другу письма. Мама всегда плачет, когда приходит письмо. Потом обнимает меня и долго молчит.

Мама

Ксеня дождалась, пока Дуня заснет, и стала собирать все по списку, который ей дали вместе с направлением в санаторий. Для Дуни это был далеко не первый стационар. Минимум два раза в год она по несколько недель проводила в больницах. Но Ксеня всегда была рядом. Она просила, умоляла, требовала, шантажировала, делала все, только бы ей позволили быть вместе с дочкой круглосуточно. В этот раз Елена Николаевна, новый лечащий врач Дуни, настаивала на том, что девочка должна остаться в санатории сама. Мол, такие правила в учреждении, либо так, либо никаких шансов на новый экспериментальный курс иммунотерапии. Посещения были разрешены по субботам целый день, а в остальные дни только вечером, именно в те часы, когда Ксеня работает. У нее это вызывало какое-то необъяснимое чувство, в котором она боялась себе признаться.

Дуня не отпускала мамину руку слишком долго, и та не смогла сдержать слезы. Она отдала дочке рюкзак с ее игрушками, карандашами и альбомом для рисования. А остальное положила в тумбочку возле кровати. Дуня как раз начала знакомиться с другими детьми. Ксене показалось это подходящим моментом для того, чтобы исчезнуть.

Она отправилась прямиком к морю. Впервые за несколько недель море было спокойным, бирюзовая гладь ослепляла, а ветер будто остался за горами и не смог добраться к берегу. Людей на пляже было всего трое. Дедушка, выполняющий непонятной природы упражнения с присвистыванием, и пара подростков, соревнующихся, кто дальше запустит “лягушку”. Ксеня любила апрель, ведь городок был пустым, сезон еще не начался.

Ксеня шла вдоль воды и вспоминала последние 5 лет своей жизни. Что в них было? Сначала пустота, потом она заполнилась страданием. Из беззаботной девушки она превратилась в замученную одинокую мать больного ребенка с отчаявшимся взглядом. Федор хоть и поддерживал с ней связь, но про семью речь не шла с самого начала, а виделись они с того лета всего два раза, когда он приезжал проведать Дуню.

Сама не заметив, Ксеня ускорила шаг и стала подниматься по тропе в гору. Скоро эта тропа наполнится туристами. Сейчас здесь была только она и вдалеке шел мужчина, он спускался ей на встречу. На секунду ей показалось, что это Федор. Ей захотелось распустить волосы и закинуть голову назад навстречу солнцу и легкому морскому бризу. Какой бы она была, если бы не то лето, закончившееся беременностью? Они почти поравнялись с мужчиной, и тот улыбнулся. Ксене захотелось задержать на нем свой взгляд. Федор называл его дико красивым и красиво диким. Она посмотрела в глаза незнакомцу и сказала “Утро доброе”, и сама удивилась, что сегодня это оказалось полной правдой.

Дуня

Я познакомилась с детьми в палате. Больше всех мы подружились с Левой, он болеет уже седьмой год, но в санатории ему становится легче. Я пообещала Леве нарисовать море. Мама ушла, я притворилась, что не заметила. Она положила мне не все мои карандаши, и среди них нет синего цвета. Поэтому мое море будет черным.