Кто мы? – недоумевающими устами спросил Дед (так его звали местные, да и я сам). А затем нахмурился и взглянул на бесноватое солнце над головой. Да, сегодня оно было особенно обжигающе. Тем более здесь, в великой пустыне Дохт’Мисада. Его вечно живые, голубые глаза навсегда запомнились мне. И хотя они были укатаны в морщины, как и все его загорелое лицо – огонь в них не угас до сих пор. А ведь он пережил моего отца, и отца его отца. А до той поры, как поговаривают, уже был стариком. Он прибыл в нашу деревню уже многие поколения назад и считался ходячим артефактом древности… Так сколько же ему лет? И кто он такой?

Как летописец пограничных земель, на мне лежала ответственность выяснить, или, хотя бы пролить маленькую толику света на его прошлое. На его происхождение.

Еще мальчиком я слушал его байки о старых временах, когда он и его друзья путешествовали по миру, обогащая страждущих мудростью своих прожитых лет. Тогда я верил, что всё то, что он говорил – сказки. Вымыслы о невозможных вещах, поведанных лишь с целью услады детских фантазий и скоротать времени в наших не самых дружелюбных землях.

Я рос, и будучи молод и амбициозен - покинул деревню, как сделали многие молодые мои сверстники. Кто-то из нас погиб на войнах, другие пропали без вести, были даже случаи смерти в пустыне. Хотя мы росли бок о бок с ней. Другая часть нашла своё пристанище далеко отсюда, в местах более гостеприимных и благонадёжных. Там они создали семьи и навсегда забыли о той примитивной жизни, что до сих пор волочил в нашем далёком доме местный люд. Я же, как и несколько более удачливых моих товарищей – нашел в себе силы и выбрался в большие города ближайших стран, доселе невиданные, а оттого ещё более привлекательные. Тут мы смогли устроиться и наконец-таки, начали обретать понимание о мире вокруг.

По мере того, как года мои неуклонно текли вперед, повинуясь зову времени – я всё чаще стал интересоваться историей сотворения мира нашего, Шидэя. И истории эти чаще всего перекликались с силой, названной повсеместно *потоком*. Тогда я задал себе логичный вопрос, а откуда и как мы научились использовать поток? Не могли же люди на заре времен просто так взять и обучиться ему. Обладали ли они им и изначально? Что же предшествовало этому? Что подстегнуло?

И я нашел подтвержденные факты о первых его пользователях.

Говорят, что к нам, на Южный Шидэй они пришли далеко не все, и сперва начали своё шествие с севера. Точное количество их нигде не задокументировано, однако, точно известно – что на юг явились тридцать шесть человек. И силы они свои направили на развитие и процветание живых существ, давая толчки их потенциалу тут и там, обучая своему искусству и делясь знаниями. Вокруг них быстро сформировались религиозные культы, связывавшие их с божественным вмешательством. Но я, будучи человеком ученым, в это не верил. Но вот что удивительно, в описании этих *мудрецов* помимо всего прочего, от повадок и философии их учений, до пропаганды их образа жизни – я уловил маленький нюанс. Все они обладали внушительным могуществом и продолжительностью жизни. Большая часть из них, разумеется, уже давно почила. Во всяком случае, обратное не было подтверждено. Но нигде не был указан их точный возраст и причина смерти. За большими знаниями и информацией я мог бы обратиться к Тридцати Шести Аспектам (которые, формально, являются их потомками). Но все мои письма, кроме самого первого прошения – остались без ответа. Первое же прошение они не удовлетворили, аргументируя это какой-то священной тайной. И тут в память мою закрался тот самый старик из моей родной деревни. Мог ли он быть одним из них? А если мог, то почему живет в отдалении от цивилизации и почитаний, от верных своих послушников и людей, которые всё бы отдали за его единственную мудрость, так воспетую в легендах и летописях?

Мне исполнилось сорок, когда я возвращался в свою деревню. Где она, я, разумеется, в целях безопасности - не скажу. Ибо то, что я узнал, перевернуло моё представление о протекающих в мире процессах. Что же я узрел на своей родине?

Старик не постарел ни на день. Точнее, он уже давно постарел до невозможности, но ныне время словно боле не было властно над его телом и плотью. И вот одним днем, когда я вызвался прогуляться с ним – он великодушно согласился удовлетворить мой интерес. И я задал тот самый вопрос. Далее, я буду записывать с его слов…(а потому возможны ошибки или неточности).

-Кто мы?... Я и сам задавался этим вопросом всю свою жизнь. Задавал я его и мудрым людям из вашего мира…и людям своего народа…спрашивал даже у тех, кто прибыл с нами, но не принадлежал к моему народу. И ответов было целое море, но ни один из них не мог утолить мою жажду истины, ибо всё они отражали лишь одну грань целого, до настоящей поры искомого мной…

-Что? Ах да, прости, слух уже не тот. Ты всё правильно понял, этот мир – не мир моего народа. Не тех, кто прибыл сюда. Это ваш мир.

-Откуда мы прибыли?...Ну, понимаешь. Это сложно объяснить, ибо я сам усомнился во многом, ведь всё свою жизнь я прожил здесь. Но я попробую изложить тебе то, что услышал от своего отца. Стало быть…около пяти сотен лет назад, когда я наконец смог его разговорить, летит же время…

-Сам я был слишком мал, и ничего не помню, лишь как моя мать закрывала меня от чего-то огромного, нависшего над самими небесами нашей родины. А затем – лишь свет этого мира. Вашей звезды, что вы зовете солнцем. Но мой отец – он всё видел. О, да. Он мало говорил об этом, но когда говорил – от воспоминаний он покрывался мурашками, а в глазах его я читал неподдельный ужас. Столь же неподдельным он был, как твой интерес ко мне…

-Ах, прости. Я отвлекся. Но не позволишь ли ты мне глоток воды? Я не столь часто общаюсь с кем-то на такие темы. За последнюю сотню лет, ты единственный, кто отыскал меня и решил вспомнить то, о чём предпочитают молчать и забывать…

( Примечание. Тут он прервался, что дало мне время на сноску. В ходе вышесказанного под словом *здесь* старик подразумевал, очевидно, Северный и Южный Шидэй).

-Как было сказано. Мой отец рассказывал мне о нашем мире. О том, как он был красив. И о том, как он был жесток. Как его правители погубили его, сражаясь в войнах, охвативших его. Только подумать…как они до этого дошли? Отец плакал, когда вспоминал, как наши родные небеса разрывались и трещали по швам, как война нашего мира помогла породить проклятие, что захлестнуло само мироздание. Как боги спустились к нам с просьбой о помощи. Как боги просили о помощи сами звезды. Как бывшие враги объединились против нависшей угрозы. И как нашему народу, а так же многим другим – пришлось бежать без оглядки, пока была такая возможность. Как господа и правители наших миров сгинули, а боги в яростной битве пытались остановить то проклятие, что грозилось пожрать всё. Получилось ли у них? Мы не знаем. Как я не знаю и о войнах, шедших тогда. Отец был немногословен и говорил мне, что даже память о том проклятии – может породить его вновь или привлечь его сюда, если боги все же проиграли…

-А моя мать – так и не смогла добраться до вашего мира. Я даже не помню ее лица. Лишь ее любовь. Последние несколько сотен лет – у меня нет родителей. Был сын и дочка, я оставил их далеко на севере, там, где они смогут о себе позаботиться, и где смогут позаботиться о них другие. Подобные мне и моему отцу прибыли сюда на заре времен этого мира. И прибыв сюда, мы с удивлением обнаружили, что отличаемся от вас лишь своей способностью ощущать то, что было нам привычно, как воздух. Это - поток. И дабы помочь вам – подобные мне стали делиться знанием и обучать всех, живущих в этом мире. Всех, кто желал этой учебы. Лишь позже я увидел, что это было не лучшей идеей. Ведь перенося свои знания вам, мы забыли о чувствах, что следуют за вашей жаждой. И даже более того…минимальные различия между нами сроднили наших предков, а посему они, а затем и мы – уподобились вам полностью. Потому многие из моего народа погибли, так и не сумев передать вам главный смысл потока – созидание. Вы же использовали его, как оружие, как способ обмануть реальность. Как костыль, который помогает уйти от смерти или исправить то, что не нужно исправлять.

А затем я и несколько моих товарищей словно очнулись, очнулись и ужаснулись своим деяниям. Своему наследию. Своему выбору. И единственной своей целью мы посчитали исправить то, что успеем. Спасти всех, кого ещё можно было спасти. И когда труд наш был окончен, мы увидели во всей красе последствия решений своих предков, ставших затем и нашими решениями. Пусть и не на всю жизнь…как же хорошо, что не на всю...

Оставшиеся из нас предпочли замолчать и уйти. Пропасть из зоны видимости и тихо дожить отпущенное им. Ибо время и горькие шрамы опыта показали нам, что далеко не все в этом мире были готовы к этим знаниям. Но было уже поздно. И хотя мы смогли передать лишь ограниченную толику знаний – этого хватило вам, дабы развязать те самые войны, от которых бежал мой народ. И теперь вы используете то, чему успели научиться у нас по своему усмотрению. Идете схожим путём с нашими предками. И что еще хуже, с нашими повелителями. Хоть я и не до конца понимаю, каким богам мне следует молиться, а каких обходить стороной за эти сотни лет – я прошу их всех, чтобы вы не повторили судьбу моих предков.

(Затем он надолго замолчал, и ниже под рукописной записью его слов я начал рисовать карту окрестностей и наброски окружающего нас пространства. Но спустя, по моим ощущениям, минут десять – он прервал меня. И изрёк нечто такое, что мне еще предстоит обдумать).

- Знаешь, сынок, в чем разница между тобой, мной и моим отцом?

- Мой отец – искал спасения, дабы спасти собственный свет. Но желание его сохранить этот свет так же породило в нём страх и забвение. И вместо того, чтобы пролить свет на наше прошлое, он предпочел его забыть.

- Я и моя мать были его светом, но с её смертью сияние его стало гораздо слабее, а желание сохранить – сильнее. То был путь к страху. Страх – единственное, о чем решил помнить до конца своих дней мой отец.

-Ты, напротив, ищешь знания, дабы пролить свет туда, куда многие бы побоялись посмотреть. И глядя на тебя, мне становится грустно. Ваша жизнь столь коротка, хоть мы так похожи. Ты бы многое успел сделать, но вряд ли успеешь. Однако, ты не сдаешься и принимаешь это как данность. И это… путь к надежде. Наблюдая за тем, как ты увлечен этой историей, и как разочарован услышав жалкие ее крупицы – я обретаю надежду. Надежду на то, что подобных тебе станет больше. И быть может, настанет то время, когда знания превратятся не во власть, не в искушение, но во спасение, что приведет ваш мир к постепенной гармонии. Идеалистично для старика, да? Но если бы ты ощущал мир так, как ощущаем его мы…ты бы поверил…

- Хо-хо, не ставь на нас крест.

-Я ведь еще жив. И как знать, сколько подобных мне осталось? Быть может – мы вместе станем этим самым светом. Со света начались мои воспоминания об этом мире. И я сделаю всё, чтобы с ним же они и окончились.

-Хах, прости. Совсем из старой головы вылетело. Ты ведь спросил, кто я?

-Я человек, как и ты. И другого дома, кроме этого мира я не знал. А эта деревушка – едва ли не лучшее, что случалось со мной.

(На этом наш разговор подошел к концу, и услышанное после я хотел бы оставить для личного изучения, ибо до конца сам не понял значения его слов и метафор)

(Примечание. Ввиду его необычной речи мне пришлось заменять некоторые слова на удобные и более быстрые вариации и принятые у нас выражения, дабы продолжить поспевать за его мыслью. Уверен, данная рукопись будет иметь успех в научных кругах великого герцогства Церая)