|
|
|
KoLLaps vs роботБендер
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 431
Замечания : 0%
Сражаются в прозе КоЛЛапс и роботБендер!
Тема: Красивые фотографии незнакомых грустных людей.
Дуэль: открытая
Объем: неограниченный
Жанр: очерк
Срок написания: 2 недели, с 30 июля по 13 августа
Срок голосования: с 14 августа, предварительно неделя, а там посмотрим
Удачи!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 575
Замечания : 0%
Их тайна
Шшелест. Шшорох. Ших-ших-шик. Ё-шик. Плывет по океану опавшей листвы, загребает лапками. Замер на месте – и снова ших-шик. К ближайшему дереву, к семейке грибов. Столпились, потерпевшие, на островке: где ты, наш дед Мазай?
Вот он я. Только не с лукошком, а с метелкой. И тоже ших-шик. Иду, аки Христос по воде, разгоняю желто-багряные волны.
Утро доброе. Солнце ясное. Тишина и лепота. А по обе стороны от меня лица... Дамы с шиньонами, мальчики, под ноль стриженные; ветераны в орденах, невесты с кудряшками. Улыбаются робко, хмуро, задумчиво. Иногда смеются - щедро и заливисто.
Это фотокерамика. Кладбище.
Чистота дорожек и сохранность памятников - моя забота. Каждые четыре часа - обход территории, даже ночью. Но я люблю это кладбище утром, когда в воздухе звонко и пряно, пахнет не водкой, а листьями. И люди с фотографий смотрят только на меня.
Они улыбаются тем, кто приходит. Они словно уверяют: «Все отлично, ребята! Там хорошо. Не грустите». А я не верю их улыбкам. И, сделав пару шагов вперед – ших-шик, - возвращаюсь обратно, чтобы застукать растерянный взгляд и глаза, полные слез.
Первая смерть, которую я увидел рядом, была тоже неотделима от жизни. Сначала просто крики: долгие, бессвязные. Потом более внятные – «Руку дай! Дай руку!» Мужики в палате плевались, ворочаясь в кроватях: «Ведьма помирает, спать не даст»; медсестры психовали на посту: «Обезболили, снотворное дали. Что еще?!» А мне было интересно, кто может так пронзительно цепляться за жизнь. Я вышел в темный больничный коридор и сделал те самые четыре шага из песни.
В темноте пустой комнаты свет от заоконного фонаря казался лучом софита. А на кровати-сцене разворачивалось действо. Нечто непонятного пола корчилось и хрипело: «Не хочу». А потом вдруг всхлипнуло, открыло рот … и так и не закрыло. Я не стал считать пульс и прикладывать пальцы к горлу. Не стал орать сериальное: «Помогите! Мы ее теряем». Смерть, как выяснилось, очень узнаваема, и даже никогда не видевший ее не ошибется при всем желании…
- Батя, как нам участок 146 найти?
Вот и посетители потянулись.
- Пойдемте.
Для тех, кто приходит сюда раз в год на Красную горку, кладбище – лабиринт Минотавра. Повороты, изгибы, тупики… А в конце пути неизбежная смерть. Чужая пока что. Этого пацана, например. Кудрявого и красивого.
«Евгений Петриченко».
Я помню, как его хоронили.
Стояло пекло, и в застывшем июльском мареве все напоминало сцену из «Медеи». Траурная тень матери на крышке гроба и хор по обе стороны от могилы. Кто-то негромко говорил про гараж и выхлопные газы, а я все ждал, когда объявится «бог из машины» и завершит трагедию. Он появился – парень с гитарой. И пьеса превратилась в мюзикл.
«На небе вороны, под небом монахи…». Слова кружили над головами, а потом падали туда, откуда доносился стук земляных комьев. Слова закапывали заживо, а я думал, что театр - это тоже жизнь.
- Выпей с нами, батя.
Мне сорок. Я немногим старше этих ребят. Просто не бреюсь. Давно. И не пью почти столько же.
- Не воруют?
От водки можно отказаться, но как спрятаться от праздного любопытства?
Я киваю на камеры наружного наблюдения. Их мало, но гопоте и этого достаточно. Обходят стороной.
- Говорят, у вас тут криминальные трупы с «чистыми» хоронят. Правда, нет?
От меня ждут залихватских рассказов в стиле балабановских страшилок. С кровью и мясом, и обязательной развязкой, где могильщик рыдает над покойником, узнав в нем своего друга. Ждут, чтобы пересказать с придыханием дома. И не допускают мысли, что пострадавшим «чистым» может оказаться их же родственник.
- А как же. На днях бомж бомжа замочил и в свежую могилу сбросил. Утром народ хоронить пришел, а в яме — труп. Три «скорые» вызывали.
Длинная пауза. Вытянутые лица.
- Это анекдот?
- Это жизнь.
В небе гремит, и ребята спешат восвояси. Пожимают руку, просят присмотреть … и замирают, в последний раз взглянув на памятник. Капли стекают по фотографии на улыбку - и скрывать очевидное становится бессмысленным. Только мне неловко. Как будто я повинен в том, что тайна этого парня стала достоянием каждого.
Они мечтают вернуться. Все.
Я видел, как на одной из могил занимались любовью готы. Пыхтели, стонали… Это было забавно, и ребята с пластиковых фоток смотрели улыбаясь. Только сложно судить, чего в их улыбках было больше: снисхождения или зависти.
А однажды…
- Вон он! В кусты побежал! Туда!
Это дети, которым скучно со странными взрослыми, гоняют нашего кота. Полосатый, как тельняшка, одноухий пират Уксус – вот кто здесь настоящий хозяин. Проводник между мирами, вопреки всем слухам о вражде котов и покойников. Харон в животном обличье. Сейчас он беспомощно болтается на голом пузе одного из преследователей. Но, стоит тому зазеваться, рванет потайными тропами к полюбившимся могилам. Я видел его на одной такой, среди незабудок и петуний. Он, медитировал, привалившись боком к памятнику и глядя на заходящее солнце. Можете не верить, но я разобрал мысли о Барби и бабушке. А с фотографии его внимательно слушала белокурая девчушка в обнимку с плюшевым кроликом…
- Зря ты. Им там хорошо.
Мы сидим в своем вагончике на топчанах и пьем чай. Мы – это я и могильщик Толик, бывший алкаш и настоящий философ.
Ничего сверхъестественного: голые стены с редкими полочками, телек, бубнящий в углу, и громкий свисток чайника, закипевшего на электроплитке. Но Толик любит поговорить на отвлеченные темы.
Он опускает набрякшие веки и дует на горячее блюдце:
- А чего? Бабла не надо, нервы никто не треплет. Свобода! Все лучше, чем здесь.
- Тогда почему мне плохо?
Толик потеет, качает головой: чудишь, брат, заговариваешься.
Не хочет верить, что и живым можно быть уже мертвым.
- Не понимаю я тебя. Чего ты здесь забыл среди жмуриков? Продал бы тачку, все равно не водишь…
- И что потом?
- И куда-нибудь … на Багамы. К телкам.
Я не отвечаю. Беру метлу и иду в дальний конец кладбища: ших-шик. Мостик через ручей. Деревянная скамейка. Три креста за оградкой. Моя семья - Галка, Шурик и Маруся.
Что есть жизнь? Черточка между двумя датами? Отсутствие смерти? Смертельная болезнь? Стоит зайти в интернет, и масса интеллектуально одаренных просветит тебя, невежду.
Я не делаю этого. Я брожу по кладбищу и смотрю на фотографии незнакомых грустных людей. Они знают ответ. Но рассказать уже не могут.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 59
Замечания : 0%
В общем, не буду ждать второго рассказа. роботБендер, Зачёт. Голосую за тебя. Просто мощное. Фраза там всё хорошо и концовка Они знают ответ но рассказать не могут. Лена, ты молодец.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 480
Замечания : 0%
Кто мы?
Вадим остановился у одной из своих работ, усмехнулся. Один из самых приятных моментов в жизни начинающего фотографа – когда к твоим работам проявляют неподдельный интерес. Люди медленно, как в трансе, плывут от одной фотографии к другой, наклоняют голову, пытаясь взглянуть на фото иначе. Отходят назад, так фотография смотрится по-другому, или задумчиво разглядывают, подолгу замирая на месте. Истинное удовольствие наблюдать за неспешным движением в салоне, замечать, что никто никуда не торопится. Всё внимание твоим работам.
Она остановилась совсем рядом. Вадим уловил лёгкий аромат духов, скосил взгляд. Сердце забилось в приятном ритме. Она смотрела на фотографию, где парень целует девушку в центре супермаркета. Парочка остановилась между холодильниками с креветками, картошкой-фри и ягодами, на другой стороне замороженная рыба и рубленное на куски мясо, а на заднем фоне молоко, кефиры и йогурты. Девушка даже привстала на носочки, тонкие руки обвили шею парня, а тот, держа её за талию, притянул к себе.
- Им ведь ничего не нужно, - лёгко обронила девушка.
Вадим пожал плечами.
- Иногда я думаю, - продолжила девушка, - что вот она… та истина, которую скрываем. В магазине, забыв о других, совершенно искренни друг с другом. А людям свойственно прятать эмоции. Они же, - она указала на парочку, - честны…
Каблучки простучали чуть в сторону. Незнакомка замерла у следующего фото, Вадим остался на месте. Со стороны понять, какие чувства вызывает та или иная фотография проще. На другом фото семья: мужчина с бутылкой пива в руке, рядом женщина также с пивом, а вокруг них круги нарезает маленький ребёнок. Мужчина одной рукой отдаёт пиво жене, а другую протягивает, чтобы схватит ребёнка за шиворот. Лицо мужчины багровое, бешеное, взгляд жены равнодушный, а лицо… хм, Вадим сколько раз думал, что у пьющей женщины не лицо вовсе. Кожа пьющей теряет свежесть и мутнеет, как и её жизнь. Пьянство для женщины – та дверь в подвал, из которой уже не выходят.
- Находите что-нибудь общее? – спросил Вадим. Девушка повернулась, Вадим указал на первое фото, затем на второе, а потом и на весь зал.
- Да! – без колебаний ответила девушка. - Эмоции. Там, и там, и там. Фотографии объединяют эмоции.
Вадим кивнул. Находчивость девушки не поразила, но удивила. Он давно задумал выставку работ, где заснимет людей в разных проявлениях. Времени ушло много, но организаторам тематика нравилась. Из трёхсот работ выбрали сорок, самых лучших на их взгляд, хотя у Вадима на это было своё мнение.
- Автор молодец. Хорошая подборка.
Польщённый, Вадим не понял, зачем девушка оказалась совсем рядом. Одной рукой она захватила ворот, другой – рубашку у пояса, дёрнула на себя. Пуговица отлетела с треском. Рубашка вылезла из брюк с одного краю. Уха коснулось жаркое дыхание и полный ненависти голос:
- Но это не имеет значения. Я знаю, кто ты… - сказала она. - Я знаю, что он – у тебя. Ты заплатишь за то, что испоганил мою жизнь. Благодаря тебе и ему я чувствую себя так, будто убила своего ребёнка… Мразь, чтоб ты сдох.
Незнакомка оттолкнула Вадима. Он не успел ничего сказать, лишь отупело смотрел, как девушка скинула туфли, разбежалась и прыгнула на витринное стекло. С грохотом и звоном провалилась внутрь, в ту часть, где обычно ставят манекены или товары. Стекло сломалось только в верхней части, нижняя осталась цела. Девушка застряла, повисла на острой грани животом. Секунд десять в зале царила тишина. Люди непонимающе смотрели, как широким ручьём стекло витрины заливает бордовая полоса, собирается у основания в густую лужу. Истошно завизжала дамочка в дальнем конце зала. Поднялся шум. Мужчины, сбросив оцепенение первыми, пихали женщин к выходу. Один охранник торопливо набирал номер скорой. Другой, сообразив, встал у двери, мешая выйти. Просил успокоиться. Всем нужно остаться для показаний.
И только в этот момент Вадим сумел выдохнуть.
Элька выглянула из-за плеча Вадима, спросила:
- Хороший?
- Отличный, - сказал он, добавил: - Люблю старое. Новое, кстати, не всегда лучшее.
Вадим с удовлетворением смотрел на чёрный корпус советской зеркалки, пожалуй, лучшей, какой удавалось работать. В интернете не отыщет только ленивый или не совсем упорный. Плёночный, но и в десятилетие цифры плёнку любят, студии берут на проявку не морщась. Есть и безумцы, что из своих квартир сделали маленькие лаборатории или фотостудии. Пользуются моделями, когда нужно залезать к фотоаппарату, накрыв голову тряпкой, а проявлять идут в задраенную наглухо от света "красную" комнату. Позировщики, ничуть не удивляясь древнему способу, работой довольны. Конечно, сам на "охоту" выходил с цифрой и только с ней: удобно, быстро, качество, компактно. Но сколько раз ловил себя на мысли, что технологии всё дальше уводят людей от человечности. Обездушивают. Как ридеры вытесняют бумажные книги – запах страниц, шелест! – так и цифра убивает плёнку.
Вадим поднялся с кровати, развернулся, Элька быстренько приготовилась позировать. Щёлкнуть не успел, дверь в комнату открыла мама Эльки.
- Ты курсовую сделала? – спросила она строго. Элька сдулась, весёлое настроение ушло, как воздух из проколотого шарика.
- Мама…
- Дочь, ты курсовую сделала?
- Мама!
- Да, что мама… Здравствуй, Вадим. Двадцать лет, а всё…
Её слова прервал сухой резкий кашель. Для пятидесяти лет мама Эли выглядит неплохо. Выглядела. Кожа на лице потускнела, волосы утратили живой блеск. Раньше носила причёской, а сейчас, на больничном, запустила вовсе. Даже не расчёсывает. Женщина слегка сутулится, шаркает по дому в тапочках. В домашнем халате, тонком, как больничная рубашка, выглядит жалкой. Вадим словил себя на мысли, что ему мать Эли действительно жалко. И всё же она не забывает о дочери, учит, хотя из одной комнаты пройти в другую порой настоящая мука. Что-то есть в этой её борьбе выдать желание жить за саму жизнь.
- Здравствуйте, Елена Васильевна, - обронил Вадим. – У вас всё есть? Могу в аптеку…
- Всё-всё…
Она снова закашлялась, отступила в коридор, оставив дверь чуть приоткрытой. Элька раздражённо сползла с кровати, прикрыла дверь плотнее. Едва забралась обратно, села, согнув ноги в коленях, а руками упёрлась в кровать за спиной. Так маленькая грудь становится заметней, а ноги в коротких шортиках сексуальность не теряют. Даже в чём-то выигрывают. Весёлое настроение вернулось к ней быстро, Вадим не выдержал, опустил фотоаппарат:
- Сядь нормально.
- Как?.. Футболку снять?
Вадим вспомнил, в каком состоянии заходила Елена Васильевна. И что говорила дочери. И с каким чувством Эля прикрыла за матерью дверь.
- Нормально, - повторил он.
- Дурак.
Она переползла на край, свесила ноги. Ладони опустила на колени и немного сгорбилась. Вадим развёл руками. Эля частенько плутает в крайностях. Когда другие люди держатся ближе к нейтрали, лишь частично давая эмоциям ход. Эля весёлая – бесится, прыгает, скачет, кривляется. Грустная – забирается на кровать, коленки к себе, обнимает подушку. Или долго молчит. Вот и сейчас выбрала то, что посчитала нужным. Но спорить Вадиму не хотелось. Пальцы странно закололо, покалывание прошло от кистей в плечи, затерялось в груди. Вспотели подмышки. Желание уйти возникло резко, неожиданно, сильное. Связано ли это с её мамой?.. Вадим понять не мог.
- А улыбаться будешь?
Эля выдавила с трудом. Щёлкнуло, Вадим убрал фотоаппарат в рюкзак.
- Мне пора.
Он вышел из комнаты. Мимо кухни с неприятным чувством и жалостью одновременно. Там еле двигается слабая тень, гремит в раковине посудой. В коридоре натянул ботинки.
- Елена Васильевна, до свиданья.
Она появилась с кухни и правда как тень – блеклая, тусклая, слабая.
- До свидания, Вадим…
Эля, когда обогнул дом, расстроенно крикнула с балкона:
- Что с тобой?..
- Дура, - огрызнулся Вадим, не оборачиваясь.
На балконе о косяки треснула дверь. Вадим быстрым шагом двинулся к остановке.
Наблюдать за местными наркоманами не то, чтобы приятно. Едва сладкое июльское время уходит, белые ночи сменяются привычными. Наркоманы выползают из любимых подвалов, временных хат, где отсиживались начало лета. У них всегда есть что покурить, выпить, затянуться или зашвырнуться. Уколоться. Откуда берут деньги, Вадиму было как-то безразлично, и в то же время непонятно: у родителей тащат, что наверняка, друзья закидывают – вряд ли, никто не станет регулярно швырять монеты в бездонный колодец, воруют – вполне.
Вадим замер в беседке рядом с детским садиком, пригнулся. Другая стоит в метрах двадцати, там по расчётам и должны собраться малолетние – и не всегда – ублюдки. Его беседка, как огромный гриб на поляне, открытая, продувается ветром, а та закрытая, больше в размерах. Вадим коленом опёрся на скамейку, слегка выглянул из-за бортика. На дальнем конце площадки вот-вот появятся ночные отбросы. Цифра наготове, ладони вспотели. Никто не любит, когда за ним наблюдают, а ребята ночью чувствуют себя очень даже вольготно. И не все из них в том состоянии, чтобы еле двигаться.
Наркоманы вышли не с дальнего конца, как ожидал, а затопали совсем рядом. Сперва услышал громкие маты, скрежетнула сетка в заборе – ублюдки пролезают по очереди, пока один держит край поднятым. Вадим присел на корточки. Гадкое, липкое чувство страха, ощущение, что вот сейчас будет не так, как задумал. Оно пугает.
На беседку, казалось, двигается живая чёрная масса, пропахшая дымом, немытыми телами, мочой и блевотиной. Лица наркоманов как одно вытянутое блеклое пятно на фоне ночи. Запах вони ударил сильнее, заставил сморщиться.
Отбросы подошли совсем близко, Вадим резко поднялся, вспышка в темноте ослепила даже его. Успел заметить вытянутые серые лица, мутные глаза, развернулся и прыгнул через бортик. Нога зацепила край, Вадим рухнул на землю. Выставил только одну руку, второй прижимал к груди цифру. Ключица отозвалось болью, в ладонь, как жало, впилось нечто острое. Ногу выдернул, перекатился на спину.
Один наркоман полез следом, запнулся о бортик, упал рядом, задев головой ботинки Вадима. Остальные забежали с двух сторон. Вадим вскочил, щёлкнул ещё раз. Вспышка, точно скребком, обнажила в темноте мутные бледные лица. Позже, Вадим долго будет рассматривать эти две фотографии, искать внутри отклик, то чувство, когда понимаешь насколько работа вышла удачной. И всё же удалит…
Ноги понесли к другой беседке, обогнул, за спиной громко стучат ботинки, он слышал хриплое дыхание, уже сам разогрелся, вспотел, отвесная скала дома закрыла садик и дворик, беседки, Вадим нырнул в арку, там резко направо, в нос ударила мерзкая вонь, скользнул между доверху набитыми мусором бачками, за спиной в бачки ударилось сиплое тело.
- Не пролез, отмозорок…
Вадим оскалился. Метров через сто выскочил на освещённую улицу. Лёгкие кряхтят, заглатывают свежий воздух с запасом, живот раздувается, как у объевшейся жабы. В горле жжение, словно наглотался реактивов из местной лаборатории по анализу сточных вод. Остановился, руки упёрлись в колени, Вадим охнул, скривился. В ладони застрял осколок бутылочного стекла, на две трети ушёл в мясо. Вадим зацепил кончиками пальцев, но осколок в крови, цепляется плохо. Морщась от боли, зажал осколок зубами, ощутил привкус солёного и тёплого. Осколок полез с противным чувством, от осознания, что это твоя плоть и в ней что-то движется, стало дурно.
Едва вытащил, мир сразу расплылся тёмными пятнами. Глубоко вдохнул, ватными ногами вышел к круглосуточному магазину. За ним осталась частая дорожка из тёмных капель. Охранник на крыльце с красным огоньком у рта глянул равнодушно, огонёк яркой дугой упал в урну. Охранник вернулся в магазин.
Вадим проверил цифру – впорядке, даже испугался запоздало, ведь пока бежал, мог сколько угодно раз выронить, ударить, поцарапать. Наверно, сработали инстинкты – в минуты опасности беречь самое дорогое.
- Вадик?
Голос матери успокаивает. Вадим щёлкнул замком, стащил ботинки.
- Вадик, ты?
Куртку едва смог зацепить на крюк, ответил слабо:
- Да, мам…
Она появилась с кухни в мокром переднике, с кончиков пальцев капает вода, оставляя блестящие точки на линолеуме. Трёхчасовой допрос в местном отделении выпотрошил всего, как шеф-повал с приличным стажем легко и непринуждённо чистит рыбу, умелыми движениями отделяет филе от костей. Сейчас Вадим чувствовал себя той самой рыбой, что непонимающе смотрит на собственные потроха в миске рядом, а в другой ломтики нежного мяса, что скоро отправятся шипеть в раскаленном масле на сковородку.
- Господи! – воскликнула мать. – Вадик, на тебе лица нет…
С кухни пахнет вкусно. Вадим потянул носом, уловил жареное мясо, рыбу. В зеркале мелькнуло сутулое отражение, не помнил, как оказался за столом, мать привычно налила полную тарелку супа – до второго ещё добраться надо, но Вадим отпихнул, локти упёрлись в столешницу, голова упала в ладони. Вадим впервые для матери выглядел не так, каким привыкла видеть раньше. На допросе сидел потный и вонючий, будто час не вылезал из спортзала. Подмышками и на спине рубашка потемнела. Не остыл и пока ехал домой. А лицо… сейчас лучше не знать.
Мать то ли у отца научилась не набрасываться с вопросами, когда дело плохо, то ли сказалась женская мудрость. Мужчина, если привык делиться с семьёй проблемами, расскажет сам, но чуть позже. Она села напротив, тарелку супа придвинула обратно к сыну.
Вадим расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, дышать стало легче.
- Девушка… на выставке. Убила себя.
В шесть утра Вадим выскочил из дома. Работа фотографом деньги приносит, но доход не такой стабильный, как хочется. Два-три часа метлой по двору – для поддержания штанов и мелких расходов вполне. Ещё иногда выручал друга, разгружая газель на почте или продуктовом складе. Тысяча за день – быстрые деньги, они самые желанные.
На путь к участку Вадим тратил десять минут. Нужно пройти дворами, через детскую площадку, её закроет длинный прямоугольник пятиэтажки, справа дешёвая заправка и бензин, насколько знал, на ней разбавляют, не жалея. Дорога свернула вдоль дома, Вадим шагнул на тропинку. Через гаражи и не большой парк быстрее.
Утренний воздух пропитался дымом – жгут мусор на свалке за городом. Ветер ночью меняется, каждое утро улицы и дома накрывает вонючая белесая дымка. Далеко впереди на тропинке появилась тонкая фигура. Фигура оказалась милой девушкой, показала зубки ещё издалека, едва не подпрыгнула, когда крикнула:
- Привет!
- Привет, - в замешательстве ответил Вадим. Он видел девушку первый раз. Она подскочила живая, весёлая, на симпатичном личике сияет улыбка.
- А ты давно здесь гуляешь? – спросила она. И остановилась, загораживая тропинку.
Вадим остановился вынужденно. Что-то, не смотря на чудесное настроение девушки, настораживало.
- А я люблю по утрам гулять, - воскликнула она, не дождавшись ответа. – Немного дымом пахнет, но ничего страшного, я уже привыкла, а так свежо и прохладно, не то что днём, там совсем жарко, но и днём мне нравится, особенно загорать на пляже, люблю ещё голубей кормить и наблюдать за ними, а вообще, если быть честной…
Вадим мотнул головой, выставил ладони:
- Подожди, подожди… ты кто?
- Я – Ангелина, - представилась девушка, - и если быть честной, я хочу сказать вам огромное спасибо за то, что вы для меня сделали… Без вас моя жизнь была бы не такой яркой и насыщенной. Я просто… просто…
Она не удержалась, а Вадим, одновременно польщённый и в замешательстве, не успел перехватить, девушка обняла за шею, чмокнула в щёку. От неё пахло очень приятно. Он пытался стащить её с шеи, девушка наигранно сопротивлялась, жалась сильнее, хихикала.
На тропинку впереди выбежал парень в спортивном костюме, заметил их, Вадиму почудилось, что парень слегка сбавил темп. Вадим шагнул в сторону вместе с девушкой, уступая дорогу. Парень на ходу расстегнул куртку, одним движением вытащил нечто блестящее, крепко сжал в ладони. Девушка не пикнула, смотрела на Вадима ясными голубыми глазами, руки держала на его шее. И улыбалась.
Парень подскочил сзади, ладонью зажал ей рот, дёрнул на себя. Вадим увидел, как блеснуло холодным в его руке, полоска света исчезла в боку в девушки. Выскочила обратно уже тёмно-красная. Спортсмен опустил девушку на землю. Она так и осталась лежать с открытыми глазами.
- Ты с ума сошёл? – спросил парень.
Вадим тупо уставился на него. Хотелось кричать, бежать, снова кричать, но язык онемел, как и всё тело. Вадим даже не мог шевельнуться, замер, как на фотографии.
- Эй…
Парень ударил Вадима по щеке. Тот вздрогнул.
- Ты первый раз, что ли?
В руке парня всё ещё оставался нож. На землю срывались частые капли. Вадим вздрогнул снова, медленно выставил перед собой руки.
- Первый раз говорю? – спросил парень снова. – Чёрт… Слушай, приятель. Сейчас ноги в руки, до ближайшей остановки. Крови на тебе нет, не парься. Ботинки выкинешь в помойку, ясно? Давай, давай отсюда, бегом!
- Я… я… - наконец сумел выдавить Вадим, - работаю недалеко отсюда… там, - он указал за парк, сквозь деревья виден угол пятиэтажки. – Дворник… я…
Вадим медленно приходил в себя. Старался смотреть в лицо парня, и в тоже время следил за бардовой полоской в его руке. Сердце работает на пределе, ощущение такое, будто вместо крови прокачивает свинец, все мышцы занемели, сейчас не то, что отпрыгнуть в случае чего, не сдвинется и даже если парень начнёт старательно выбирать место, куда ткнуть ножом.
- Ох, блин… беги уже отсюда. Сейчас некогда объяснять, я найду тебя.
Парень схватил Вадима за рукав, помог обойти труп по кругу. Земля под телом чёрная от впитавшейся крови.
- Не смотри… Давай бегом отсюда. И ботинки снимай после автобуса, а не до, ясно?
Вадим кивнул, ещё не верилось, что отпускает просто так, разговаривает вежливо, да и…
Вадим развернулся и побежал.
Элька рассматривала фото с наркоманами на его ноутбуке, не шелохнулась, когда сел рядом. Он часто не мог понять, о чём думает Эля, когда смотрит его работы. Особенно, когда смотрит незаконченные. Иногда она часами говорит об одном и том же фото, а иногда, просмотрев с полсотни, молча сворачивает ноут, берётся за учёбу или книги. И молчит.
- Больше я за ними не ходок.
- Я его знаю, - вдруг сказала Элька. Она ткнула в унылое лицо молодого наркомана. Вадим помнил это фото, второе, когда ему удалось встать. – Олег Береговой, из соседнего подъезда.
- И что? Он наркоман.
- Он вежливый вообще-то, - добавил Элька неожиданно. – Матери помогает. В магазин ходит каждый день за продуктами. Работает грузчиком на…
Вадим перебил:
- Эля, ты к чему?
Элька отложила ноутбук в сторону, резко повернулась:
- Зачем ты их снимаешь? Если наркоман – значит всё, крест?.. Они ведь не все плохие, не все!
- Да причём здесь хорошо или плохо? Это факт. Я снимаю факты. Во-вторых, они бухают вечерами в беседке садика, где днём играют маленькие дети. Наркоманы заливают, курят, глотают, трахаются, колются, а дети утром находят бутылки, шприцы, гандоны и упаковки таблеток. Ты наркоманов жалеть что ли вздумала?..
- Да кому нравится, когда за его жизнью охотятся? – воскликнула она. – Какая разница кто это?
Вадим развёл руками.
- Зашибись… Опять твоя идиотская крайность. Эля – подумай хоть немного, ну? Маленькие дети и наркоманы. Почему твой Олег не учится, как остальные нормальные подростки его возраста? Сколько ему, восемнадцать? Почему он не занимается боксом, штангой, греблей или бегом, а бухает, едва найдутся деньги у него и его дружков?.. Зачем ты защищаешь их?
Элька замолчала, отползла к стене. Там села, согнув ноги в коленях, сверху, скрестив, положила руки, и стала изучать пальцы на ногах.
- Эля, – позвал Вадим.
- Я больше не хочу, чтобы ты фотографировал меня, - сказала она, не отрывая взгляда от пальцев. – Хорошо?
- Это из-за этих отбросов? Из-за них?.. Ты с ума сошла?
Элька не ответила. Вадим развёл руками. Какой нормальный человек вступиться за пацанов, что убивают себя всем, чем могут, ещё не начав жить по-настоящему. В их головах уже сейчас только серое аморфное вещество с базовым набором движений, речью, и ещё они могут трахаться. Почему-то люди, зажатые хреновой жизнью, находят очень простой способ оправдать своё никчёмное существование – начинают бешено плодиться, как крысы на богатых объедками свалках. А власти, стараясь хоть как-то справиться с проблемой, бомбят страну рекламой, где давят на жалость добрых и отзывчивых. Откуда берутся беспризорные дети? Неужели у всех умерли родители, а родственники настолько черствы, что не могут взять на воспитание ребёнка погибших?
- Эля… - начал Вадим и замолчал. В голове щёлкнуло, как в тёмной комнате щёлкает выключатель. Он метнулся к ней, схватил одну руку Эльки, закатал рукав, проверил тыльную сторону, схватил вторую… и выдохнул.
- О, господи… прости…
Она вскинула голову, в глазах быстро собралась влага. От пощёчины зазвенело в ушах.
- Как ты мог? – прошипела она.
Эля ударила ещё раз, сильнее, злее.
- Как ты мог, - закричала она, - такое подумать?!
Вадим суп доесть не смог, отодвинул тарелку.
- Отец приходил… приходит?
Мать постарела буквально за секунду. Её плечи сразу опустились, в уголках губ и у глаз проступили морщины, голос потускнел:
- Нет…
- Звонит?
Мать прерывисто вздохнула, её рука двинулась по столу навстречу ладони Вадима, но тот убрал руку.
- Мы с твоим отцом… не сможем жить вместе… Не уживёмся.
- Как знаете.
Вадим рывком встал, вышел из-за стола. Голос матери воткнулся в спину.
- Вадик, ты взрослый… должен понимать это…
Он развернулся, приобнял мать за плечи и поцеловал в седеющую макушку.
- Извини, мам. Я больше не буду возвращаться к этому разговору.
В душе был долго, сдирая мочалкой липкую плёнку пота и запах крови той девушки. Картина, где незнакомка повисла на животом на витрине, отпечаталась в памяти навсегда: яркая, живая, с тёплым сладковатым запахом. Желудок дёрнулся, спазм выбросил в горло пережёванную картошку и мясо, Вадим закашлялся, выплюнул блевотину под ноги.
- Где он?
Парень загородил дорогу к дому. Справа на фоне тёмного неба чернеет крыша деревяшки, окна смотрят жёлтым. Слышно, как на втором этаже орёт телевизор. Слева мрачные сараи с дровами, за ними гаражи и кусты.
- Я же сказал найду тебя.
Вадим не мог рассмотреть его лицо, но узнал по голосу. Мёртвая девушка под ногами на тропинке в парке. Утренний, пропитавшийся дымом, воздух. Липкий пот покрыл всё тело. Интересно, усмехнулось в голове, он убьёт меня здесь или затащит в подъезд.
- Кто… он? - сумел выдавить Вадим.
Куда-то бежать смысла нет. Кричать, орать, звать помощь… спорстмен проткнул жертву утром на свету, в парке, на хорошо просматриваемой тропинке. А здесь…
Парень объяснил терпеливо:
- Чёрный, советская зеркалка, плёночный. Сколько кадров осталось?
Вадим мотнул головой. Как перед собой увидел в руках Эльки советский "Зенит" восьмидесятого года. Это что нужно в магазине купить, мог забыть легко, но забыть вещь и всё, что с ней связано, зеркалку он купил через инет, просто нереально. Он слишком любит своё дело.
- Один… - сказал Вадим. – Один кадр.
- Заканчивай с ним, - велел парень, - я устал, если честно, убираться. На вот…
Парень вытащил из куртки свёрнутую в трубу пачку листов в файле, протянул Вадиму.
- Для тебя искал специально. Разберёшься.
Он хлопнул Вадима по плечу, развернулся и пошёл в ту сторону, куда надо и Вадиму. Его фигура исчезла в темноту между гаражами. Вадим долго мялся, не решаясь идти следом, сжимал пачку бумаги в руке, как будто первый раз учился ходить, сделал шаг вперёд. Если бы спортсмен хотел убить, сделал это, подумал Вадим, а не пичкал бумагой, как принтер. И всё же, пробираясь по скользким дощечкам между гаражами, ждал холодного удара в спину или бок.
Он смотрел на распечатки большими испуганными глазами. Рядом вертится Элька, с серьёзным лицом заглядывает то с одного плеча, то с другого, но чаще смотрит на него, вспотевшего и бледного. Вадим в десятый раз просмотрел листы, отбросил ненужные, оставив два с фотографиями.
Вадим указал на одно:
- Она убила себя на выставке, разбив витрину. А она, - он уставился на фото другой, - была убита в парке. На моих глазах…
- Да ладно, - сказала Элька, - ты обкурился?
- Эмоции, - прошептал Вадим. Он потёр глаза тыльной стороной ладони, взглянул на подругу. – Зачем люди делают фото?.. Красиво, но красотой занимаются художники. Большинство делают чтобы вспоминать. Смотрят на фото, где отдыхали с друзьями, подругами, родителями, на юге, в Европе, на шашлыках, и улыбаются. Или грустят. Фотография – шанс заново пережить приятные и не совсем моменты…
И отличное средство, сказал он уже про себя, сохранить нужную эмоцию. Он скосил взгляд на советскую зеркалку. Юлка поставила фотоаппарат на стол, объективом на них. И Вадиму на секунду почудилось, что за ним наблюдает нечто. Нечто внутри фотоаппарата, в объективе или ещё где-то, но оно смотрит на них, следит за ними. Он схватил фотоаппарат, запихнул в футляр, кинул в рюкзак и сел обратно на кровать. На плечи легли мягкие ладони, хотел сбросить, сдержался, ведь сейчас выглядит настоящим психом, который свихнулся от любимого дела, Элька не причём. Она прошептала в ухо:
- Знаешь, если хочешь, я могу достать убойный косяк. И мы обязательно поймём друг…
Но Вадим её уже не слушал. Он смотрел на распечатки. Девушка на выставке умерла за неделю до выставки. Её сбила машина, на распечатке три фотографии, где она ещё живая лежит на асфальте с разбитой головой и раздробленными бёдрами, осколки тазобедренного сустава разорвали внутренности. Девушка из парка умерла на карусели в разгар веселья. Сердце не выдержало запредельной дозы адреналина. Ей было весело, но у неё было слабое сердце…
Он мыслью вернулся к рюкзаку, где лежит фотоаппарат. Элька что-то щебечет на ухо, пытается отобрать распечатки… Это значит, всё это значит…
- У тебя мама в больнице? – спросил Вадим.
Элька замолчала.
- Да, - сказала она после паузы. – А что?
- А что? – не понял Вадим. Его словно ударили по затылку. - Солнце, у тебя мама в больнице, а ты говоришь "а что"?..
- Да, она в больнице, увезли три дня назад. Чего ты прицепился?.. Я завтра пойду…
Он посмотрел в глаза подруги. И мысль, что вспышкой осветила сознание, угасла также быстро. Вадим подхватил рюкзак, шатаясь, брёл в коридор, Элька топталась сзади, что-то говорила, ноги едва нашли ботинки, наконец влез, Элька ухватила за плечи, скинул, она крикнула нечто обидное, но пропустил мимо, даже не вспомнил позже, спускаясь по лестнице, ощутил, что она всё ещё рядом, хватает за руки, говорит или уже ревёт так и не понял, толкнул дверь на улицу, вытащил мобильник.
В динамике прозвучал грубый мужской голос:
- Да.
- Привет, пап, - сказал Вадим.
- Привет. Что-нибудь случилось?
- Ты можешь домой приехать? Прямо сейчас.
Отец замолчал. Вадим приготовился к отказу, но отец – он никогда не любил лишние вопросы – неожиданно сказал:
- Через полчаса, не раньше.
Дышать стало намного легче.
- Хорошо, пап. Жду.
Дома вытащил зеркалку – всего один кадр. Отец зашёл мрачный, угрюмый, стащил ботинки и куртку. Мать встретила требовательным взглядом, но отвела первая. И Вадиму это понравилось. Значит, мать чувствует себя виноватой, а отец… он никогда не любил ссоры, на крики и ругань с её стороны молчал, и не читал при этом газеты, и не пялился в телевизор, он мог молча смотреть её истерики, каждый раз ловил её взгляд, на что мать, видимо, злилась ещё больше. Вадим иногда слышал, как они после ссор разговаривают в полголоса, мать шипит, а отец что-то настойчиво ей объясняет, в ответ она шипит ещё злее.
Однажды он не выдержал и просто ушёл. Молча. И навсегда. Навсегда – значит не отвечал на звонки, смс-ки, не приезжал под видом, что забыл в доме что-то важное, и вот нужно срочно забрать для работы.
Вадим обнял мать за плечи, провёл в гостиную, отец зашёл следом, скосил взгляд на фотоаппарат.
- Хороший, - определил он. – У меня такой же был, когда ты на диван забраться не мог.
- Такого, - сказал Вадим, - у тебя не было.
Он попросил их сесть на диван. Близко не сели, да и ладно, главное, в кадр влезут.
- Улыбнитесь. Это очень важно.
Мать улыбнулась первая, но как-то наигранно, косила взгляд на отца, тот хмурится. Вадим попросил ещё раз, настойчивее. Вспомнил какой-то смешной момент из детства, сработало, теперь раздвинул губы в скупой улыбке и отец, а улыбка матери сделалась искренней.
Один кадр. И оттого, как они чувствуют себя сейчас, зависит многое.
Вспышка.
Отец ушёл молча, мать не провожала, ушла в свою комнату, двери закрывал Вадим.
Но теперь это неважно.
На балконе Вадим отыскал молоток. Тяжёлый, увесистый. Молоток легко, будто играючи, разобрал фотоаппарат громким треском. На грохот прибежала мать. Но Вадим не обращал внимания, опускал железный набалдашник на осколки фотоаппарата, крупные разбивал до мелких, а те крошил в пыль.
Мать, увидев его лицо, отступила. Вадим поднялся, пол балкона усыпан мелкими детальками, скосил взгляд на молоток в руке. Мысли пронеслись жуткие, страшные, пугающие. Он ещё раз оглядел усыпанный осколками пол, двинул плечами. Молоток с грохотом ударился в пол балкона. Вадим поймал испуганный взгляд матери:
- Мама. Кто мы?..
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 431
Замечания : 0%
Дуэль открыта!
Критики и писатели, приступаем к голосованию. Работы прославленных авторов нуждаются в вашем внимании.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 59
Замечания : 0%
Да уж. Хороший, идейный, качественный и страшненький рассказ. Но сын, если честно, редиска. Я остаюсь при своём мнении. Голос за робота
|
Группа: МОДЕРАТОР
Сообщений: 952
Замечания : 0%
Елена порадовала достаточно нетривиальным подходом к теме. Первая ассоциация с фотографиями незнакомых людей - выставка, находка с кладбищем понравилась. Эмоции в тексте живые, сквозящие. Читать приятно, интересно. После прочтения хороший осадок, но осадок чувственный, не идейный. Помню, что понравилось, а о чем - смутно.
Когда начал читать рассказ Коллапса и увидел выставку, как-то сник, подумал "как-то слишком очевидно". Момент с самоубийством девушки ввел в ступор, показался совершенно неуместным. Но потом проникся атмосферой. Атмосферой непонимания с легкими нотками триллера. Начал с интересом следить за развитием событий. Убийство девушки в парке - новая порция недоумения, встреча вечером с парнем - какой-то проблеск, разговор о настоящей смерти девушек - мутный свет, последний кадр для родителей - интрига. Конец. Рассказ остался так до конца непонятым, но за то, что рассказ заставлял мозг работать, искать объяснение голос Коллапсу.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 11
Замечания : 0%
Голос за первый рассказ, глубоко тронул. Необычный подход, отлично переданные эмоции, чувства. И жизненно...
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 312
Замечания : 0%
Голос за первую работу. Согласна, она оставляет чувственный осадок, но такой сильный, что последющие приключения Вадима блекнут. Да, с интересом читала про убийста и фотографа, но мысли принадлежали и принадлежат предыдущему рассказу. :'(
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
роботБендер.
Образ могильщика, "умершего" вместе со своей семьей, и решивший дотянуть лямку земного существования побдизости с ней, хорошо получился. Не понравилось вот это: Ждут, чтобы пересказать с придыханием дома. И не допускают мысли, что пострадавшим «чистым» может оказаться их же родственник.
По-моему, не вписывается. Попахивает, если не морализаторством, то чем-то близким к этому. Сама по себе эта мысль не страшна, но она выскаивает, что-ли, из нарисованного характера. Могильщик уже скорее просто наблюдатель, своим мировоззрением ставший ближе уже к самим ушедшим, чем к живым людям. Далек от оценочных суждений, наблюдатель, смотрящий на мир с мудрым снисхождением (сцена с готами, например).
Текст, при всей серьезности, легок и приятен. И да, подход к теме тоже порадовал.
Коллапс.
Когда приступал к чтенью заранее подготовил себя к уже привычным, совершенно мне непонятным стилистическими наворотами с выпадающими словами, скачками во времени. Но, зря боялся - этот текст читался на удивление легко. Автор, наверное, решил "поэксперементировать" и написал рассказ внятным, человеческим языком.
Читать было интересно. Хотелось узнать-таки, что это за чертовщина с умирающими девушками, что за убица в спортивном костюме. Но, облом - ответа так и не нашел. Понятно, что зеркалка волшебная. Или обыкновенная - просто герой с ума сошел..
Фантастические допущения (или что это?) не всегда нуждаются в объеснениях. Иногда, объяснения, вообще, все портят. Но тут все как-то совсем обрублено и, чем дальше читаешь, тем больше возникает вопросов. Хотя, может, я просто ничего не понял.
Выбесила просто сцена с наркоманами. "Наркоманы", "ублюдки", "отбросы" - по-другому в тексте их практически не называли. Понятное дело, что позиция ГГ не всегда одинакова с позицией автора, но здесь, мне кажется, сквозит именно авторское отношение. Ну да, героинщики бывают разной степени опущенности, но в тексте они изображены ваще, как-то.. Вот мне представлялись зомби каие-то, подгоняемые жаждой крови и которым делать боьше нечего, как за мужиком гнаться. Ну реально - только увидели Вадима и сразу кинулись прям за ним, без вопросов. Инстинкт у них чтоле?
Вообще, у многих знаминитых фотографов есть целые серии, посвященные этой теме. И люди, страдающие наркоманией, как правило допускают их к самым интимным сферам своего быта. Приглашают убогое жилье, разрешают фотографировать себя в момент укола, показывают съеденные сепсисом кожу на ногах, уродливые разбухшие от дезоморфина красные руки, уже больше похожие на клешни. Да, все это за деньги. И да, во время ломки, многие убъют, не задумываясь за дозу. Но, изображать людей такими - неправдоподобно, а вешать ярлыки - смешно и убого.
Посмотри, если будет желание, док. фильм "Подвалы Дыбенко" - может быть, отношение к этим людям перестанет быть таким уж радикальным.
Голос Коллапсу.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 353
Замечания : 0%
Сложный выбор, обе работы хорошие и неоднозначные.
Но все же голос за первое: пробрало до костей. Мое восприятие темы (в плане настроения) почти полностью совпало с произведением Елены, потому и голос за нее.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 149
Замечания : 0%
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 303
Замечания : 0%
Голос за роботБендер. Елена, тронули до глубины души. Чувственно, грустно, а главное жизненно. Очень понравился образ могильщика. Стало так жаль его и его умершую семью.  В общем, рассказ удался.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 87
Замечания : 0%
Первый рассказ - душевно,трогательно до слёз,заставляет задуматься,ценить самое главное - своих близких.Очень впечатляет.Второй - захватывающий сюжет,пыталась не пропустить ничего,чтобы в нём разобраться,но всё равно не совсем поняла.Тяжело их сравнивать,потому что первый захватывает область чувств,а второй заставляет шевелить мозгами,сосредотачиваться на любой мелочи.Впечатление от рассказа роботаБендера затмило собой не менее интересное произведение Коллапса.Голос за неё.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 148
Замечания : 0%
Станцуем от темы. Прежде всего хочется подметить, что тема не айс. Да и честно сколько дуэлей было, темы какие-то не очень-то интересные, даже более того не интригующие. Даже здесь: Красивые фотографии незнакомых грустных людей. Вот что должно быть положено в основу. Ну не бред ли. Мне так кажется, что большинство секундандов берут их путем корейского рандома слов из головы (другой вопрос из чьей). И так если подумать о чем тут вообще можно написать. Но, как практика показывает пишут господа дуэлянты, пишут и не стесняются. Честно не пойму, как вообще можно было написать что-то адекватное на заданную тему? Тут обоим авторам по коробочке конфет а секунданту вставать в ворота футбольного клуба испанской сегунды!
Голос за Бендера!
на кладбищенских фотографиях, редко встретишь грустное лицо...
Неожиданно, тем и приятно закрутили тему. Не люблю кошек, но кот - звезда вашего рассказа! Он у вас суперски получился! Но сложилось впечатление, что эти отросшие рассказики про готов и пр., которые крутились - вы специально натянули для объема что ли (показались неоконченными). Вроде бы ничего не несут (в плане смысловой нагрузки, так ареал обитания ГГ).
... в общем с оттенком грустинки. да сам за это лето потерял 3 товарищей. не понравилось, что вроде бы с жизнью царившей в таком то месте, вдруг все переходит в увядание, ленивые, черные мысли в конце... Не понравилось, зато реалистично. Забыли о торговцах венками и пр. Вроде и живое кладбище, а вроде скорбь и печаль, не прочувствовал умиротворения. да сложно даже мысли формулировать. Утянуло в воспоминания об ушедших товарищах...
Жизнь вернула в реальность: Второй рассказ вообще не заинтересовал. Какое-то глупое, не уместное самоубийство женщины. Автор решил взвинтить обороты? Вроде бы взвинтил, а дальше на нейтралке перевел в прошлое. Не честно по отношению к читателю... не понравилась манера, как впрочем и сам Вадик - фотограф блин, какой-то не реальный персонаж. лучше бы суицидница всадила бы ему перо в сердце. Нежели так нелепо убить себя. Мда, все таки тусклым кажется рассказ коллапса после прочтения за кладбище. Хотелось бы отдать коллапсу должное - красавчик. Сто дуэлей ведет одновременно. делает тексты не со страничку, причем не примитивным языком! его работоспособности остается позавидовать! Думаю, была бы тема жесткой, хлесткой - Коллапс победил бы!
|
|
|
