|
|
|
Дуэль №404: Содомит vs. Volchek vs Кро
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 75
Замечания : 0%
Дамы и господа, наши любимцы Содомит, Volchek, а также примкнувший к ним Кро, сойдутся прям щас в очень непростой схватке, давайте пожелаем им успеха, и пусть победит сильнейший!
Тема, условно: Поход в булочную
Жанр (Опять же условно): Современная проза.
Задача: Описать простой случай из жизни.
Критерий оценки - чтобы было интересно читать.
Запрещены: магия, колдовство, фантастика, в т. ч. научная, мистика, триллер, укурки, алкаши, психи, шизофреники, глюки, измененное состояние сознания, близнецы, сексуальные перверсии. Т.е - никаких допингов, призванных раскрасить по-сути унылое серево. Разрешены: интересный сюжет, вкусный языг, продуманные персы и всё остальное, что относится к литприемам, а не к допингам. За уличение в допинге засчитывается техническое поражение. Допинг-контроль поручаю chew, так что поблажек не будет.
Сроки: 10 дней, классика.
Объёмы: надеюсь, не переборщите.
Сроки сдачи: 7-го июля шлем работы chew на секретный адрес (belinkv@gmail.com ) для допинг-контроля.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 797
Замечания : 0%
Содомит.
День страха известного
Основано на реальных событиях
За окном вдруг стало тихо.
Николай приоткрыл глаза и недоверчиво поглядел на часы. Три часа двадцать две минуты ночного времени. В комнате было светло, полоса утреннего солнца почти доползла до лица. Это смущало. Николай еще раз взглянул на часы. Внимательнее. Секундная стрелка с сухим цокотом преодолевала два деления, а потом пугливо отступала назад.
- Батарейка, - постарался запомнить Николай.
Батарейка. Батарейка. Б…
Он сонливо сощурился и принялся задремывать, чуть сместив обрюзгшее лицо в сторону от светового копья, огибающего занавеску.
БР-Р-Р-Р-Р-З-З-З-Ж-Ж!!!
Николай, не вздрагивая, проснулся и снова поглядел на часы. Вспомнил. Запустил пальцы в прохладу подподушечного пространства и вытащил мобильный телефон.
Восемь часов, восемь минут.
Прислушиваясь к мотоциклетному рычанию газонокосилки, Николай думал о том, что некоторые (чаще досадные) явления распространяются независимо от объективной реальности. Вот к примеру… Спальный район, стоящий на цементе тридцатых годов, удивительных примерах человеческой приспособляемости и экономии на контрацептивах. Здесь весной не убирают мусор, - его скрывают выбившиеся на полметра травы. Здесь капитальный ремонт подъездов это лишь идея, почти утопия, что-то вроде озеленения Марса. Здесь земли минимализма. Наделы суконной бедности.
Но даже здесь, в субботу, найдется человек, который по приказу какого-то мезостатического разума начнет ранним утром подстригать под твоими окнами траву. Которая кстати должна маскировать мусор.
В Николае, правда, теплилась еще слабая надежда на то, что ему все же удастся переждать. Перетерпеть, как-нибудь удачно расположиться на липнущей к коже простыне. Он пытался верить, и…
И тут в комнату, миновав слету открытую форточку, залетел шершень. Мрачно жужжа, он заложил вираж вокруг плафона и вернулся к окну. Там, по традиции, ударился в стекло и принялся таранить его, постукивая и шелестя.
- Ясно, - сказал себе Николай.
Он поднялся, и, прислушиваясь к маневрам шершня, застелил простынь покрывалом. Потом взял со спинки дивана толстый том Стругацких.
Хлоп!
Парень отер обложку занавеской, положил книгу на подоконник, и поплелся через зал в уборную. Откуда-то спрыгнул кот, побежал следом сипло взмяргивая со сна
- Что, жрать хочешь, кошатина? – равнодушно спросил Николай. – Хо-о-о-чешь.
Кот откликался в том смысле, что, да, неплохо бы.
Минут через пятнадцать Николай, уже на кухне, тупо глядел на него, нарезая колбасу к завтраку. Он отрезал два куска и потянулся к хлебнице. В ней он обнаружил обрезанный со всех сторон фрагмент пшеничной буханки, которая выглядела как археологический артефакт.
- Так, - сказал Николай, рассматривая находку. - Плесень.
Хлеб с каменным стуком улетел в мусорное ведро.
- Мягр!
Николай бросил коту круг колбасы, а сам сжевал второй.
- Хлеб… Что там еще? Батарейка.
Парень хлебнул чаю.
- Сахар. Тебе чего-нибудь взять?
Кот не ответил. Жрал колбасу.
На лестничной площадке было холодно, серо и пустынно как в новостройке. Этажом выше кто-то глухо долбил кулаком в железную дверь и раздраженно орал:
- Валера ты готов? Валера, открывай, Валера! Опоздаем, Валька! Ай-с-с…
Николай молча слушал, складывая квадратом пакет для покупок.
Сверху сбежал молодой человек с огромным рюкзаком-глыбой за спиной. С такими обычно принято отыскивать новые, незасранные туристические мекки. Парень облизывал рану на ребре ладони и глядел под ноги.
Николай предупредительно отошел в сторону. Турист, как ящерица, обратил внимание на движение.
- О!
Николаю это начало не понравилось. Слишком много энтузиазма класса «вот кто мне нужен» было в этом восклицании.
- Нет, - просто сказал Николай.
- Что, нет? – опешил турист. – Ты ведь тут живешь? Вальку знаешь?
- Нет.
- Да ну как же нет! Он такой вихрастый, пятно на щеке…
Турист принялся на ходу составлять фоторобот Вальки. Николай почувствовал остервенение. Есть такой тип людей, которые не умеют читать выражения лиц. И наблюдать интонацию чужой речи. Они настолько полны энергии, что в любых разговорах им хватает только собственного воодушевления и бодрости.
Как жаль, что не бывает книг размером со строительную плиту.
Наверху защелкали замки. Кто-то, шумно сопя и гремя жестью, выбирался наружу.
- Валька! – радостно заорал турист, так и не объяснив, чего, собственно, он хотел.
Он помчался наверх, опасно раскачиваясь вместе со своим титаническим рюкзаком.
Спустившись вниз, Николай брезгливо вытащил из почтовых ящиков рекламные листы. У подъезда он втиснул их в урну, между пивными бутылками.
Неуверенно забираясь выше, пригревало солнце. На него наплывали подсвеченные желтым перистые облака. Николай опустил взгляд и пониже опустил козырек бейсболки. Он вышел на дорожку между домами и увидел пазик, вокруг которого прогуливались сородичи нерадивого Вальки и его шумного товарища. С балконов соседнего дома за ними недобро наблюдали две бабки средней сварливости и одна тетка с угрожающе приоткрытым ртом.
Дело было в том, что во дворе, рядом с автобусом и слоняющимися путешественниками реяло на детских турниках желтоватое белье.
- Молодой человек! Вы там не видели двоих наших?! Там один такой вихрастый должен быть, с пятном!..
- Он умер, - коротко бросил Николай.
- А Толя?!
Иисусе, подумал парень. Они что, серьёзно? Ему сразу же вспомнился анекдот про еврея и борщ.
- Тоже умер. Все умерли.
- Да сколько можно ждать? – возопил кто-то из недр пазика. – Уедем сейчас, будут знать. Пить хочу! Тоня, достань воды!
- Доставай сам, че!
- Водитель, езжай! Пацаны езжаем, пацаны! Эй, шутник в черном, умеешь водить?
Николай, не оборачиваясь, шел по асфальтовой тропке, давно расколовшейся, осевшей по краям. Ее насквозь пробивали сорняки. Дорожка тянулась через парк, занятый старыми тополями квадрат запущенной земли.
Возле одного из этих уродливых древ неловко, слабосильно раскапывал землю глубокий старик. Он едва заметно шевелился внутри своего брючного костюма, того удивительно-неопределенного цвета, который был выдуман в эпоху цветущего социализма. В руках у старика была лопата. Совковая. Копать высохшими социалистическими руками неподатливую капиталистическую землю старику было совершенно не под силу.
Николай остановился, глядя на него со смутной досадой. Бл..ское вымя, подумал он беззлобно. Ну не один же я такой. Почему, когда хочется кому-то помочь, одновременно думаешь о том, как на тебя посмотрят та тетка с балкона, стерегущая свои обоссаные простыни. И какую-то безосновательную неприязнь к тому, кто нуждается в помощи.
- Мразота, - сказал Николай никого конкретно не имя в виду.
Оглядевшись по сторонам, он приблизился к старику и только тогда заметил желтую коробку из-под обуви, которая стояла чуть поодаль, скрываясь за деревом.
Тяжело хрипя и сухо сглатывая, старик глядел на дело рук своих: пятачок исполосованной земли. Николай посмотрел на коробку. Она была довольно большая, от резиновых сапог или каких-нибудь заводских валенок. С калошами.
В общем, авантюра представлялась совершенно безнадежной.
- Вам помочь?
Старик не ответил, в отчаянье постукивая лопатой по земле.
- Дед? Дедушка!
- А?
- Я говорю, давайте я вам помогу яму выкопать!
Никогда еще Николай не чувствовал на себе такого взгляда. Он невольно представил, как его черная футболка обрастает золотыми перьями. А за спиной – пух! – ленты прозрачных крыл. Он неожиданно для себя снял кепку.
- Яму? – слабо повторил дед. – Ну, давай. Не могу, да. Видишь? Не могу, давай, а?
Николай взял лопату. Старую, но чистую, подбитую клинышком для устойчивости. Это, однако, не давало ей ровно никаких преимуществ над лопатой штыковой. Парень с мрачной решимостью взял на приступ холодную землю.
Через минуту напряженных раскопок, он услышал за спиной всхлипывания.
- Кого хороните? – спросил парень, не оборачиваясь.
- Да уж последнюю хороню, - прошелестел старик. – Две было. Собачки такие. Шпицы. Маленькие. Они со мной все… Все со мной. Жена умерла – со мной. Сын-то пропал – со мной. А я уж теперь-то как без них? Там дома темно… А у тебя темно?
Николай не знал, что на это ответить.
- Да, - произнес он, подумав.
- А я свет не включаю даже, не помогает, - продолжали за спиной. – Что с ним, что без него. В угол глянешь – темнотень.
Да, подумал парень с тоской. Это да.
Старик тихо заплакал.
- Сядьте, - Николай постелил на пень свой продуктовый пакет. - Как вас зовут?
- Петр Григорьевич.
- Я понимаю, о чем вы говорите. Но что с этим делать, не знаю.
Петр Григорьевич осторожно опустился на пень, мелко подрагивая.
- Ничего не сделаешь, - проговорил он с придыхом. – С одинокостью-то что сделаешь? Когда совсем уж никого? Умерла вот… Утром как захрипела, заплакала. Я уж молочка, воды… Все что было поднес. В скорую даже позвонил… А кому там? Они трубку ложат. А потом не дышит Паня. Я уж ждал, ждал. Нет, не дышит. Хорошая была…
Николай выровнял яму.
- Вихрастая, с пятном, - пробормотал он, думая о своем. - Возьмите щенка. Многие бесплатно отдают.
- Нет. Это нет. Я помру, а его куда? Новый-то уж меня не переживет. Так уж. Я последний.
Парень постоял над ямой, слушая всхлипы. Потом подошел к коробке.
- Возьми, возьми ее, - сказал Петр Гигорьевич просительно. – Положи ее. Только не открывай. Я боюсь, что она там такая.
Коробка была легкая, почти невесомая. Николай, встав на корточки, положил ее в яму. Утирая слезы смятой фуражкой, рядом опустился на колени Петр Григорьевич. И сказал едва слышно:
- Ну, прощай ты. Прощай.
Он погладил крышку и положил на нее изображение шпица, вырезанное из какого-то журнала.
- Нет фотографии-то, - пожаловался он. - Ни одной с Паней не нажил.
С минуту они молча сидели перед могилой. Потом старик принялся ладонями сгребать землю внутрь.
Николай оставил его там. Ему больше нечего было сказать, и сделать он ничего бы не решился. Он в смешении чувств дошел до магазина и вернулся домой. По пути назад снова увидел старика. Тот неподвижно сидел напротив могилы. На коленях его лежала лопата.
Никуда он отсюда теперь не уйдет, подумал Николай.
Вступив в квартиру, он увидел темноту, затаившуюся в углах. Чувствуя нарастающий ужас и удушливое одиночество, парень включил свет. Темнота исчезла.
- Кот! Кот иди сюда, чего дам!
Животное не откликнулось.
- Кот! – взволновано позвал Николай.
Он бросился искать его, проверяя пыльные вершины и затхлые низины квартиры. Кот обнаружился в малой комнате. Животное лежало на подоконнике, брюхом кверху. Николай, затаив дыхание, ткнул его пальцем.
- Мр-мур?
- Ну, слава богу.
Николай бухнулся на диван и автоматически посмотрел на часы. Три часа двадцать две минуты ночного времени. Секундная стрелка полностью остановилась.
- Батарейку забыл.
И еще что-то. Что-то очень важное. Он представил как, старик сидит, сгорбившись перед траурным тополем. «Я последний остался». Николай вспомнил, каким тоном это было сказано.
Парень взял телефон.
- …Ал… Алло. Таня? Это я, эгоцентричный жлоб. Слушай, у меня назрел мужской поступок. Осталось его только совершить… Да. Хочешь, верь, хочешь - нет. Сможешь через час приехать в…
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 797
Замечания : 0%
Рассказ удален по просьбе автора
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 797
Замечания : 0%
Волчек.
Прошу прощения за почти тройное название, но по другому никак.
Клуб по интересам, или как я спаял свой первый компьютер.
(Второе название «Форум»)
Длинная очередь вьется хвостом сначала по всему хлебному, так, что и рыжей кафельной плитки напольной не видно – всюду люди. Лето, на улице жарко, все окна открыты, в магазине острый запах дрожжей от раскисшего теста в прикрытой, с красной потекшей надписью на боку, алюминиевой бадьи, пахнет потом, и чуть-чуть, тонкой ноткой, пробивается сытный и вкусный запах хлеба. За прилавком две продавщицы: одна с ножницами, другая громко и значительно щелкает костяшками счет. Жарко.
Я, маленький тогда еще, рыжий взлохмаченный постреленок, на мне оранжевая рубаха с модной нашивкой… какой? Очень хочу вспомнить, но не могу: помню только, что продавали их в хозмагах, и что нашивали их на все в подряд.
Конечно скучно, конечно тоскливо: в одном кармане шорт лежат талоны на плотной, почти как картон, темной бумаге, в другом монетки, в потной ладони скомканная авоська, в глазах и в ушах недоигранный футбол, из которого выдернули посреди игры. Тоска зеленая. Очередь будто и не движется вовсе, а в это время там, через три двора отсюда, Валька гонит истертый серый мяч через все поле, и Гришка замер на воротах, расщеперившись как краб.
- Кто последний? – спрашивает какая-то габаритная дама, просовываясь в дверь магазина, хоть и должна была пристроиться в хвост очереди, что торчит на улицу, спускается вниз по крыльцу, по ступенькам, и обрывается где-то далеко-далеко от кассы.
- На улице! – бросает ей чуть визгливо какая-то сухопарая старушка с суковатой тростью, и полированная рукоять ее трости блестит так же визгливо, едко.
- А я не вас спрашиваю. – басит дама, и тут же, елейным голоском, то ли кричит, то ли выдыхает, - Марина Петровна, Мариночка, и вы здесь.
Дама протискивается, разрезает очередь, словно ледокол сквозь паковые льды, и меня, будто малую льдинку, вжимает в полосатый бок тетки, что стоит передо мной.
- Мариночка, как у тебя дела? Коля как? – она говорит подчеркнуто громко, подчеркнуто дружелюбно. Она здесь просто так: поговорить, пообщаться, и стоит вроде как-то сбоку, не в очереди, но стоит людской цепочке сделать синхронный шаг, и она каменеет лицом, замолкает – она стала частью общности, она влилась в поток. По очереди шепчутся, переговариваются, но тихо, промеж делом.
- У меня колодки свистят. – начинает кто-то в очереди, говорит негромко, к соседу обращается.
- Не притерлись. – ответствует сосед, здоровый детина, в возрасте уже, хотя для меня, для постреленыша, даже десятиклассник – уже дядя, а тут… Ну кто его знает, раз за советом обращаются, может и действительно – в возрасте, опытный, знающий. – Ты покатайся, на холостую покрути. У Витьки…
- Это с автоколонны? – уточняет первый.
- Да, Ты к нему…
- А вы вар с чего делаете? – начинает та самая полосатая тетка впереди меня, и я, внезапно, понимаю, что вовсе она не тетка, а бабушка, просто выглядит моложе. А иначе как? Какая тетка будет про вар спрашивать? Это уже пенсионеры, что в садах с утра и до вечера – их стихия: черенки, корешки, прививки. Спрашивает тетка-бабушка у благовидного дедка, колоритного: усы белые, висячие, на седой голове мятая бежевая кепка, на пиджаке, тоже в меру мятом, орденская планка, в руках трость с костяной чуть пожелтевшей ручкой, сама трость черная, лаковая – красивая! Дед, чмокнув губами, встает в позу этакого прозорливого, с хитринкой, академика, и начинает неспешно.
- Вар, Людочка, дело непростое…
А вокруг буйным цветом расцветают разговоры, и стоять становится уже не так жарко, не так тоскливо. И еще, в очереди начинается поначалу незаметное, но все более ощутимое движение: вон то один, то другой, все больше мужчины, выходят со своих мест и протискиваются кто вперед, кто назад по очереди. Назад, кстати, проще пропускают.
И вот уже оттуда про хоккеистов наших слышно, тогда они хорошо играли, лучше чем теперь, за победу парады чемпионов не устраивали – дело было привычное, за витком очереди женщины помоложе про выкройки говорят и даже, по случаю и журнал какой-то нашелся, и тетрадочка в клеенчатой обложке появилась, где что-то записывали, что-то зарисовывали. Я стоял посреди всего этого и оглядывался по сторонам.
Вон, двое, наверное инженеры, с маленькими шахматами на магнитной доске, а вокруг уже собираются, появляются люди, и слышится промежду делом имена: Каспаров, Фишер, защита, а кто-то, со смешком, вспоминает и Бендера. Я, хоть и маленький, про Бендера знаю – смотрел по телевизору «Двенадцать стульев» с Мироновым в главной роли, и хорошо запомнил, как они бежали от деревенских, «Нью-Васюковских».
Студент один в очереди затесался подготовленный. У него при себе истертая книга математического анализа, карандаш, ластик и газетный кроссворд. Книжка закрыта, на нее возложен кроссворд, карандаш в зубах, ластик за ухом – студент думает.
- Что там у тебя?
- Автор истории государства Российского. Восемь букв.
- Буквы есть?
- Пятая «М».
- Карамзин. – доносится откуда-то из очереди.
- Подходит.
- Дальше.
- Высокогорное озеро в…
Мне кто-то наступает на ногу желтым ботинком, ойкаю, смотрю наверх, оттуда: «извините» и уже только пиджачная в елочку спина. Спина осторожно протискивается в кружок приличного вида мужчин, что тоже при костюмах, в очках, некоторые даже при галстуках – инженеры. Они говорят негромко, в движениях они сдержаны, но видно, что разговор у них весьма серьезный. Появляются блокноты, карандаши, рисуют, вычерчивают схемы, листки быстро исчеркиваются стрелками, надписями, перелистываются. Интересно…
Очередь движется, уже не слышно, а только видно, как выстригает одна из продавщиц талоны, звенит мелочь о поднос, вот уже и прилавок недалеко, там, на том самом белом подносе, и мелочь, и сушки, что идут вместо сдачи – копейка за штуку. Протягиваю мелочь и талоны, продавщица быстро и умело вырезает один талон, на прилавок бухает буханка – большая, с горелой верхушкой, чуть с побелевшей ноздреватой коркой – несвежий хлеб.
- Спасибо. – беру хлеб, сдачу, забираю талоны, протискиваюсь к выходу и останавливаюсь, услышав:
- Z80? Где брал?
- Есть где. Ты распайку на пятиштырьковый делал?
- Делал. Ты скажи, еще достать сможешь?
- Z80? Да, можно.
- Сколько?
- Простите. – влезаю я в разговор.
- Чего тебе? – поворачивается ко мне один из говорящих. Он высокий, волосы чуть длиннее чем принято, большие очки в роговой оправе и на руках его, на пальцах, видна белая прижженная кожа. У папы так же, когда паяет мелкое и много.
- Вы про компьютеры говорите? Про спектрум? – я уже много знаю на эту тему, у двоюродного брата есть ZX-spectrum на 48 килобайт, у одного мальчишки из соседнего дома стоит заграничный, вроде польский, Scorpion.
- Смотри какое молодое поколение пошло – знает. – усмехается другой, пониже, округлый, с добрыми, как в мультфильмах, румяными щеками. – Давно подслушиваешь?
- Нет, я только… Z80 – это же процессор, да? – я знаю ответ наверняка, просто не принято, чтобы мальчишка был уверен в таких вот вещах.
- Да, он самый. У тебя что ли дома синклер есть?
- Нет. – склоняю голову, вздыхаю, - но очень хочется.
- Паять умеешь? – серьезно спрашивает высокий.
- Да что ты от него хочешь? – влезает толстый, - От горшка два вершка. Что он может?
- Умею. – киваю я. – Пробовал. У меня получается.
Я не говорю, что после той пробы у меня, как и у этого дылды в очках, пальцы сплошь и рядом были в маленьких белых ожогах, что на кухне плыл запах шашлыка, а сам я, закусив губу, чтобы не разреветься, торопливо махал полотенцем пере открытым окном, чтобы поскорее выгнать канифольный дух с кухни. Я паял радио, которое, за полчаса до этого, сшиб мячом со стены и оно, конечно же, перестало работать.
- Умеешь? Хорошо. Завтра…
- Граждане! – зычный голос продавщицы разрубил всеобщее многоголосье, - Кто отоварился, выходите! Не толпитесь.
- Завтра приходи на Голубцова двадцать два, квартира шестнадцать. – быстро выпалил очкарик. – Запомнил?
- Двадцать два, шестнадцать. – повторил я, уже на ходу, меня несло к выходу общим потоком людей.
Улица, солнце, легкий ветерок, у меня в руках хлеб, в кармане шорт мелочь и талоны, где то во дворе пацанва гоняет футбол, вокруг, в самой читающей стране, царство дефицита, еще не грянул дефолт, еще не было танков в Москве, еще СССР, и еще есть глупая остаточная вера в светлое будущее. Может и не у всех, но хотя бы у меня, хотя бы на завтра, потому что завтра я пойду по адресу Голубцова двадцать два, квартира шестнадцать и там...
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 75
Замечания : 0%
Люки задраены, матросы опохмелены, боцман разминает матюгальник... Стартуем жи, господа!
Содомит : Кро : Volchek
0:0:0
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1847
Замечания : 0%
Содомит - эмоционально мощно. Как всегда думал о скучном начале, но после, после понял почему так нужно. Ты уже состоявшийся писатель, я бы твой стиль назвал повышенным реализмом. Мне нравится, как ты в начале используешь веселые сравнение, для придания тексту юморного оттенка, а дальше бьеш саперской лопаткой по хребту повести и полностью меняешь стиль, заставляя менятся и текст и эмоции читателя. Вот за этот контраст - тебе громадное спасибо. Я ждал его, и не разочаровался.
Теперь немного отойду от текста и буду читать остальных.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1847
Замечания : 0%
Кро в течение всего текста давит на слезу. Вобщем, так себе, ибо раздражало местами. Хотя, думаю, написано вполне норм. Еще бы побольше эмоций, помимо слез, да и получился рассказец в двойне пижже.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1847
Замечания : 0%
Волк - написано хорошо, но не особо интересно. Сюжета как такого нет. Содомит и Кро в этом плане справились получше. Разве что за спекнтрум - респект ;).
Вобщем, у всех трех авторов - кардинально отличается стиль, и это гуд. Дуэль получилась интересной, и разнообразной.
Мой голос Содомиту.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 29
Замечания : 0%
Содомит
Хорошая вещь! Так хорошо написана, но есть маленькие недочеты, на которые даже не хочется указывать, так как удовольствие от прочтения полностью их сглаживает.
Кроатоан
Восторг! Просто восторг от прочтенного! Покорило оно меня.
Волчек
Пробудило воспоминания детства. Хорошо написано.
Мой голос за Кроатоан!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 75
Замечания : 0%
Хлебушка, блеять, дохлые собачки, умильные старички, ........................................ать, господа Содомит и Кро, презирая все законы сайта и здравомыслия, я, человек, который должен беспристрастно взирать на творящуюся здесь баталию, прочитал ваши работы, и малость ахринел, ибо дуэль вы слили! Точнее, слили бы, и получили бы техническое поражение, если бы допинг-контроль производил лично. Главным условием было - никаких допингов, а вы чего?!
Кошечки-собачки и старички - такие милые, и так сладко щемится сердечко, когда читаешь про них... Явный допинг! Явная халтура с вашей стороны и полное нежелание въезжать в тему!
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 827
Замечания : 0%
KOMODOR, Звиняй, дружище, видимо я тебя не совсем правильно понял. Все то, что ты указал выше (нарки, извращенцы, Рома Зверев), я добросовестно обошел. Собственно, история получилась банальной и простой, без заигрывания с читателем (мне так кажется) и уж точно без попытки давить на жалость (ну... тут, может, и вышел косяк). Но надо же было впихнуть хоть какой-то сюжет, нет?
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 100
Замечания : 0%
Комодор. То есть, насколько я понял, сообразно твоей логике и тем рамкам, которые ты задал, любая контекстная лирика приравнивается к "допингу"? И в итоге должна была получиться некая череда беспристрастных эволюций персонажа игрек в окружении эпсилон-один?
Хз.
Я согласен с тем, что выбрал прием недостойный человека идейного и изобретательного. За это мне стыдно. Не знаю, о чем я думал, когда составлял образы. Дед и мертвая собачка - нетленная классика, первая заповедь. Прошу прощения. Действительно.
Однако же твои нарекания по поводу "допинга" мне лично непонятны. Я не отрицаю, что я вообще-то глуповатый человек, поэтому в следующий раз формулируй свои условия точнее и содержательней, окей?
У меня все
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 797
Замечания : 0%
Комодор брутален, а вы, ребяты, умудрились его зацепить. Но разве ж, уважаемый Комодор, цель автора не - втянуть читателя в своё действо? Что тогда текст без этого? Выбери они злость, радость или зависть (может, я чего-то не понимаю, но безэмоционально писать не выйдет) - это тоже своеобразный допинг. Получается, и Волк не проходит - он давит на детство по таким параметрам, на ностальгию (да можно придумать всё что угодно).
Я приняла твоё замечание на себя, потому как допинг-контролем и была. Но тексты почему прошли? На мой взгляд, отсутствие допинга - наличие лёгкого реализма, просто обыденная история, бытовая (как угодно). И тексты Кро и Содомита по этим параметрам проходят. Ну, может, Кро накосячил немного, что сам признаёт, но не настолько, чтобы слить дуэль, да и в целом, такая история в реальности вполне имеет право быть. У Содомита тоже - ну дед, ну пёс; пока шатаешься по улицам такого ещё насмотришься (тебе ли не знать  не вредничай или предоставляй кусок из Никитина для сравнения, иначе мало мне "Напиши так, чтобы вставило, но без слов"; возникает вопрос - а что же тогда можно?). Всё остальное - их приёмы, видение, язык. Не без косяков, но без сливов. Как-то так.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 395
Замечания : 0%
Я за Содомита.
Его рассказ мне эмоционально наиболее близок. И животных мне приходилось хоронить, и мысли по-поводу возможного одиночества под старость посещали. Еще понравился вывод ГГ (если я его правильно уловила) - будешь думать только о себе, останишься один.
Что касается работы Кро - не зацепило. Вроде бы все то же, что и у Садомита: одиночество, необходимость заботы о ком-то, - но почему-то не задело. Возможно, автор переборщил с "давлением на жалость".
У Волчека, по-моему, получился не рассказ, а сценка - ни начала, как такового, ни конца: зарисовка на тему очереди. Плюс покоробило в самом начале: "Длинная очередь вьется хвостом сначала по всему хлебному..." про то, где заканчивается, сказано аж в конце абзаца, - мелкий недочет, но у Волчека встретить особенно обидно.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 1130
Замечания : 0%
а у меня как раз то, что можно по условиям дуэли, поэтому и ни конца и ни начала по большому счету - сценка реалия, без всяких, повторяю БЕЗ ВСЯКИХ допингов. Что-что, а условия дуэлей я блюду всегда.
|
|
|
