Дуэль № 449 Gotima vs MaryEgo (авторство закрытое)
Тема: последний полицейский* Жанр: мистика Объем: свободный Срок: до 10 декабря включительно
В Великобритании были убиты две сотрудницы полиции, которые выехали по звонку об ограблении дома в деревне Мортрэм недалеко от Манчестера. Будучи патрульными офицерами, Никола Хьюз и Фиона Боун не имели при себе оружия, и их убийство в очередной раз вызвало в обществе дебаты о принципах работы британских полицейских, большинство из которых не носят огнестрельное оружие при исполнении. Полицейские большинства стран Европы, а также США, Канады и Австралии носят оружие при себе в рутинном порядке. Исключения составляют Великобритания, Ирландия, Новая Зеландия и Норвегия (в которой оружие есть у полицейских в машинах, но не при себе). В Великобритании основной долг полиции – перед гражданами, а не перед государством, как в других странах. "Во многом, наше представление о нормальной работе полиции уходит к началу XIX века", - говорит Питер Уоддингтон, профессор социальной политики из университета Вулверхэмптона. "Когда Роберт Пил создавал лондонскую полицию, в обществе боялись, что это будет угнетающая сила, похожая на военную", - продолжает профессор. Поэтому, объясняет он, было сразу четко оговорено, что полиция не носит оружия и одевается не в красную форму (как в армии), а в синюю. http://www.bbc.co.uk/russian/uk/2012/09/120919_uk_police_no_guns.shtml
"Я с ребятами частенько хожу к проституткам. Люблю продажных, они такие непривередливые, на всё готовы и всё стерпят, любые гадости. Если бы я был бабой, никогда бы не опустился до такого!
Один из наших во время секса любит их придушить. Говорит, очень здорово, когда конвульсии начинаются. Хренов садист! Как бы не перестарался! Хлопот не оберёшься. Не со своего ведь участка девок берём. Проблем с "соседями" ещё не хватало!
В работе меня всё устраивает. И не надо всяких там офисов, костюмчиков, большой зарплаты... Денег хватает, чтобы за хату платить да с друзьями иногда гульнуть от души. Остальное бесплатно получаю, если при погонах. Бывает, из ограбленных магазинов вещички таскаем. А какая разница? Всё равно ж разграбили. Если поймаем вора – на него спишем, не впервой... Это если поймаем".
Руки скомкали полупрозрачный лист желтоватой бумаги с печатным текстом и бросили в мусорную корзину, как нечто мерзкое.
– Поганые твари! – прорычал полицейский и тут же исправился: – Простите, капитан! Злости не хватает на этих... нелюдей!
Крепкий торс, обтянутый голубой форменной рубашкой, навис над столом. Жетон на левой груди блеснул в свете узкой лампы, и блик отразился в маленьких заплывших жирком глазах мужчины в штатском, сидящего напротив. Его принадлежность к числу блюстителей закона можно было определить только по званию на табличке – чуть выше фамилии Булпит.
– Не здесь бы ты злился. А на тренировках или стрельбищах, – проскрипел сухой голос капитана и слился со скрипом кресла, едва выдерживающего его слоновий вес. Пухлые губы обрамились мясистыми складками. Глаза вовсе утонули в кожаных щелках. – Я тебе даже разрешу стрелять прямо в этот листок! Так ты его ненавидишь.
Смех с нарастающей громкостью постепенно наполнил комнату чем-то скользким и отвратным. Побулькал недолго и, завершившись хрипением, стих.
– Я бы выпустил всю обойму! – чуть спокойнее ответил полицейский. – Каждый день записи об их бесчинствах появляются в блоге! Каждый божий день! Они позорят гордый облик правозащитника! Хотел бы я добраться до этой шайки в пагонах и заглянуть в их сучьи глазёнки! Но до сих пор нет никаких следов. Никаких продвижений в поиске!
– Успокойся! – погрубевшим голосом одёрнул шеф. – Интернет такая штука – хрен вычислишь. Могут уйти месяцы, а у нас делов невпроворот. Нашим спецам не до мелочёвки.
Полицейский с сопением развернулся и молча метнулся от стола. Он сдерживал эмоции, но всё было понятно даже со спины.
– Общий уровень преступности в городе по сравнению с прошлым годом сократился на восемьдесят один с половиной процент, число убийств – на шестьдесят четыре и три десятых процента… – отчеканил заученно.
– Но по-прежнему воруют, насилуют, угоняют автомобили, дебоширят, – приподняв брови и утопив подбородок в складки на шее, пробубнил Булпит. Он снова зашевелился в кресле, произведя громкий скрежет. – И не забывай – мы сократили штат вдвое!
– Я бы выгнал ещё пару-тройку знакомых мне "тружеников"…
Брови босса обвалились на глаза, выдавив из них ядовитый взгляд. Лампа на столе с тихим треском беспокойно замерцала.
– Ты что, думаешь, мы тут в шашки играем? Привязался со своим блогером! У тебя дома есть компьютер, интернет, ждать не хочешь – сам бери и выясняй! А у меня этот чёртов писатель уже в печёнках застрял, вместе с тобой! Иди!
Полицейский развернулся лицом к сидящему и выпятил грудь.
– Как прикажете, капитан!
Размеренным оттренированным шагом направился к двери.
– …в печёнках сидит. Сидит! – повторил шёпотом.
За дверью находилось огромное помещение, поделённое надвое длинным коридором. Каждая часть дробилась перегородками на секции, большинство из которых пустовали. Раньше здесь изо дня в день копошился в бумагах офисный планктон, но теперь этот этаж бизнесс-центра сдавался в аренду Департаменту полиции.
Повсюду стоял гам, из которого иногда изрыгались громкие слова, чаще всего – матерные, или несдержанный многоголосый смех. Сутулая пожилая уборщица прямо посреди рабочего дня мыла полы: опираясь на коротенькую швабру, ползала между перегородок. Копы нехотя поднимали ноги и с грохотом закидывали их на стол. Кто-то бросал под нос женщине скомканные бумажки или пустые пачки из-под сигарет. Та молча подбирала всё и засовывала в оттянутый карман засаленного халата. Полицейский, проходя мимо, на секунду задержался около неё и громко попросил:
– Поставьте, пожалуйста, табличку "Мокрый пол". – Переведя взгляд на бездельника-офицера, развалившегося на деревянном стуле, приказал: – Подготовьте статистику по огнестрельным ранениям за текущий месяц.
– Ты мне не начальник, Тэмпл! – заплетаясь языком, выкрикнул тот и замедленно моргнул глазами поочерёдно.
Тэмпл пошёл дальше по коридору, краем глаза поглядывая на пол и стараясь наступать только на середины плиток, никак не на стыки.
Спустившись на лифте, он оказался в холле бизнесс-центра. Высокий куполообразный потолок напоминал стеклянное гранёное небо, по которому мирно плыли облака. Декоративные пальмы, чуть-чуть не достающие до свода, навевали представления о тропических странах, где всё иначе, чем здесь, где совершенно другая жизнь, без проблем и забот. Рай, где отдыхает душа. В голове у Тэмпла вдруг возник вопрос: "А остались ли ещё места, незатронутые эпидемией? Где-то люди ещё живут в старом привычном мире?" Не найдя ответа, отбросил посторонние мысли и ловко запрыгнул в вертящуюся дверь. Она выкинула его на другую сторону – в суровую реальность.
Всё пространство, которое мог охватить взгляд, заполняли люди. Тысячи и тысячи людей. Эта масса из разноцветных пятен шевелилась, изменялась, двигалась куда-то, но в то же время оставалась на месте. Бесконечное течение жизни. И смерти – вперемешку. Всё из-за эпидемии.
Полицейский глубоко вдохнул, поправил жетон, рацию, пистолет в кобуре, опустил взгляд на блестящие носы форменных ботинок, и по телу разлилась волна удовлетворения. Ступив в шумный океан из людей, он начал умело лавировать в потоке, ни на секунду не теряя бдительности. Выискивал подозрительных граждан: с бледными или чересчур яркими лицами, со странной походкой и поведением. Выхватив взглядом неподвижный островок, Тэмпл сначала замедлился, пытаясь разглядеть получше, что там происходит, потом со скоростью торпеды ринулся к цели, рассекая поперечный поток.
Несколько человек окружили женщину и сидящего на асфальте мальчика лет семи. Он обнимал голову руками и прижимал колени к груди. Сквозь бесцветную кожу просвечивали тёмные венки: на руках, на щеках, на шее и даже на лодыжках, видневшихся из-под задравшихся штанишек. Пыльно-соломенные волосы казались выгоревшими, длинные ноготки сливались по цвету с посиневшими пальчиками. Сидел он неподвижно, не дыша. Женщина наклонилась и осторожно тронула его за плечо.
– Милый, пожалуйста, поднимайся. Нам нужно идти, – пролепетала негромко.
Её округлившиеся глаза блестели, словно из них вот-вот брызнут слёзы, в осунувшемся лице угадывались последствия какого-то продолжительного переживания. Тёмные пятна на впалых щеках прибавляли лишний десяток лет. Народ вокруг и сам полицейский выжидательно замерли. Мальчик вздрогнул, бессильно уронил руки и задрал лицо, больше похожее на маску, вылепленную из воска. Глаза не двигались, блестели матово, как сухие.
– Мама! Мне кажется, я не могу дышать! – произнёс глухо, но с каким-то присвистом. Звук только частично вышел из его горла, остальное застряло где-то внутри.
– Что ты выдумываешь! – Глаза матери забегали по наблюдающим. Заметив человека в форме, она попыталась улыбнуться задрожавшими губами. – Не говори глупостей! Пошли скорее!
Схватила сына и подняла рывком. Он безвольно повис на её руках, норовя осесть на асфальт.
– Мама! Что со мной? Мама!
Мальчик скривил лицо, выпучил глаза и начал биться в истерике. Хлестал мать, пытался её пнуть, укусить, но она только вцепилась ещё крепче. Вмешался Тэмпл. Он отодвинул зевак, шагнул вперёд и спокойно, но уверенно взял женщину за плечо.
– Мисс, отпустите ребёнка, – Ровный голос был заточен под убеждение. Холодные как железо слова с точностью штыков впивались туда, куда нужно. – И отойдите, пожалуйста.
Женщина опомнилась от забытья, подняла влажные прозрачные глаза и испуганно разжала пальцы. Мальчик вывалился из её покрасневших набухших от напряжения рук и куклой растянулся в ногах наблюдателей. Кто-то даже отскочил. Зашуршал переходящий по кругу шёпот, все взгляды, как лазерные прицелы, сошлись на странном мальчике. Он лежал с открытыми глазами, обращёнными в небо, длинная щель рта разрезала его маленькое ещё несформировавшееся лицо, руки вытянулись по швам. Ничто не отличало его от трупа. Мать сжалась до плотности камня и затряслась от находящих приступов плача.
– Не трогайте его! Не забирайте! С ним всё нормально! Он живой! Живой! – кричала, прерываясь на всхлипы. – Мой сын – нормальный мальчик, с ним всё в порядке!
Ноги у неё подкашивались, она шаталась, ослабевшие руки тянулись к мёртвому, но на пути стоял непроницаемый щит. Тогда она попыталась остановить плачь, зажав рот ладонью, но протяжный тихий вой всё равно просачивался. Тэмпл отпустил женщину и, отвернувшись, присел к мальчику для осмотра. Сначала проверил глаза – зрачки зияли большими дырами в мутной радужке и не реагировали на свет; он провёл по сухой, как бумага, щеке – кожа была холодной и неэластичной, слиплась с тем, что под ней; поднял детскую руку и чуть согнул в запястье – затвердевшие вены захрустели.
Закончив осмотр, Тэмпл встал и сказал матери:
– Ребёнок мёртв уже довольно долго, мисс. Скрывая его смерть, вы нарушили закон! Я вынужден арестовать вас. Мальчика отвезут в специализированное медучреждние для регистрации и выяснения обстоятельств смерти.
Полицейский достал наручники и шагнул к женщине. Она бросилась ему на грудь, вцепилась пальцами в рубашку и начала умолять:
– Не делайте этого! Не увозите моего сына! Я заберу его домой, и мы больше никогда здесь не появимся! Клянусь, вы нас больше никогда не увидите! Клянусь! Не забирайте его! Только не это! Что угодно, только не это!
Но Тэмпл был непреклонен. Ему удалось отцепить от себя её руки и надеть на них наручники. Со щелчком второго браслета женщина умолкла и покорно опустила голову.
– Поймите, мисс, закон один для всех! И с учётом распространяющейся эпидемии мы все должны строго соблюдать порядок регистрации умерших граждан.
– Правильно! – крикнул кто-то из толпы, которая за время происходящего успела разрастись. – Мы и так смирились, что трупам позволено существовать среди нас. А если их ещё и не регистрировать – так это вообще будет беспредел! Никакого порядка!
– Да-да! – поддержал кто-то.
Полицейский навострился, проскользил орлиным взглядом поверх сборища и заговорил в никуда:
– Так! Во-первых, не трупы, а "успокоенные", а во-вторых, все возмущения оставьте при себе, иначе это будет считаться несанкционированным актом протеста!
Кучка зевак быстро растворилась в бурлящей толпе.
Заблестели маячки патруля и санитарной службы. Автомобили медленно ползли по площади, заполненной народом. Никоторые назло не уступали, даже когда им в ноги упирался бампер.
Только спустя пять минут автомобили, наконец, подъехали к месту. Темпл помог усадить арестованную, и направился к двум санитарам, стоявшим возле трупа.
– Мальчик уже на последней стадии, как я смог определить, – сообщил им деловито.
Один санитар перевёл на лейтенанта полуприкрытые глаза и пробормотал, почти не шевеля губами:
– Понятно. Куда его?
Вопрос застал Тэмпла врасплох. После небольшой паузы, в которую он несколько раз передёрнул плечами, запинаясь, предположил:
– В Исследовательский Центр... Там отметьте... Подготовьте документы...
– Не-не! – второй санитар замотал головой и замахал руками. – Мы сейчас уже так не делаем.
– Ага, – поддержал его напарник, скрестив руки на груди, и громко засопел.
– Этого не примут в отстойник. Только в морг – ему кранты!
Полицейский задумался, руки непроизвольно зацепились за ремёнь и повисли – привычка ещё с тех времён, как работал постовым. Невидящий взгляд замер на лежащем мальчике.
– Раз так положено – выполняйте! – ожил Тэмпл.
Санитары переглянулись и слажено принялись выполнять привычную работу: положили успокоенного на носилки, загрузили в микроавтобус с чёрно-голубым знаком на кузове и надписью: "Городская санитарно-эпидемиологическая служба". Санитар, пока закрывал задние двери и проталкивался между людьми к кабине, насвистывал какой-то мотивчик. Всего несколько секунд, но этот свист снова и снова повторялся у полицейского в голове, заблудившись там.
Патрульная машина стала отъезжать. На мгновение в заднем окне мелькнуло белое лицо женщины. Тэмпл подумал, что она тоже вполне может оказаться живым мертвецом.
Всё началось два года назад, когда информация о неизвестной эпидемии проникла в массы. Мир был шокирован. Затем последовала глубокая кома. Неудивительно, что в головах людей не укладывалось, как могло случиться, что смерть перестала быть такой, какой была всегда.
Когда правительство взяло ситуацию под свой контроль, мир начал постепенно пробуждаться. Народ перерождался психологически. К ходячим мертвецам стали относиться спокойнее, их уже не так боялись, но всё равно сторонились и пытались "выдавить" за пределы обыденной жизни. С этой целью организовались приёмники, отстойники, специальные морги. "Успокоенных", "спокойных" – как их вежливо называли – разделяли в зависимости от стадий умирания: начальную, среднюю и конечную. Первых принудительно содержали в приёмниках. Это не было тюрьмой, но это было заключением. Вторых запирали в общих камерах. Там они, уже разлагаясь, пребывали вплоть до финальной стадии – окончательного умирания. Тогда тела отправляли в специальные морги, построенные где-нибудь на окраинах городов, и либо сжигали, либо придавали земле.
Однажды общество защитников прав успокоенных (как-то уж слишком спонтанно образованное) запротестовало. Им не нравилось, что фактически ещё живых людей содержат в заточении, ущемляя их равные с остальными гражданами права. Правительство пошло на уступки, и всё стало так, как сейчас: умерших в обязательном порядке регистрировали, помечали и позволяли находиться среди живых до момента, когда наступает вторая стадия. Дальше – всё по-старому: отстойник, морг.
После принятия изменений на улицах городов стало вдвое больше народа, живые смешались с мёртвыми в единую массу. Понять, кто из них кто, можно было только по маркёрам или по характерным признакам. Но мертвецы избавлялись от маркёров, маскировали следы разложения, в точности копировали поведение живых. Это было нарушением. Нарушали закон и те, кто скрывал любую смерть – насильственную или естественную.
Войдя в квартиру, Тэмпл повесил ключи на гвоздик в прихожей, разулся и аккуратно поставил ботинки в шкаф, придержав дверку, чтобы не хлопнула. Побрякивая и поскрипывая тяжёлой кобурой, в носках зашёл в тёмную комнату. Шторы он всегда задёргивал плотно, чтобы не пробился ни один лучик, не просочилась ни одна капля того мира, что за окном. Ему было уютнее и теплее при свете лампы даже днём.
Тэмпл отстегнул кобуру, достал из неё пистолет и запер в сейфе, как предписывали правила. Потом вышел на середину комнаты и, устремив взгляд в никуда, начал неторопливо расстегивать пуговички на рубашке. Не садясь, стянул брюки. Ровной стопкой сложил всё на стуле у стены и в одних трусах и носках уселся за компьютер. Спина привычно ссутулилась, рука покрыла мышку. Монитор подсветил лицо, сделав его холодным и безжизненно-плоским. Перед глазами замелькали мегабайты текста, картинок, значков. Палец непрерывно прокручивал страницы блога того самого неуловимого преступника в форме. Новых постов за сегодня не было. Взгляд Тэмпла снова и снова пробегал по последней строчке вчерашней записи и не мог выбраться из этой ловушки. Тогда он оттолкнул клавиатуру и мышку и откинулся на спинку стула, шумно выдохнув. Хлопнула входная дверь.
– Пап? – сразу же позвал голос из прихожей. – Ты дома?
– Да, – отозвался Тэмпл и встал, чтобы встретить сына.
Парень в голубой полицейской форме снял один ботинок, и замер наклонённым. Взгляд пробежался снизу вверх по полуголому отцу.
– С работы сразу в интернет? – с обвинением спросил он.
– Ну... – протянул Тэмпл и зашевелился, не зная, куда деть руки. – Тебя ждал, заодно и проверил блог.
– И что там?
Разуваясь, больше не смотрел на отца. Сняв ботинки, небрежно пихнул их к стенке, бросил ключи от патрульной машины на тумбочку, надел тапки и пошёл в комнату.
– Сегодня ничего, – негромко ответил Тэмпл и последовал за ним.
– Почему постоянная темень, а? Чего хорошего сидеть, как в гробу? – отчитал предка младший. Он ходил по комнате, переодеваясь. Вещи разбрасывал куда попало. – Ужинал? – Приостановился, но тут же, зная ответ, продолжил: – С работы сразу в интернет – караулишь этого... Тебе на службе дел мало? Работаешь за всех, как...
Он вовремя проглотил последнее слово. Тэмпл выдержал паузу, растерявшись, потом с запоздалым возмущением произнёс:
– Опять ты за своё!
– Да!
Сын ушёл на кухню, и разговор затух. Тэмпл посмотрел на мятые рубашки, валявшиеся на гладильной доске. Рядом лежал ноутбук со следами кофе на крышке; мобильный телефон, жетон и пистолет – всё в одной куче. Он напряжённо сжал губы и поторопился уйти из комнаты.
– Что нового, Вик? – спросил, остановившись в двери и подперев плечом косяк.
– На работе? Да ничего... – ответил сын и потянул губы к чашке горячего кофе. Его взгляд упёрся в газету на столе и не собирался никуда сдвигаться. – У тебя чего?
Тэмпл перемнулся с ноги на ногу.
– Да так... Рутина. Женщина скрыла смерть сына, пришлось её арестовать, а мальчика направить в морг.
– Ммм... Да, рутина, – Вик поморщился от горячего напитка. – С таким же безразличием ты сдавал маму в приёмник. – Он поставил кружку и посмотрел в неё. – Слишком горько...
Тэмпл ворочался в постели. Неутихающий даже по ночам город тревожил его. Он прислушивался ко всем звукам, даже когда этого не хотел. Механизм в голове, отвечающий за бдительность, всё никак не останавливался. Сын храпел на другой стороне комнаты. "Такой беспечности можно только позавидовать!" – подумал Тэмпл и вздохнул. Потянулся, включил ночник и уставился в потолок, уже не надеясь заснуть.
За час до службы он ещё раз проверил блог. Записи не появилось.
– Спишь, скотина, или бесчинствуешь? – шёпотом процедил сквозь зубы.
Булпит стоял у окна и с интересом вертел в руках небольшой прибор, похожий на диктофон – серебристый прямоугольник с кнопочками на боку. Когда тот внезапно запищал, он вздрогнул, и подбородок его, как пузырь с водой, сотрясся.
– Чёртова кукла! – усмехнулся и перевёл сощуренные глаза на Тэмпла.
Лейтенант стоял у стола, убрав руки за спину.
– Позвольте спросить, что это, капитан?
– Оооо! – многозначительно потянул Булпит. – Это... Некродетектор! Недавно поступил. Позволяет вычислить мертвеца. Кажется, на расстоянии не более метра. Маловато, маловато... – Тэмпл приподнял одну бровь и подошёл. – Давай испытаем на тебе!
Капитан тяжело засмеялся грудным голосом и направил прибор на полицейского. Ничего не произошло.
– Работает! – с лёгкой усмешкой заключил лейтенант.
– Вот и славно! На, бери! – Булпит небрежно сунул детектор ему в руки. – Подожди в этих... офисах, пока секретарь оформит ведомость. Распишешься, инструкцию получишь – и вперёд! Вычислять мертвяков!
Вместо смеха в горле босса что-то захрипело, он закашлялся и замахал рукой, выгоняя лейтенанта. Тэмпл немедля покинул кабинет. Рассматривая некродетектор, зашёл за перегородку и присел на край стола. Губы растянулись в улыбке.
После работы засел за изучение инструкции. Всякая техника давалась ему с трудом, но то, что больше не придётся проводить неприятный осмотр успокоенных, радовало. Забывшись, Тэмпл погрузился в чтение, а когда взглянул на часы, не поверил глазам – почти полночь. Чтобы убедиться, включил мобильный. Высветилось сообщение от сына: "Задержусь, дела". Тэмпл тут же перезвонил – никто не ответил.
– Что ещё такое?..
О продолжении дел и речи идти не могло – он, не выпуская телефон из рук, ходил по квартире. С кухни в комнату, из комнаты в коридор, к входной двери – послушать. Несколько раз звонил напарнику Вика – тому, что был с ним в смене сегодня, – тоже не ответил.
Пролетел час, второй. С лестницы донёсся звук шагов. Тэмпл метнулся к двери. Замок щёлкнул, в прихожую вошёл Вик.
– Слава богу! – всплеснул руками отец и пару раз вдохнул и выдохнул, прогоняя через себя воздух, словно его катастрофически не хватало. Нос уловил слабый запах пороха. – Что было?
Вик, как обычно, не взглянул на отца и стал разуваться.
– Небольшая потасовка. Мы с Бадди разобрались, – Поставил ботинки к стене, рукой с ключами от машины опёрся на тумбочку и застыл. Потом с трудом выпрямился, продолжая буравить взглядом пол. – Да не паникуй ты! Всё нормально. Тоже мне, поднял шуму. Взрослый сын не пришёл вовремя! – хотел рассмеяться, но что-то помешало.
Отец едва мог различить в темноте прихожей контуры его фигуры. Белыми пятнами выделялись только лицо и руки.
– Будешь есть? – спросил всё ещё встревожено.
Спустя паузу, Вик пробормотал:
– Нет. Я устал. Помоюсь – и спать.
Шурша рубашкой, побрякивая обмундированием, протиснулся между отцом и стеной и поплёлся в ванную. Щёлкнула защёлка – заперся.
– Что же ты кобуру-то не снял? – крикнул вдогонку Тэмпл, приподняв голову, будто разговаривал с воздухом.
Не услышав ответа, вернулся в комнату. Аккуратно собрал бумаги с клавиатуры, ровняя, постучал стопочкой по столу и сел. Уже по привычке нажал на "обновить страницу" – ничего нового.
Приглушённое шуршание воды в ванной слилось со звуками города, просачивающимися сквозь шторы; гудел системный блок, где-то тикали часы. Тэмпл снова нажал на кнопку мыши, а через мгновение отшвырнул её, наделав ещё шума. Он рывком откинулся на спинку стула; нога непроизвольно задёргалась, руки забарабанили по столу. Тэмпл зажмурился на несколько секунд, потом сказал себе:
– Лейтенант, вам нужно расслабиться. Расслабьтесь!
Но навязчивое беспокойство никак не проходило. Что-то было не так.
Показалось, всё стихло, когда Вик вышел из ванной. Зашлёпали босые мокрые ноги.
– Вик? – зачем-то крикнул Тэмпл и резко оглянулся.
Сын, обёрнутый в полотенце, нёс в руках сложенную форму. Пистолет и скрученный ремень лежали поверх стопки. Он положил это всё на кресло, потом, не разгибаясь, упёрся руками в кровать рядом, с сопением развернулся и осторожно сел.
– Пап, – прозвучало как тяжёлый выдох. Дальше последовала длинная пауза. – Ты как обычно в интернете?
– Что у тебя с голосом?
Тэмпл сосредоточенно посмотрел на сына. Комнату слабо освещал только монитор, поэтому лицо Вика приняло голубоватый оттенок и казалось искривлённым. Он покряхтел, прокашлялся и чуть слышно ответил:
– Давай спать.
Потянулся к майке, которая, скомканная, валялась на подушке. Полотенце на нём немного сползло, и внимательный взгляд Тэмпла сразу же выхватил небольшое сине-бардовое пятно чуть выше бедра.
– Что это?
Он вскочил и через два шага оказался у кровати сына. Наклонился, схватил его руку и приподнял, чтобы не мешала рассмотреть, что это за рана.
– Перестань! – хрипло заорал Вик, вырываясь и извиваясь на кровати, но серьёзного сопротивления оказать не мог из-за слабости. – Твою мать! Хватит!!!
Тэмпл осторожно тронул тёмное место, и отпрянул так резко, что даже повалился на пол. Лицо стало белее мела.
– Это же пулевое ранение! – произнёс с холодящим придыханием.
Входное отверстие с обожжёнными чёрными краями вздулось, от него под кожей во все стороны расходились бардовые лучи крови. Вик лежал на боку скрюченным и ничего не говорил – только постанывал. Спустя секунду, Тэмпл опомнился, вскочил на ноги и снова бросился к нему. Перевернул и обшарил взглядом. Под самой подмышкой нашёл вторую дырку с рваными краями. Пальцы, дрожа, отпустили сына, и Вик обессилено уткнулся лицом в постель и затрясся. Тэмпл не в состоянии был говорить, в мозгу так громко гудело, что растворялись любые слова. Он просто судорожно открывал рот, как рыба, оказавшаяся без воды. Не отводя глаз от сына, сделал шаг назад. Потом ещё один. Когда задом упёрся в стол, развернулся и судорожно принялся рыскать по нему. Руки не слушались, всё время натыкались на что-то, но тут же это отшвыривали, создавая беспорядок. Клавиатура соскользнула со стола и закачалась на проводе, как и мышка; бумаги летели в разные стороны и с шуршанием стелились на пол. Наконец, Тэмпл нашёл некродетектор. Сжал его обеими руками, поднял перед лицом и ещё секунду смотрел с таким недоумением, словно этот предмет был с другой планеты. Он повернул сначала голову, потом развернулся всем телом и медленно стал шагать к Вику, держа прибор перед собой. Шаги получались твёрдыми, оттого что ноги и всё тело свело судорогой от напряжения. Это больше походило на шествие железного человека с каменным лицом, чем на движения живого человека из плоти и крови.
Когда детектор запикал, Тэмпл дёрнулся и встал на месте. Колющие звуки заставляли что-то внутри сжиматься с той же периодичностью, а в мгновения тишины это что-то расширялось до невероятных размеров, распирало тело и выходило за его пределы. К писку детектора примешивался ещё один жуткий звук, низкий и объёмный. Он бил в грудь изнутри, заставлял кровь приливать к ушным перепонкам и со всей силой колотить по ним, он добирался до мозга и с отвратной тошнотворной периодичностью воспалял его. Тэмпл согнулся, опустил руки и выронил детектор. Ударившись о пол, тот замолчал. Тэмпл почувствовал, как приближаются спазмы рыдания. Слёзы наполнили глаза, превратив чёрную пустоту комнаты в расплывающуюся реальность, а слабый свет заставили изгибаться и течь.
– Нет, сынок! Не может быть, сын! Этого не может быть, – запричитал чуть слышным сдавленным голосом. От былого холодного тона не осталось и следа. Теперь в горле стоял ком, через который слабым словам приходилось пробиваться из последних сил.
Вик оторвал лицо от простыни. Глаза его стали бледными безразлично однотонными, выпучились и посмотрели на отца маленькими дырочками зрачков.
– Пап! – простонал он хрипло, но, видимо, это был неудавшийся крик. – Всё, да? – Вдохнул тяжело, словно воздух вокруг загустел, стал плотнее. Не дождавшись скорого ответа, повторил с надрывом: – Всё, да?! – Потом голос сорвался на сиплый визг. – Отвечай, твою мать!
Вик заёрзал на кровати, комкая под собой простынь. Не понятно, что он хотел сделать. Может, просто начались конвульсии. Он подполз к краю. Руки пытались уцепиться за что-нибудь, пальцы растопырились, но ни одна часть тела уже не работала должным образом, поэтому Вик начал беспомощно сползать с кровати. Отец подлетел и успел поддержать его. Они вместе опустились на пол. Тэмпл грудью прижался к затвердевшей спине Вика, положил на него ладони, а подбородком упёрся в плечо. Холод проник медленно и стал распространяться. Кроме холода от сына не ощущалось ничего: ни дыхания, ни сердцебиения, ни дрожи. Теперь Вик был безжизненным куском льда.
– Так странно себя чувствую… – проговорил он награни плача. – Как будто на мне тяжёлый скафандр. Я уже не хозяин своего тела, – Вик так глубоко вздохнул, что в его груди что-то затрещало. – Пап, мне очень страшно… Пап, у меня ведь теперь ничего не будет… Вообще ничего! Я больше не…
– Тссс! – прервал отец и начал чуть покачиваться, убаюкивая сына. – Не говори ничего. Давай просто посидим…
На мгновение Вик затих. Тишина казалась бесконечно длинной и глубокой, непроницаемой, как стекло.
– Чёрт! Сразу умереть было бы в сто раз легче! И не так страшно, как сейчас. – Голос его изменился, стал напряжённее, даже злее. – Поганая смерть! Почему так, а? Наказание людское, чёрт! Теперь меня спишут, отправят в утиль… Здорового крепкого парня оставят сгнивать в общей куче этих…
– Нет! Нет, сын! Я улажу всё, я договорюсь с нашими парнями из участка, с Булпитом. Они уладят! Они помогут…
– Оте-е-е-ец! – еле протянул Вик. – Да они все смеются над тобой! Они тебя ни во что не ставят! А ты не замечаешь этого! Они же просто выродки, пап! Все! Все до единого! За твоей спиной называют тебя чокнутым. Смеются над тем, как ты стремишься к идеалу полицейского, с какой дотошностью выполняешь дела, как охотишься в интернете за этими… плохими копами… А они под носом, пап! Это наши пишут и совершают все эти поступки. Те самые парни, что работают с тобой бок о бок!
– Пусть, сын, пусть. Мне плевать на них. Правда, плевать. Мне важно только то, что с тобой.
Тэмпл говорил спокойно, безразлично ко всему.
– Плевать, да? А мне нет, пап! Эти суки пальнули в меня! Из-за них я сдохну! Чёрт! Всё из-за этих тварей! Чёрт! Как же хреново, а!
Он захрипел и умолк. Тэмпл перестал качаться, поднял лицо и бесцельно уставился в темноту. В висках застучало. От избытка кислорода на мгновение показалось, что всё происходит не по-настоящему.
– Как это произошло? – жёстко спросил он.
– Мы с Бадди патрулировали улицы, всё как обычно. На пересечении Вархолл и Бантон увидели две пустые патрульные машины. Полицейские собрались неподалёку, в переулке. Четверо их было. Я подошёл, узнал наших. Они избивали какого-то бродягу, может, спокойного… Я заступился. Завязался спор, потом кто-то выстрелил… Темно было, я ничего не успел понять… Не увидел, кто из них…
– А что Бадди?
– А что он… Когда я сел в машину, Бадди всё понял. Нельзя было не понять. Тогда у меня ещё и кровь текла, и болело всё адски. Знаешь, такое чувство, как будто внутрь огонь заливают.
– Знаю. Знаю… – задумчиво отозвался Тэмпл.
Вик задёргался, сжался ещё сильнее и захрипел. Тэмпл испугался, прижал его крепче, но сын ледяной рукой ослабил объятья.
– Это я хотел посмеяться... Не пугайся, пап. Страшнее ничего уже не будет…
– Я найду этих преступников, они получат по заслугам. За тебя, за меня, за всех пострадавших!
Тэмпл говорил уверенно, браво, чеканил каждое слово, словно произносил лозунг или реплику Супермена перед тем, как наказать виновных.
– Нет, пап, нет! Тогда мне точно конец! Пусть никто не знает, что меня подстрелили. Так будет лучше! Пап, обещай, что не предпримешь ничего!
– А как же Бадди?
– Он мой друг, он не проговорится! Точно! Только ты ничего не делай! Не делай хуже, а!?
Тэмпл молчал. Холод сына полностью заполнил его, он словно умирал вместе с ним. Рукам было особенно холодно и неприятно ощущать твёрдую плоть, напоминавшую замороженное мясо. Тэмпл сглотнул, пытаясь избавиться от подступающей тошноты, и заговорил снова, но уже мягким голосом:
– Завтра мы пойдём на работу как обычно. Ты патрулируешь ночью и только с Бадди – вот и отлично! Пусть все думают, что ничего не изменилось. Никто не узнает… Никто ничего не заподозрит. Главное, вести себя естественно. Я притворюсь, что ничего не знаю. Да? Да. Хорошо, сынок. Хороший план. А потом мы придумаем, как дальше быть. Вик хотел повернуть голову, но твёрдые сухожилия на шее захрустели и не позволили это сделать.
– Ты же не сдашь меня в приёмник, а? Не сдашь, пап?
– Нет-нет, сын! Как ты мог подумать! – возмутился отец и хлопнул по нему ладонью. Послышался гулкий неестественный звук. – О, Господи… Нет, не отдам. Я никому не скажу! Клянусь! Мы уедем. Да, точно! Уедем отсюда! Я подкоплю денег и увезу тебя в тёплую страну с пальмами, где никто не знает об эпидемии.
После долгого молчания Вик заговорил:
– Пап, а помнишь, как я первый раз увидел пальму? Помнишь? Сколько мне тогда было? Десять?
– Не-е-е-т! – весело протянул Тэмпл и засмеялся как-то резко и нервно. – Лет пять. Ты тогда спросил: "Папочка, а почему на столбе листья?" Я смеялся, и ты смеялся. Нам было весело.
– Я мало что помню, – ответил Вик.
За ночь он больше не произнёс ни слова.
Утро выдалось пасмурным, вот-вот должен был начаться дождь, поэтому все постовые и некоторые патрульные ушли с улиц, собравшись в Департаменте. Тэмпл на лифте поднимался в офисы. Играла весёлая музыка, которая включалась автоматически, чтобы пассажир не заскучал. Тэмпл сцепил руки за спиной и покачивался на пятках, иногда внимательно рассматривая себя в зеркале сбоку. Взгляд зацепился за чуть кривовато висящий на груди жетон. Полицейский поправил его, скользнул рукой по пуговицам, проверяя, не расстегнулась ли какая-нибудь, и остановился на пистолете в кобуре. Задумался. Двери раскрылись, взору предстал просторный светлый этаж. Лампы ослепляли, особенно в сравнении с полумраком пасмурного неба за огромными окнами. Тэмпл шагнул из лифта и остановился. Приподнял лицо и прошёлся взглядом по верхушкам ячеек. И слева, и справа из-за перегородок торчали несколько голов. Остальные – прятались, но их легко можно было вычислить по громким голосам, создающим монотонный давящий гул.
– …попалась сладенькая попка. Ага! Всего парой баксов обошёлся. Так, на чаевые! И то, только потому, что порвал… – донёсся отрывок разговора.
– …остаётся? Так и приходится! Я же живой человек, мне и жрать, и срать надо.
– Как он там, не узнавал? Вчера бычил не к месту, вот и нарвался…
– …этот малец. Ну, из наших потрульных. Какой бойкий оказался! Ух! – Смех прорезался из общего шума, пролетел через весь этаж и вонзился в голову Тэмплу.
Он передёрнул плечами, покряхтел в кулак, повернул голову направо. Возле лифта стоял шкафчик с дробовиками Моссберг. Полицейский прошагал к нему, отпер и достал один из дробовиков. Отодвинул щеколду – полный магазин. Довольная улыбка раздвинула губы, лицо изобразило почти детскую радость. С этим выражением Тэмпл зашагал по коридору между ячеек. Какое-то время его никто не замечал, но вскоре несколько торчавших из-за перегородки голов повернулись и уставились с удивлением. Полицейский подошёл совсем близко, остановился, вскинул дробовик к плечу и прикрыл один глаз, целясь. Палец сдвинул рычажок предохранителя и нажал на спусковой крючок. Практически одновременно с громовым звуком разлетелась одна из голов, а остальные дрогнули и исчезли за перегородкой. С противоположной стороны послышался топот, шуршание, возгласы. Тэмпл на пятках развернулся в том направлении и в следящем движении выстрелил ещё раз по силуэту. Со всех сторон стали доноситься громкие хлопки, пули вонзались в полицейского, но он шёл и не прекращал выискивать взглядом очередные мишени. В череде света и тени было не различить, кто где, поэтому Тэмпл стрелял, уже не целясь. Красные гильзы с пустым звуком падали ему в ноги, весело отскакивая. Он улыбался.
Дойдя до кабинета Булпита, развернулся спиной к двери и дострелял обойму. Он понимал, что тело его сейчас напоминает решето, но боли не чувствовалось, а кровь уже перестала выливаться из ран. Руки похолодели и стали явнее ощущать тепло, исходящее от металла дробовика. Тэмпл отбросил сильно пахнущий порохом Моссберг и оглядел офисы. Всё замерло. Теней не было, не было шума, выстрелов, голосов. Копы разбежались. Остались только безголовые, которые уже не встали бы даже мёртвыми. Он расстегнул кобуру, извлёк пистолет и развернулся. Пнул дверь – замок поддался с лёгкостью.
В кабинете никого не было. Тэмпл медленно шагнул в полумрак, прислушиваясь и вглядываясь. Чуть слышное хриплое дыхание донеслось из-под стола. Полицейский подошёл, нагнулся и увидел серый кусок задницы, торчащий из-под столешницы. Ткнув в него дулом, произнёс ровным голосом:
– Вылезай, трусливый свин.
Булпит на четвереньках неуклюже выполз из укрытия. Подняв кругленькие испуганные глазки на полицейского, стал дохать. Его туша в сером костюме, который запылился после ползания по полу, затрепетала, завибрировала, забултыхала жирком. Из лопнувшего от натуги ворота рубашки вывалился зоб и теперь мотался, как пустой кожаный мешок. Всё мясистое лицо покрылось ровным слоем испарины. Редкие, когда-то аккуратно зачёсанные волосики растрепались и встали дыбом, оголив поблёскивающую плешь. Руки с толстыми короткими пальцами присосались к полу, как будто это могло чем-то помочь.
– Ты чего, лейтенант? – осторожно прозвучал его сиплый голосок. – Из-за сына что ли?
– Вы всё знаете, капитан? – Тэмпл, не изменившись в лице, опустил пистолет, но не убрал палец с курка. – Откуда?
– Парни рассказали. Вик пытался урвать кусок пожирнее, они только хотели поставить его на место. Клянусь, никто не хотел его убивать! Просто чуть осадить, а то слишком зазнался.
– О чём это вы?
– А ты не знаешь? – поднял брови Булпит и перемнулся. Стоять на четвереньках с его весом было трудно. – Он же при делах. Где-чего если урвать можно – так первым лез. Это он в блог писал о своих проделках, хвастал. За ним ты гонялся, Тэмпл, за ним. Потому Вик и не боялся, что его найдут. Ты же ему рассказывал, как дела идут! Видишь, лейтенант, как бывает! А ты из-за мальца судьбу себе портишь. Ты давай остановись, подумай, ради чего всё это. Если ты обиделся, что мы над тобой подкалывали, так это просто шутки, не подумай! На тебе одном ведь отдел держится! Ты у нас лучший! Так что… успокойся, давай вместе решим проблему. Хочешь, я на всё глаза закрою, вас с сыном отправлю подальше? Или давай тебя одного. Никто ничего не узнает. Ну как тебе моё предложение?
Тэмпл растерянно отступил к стене и осел, смотря куда-то в пол. Вытянутые руки всё также сжимали рукоятку пистолета, не собираясь с ним расставаться. Форменная рубашка пропиталась кровью, на шее и руках расплылись синие пятна с дырками от пуль. Он смотрел в одну точку, не дрогнув ни одним мускулом. Потом губы медленно зашевелились:
– Какое ощущение… Сын говорил про это. Похоже.
Глаза остекленели, цвет с них постепенно сошёл. Пальцы ослабели и чуть не выронил пистолет. Тэмпл вовремя сжал его и поднял снова. Не раздумывая, выстрелил в толстяка, который уже поднялся на ноги. За мгновение Тэмпл увидел, как поменялось его лицо, как в мизерных глазах промелькнул испуг. Пуля с еле слышным стуком пробила лобную кость и проделала маленьких тоннель для выхода крови. Струйка с невероятной быстротой помчалась по лицу, обогнула нос, закапала с подбородка на широкую грудь. Булпит непроизвольно задрал лицо и скосил глаза, пытаясь увидеть дырку. Глазки заморгали, рот открылся и издал что-то похожее на переливистое бульканье с шипением. Руки затрепыхались в воздухе, боясь тронуть лицо. То, что потом кричал живой труп, Тэмпл не слышал. Уши были словно заткнуты ватой. В мозгу барахтались мысли, но ни одна из них не могла всплыть в сознание. Из груди наружу тысячей нитей вытягивалось что-то. Наверное, это была душа.
Ну-с приступим. Выбор трудно сделать, очень. В обоих рассказах есть то, что цепануло, и то что оттолкнуло. Попробую.
Семь дней. Честно от финала я ожидала большего, когда читала. Довольно интересно автор все это закручивал, хоть я местами и выпадала из понимания происходящего. Понравилась плавность повествования. Но подача, обращение автора к читателю местами отталкивает. Умирает город, и вместе с ним умирает сам полицейский. Люди сходят с ума, но от чего это происходит читатель уже в курсе. Лично я, да... Автор не удивил финалом. Ведь все эти ниточки и крючочки уже до финала, убили героем Джоном в голове читателя эту самую Элис. Мне кажется, День 1 после всего рассказа совершенно лишнее.
Мир без_смерти_я если в первом с финалом перебор, здесь рассказ оставляет ощущение незаконченности. Повествование суховато. Блин, задумка с трупами понравилась. Но многое вызывает кучу недоумения и вопросы. Сцена где отец и успокоенный сын, душещипательно вышла. Интересно стало читать, когда появился тот странный мальчик. Но что автор хотел сказать финалом?
За целостность, отдам голос первому рассказу. Семь дней
первый рассказ - автор Диана, второй MaryEgo))))))
В первом слишком много рассказчика. Его голос порой очень искусственно обращал внимание читателя на то, что хотел показать автор. Если я все-таки не ошибаюсь и автор первой работы Диана, то меня приятно удивила работа над мелочами. Хоть текст в основном и строится на действиях - мелочи, на которых иногда заостряется внимание, или те или иные описания все же сглаживают повествование, придают больше плавности. Касательно сюжета... Я не очень поняла причину, по которой ГГ отправился гулять с Элис. Она же ему совсем не нравилась. Как-то натянуто показалось. Вот если бы он изначально соблазнял ее, а потом наигравшись бросил - выглядело бы логичнее.
Вторая работа в начале оттлкнула идеей о мертвецах. Подумалось: ну, вот - очередной зомби-ленд или еще что-то типа того. Но потом стало ясно, что ничего общего тут нет. И это порадовало. Сюжет я в принципе предугадала. Сразу подумалось, что сын ГГ - и есть тот, кого он разыскивает. И про мертвеца тоже быстро догадалась. Но впечатления это не испортило. Все время сбивал с толку этот Департамент... Почему рядовые постовые работают в Департаменте? У них же, вроде, должны быть полицейские участки. Понравилась подача. Насчет незаконченности - согласна с Аленой. Мне тоже так показалось. Но голос я отдам именно за вторую работу. Больше психологизма что-ли...
Не впечатлил особо ни один, ни второй рассказы, впрочем я вообще в последнее время отношусь к дуэлям со скепсисом, а сравнивать рассказы все равно следует друг с другом в конечном итоге, а не с собственным чувством прекрасного. Что могу сказать в общем.
Семь дней Основная проблема - написано все на одной ноте. Выражается это, в основном, в языке. Он не динамичен, что само по себе может и не плохо, и однообразен, что уже плохо однозначно. Ну вот как зажали одну клавишу на пианино и держат, как человек, упавший головой на руль, как, черт побери, кардиограмма покойника. Абсолютная монотонность. Это сильно вредит прежде всего усваиванию истории, претирается все, сюжет, события персонажи, их просто не ощущаешь. Ну вот, первые строчки.
Quote
Беспокойно шелестят острогранные кленовые листья. Мелодично и стройно звенит, убегая вдаль, ручеёк. Тихо посапывает в своей норе заяц, мечтая во сне о красавице зайчихе. Глубока и спокойна дрёма ночного леса, тягучая нега разлилась туманом меж его шершавых стволов.
Зайцы, спокойствие и дрема, листочки, цветочки, хорошо одним словом. Но вот учитывая что текст в этом абзаце передается точь-в-точь так же как и любом другом, настроение читателя так и остается где-то там, в спокойствии и дреме. Зайцы, зайчихи, ветерок колышет листочки, мужик с окровавленными руками, носорог трахает человека, птичка вьет гнездо, бобер ловит рыбу. Вот был в советском мультике "Остров сокровищ" такой персонаж, доктор Ливси, помните наверное, неисправимый оптимист.
Какие бы ужасы о там не рассказывал, от его улыбки в 33 зуба и смеха зрителю все равно смешно. Так и тут, что бы не происходило в рассказе, зритель все равно где-то там, к шелесту листьев прислушивается, спящим зайцем умиляется. Так по хорошему, я сквозь всю эту монотонность не высмотрел вообще ничего, в том числе сюжета. Ну что это? Человек убил ведьму в итоге весь город вымирает. Ну и что? О чем это все было? Что хотел сказать автор? Не ясно. Так может быть автор и не хотел чего-то сказать, не хотел передать читателю информацию, а хотел передать эмоцию? Может быть, вот только все эмоции остались там, в спокойном лесу. Умиротворение и только. Нет, этот рассказ мне даже как-то и похвалить не за что, извините.
Мир без_смерти_я Первое, что бросилось в глаза, слишком уж русскими выходили полицейские, да и вообще персонажи, для рассказа, действие которого происходит не в России. Даже упомянуто исконно русское слово "мат". Я может сейчас в кэпа Очевидность поиграю, но мало назвать Ивана Джоном и сказать, что он живет в Лос Анджелесе, чтобы читатель поверил что перед ним американец. К чести "Семи дней", там это дело выглядело чуть логичнее, хотя вообще в упор не понимаю зачем надо было писать о забугорных полицейских, у нас вроде своих хватает ))
Рассказик существенно поживее первого и в общем-то не провисает нигде до самой развязки. Идейка с трупами напомнила четвертый сезон британского сериала Torchwood, там похожая ситуация была, только люди вообще не могли умереть, ни сейчас ни потом. Единственное что, тут, где явно во главу стола ставился именно сюжет, он слегка недожат. Главный герой поставлен но поверхностно, события тоже проносятся чуть быстрее, чем необходимо. Более всего недожата линия сын - блоггер. Совершенно не чувствуешь того, что должен бы. Стоило углубить и реакцию ГГ на правду и собственно его борьбу. Пары сеансов перед монитором с тяжелыми мыслями оказалось маловато для развития конфликта. Ну и основная сюжетная ветка кончилась странновато. В упор не понимаю, чего пытался добиться ГГ перестреляв всех в своем участке. Дальнейшие то события предсказать не трудно. Заберут их всей компанией в отстойник и всего делов. Смыться бы они все равно не смогли, если б в городе вдруг стало на десяток полицейских меньше.
В конечном итоге ко второму рассказику у меня куда больше вопросов, нежели к первому, но к нему они хотя бы есть. А в случае с "Семью днями" даже не знаешь чего и присоветовать, тупо зацепиться не за что. Да и читался "Мир без_смерти_я" куда приятнее. Голос рассказу Мир без_смерти_я
Первый. Неуклюже вписана речь автора. Не считаю, что она вообще здесь необходима. Далее, хорошо раскрыт Джон, но плохо - Элис. Раз ее так боятся, то стоило уделить бы ей больше внимания. То, что происходит в городе, ее рук дело, а жители лишь вспоминают о ней периодически. Раз уж такое началось со дня ее пропажи, так они должны были связать события и бояться еще сильней. А упоминание в рассказе о подобном - несколько случайных фраз. И потом, какой резон ей уничтожать половину города, если она хочет навредить только Джону? Чтобы показать, что она часть этого города? Хм.Чтобы Джон почувствовал вину? Ничего себе цена за одну жизнь! До своей смерти, как я понял, Элис никому плохого особо не желала. Честно говоря, с самого начала понимаешь, что она пропала с руки Джона, но ожидаешь более веской причины, чем любовь-нелюбовь и точно не убийства по неосторожности.
Второй. Сидит! – повторил шёпотом. - плохо воспринимается этот крик шепотом. комкая под собой простынь - простыню В начале рассказа много слов уделяется пространству, мало связанному с сюжетом. То, что касается отца и сына - проработано хорошо Но не понятно, зачем Тэмпл палит по полицейским и сам нарывается на пули, если у него гораздо более важная цель - нужно защитить сына. Из разговора "блоггеров" непонятно, что они говорят о Вике и то,что он один из них. А Тэмпл не в курсе, что все всё знают. Я бы понял, если бы Тэмпл стал стрелять, когда ему все рассказали. Герой какой-то блеклый, его образ не представляется. Эпидемия тоже требует разъяснения. Это что же за болезнь, позволяющая мертвецам находится среди живых, причем в таком количестве, что им разрешается разгуливать по улицам?
Оба рассказа практически равные. Т.е. по количеству плюсов и минусов. Если это возможно, я бы дал 1:1 Если необходим выбор, то все таки "Мир без_смерти_я" за более непредсказуемый сюжет.
Блин!!!!!!!!!!!! Прочитал оба рассказа, сделал объемную выписку с комментариями мнением, и завис комп, пришлось перезагружать, а ворд не сохранил!!!! Второй раз писать сил уже нет так что буду краток. Первый рассказ. Не понравилось, вот сразу. Как будто слушаешь радиопередачу, где ведущий рассказывает по памяти историю, которая ему самому не совсем нравится, а делает он это лишь для работы и мечтает побыстрее закончит. Шаблонные описания в начале каждого дня и сухие действия в течении всего текста. Штампованные имена с пропущенной буковой "й" ( не знаю, нарочно или нет). Герой искусственные, не поверил им не на секунду. Нет картинки чувства присутствия, да и идея в общем не оригинал. Второй рассказ. Тоже честно сказать не фрукт. Та же пластмасса. но более цветная что ли. Текст по разнообразнее, описания живее, да и персонажи, хоть и куклы, но под рукой более опытного кукловода. Да и общая идея интереснее. Сначала подумал, сейчас будут зомби, и уж было решил отдать голос первому, но такой поворот сюжета порадовал. Голос Миру безсмертия
Семь дней Кино. Повествование от лица автора, прямой диалог со зрителем, настоящее время – все максимально просто и зримо, как будто сценарий читаешь - особенно хорошо это видно в первом эпизоде (кстати, сны о зайчихах и правда показались лишними). Не думаю, что такое впечатление случайно, мне кажется это вполне осознанный прием, да автор и сам проговаривается: «Разбитые окна, обуглившиеся стены, покосившиеся, ободранные крыши – всё это больше напоминало хорошо проработанные декорации к фильму ужасов». Да, по впечатлениям рассказ и есть фильм ужасов перенесенный на бумагу) Герои, возможно, несколько шаблонные, тем не менее, вполне зримы, объемны «кинематографичны» - верное слово. Образ жителей в целом тоже отражен хорошо: «Но стоило зевакам понять, что ветер слишком слаб, чтобы перетянуть огонь на соседние здания, как на их лицах проступило явственное облегчение, а после и почти весёлость.» Понравился сюжет. Пример того, как на одной интриге может держаться все произведение. Безумие постепенно накрывающее городок. Лаер таун – город лжецов. Не проявило ли колдовство в них что-то настоящее, тщательно скрываемое? Возможно. Но больше всего понравился конфликт главного героя: Он вынужден наблюдать, как рушится его мир, разрушается его же руками, и он при этом ничего не может сделать. Финальная сцена, когда прорывается наружу боль героя - действительно впечатляет. Постоянное, зависшее над читателем ,противоречие между тем, что ждут от героя и тем, что он совершае. Он - единственный нормальный человек в сумасшедшем городе и – в то же время главный безумец и причина всего происходящего. Люблю такие противоречия, каюсь. С аналогией в этот раз не получилось, что вспомнить «Страшную месть» Гоголя, или сериал «Твин Пикс» или фильм «Догвилль»? Не знаю. Однако одно здесь на лицо – соответствие жанру Мистика. Именно в прямом значении от слова «тайна». Намного более тонкая вещь, чем второе. Честно – понравилось.
Мир без_смерти_я Рассказ не показался цельным. По ощущениям, сюжетные ходы существуют параллельно, не сплетаясь, не работая на общую идею: не умершие как следует люди; полицейские, стремительно мутирующие в ментов; загадочный блоггер… Как будто это все существует только для создания детективной интриги – той ваты, которой забивают обычно пустоты в рассказах. Но идея… где она? Я не нашла. Единственный момент, что понравился мне в тексте – сцена с мертвым-живым мальчиком. Дальше все было предсказуемо. Есть правильный полицейский – значит сорвется. Есть пример того, как родители защищают мертвых детей – значит коп поступит также. Фантдопущение в рассказе, надо признать, оригинальное, - почти не сыграло. Здесь оно нужно только для того только чтобы привести домой мертвого сына да ГГ красиво пройтись с дробовиком моча всех направо и налево а-ля брат-2. Обидно. Если в предыдущем рассказе была атмосфера хотя бы и киношная здесь ее не видно вовсе. Не смотря даже на приличное количество деталей. Это вероятно от того, что работа и жизнь полицейского не воспринимается как что-то неразрывно связанное с происходящем описываемой реальности: Причины «идеальности» ГГ? Почему, собственно копы так обозрели? Пишут, что уровень преступности снизился. Здесь логичнее было бы увеличение преступности за счет тех кто уже умер, и решил оторваться напоследок, раз бояться уже нечего. Почему вдруг полицейский участок переселили в здание бывшего офиса? – если бы это было иллюстрацией того, например, что штат полиции растет и приходится занимать все новы и новые помещения, а так... многие детали оказались бесполезными. ГГ-полицейский даже в рамках шаблона вышел уж слишком плоским: «Они позорят гордый облик правозащитника! Хотел бы я добраться до этой шайки в пагонах и заглянуть в их сучьи глазёнки! Но до сих пор нет никаких следов. Никаких продвижений в поиске!» - Здесь, ИМХО, жуткий перегиб. Почему сын даже на пороге смерти не признался в том, что на самом деле это он – вел тот злосчастный бог? Чтобы было, что преподнести читателю в финале в качестве сюрприза? Жанр - здесь скорее фантастика. В охамевших полицейских и несчастных недоумерших гражданах не нашла ничего особенного таинственного или пугающего.
Голос первому – за цельность произведения и соответствие жанру. Хороший фильм))
Семь дней. Сразу, прям в лоб не понравилось начало в некоторым смысле почудилось, что для детей рассказ. Вездесущий автор не дарит свободы чтения, а наоборот заостряет внимание на тех вопросах, которые важны для него. думаю лишние пояснения автора, они по сути ничего не раскрывают и так понятно - лишь создают повторения. Мне кажется интереснее было бы, если, автор вездесущий, раскрывал некоторые не показанные им моменты, неизвестные грани. Допустим, даже в начале, не заострять внимание на окровавленные руки, а может даже, раз такая песнь - конкретно сказать о чертах характера - т.е. со знакомства с полицейским (какой он на тот момент внутреннее состояние, например). С той стороны, которую, что ли лень описывать, показывать. Опять Америка - вообще трясет. Большая часть приведенной экспозиции вообще о левом - ничего не отражает. К чему обрывки, урывки, которые даже не сработали? Ничего не дали - ни атмосферы, ни понимания, что вокруг. характеристики героев - не через диалоги и поступки, а сплошным текстом - так захотел автор, а причины попросту, даже, для себя поленился найти или нашел, но поленился упомянуть: Мери Финч, старая Мери, кошёлка Мери, как зовёт её за глаза миссис Бекер. Вот что это? Что дает? Далее из диалога понятно, что старушка и немножко не в себе - зачем давать лишнего, то о чем упомянули, и которое даже не стрельнуло? Может авторская речь должна была связывать куски текста? Но тоже не вышло. Выглядит все обособленно друг от друга. Единственное мне понравилось попытка использовать будущее время в конце первого дня - и то провал. Слишком много всего понатыкано и слишком мало от всего этого толка. Автор пишет для себя и говорит о том, что ему интересно, играет словами там где хочет - наверное, не особо задумываясь о целостности, стройности, структуре, логике текста. Четвертый день прочитал - ничего не показано, о чем упоминает автор - все через рассказ. Похоже, что автор попросту играется, такое впечатление сложилось от рассказа в целом. Мне кажется некоторые абзацы не на своих местах. Не там, где напрашиваются по логике, а брошенные от того и смотрятся осиротело. Знаешь, мне думается, что большую часть характеристик давал бы сам замшерифа, нежели автор, сильнее бы раскрылся ЛГ, но не автор. А вот в пятом дне что-то есть особенно до звездочек. Жаль, что интриги нет, поэтому приходилось себя заставлять читать. Если бы не обещание данное... Ох, кто же меня тянул за язык?
Мир бессмертия язык попроще и воспринимается легче. Неуместность сравнений некоторых. Льется потоком ровным, отчего ещё сильнее скучалось. Все как-то безэмоционально, равнодушно. Узковато, как-то. Возможно сказал бы больше, надо было со второго начинать рассказа - интересно куда силы вылились? По итогу я обессилел и даже не знаю за кого голос отдать. Получается, что я ничего не получил, а только отдал. Тексты завампирили. А раз так, то против обоих, по нуль пять балла спишите. Один мне показался каким-то аморфным что-ли, другой сухим. Авторы умнички (я правильно понимаю, что девушки дуэлянты?) - постарались, написали, не постеснялись - выложились. В любом случае заслуживаете моего уважения!
Ох смешеные чувства честно говоря не знаю за что голосовать непонравилось не то ни то но как бы первоеболия по нятно возможно токо мне такчто голос ему извените за неразвернутый голос
особенно до звездочек. Жаль, что интриги нет, поэтому приходилось себя заставлять читать. Если бы не обещание данное... Ох, кто же меня тянул за язык? 
