|
|
|
Дуэль № 484, проза
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Дуэль соавторов № 484
Тема: "Не важно, насколько все плохо, не важно, кто живет и кто умирает, не важно, насколько вам больно, – вы в состоянии это вынести. Жена уходит? Вы справитесь. Сын связался с наркотиками и сатанинскими культами? Справитесь. У отца едет крыша? Справитесь. Наступаете на мину и лишаетесь обеих ног: ни бега трусцой, ни скалолазания, ни танцев, ничего, никогда больше? Справитесь. Здесь один секрет: пока ваша совесть чиста, вы справитесь. Как будто между вами и миром трехдюймовая броня. Что бы ни происходило снаружи, пока ваша броня цела, мир вас не достанет и вы справитесь. Но если вы поступите неправильно – всё. Тогда граната пробила вашу броню, она внутри вас, и вся шрапнель достанется вам, от этого не убежать и не выбраться наружу, потому что вы носите ее в себе. Человек с чистой совестью, даже если он теряет все, справится. Человек с нечистой совестью, даже если ему принадлежит весь мир, не справится ни с чем, сломается. Просто сломается, как сухая ветка." Джон Райт
Жанр: свободный
Объем: свободный
Авторство: открытое
Тип голосования: открытый
Вид голосования: От читателя (общие аргументированные впечатления)
Пишем до 9 марта включительно
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Отсрочка 0lly и MaryEgo по уважительной причине до 12 марта включительно.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 797
Замечания : 0%
Принимается, продлено до 12 марта )
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Отсрочка Vigreen and GrossJoe до 15 марта включительно.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1346
Замечания : 0%
последняя 
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1847
Замечания : 0%
Сомнамбула
(Соавторская работа: vigreen & GrossJoe)
1.
Лучше, чем новая телевизионная стена, была лишь утренняя сводка. Только Филин проснулся, только ступни коснулись прохладного пола – и уже радостные вести.
- Очередная группа «минусов» была задержана. Предполагается, что планировался агитационный проект…
- Акт Милосердия? – жена была подобием цветка из пустоты. Час назад в постели спало обычное тело, а сейчас Филина обдавало запахом орхидей.
- Ничего, дорогая. Их перевоспитают.
- Надеюсь. Все, тихо, пятиминутка.
Они стали перед телевизионной стеной. Подтянутая, загорелая спортсменка бодро дала команду начинать. Каждое утро начиналось с ряда физических упражнений – это освежало голову и готовило к трудовому дню. Приседания оставляли в мышцах приятное напряжение. Она улыбалась и Филину, и жене, рассказывая общую ситуацию в мире.
- Добыча ворвани увеличилась на 17%, а это значит, что в домах будет еще теплее и светлее! Рада вам сообщить, что со следующей недели рабочие нормативы будут повышены на треть!
Такой радости Филин уже давно не чувствовал: любимая работа, да которой теперь еще больше. Наконец-то они позволят себе небольшой солнечный фрегат.
Филин делал упражнения механизировано, в едином ритме с женой. Она, кажется, тоже подумала о фрегате: ее лицо сияло солнечнее, чем стеклянные жилища напротив их дома.
- А теперь вспомним, что говорит нам Первый Катехизис. Давайте вместе!
Они сделали глоток синтетической воды. Возможно, в этот момент загорелось на три миллиона фонарей больше, или же они просто были рады началу нового дня.
- Жизнь на благо государства и семьи! – слова сами приходили в голову, без предупреждения. Законы слетали с языка быстрее, чем о них успевали подумать. Непрошеными гостями постулаты залетали в комнату. Филин чувствовал бесконечный поток воодушевления и счастья. Пускай увеличивают рабочую норму в три, четыре раза! Только быстрее накопит на фрегат.
- Не забывайте употреблять синтетическую воду! Исследования доказали, что жизненные показатели и работоспособность увеличиваются почти вдвое при употреблении раствора!
Спортсменка закончила утренние упражнения и попрощалась. Через секунду ее упругие ягодицы покинули зону телестены, остался только пейзаж спортивного зала.
Жена ушла готовить завтрак. Янтарные желтки зарычали на сковородке, один из них принял форму расплывчатой мимозы. Филин все думал о фрегате и о том, как им будут восхищаться на работе после покупки. Солнечный корабль – это пойманная звезда с неба, только с парусами и мачтами.
Филин не решался есть яичницу, такой красивой она была. Конечно, жена была красивее, но он не мог устоять перед спонтанными проявлениями совершенства, растекающимися по его тарелке. На телестене показывало, что уже девятый час. Филин не знал высоту неба, но что-то ему подсказывало, что оно подстроится под мощность его фрегата.
Упаковав внутрь симметричную яичницу, Филин переступил порог дома. Улица встретила его потоком очищенного воздуха. Напротив его дома возвышались стеклянные новостройки, которые превосходно перевоплощались из рабочих помещений в солнечные часы. Самая приятная часть их пьесы проходила в сумерках, когда они окрашивали себя розоватыми всплесками садящегося солнца.
Филин отвлекся от вереницы бликов и отражений неба. Он, было, набрал воздуха в легкие, чтобы поздороваться с соседом, но тот бросил кривой взгляд под невообразимо кривым углом, а затем развернулся спиной к Филину.
- Уж не «минус» ли он… Хорошего дня, дружище!
В секретарях у соседа была входная дверь. С привычным звуком она захлопнулась, пресекая любые попытки разговорить ее хозяина.
- Наверное, забыл выпить раствора.
По дороге Филин вспомнил, что бывает, когда вместо раствора пьют морскую воду – «жижу», как ее теперь называют. Целый квартал пришлось переселять из-за обезумевших «минусов». Конечно, всех перевоспитали. Однако волнение расходилось кругами еще долго, как по водной глади после падения линкора. В конечном итоге, их переселили, и он получил лучшую работу, лучшее жилье. Катехизис не врал, когда говорил «все к лучшему».
Работа началась с самого детства. Сначала сортировка писем, затем работа на факториях – создание растворов. Лишь повзрослев, Филин переключился на родное – отделение Рекламы и Литературы. Эскалатор, ведущий в отделение, накручивался, как спагетти на вилку, отправляя Филина все выше к своему офису.
И вот на месте: параболы женской груди промелькнули мимо него. Сложно представить, скольких работников они воодушевили на подвиги и стремительные порывы в своей жизни. Параболами стекали и каскады отделения – оно было самой обтекаемостью.
- Сбор в рабочем зале, - протрещало в динамики. Филин не успел дойти до рабочего места: его подхватил веселый и шумный человеческий поток. Говорили обо всем подряд. Одни загадывали, какой сюжет они будут дублировать сегодня. Другие загадочно шептались о скорой покупке фрегата. А через десяток рук и ног Филин услышал, что кто-то выиграл лотерею и прикупит себе целый линкор.
Персонал волной втек в зал, началась раздача дневных нормативов.
- 30 книг о растворах. А у тебя что? – над Филином навис Цемент. Этот человек был лакомой добычей любого мебельного магазина. Голова была похожа на комод, на месте торса стоял габаритный шкаф. В комплект также входили ноги-спицы. Несмотря на это, Цемент был добродушным и спортивным: на такое предложение не скупилась ни одна женщина.
- 30 тоже. «На благо государства и семьи». Стандартный залог?
- Ага. Жду твои 20 кредитов сегодня вечером, - Цемент похлопал Филина по плечу и направился к своему рабочему месту.
- Это мы еще посмотрим!
Настроение было еще лучше обычного: Филин не собирался проигрывать третий день спор.
День пролетал со скоростью шквального ветра. Сюжеты для книг приходили в голову мгновенно, без спроса. Далее – простое нажатие кнопки, и литературный синтезатор – ротапринт - сам подбирал комбинации ситуаций, персонажей и характеров. Затем рабочая норма сортировалась по тематике и рассылалась всему населению. Филин получал самые свежие новинки бесплатно. Однажды даже услышал, что можно достать интимную литературу руководителей, но это было скорее сказкой, одетой в эротическое белье.
Очень скоро, как показалось Филину, небо накрыло черной шляпой. Зарокотали первые фрегаты и расчертили шахматную доску. Когда последняя линия была дорисована, прозвучал сигнал завершения работы.
- Всем проследовать на гипнопедический сеанс, - за мягким голосом открылись двери в тот же рабочий зал, но переоборудованный за день.
- 35. Боюсь тебя расстраивать, Филин, но…
- 36.
- Вот же черт! – смех у Цемента был особым сортом фарфора, который звонко бился об пол. Некоторые уже успели занять свои места в зале и расслабиться. Цемент перешел на шепот, - с такими темпами я тебе куплю еще одну телестену.
- Было бы неплохо, - Филин тоже присел. Мягкая обивка кресла поглотила его, и тут же погас свет.
У него прошлись мурашки по коже, такой приятный голос говорил. Филин повис где-то на границе отключки и сознательного восторга.
- На благо государства и семьи мы все работаем. Чем больше раствора – тем лучше работаешь. Чем лучше работаешь – тем прекраснее твоя жизнь. Я знаю, ты уникален и прекрасен: в этом твое счастье. На благо государства и семьи…
Голос говорил еще какое-то время, сотканный из дурмана и нежности. После сеанса Цемент простонал от удовольствия и первым покинул зал. Первые несколько минут ноги Филина колесили по своим орбитам. Они встретили светильный столб, собаку и пару прохожих. Ноги занесли его домой, к уже спящей жене. В последнее время она стала ложиться раньше обычного, и запах орхидей исчезал до следующего утра. Телестена транслировала мелодраму о молодом работнике, производящем синтетическую воду. Почему-то он ходил с выражением лица, будто стоял перед открытым холодильником. Неудивительно, что он встретил свою любовь в продуктовом магазине.
На диване лежала свежая книга, синтезированная Филином. Видимо, читала перед сном, щедро сдабривая книгу запахом орхидеи.
Филин лег рядом, некоторое время смотрел в потолок. Из уха жены доносились гипнопедические сеансы. «Не забудьте выпить синтетической воды перед сном!» - высветилось на телестене. Она услужливо перешла в беззвучный режим, так что можно было слушать солнечные линкоры, летающие, будто у потолка. Филин сделал глоток раствора и вставил раковину в ухо, начав девятичасовой гипнопедический сеанс.
2.
Утро одарило Филина головной болью. Он резко вскочил на ноги. И попытался сосчитать до десяти. Один. Что-то внутри яростно сопротивлялось. Два. Вело войну. Три. Пыталось выскочить из тела. Четыре. Из гипнотических ракушек доносились невнятное бормотание. Пять. Филин вытянул ракушки из ушей и к десяти боль утихла. Он перевел взгляд на кровать, где в сонной чаще лежала Орхидея. Ее парализовал прекрасный сон, и он очень не хотел отпускать своего гостя.
- И почему же ты так прекрасна? Прекр…
Шепот затих. Она не двигалась, и как ему казалось – не дышала. Миг восхищения сменился паникой и Филин прильнул к ней, - нет, она всё таки дышала, а раковинки что-то бормотали о пользе раствора.
- Да, раствор, – подумал Филин, - он поможет.
Раствор – не нужно знать принципов, не нужно понимать как он действует, достаточно просто верить и вера обязательно отблагодарит. Еще не было такого случая, чтобы раствор не помог. Даже когда впервые начались кошмары, Филину стоило только увеличить потребляемую дозу воды и всё сразу прошло.
Он покинул спальню и вошел в соседнюю комнату. В зависимости от нужд хозяина она принимала разный облик. Сейчас это была ванная. Из перечисленного списка на экране у входа, Филин выбрал кухню и комнатка за пару секунд преобразилась, вырисовывая по разным углам, то плиту, то стол, то еще какие приборы. Филин подошел к раковине и набрал себе немного раствора. Только стоило ему выпить, как резкая вспышка боли повалила его на пол.
- Чт… за… Че… ртовщина. – прошипел он.
Услышав голос хозяина, телестена обрушилась светом и забубнила утренней рекламой:
- Солнечный фрегат – мечта семьянина. Мечта рабочего. Мечта уважающего себя индивида.
Мечта. Конечно же мечта. Филин ежедневно думал о ней. Но не сейчас, когда тело ему не повиновалось, а он, подобно рыбёхе, распластался по полу и жадно глотал воздух в ожидании помощи.
- Мечта, - продолжала долбить телестена, - универсальный помощник.
Впервые за свою жизнь, Филину хотелось встать и раздробить эту надоедливую «тварь» на мелкие кусочки, уничтожить саму мысль о том, что это стоит его внимания, растерзать эту навязчивую идею о покупке фрегата. Разве старый корабль чем-то плох? Нет. Сейчас к Филину наконец-то дошло, что не в этом дело. Дело в…
Кухня окуталась запахом орхидей. Филин попытался повернуть голову и увидел женские ноги.
- Дорогая… - мямлил он, - …дорогая.
Она подошла к нему, аккуратно переступила через его тело, достала из холодильника яйца, и, вновь переступая через него, подошла к плите. Вскоре ожил запах яичницы. Филин повторил: «Дорогая» и закрыл глаза.
Когда он пришел в себя, то уже сидел за столом. Крепко держал вилку, и рассматривал обгорелую яичницу. Тело вновь прилежно повиновалось ему, а недавние события скрылись в глубинах подсознания подобно позабытому сну.
- Что это? – спросил Филин. Орхидея мраморной статуей ловила его взгляд, отвечая на него молчанием. – Сделай еще одну.
Телестена жалобно застонала:
- Девять часов. Время работать.
Филин встал из-за стола, выбросил содержимое тарелки в урну.
- До вечера. – сказал он.
Жена всё так же сидела за столом. В ответ она выдала несколько криков утопленников, которые уже наполнили свои глотки водой. Это мокрое бормотание поселилось в его голове основательно, и, видимо, надолго.
На улице было на удивление спокойно. Филин успел заметить только два линкора, тяжело лавирующих в воздухе. И стоило вывести свой фрегат, как рядом появился соседский. Филин не придал этому большого значения. Его больше волновал парус, который никак не хотел раскрыться. Мужчина выругался, а после косо посмотрел на соседа, когда тот предложил ему помощь.
- У тебя проблем-то не будет?
- Если починишь фрегат к среде, то нет.
- Ладно. Сегодня-завтра выручу, а потом уж как-то своими силенками давай, – Филин промолчал. Он не помнил соседа таким, но и отказываться от его добродушия не желал. В такой-то момент.
- Чего такой напряженный? – продолжил сосед.
- Не знаю. Спал что-то плохо. Да и вообще…
- Может раствора мало выпил?
При слове «раствор» в голове вновь что-то ожило, начало яростно сопротивляться, что вызвало жуткую гримасу на лице Филина.
- Или может быть заразился? Да расслабься, я же шучу.
Сосед остановился у входа, припарковал фрегат, а после проследовал за Филином в отдел Рекламы и Литературы.
- А я ведь впервые здесь. – сказал он. – хорошо у вас, люди приветливые.
Его слова озадачили Филина. Да и не только слова. Всё словно пыталось свести с ума. Люди подобно безжизненным манекенам поднимались по элеватору вверх. Никто даже не пытался проявить эмоций.
«Разве так было всегда? Нет. Такого не было никогда. Может быть я схожу с ума?» – подумал Филин. А после пробубнил про себя: «они точно живые?»
- Прости, что?.. А это, наверное, твой друг? – перед ними застыла каменная рожа Цемента.
- Да… Цемент.
- Какой у тебя энергичный друг,– он перевел взгляд на Цемента и протянул ему руку, – Гарпун. Приятно познакомится, Цемент.
- Сбор в рабочем зале, – прокряхтел динамик.
Цемент пожал руку. В ту же минуту все, словно по одной команде, развернулись и последовали к рабочему залу. Молчание и доведенные до автоматизма движения сводили Филина с ума. Все будто превращалась в огромный пруд крокодилов, только хищники были вялыми и безжизненными, как прошлогодний тунец.
- Тебе сколько лет, Филин? – спросил Гарпун.
- Что?.. Скоро стукнет третий десяток.
- Вот значит что… - сосед резко выдохнул. – Поздравляю тебя.
- О чем ты?
- Я знаю, о чем ты думаешь. Наверное, о том, что сходишь с ума. У меня тоже такое было. – сказал Гарпун, - только намного хуже.
Филин промолчал. Сейчас он походил на окружающих – такая же бледная безжизненная статуя.
- Приходилось изучать их. – продолжил Гарпун, - Учиться жить заново. И надеяться, что они меня не разоблачат. А тебе повезло. У тебя есть я, и я обязательно тебе помогу, – Гарпун сжал левое плечо Филина и добавил, – но вечером. А сейчас иди в рабочий зал и будь паинькой, ни с кем не говори, и просто делай всё тоже, что и в обычные дни.
Гарпун пожелал удачи соседу и свернул к комнате руководящего, а Филин, уподобившись общей инертной массе, последовал к рабочему залу. Впервые он увидел как работает «система». Безмолвной очередью люди поступали в зал, в котором телестена нашептывала дневные нормативы. А после все отправлялись по рабочим местам. Филин вышел и живо побрел в сторону своего рабочего места. Думать о чем-то помимо навалившегося безумия было невозможно, потому, чтобы хоть как-то отвлечь себя, Филин постоянно вел отсчет, от десяти и к единице. И повторял это вновь и вновь, наблюдая, как безжизненные глаза его коллег заливались бледно-лунным светом мониторов, лишь иногда отвлекаясь на звуки ротапринта, что жадно жевал бумагу и рождал из неё стопки однообразных книг. И какую не возьми – всё было печатным пересказом Катехизиса.
Пространство залилось шумом, порождаемым настенными динамиками, которые приглашали посетить гипнопедический сеанс. Рабочий зал моментально перестроился в комфортную комнатку. Пожалуй, этот момент был единственным, который не исказился в глазах Филина. Женский голос отливал бархатом и нежностью, моментально углубляя свою жертву в пучину патриотических мыслей.
- На благо государства и семьи… - окончил голос. И где-то из противоположной части зала застонала жизнь. Это был Цемент. Его лицо залилось улыбкой идиота и он медленно поплыл к выходу. А после… еще один, еще, второй, третий… люди походили на вишневые косточки, тела которых проткнули единой зомбирующей мыслью, чтобы впоследствии превратить в неразрывную цепочку.
Филин скорчил такую же нелепую рожицу и последовал к выходу. На перроне стоял Гарпун. Он что-то вводил в боковой экран взлетной установки, после чего фрегат порхнул на край проезжей зоны. Гарпун огляделся и, увидев Филина, попросил его поторопиться. Тот живенько запрыгнул на борт фрегата и судно отчалило.
- Ну и как тебе рабочий день? – улыбнулся сосед.
- Кошмар. Это просто кошмар. Надеюсь, я очнусь, и всё станет как раньш...
- Не станет. – перебил Гарпун. – Видишь ли, вот таков настоящий реальный мир. А мы –мясо. Только ты становишься «минусом» - тебя сразу удаляют, - Филин наострил уши и старался слушать как можно внимательнее.
- Вот ты… любишь свою жену? – спросил Гарпун.
- Да. Наверное. Не знаю.
- Не знаешь… Как и она о твоем существовании. Как и твой друг Цемент. Как и окружающие тебя люди. В этом мире нет знакомых и нет друзей. Вот подумай, что ты знаешь хотя бы обо мне…
Филин нахмурился: «А и вправду. Что я знаю? Что он ежедневно отправляется на китобойную базу? Да я даже не уверен, что он там работает. Что я знаю? Что он мой сосед. И всё».
- Вот видишь. Вот так и происходит наше общение. Те басни, которые зовутся воспоминаниями – не более, чем обычная выдумка, усиленная эффектом от приема раствора. А на самом деле общение происходит так: человек подходит к собеседнику и может в упор смотреть на него часами и даже ничего не сказать. Может быть протянет руку, чтобы поздороваться. Может быть попытается улыбнуться. А если повезет, то что-то невнятно пробурчит. Понимаешь, государству невыгодно, чтобы мы общались. Им проще поставить в каждом доме по телестене и зомбировать, зомбировать и еще раз зомбировать нас. Так же происходит и на рабочем месте.
- И что… - сказал Филин, - … что же делать? Разве нет никакого выхода?
Гарпун ждал этого вопроса, его даже это немного развеселило:
- Посмотри на столик возле себя. Там тебе подарочек залежался.
Филин отошел к задней части фрегата, где располагались маленький столик и такой же, а может быть еще меньший, диванчик. На столике, в коробочке, стояли две колбы с прозрачной жидкостью.
- Что это? – спросил Филин.
- А сам как думаешь?
- Жижа…
- Она самая, мой друг. Она самая.
- И что мне с ней делать?
- Ну как что? Вылить! – Филин замолк в недоумении, сосед, увидев его кислую рожу, сразу же добавил. – Шучу. Я уже и не помню, когда в последний раз шутил. А воду… только не вздумай выливать. Сказки о жиже слышал?
- Ты о «минусах» и недавнем протесте?
- Предполагаемом протесте, – поправил его Гарпун. – На самом деле, ничего такого не было. Жижа способна «пробудить» человека. Показать ему настоящую реальность. Но без чужой поддержки подобного человека моментально вычислят и вышлют по его душу отряд Милосердия.
- Отряд Милосердия? Медиков? Они что, их вновь зомбируют?
- Не знаю я, не знаю. Может быть отправляют на переподготовку. А может быть и того. – Гарпун демонстративно обвел большим пальцем шею. – Кстати, подлетаем. Приготовься.
Филин взял колбочки из коробки и положил их в боковой карман пиджака. Гарпун плавно подвел фрегат к взлетной установки у его дома. После чего Филин взошел на перрон, а Гарпун продолжил возится с установкой, что-то там программируя.
- Кстати, - замялся Филин, - а как. Нет. Когда ты узнал, что я «очнулся»?
- Ну, наверное, вчера. Когда вместо твоей мертвой рожи увидел попытку пробиться сквозь подсознательный барьер. На твоем лице тогда словно бомбежка произошла. А вот сегодня… Сегодня я точно убедился в этом, когда ты уже начал внятно отвечать на мои вопросы.
- Ясно.
- Ты уж извини, что я сразу тебе не сказал. Сам понимаешь, один неверный шаг – и можно позабыть, что он вообще был.
Филин понимающе кивнул, а после развернулся, чтобы уйти домой, но:
- Так, а что мне с жижей делать?
- С морской водой, мой друг. Оставь то слово властям. А делать… Все зависит от тебя. Одна просьба: используй ее с умом.
- Понял. Еще раз прощай.
- Прощай. – сказал Гарпун и Филин пошел домой.
3.
Всю ночь Филин вел войну с неведомым врагом. Подсознание прокручивало ему одну и ту же картину. Мрак, что питался его светом. И мраморные лица, что сковывали его руки кандалами.
- Нет! – заревел Филин. И словно по команде прорезал вуаль сна. Руки крепко сжимали простыню, лицо оросило потом, а рядом, беззаботно спала жена. Комнату омывало лунным светом, а из ракушек женщины веяло тем самым мраком, что снился Филину. Он медленно поднялся с кровати, надел халат и пошел в соседнюю комнату. Функциональный монитор оборудовал комнату как прихожую. Филин подошел к шкафу, открыл его и, найдя свой пиджак, достал колбочку с жижей. Он вновь поприветствовал экран у входа и единым касанием пальца к монитору, преобразил комнатку в небольшую гостиную. В центре мгновенно вырос диванчик, а у стенки появилась телестена. Филин попытался включить её, но она наотрез отказалась повиноваться.
- Ну и черт с тобой. – Он сел на диван и подумал о тех возможностях, что таились в маленькой колбочке с морской водой. Флакон дрожал в его руке. Вот тот самый философский камень, о котором он случайно вычитал в запрещенной книге, сожженной цензурой. Тогда ему пришлось отмывать голову от пепла, но мысли не ушли с водопроводной водой.
А сейчас появились возможности парламентариев, чиновников, владык. Он был способен на все с очищенным сознанием. Тот океан, который люди пытались сдержать, был мелкой тысячетонной каплей в сравнении с его свободой. Только один вопрос пугал и загонял эту ширину воды в узкую раму: что делать? И куда направить мощный поток, чтобы он сбил все дамбы?
- И как мне это узнать? – сказал он себе, - Не бездействовать же? Верно.
Под звонким градом утренних лучей отступала ночь. Она тяжко кровоточила, бросая косые взгляды на Филина, на его мысли, на жену, которая вот-вот должна была проснуться. Филин встал и подошел к функциональному монитору; из спальни откликнулся голос телестены; утих шум в раковинках; а маленькая соседняя комнатка вновь превратилась в кухню. Филин подошел к кранику, набрал два стакана с раствором и разбавил их жижей. Комнатка наполнилась запахом Орхидеи: сначала у входа, а после у столика. Она отпила воды, но к удивлению мужа, ничего не произошло. Жена подошла к холодильнику, достала оттуда яйца, и так же, как и вчера и позавчера, да постоянно, подошла к плите и начала готовить.
- Государство готово провести Акт Милосердия для любого, - промычала телестена. Если вы не уверены насчет себя, насчет безопасности своей семьи – обратитесь в местный Профилакториум, и о вас позаботятся.
Жена повернулась к Филину и ужасным звериным рыком пробуравила: «Др..гой. Мой др гой». Филин выпучил глаза и инстинктивно подался назад; глубоко вдохнул-выдохнул, и подошел к жене. Он пару минут, не двигаясь, смотрел в её безжизненные глаза. Он молчал; пытался даже не моргать. Молчал до тех пор, пока из телестены не прозвучал нежный голос знакомой спортсменки. Орхидея подобно мотыльку полетела на свет монитора. Её примеру последовал и Филин, который вскоре в такт жене дрыгал ногами подобно безумцу. Когда всё окончилось, Филин с женой пошли завтракать, а после он ушел на работу.
Спустившись к перрону, Филин наткнулся на соседа рядом со своим ангаром.
- Чего?.. То есть, доброе утро.
- Доброе, – улыбнулся сосед, – проверь свою установку. И считай это еще одним подарком.
Гарпун быстро отошел к своему фрегату, даже не попрощавшись с Филином, раскрыл паруса и уплыл.
- Вот дела.
Возле взлетной установки Филина покоился огрызок Катехизиса, на котором чернилами было написано: «Я конечно понимаю. Тридцать лет гонял чертей в своей голове, но… ты хотя бы удосужился проверить питание в своем фрегате. Твое счастье, что мир не без добрых людей. Удачного плаванья, Сомнамбул и… борись за свою жизнь, что бы ни случилось».
Слова из записки с головой окунули Филина в бочонок с теплыми эмоциями. Впервые он почувствовал, что-то, что можно назвать «дружбой». Что-то, чего у него не было раньше. Что-то настоящее. Он прикоснулся к экрану установки и та, на радость и удивление её господина, отозвалась функциональным меню. Пара кликов и фрегат занял своё место на летной полосе.
На протяжении всего рабочего дня, Филин думал о том, куда же так рванул его сосед. Почему даже не попрощался с ним? И почему он назвал его Сомнамбулом? Дурные мысли вытанцовывали странный и противный макабр. Чувство, что вот-вот случится что-то неладное, не покидало Филина. С каждым шагом он был ближе к дому. С каждым шагом сердце увеличивалось в размерах, и кровь внутри него грозила пробить себе дорогу из тела.
Вокруг квартиры соседа повисли два тяжелых линкора Милосердия, а на перроне стояло около дюжины человек в обмундировании. Только стоило Филину посадить фрегат, как к нему подошли двое. Отряд Милосердия. Их глаза заливали страхом душу. Филину хотелось закричать, попытаться убежать, и только слова соседа, сказанные вчера, заставили его застыть на месте, подобно бетонному столбу, и стоять, стоять, что бы ни случилось - мертво стоять на месте.
Один из них выдвинулся вперед, а второй навел на Филина странное подобие гарпуна. Скорее всего, оно оказывало психологическую атаку. И только когда жертва не пугалась до смерти, оно стреляло.
- Кто ты? – спросил солдат.
В голове Филина всплыли слова соседа «…ни с кем не говори, и просто делай всё тоже, что и в обычные дни». Человек в униформе переспросил, но Филин всё так же молчал.
- Сомнамбул, значит, – сказал второй.
- Черт его знает, перепроверь, – первый последовал приказу: он достал из небольшого кармана на штанах белый металлический агрегат и нажал на него. Он спроектировал изображение на перроне, наподобие маленького портативного экрана, а сверху – вытянулся голубоватый лазер. Тонкой линией он просканировал Филина и выдал всю информацию о нем, спроектировав её на асфальт.
- Живет здесь. Ни единого замечания. Отличные нормативы.
- Да уж, примерный Сомнамбул. Даже подташнивает немного.
Солдат вновь нажал на агрегат и информация исчезла, а после положил гоё в карман. В доме соседа что-то прогремело и солдаты ринулись туда. Двери приоткрылись, и из дома вышло четыре члена отряда, двое из которых тащили за собой тело. И когда Филин опознал в нём своего друга, – в груди что-то закололо, а после бешено заколотилось. «…Делай всё то же, что и в обычные дни» - вновь вспомнились слова соседа. Филин повернулся к дому, и едва сдерживаясь, вошел в квартиру.
- Дорогой, что-то случилось? – в доме сквозило чистотой, необычный душевной чистотой. Орхидея была единственным пучком теплого света в отыгравшем шоу уродов.
- Ты проснулась…
4.
Орхидея лежала на диване, скрестив руки, словно мощи древнего божества. Из урны доносились шуршания двух пар раковин. Выкинутые и списанные в утиль, как старые любовники. На телестене блистали свежие трещины. Они кровоточили пикселями, а под взглядом Орхидеи телестена и вовсе отключилась.
- Извини за это. Просто когда все услышала, от злости была готова потопить весь город.
- Да ничего, дорогая. Так даже лучше, - Филин сиял от счастья. Хоть и ждать развязки событий было страшно. Он не имел ни малейшего понятия, что им с женой делать, и они, по сути, стояли у пасти огромного кракена, каждое щупальце которого вело к темноте и неизвестности.
- Так, говоришь, нам промывали мозги, делали Сомнамбулами?
- Да.
- Но ведь это место – рай, - она вытерла кровь с пальцев, разбитых о телестену. Затем закрыла треснувшее окно и прикрыла синяки на коленях платьем.
- Точно, рай, - Филин разорвал Катехизис на осколки страниц. Все уставы, выбитые в нем на ротапринте, были пустышкой и большой глупостью. Словно страх перед приближающимся штормом, которого никогда не было. Филин молчал, погружаясь в мысли, которые сам не мог отличить друг от друга. Большой клубок пыли и грязи скопился в его голове, который нужно было срочно вымыть свежей водой.
- Если честно, я не знаю, что делать. Есть ли Сопротивление и где оно, когда прибудет Отряд Милосердия, что с нами сделают? – Филин расхаживал по комнате, нервозно перебирая функции на пульте. То внезапно вырастала кухонная плита, то с потолка вылетали куртки и плащи. Орхидея наконец не выдержала и бережно взяла мужа за руку.
- Ты много думаешь. Не стоит. Знаешь, где дамба? – Филин кивнул. Орхидея преобразилась до неузнаваемости, а в ее глазах перемешалось все подряд: метеосводки, утренние упражнения, расписания полетов общественных линкоров. Все это варево еще не остыло, и Орхидея иногда удивленно оглядывалась по сторонам, будто возвращаясь в мир раствора.
Они сели рядом на кровати и замолчали. Непривычно сильно пружины дивана выталкивали их. Было неприятно, что диван, купленный даже раньше старого фрегата, чувствовал такое сильное отвращение к ним. Но у него не было выбора: купили и расписались на чеке совсем другие люди, а он стал лишь обманутой мебелью.
- Пойдем, - Орхидея потянула Филина к черному ходу. За сутки без раствора она узнала тысячи кротовьих нор в своей жизни, в то время как все остальные годы были сплошным плоским холмом без входов и выходов. Пунцовые круги на коленях сверкнули на вылезшем солнце, стройные ноги задрожали от резкого порыва ветра.
По попустительству удачи, им досталась квартира с видом на Дамбу. По сравнению с шумом океана, голос телестены походил на бормотание сумасшедшей старухи без зубов. Бесконечная гладь «жижи» упиралась ногами в огромную бетонную стену, пыталась ее продавить. Филин шепотом пожелал ей удачи. Они искренне верили, что когда-нибудь ей это удастся.
Вдалеке уже завыли линкоры Милосердия. Они летели на добычу не столько из-за приказа руководства, сколько из любопытства: семейная пара «минусов» была зрелищем более долгожданным, чем повышение в звании или годовщина брака.
Филин и Орхидея стояли и ждали. Они ничего не делали, ведь все ожидания были похожи друг на друга и сводились к отсчитыванию секунд. В такие моменты извращенное удовольствие доставляла работа часов, точных и холодных метрономов.
- Ты боишься?
- Нет.
Филин снова начал считать от одного до десяти. В этот раз он выговаривал каждое число полной грудью. С единицей в него вошел морской поток, а на двух он уже видел реальный мир целиком. На том берегу, под правой рукой Дамбы толпились угловатые халупы, а выше всего стоял Профилакторий. Средоточие любви государства к каждому, министерство восторга человечества. Филин не знал, что находится внутри этого здания, он даже не приближался к нему ближе, чем на сотню метров. Говорили, что там перевоспитывают «минусов».
Линкоры завыли громче: охотники были близко. Ни это, ни даже возможные пытки не пугали их. Совесть, пройдя изнурительную череду прачечных и моек, очистилась до прозрачного состояния и выкорчевывала любой страх, который имел наглость заползти внутрь двух «минусов».
На том берегу что-то вспыхнуло, будто барбекю вечеринка закончилась кошмаром. Затем взрывы мигнули еще в нескольких местах, и весь берег засверкал, как новогодняя елка революционеров. Это был бы хороший подарок на Рождество для тех, кто устраивает мелкие саботажи по выходным.
Профилакторий начал оседать на фоне взрывных вспышек. Филин жалел, что Гарпун не увидит праздника, но надеялся и радовался, что он лично приложил руку к паре подрывов.
- Вот гниды, все равно летят за нами, - Орхидея хихикнула и обняла Филина.
Один из линкоров был на расстоянии десятка вытянутых рук. Скорее всего, он атаковал первым, иначе силовой импульс не дошел бы так быстро. Орхидею отшвырнуло назад, и к двум синякам на коленях добавилась зияющая рана на голове. Она затихла сразу, не издав ни единого крика.
Что-то многотонное надорвалось и упало внутри Филина. Он лежал на земле парализованный и пытался подняться, чтобы ударить того, кто нажал на кнопку и выпустил импульс. Он стоял прямо над ним и самодовольно улыбался, воняя потом и жижей. Филин не мог поверить, что слышал этот запах от солдата.
- Как? Вы не Сомнамбулы?!
Он хмыкнул.
- Еще чего. Тащите его на корабль.
Филин был спокоен. Его совесть чиста перед Орхидеей и перед собой. «Те, кто не справляются со своей душой, пускай идут в ищейки», - он крутил эту мысль назад и вперед, повторяя ее и убеждаясь в своей правоте раз за разом.
Ему показалось, что в Дамбе появилась маленькая трещина: миниатюрный бунтовщик, который может заставить все ограждение сломаться под давлением воды. Филин шепотом пожелал ему удачи .
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 595
Замечания : 0%
Побег
(Соавторская работа: 0lly and MaryEgo)
1.
Утро выдалось ясным и солнечным. Майское солнце припекало уже вовсю, и Мистер Уайт подумал, что неплохо бы включить фонтанчик для полива во дворе.
- Мэри, - сказал он, - как думаешь, не пора ли уже начинать поливать газон?
- Конечно, милый, - ответила она, ставя перед Стеном Уайтом тарелку с омлетом. Омлет был пышный, с ломтиком в меру прожаренного бекона, как раз такой, как любил мистер Уайт.
- Как хорошо, что ты вспомнил об этом. А я бы обязательно забыла. Ты же знаешь, какая я рассеянная.
Мэри улыбнулась, и мистер Уайт не смог не улыбнуться в ответ. Мистеру Уайту удивительно повезло с женой. Стройная и высокая, все понимающая Мэри, Мэри с золотыми волосами и глазами цвета моря в ясный день. Милая, добрая, заботливая Мэри. Порой мистеру Уайту казалось, что она способна читать его мысли.
Двое его детей Клара и Пит никогда не огорчали отца по-настоящему. Конечно, иногда они шалили, проказничали, говорили глупости - как это и положено детям, но никогда не делали ничего по-настоящему плохого, что заставило бы мистера Уайта разозлиться всерьез.
Можно ли было назвать мистера Уайта “счастливым человеком”? Без сомнения, он был счастлив.
Правда, порой странное чувство нападало на него. Иногда он оглядывался и с удивлением думал: «Неужели это все мое? Как одному человеку может достаться столько хорошего разом? По телевизору то и дело болтают о разных авариях и катастрофах, голоде и болезнях, ведь случается все это с кем-то? Чем же эти люди хуже меня?».
И тогда смутное, необъяснимое ничем чувство вины заползало в душу мистера Уайта. Мир переставал казаться ему добрым и радужным, во всем, что его окружало, он видел злую насмешку.
По пути на работу мистер Уайт все никак не мог избавиться от этого мучительного чувства. Оно пришло неожиданно и повода, казалось, не было никакого, но смутное беспокойство, предчувствие беды проникло внутрь, тупой иглой засело под сердцем и никак не желало уходить.
Мистер Уайт вглядывался в привычные пейзажи, в ряды аккуратных светлых домиков, и все пытался понять, что же вокруг не так. Но мир, вопреки ощущениям, казался совершенно обычным.
Миссис Томсон выгуливала своего пуделя возле дома, и мистер Уайт поздоровался с ней. Мистер и миссис Флойд сидели на веранде, попивая чай, а их взрослый сын, слабоумный Эдвард, возился на клумбе возле дома. Он разыскал где-то старую грязную куклу и теперь отрывал ей ноги. Мистер Уайт притормозил рядом и велел Эдварду не портить игрушку.
Эдвард улыбнулся, и от улыбки его тощее лицо жутко исказилось, поглядел щелочками глаз.
- Ваша жена красивая, - сказал он. – Я люблю красивое, - и он показал Уайту безногую куклу.
Мистер Уайт молча вдавил педаль газа. Странно, но от безобидных слов дурачка ему стало еще хуже. Игла под сердцем теперь раскалилась и казалась, готова была вот-вот прорвать кожу и вылезти наружу.
От мрачных ли размышлений, мистер Уайт перестал следить за дорогой, или незнакомец действительно вырос прямо перед ним прямо из асфальта?
Уайт ударил по тормозам. Визг шин заставил все внутри сжаться.
- О, господи, - пробормотал он, дрожащими руками нащупывая дверцу машины, - Вы в порядке? Я не знаю, как это случилось, я совершенно не заметил… - и Уайт осекся, пристальнее приглядевшись к незнакомцу.
Свет солнечного утра не падал на этого человека, обегая его стороной. Плащ и шляпа его казались вылепленными из густого тумана. И Уайту почудилось, что туман этот клубиться, складываясь в причудливые и пугающие фигуры.
Незнакомец ухмыльнулся. В его черных как колодцы глазах, светилась ненависть, такая, что мороз пробежал по коже мистера Уайта.
- Здравствуйте, уважаемый, - сказал незнакомец. Голос его показался Уайту слишком высоким, почти мальчишеским, не подходящим к пугающей внешности.
- Да… - Уайт опомнился, пробормотал, - простите, я… вижу, вы в порядке, ну… так я, поеду? – Уайт с удивлением уловил в своем голосе просительные нотки.
- А я давно вас искал, - улыбнувшись, сказал незнакомец, - Вы - Стен Уайт, не так ли?
- Искали? – Стен отступил на шаг. – Меня?
В ответ незнакомец придвинулся и зашептал Стену почти в самое ухо:
- Ты сволочь. Ты думал спрятаться? В аквариуме хотел отсидеться, с рыбками? Так ты, что же, действительно ничего не помнишь? Или помнишь? Тогда может, скажешь - как зовут твою жену? А колледж? Помнишь колледж? Может быть, у тебя и друзья там были? Ну-ка, ну-ка как их звали? Билл, Уилл?
- О чем вы? - Стену казалось, что от взгляда веет холодом.
И, чтобы не смотреть в его глаза Стен опустил взгляд на ботинки незнакомца. Человек вовсе не стоял на асфальте, а действительно вырастал из него. От его ботинок, как от корней дерева шли, извиваясь, бугры и трещины, разрезая гладь шоссе.
- Господи… - прошептал Стен. – Вот черт.
Незнакомец проследил за взглядом Уайта.
– А ты как думал? Я ведь вырос из асфальта, - ухмыльнулся он, - ты, что же, до сих пор ничего не понял?
- Что? Что я должен был понять? – голос Стена сорвался на крик.
- Все просто, - очень спокойно, даже почти ласково, сказал незнакомец. - Ты видишь то, что хочешь видеть… Сейчас объясню.
И он, не сильно размахнувшись, ткнул Стену кулаком в лицо. Скулу обожгло ледяным холодом и болью. Стен не устоял на ногах, и грохнулся под ноги незнакомцу.
Дыхание перехватило. На секунду ему показалось, что воздух вокруг сделался густым и вязким, как джем. И мир вокруг подернулся сероватой пеленой, стал размытым и призрачным.
Стен зажмурился и снова открыл глаза. Наваждение рассеялось. Но страх остался.
Незнакомца нигде не было видно, только рядом с ним на дороге лежала игрушка – светло-фиолетовый котенок с большими, раскинутыми в стороны ушами.
Стен, не спеша, опираясь руками об асфальт, поднялся. Ноги его занемели так, что он почти их не чувствовал. Он с трудом доковылял до скамейки. О том, чтобы сейчас снова сесть за руль и речи быть не могло.
«Может быть это все было галлюцинацией, бредом?» – думал он. Что говорил этот странный тип? Говорил, что Стен ничего не помнит, но это же чушь. Воспоминания приходили неохотно, и, как снежинки в стеклянном шаре – лениво оседали вниз. И чем дальше вспоминал Стен, тем страшнее ему становилось. Ни одного мало-мальски ясного впечатления о прошлом у него не сохранилось. Все, что приходило на ум, казалось слишком обобщенным, смазанным. Вот колледж, где он учился – серое старинное здание с колокольней и башенками. Бывшее аббатство. Зеленая лужайка и раскидистое дерево рядом. Но воспоминание это - неживое, тусклое, словно фотография запечатлевшая раз и навсегда одну плоскую картинку.
Как пахло в коридорах, какой была на ощупь кора дерева, и как пригревало солнце в летний день, и каким казалось здание колледжа в дождливых сумерках – Стен не помнил.
То же самое и с друзьями. «Билл, Уилфред,» – думал он. Перед глазами послушно возникли лица. Но какими были эти люди? Какое пиво любили, как проводили время? Да, черт побери, он даже не мог вспомнить, когда и как познакомился со своей женой. Когда он пытался думать об этом, в памяти всплывали свадебные фотографии: Мэри в белом платье, шатер на лужайке и цветы вокруг. Но ничего больше на ум не приходило.
Стен потер виски. Полез в карман за сигаретами, руки его дрожали. Сигарет не нашлось.
«Черт возьми, я же никогда не курил», – в смятении подумал он.
Сидящий неподалеку лиловый котенок не спеша умывался. Он поглядел на Стена неестественно круглыми, большими глазами, мявкнул, соскочил со скамейки и скрылся в кустах.
Незнакомец сказал: «видишь то, что хочешь видеть».
Стен огляделся вокруг.
По ступенькам крыльца магазинчика спускался толстяк. В одной руке он держал объемистый пакет. Пакет явно был тяжелым, и толстяк аккуратно переставлял ноги, держась за перила.
«Споткнись, – подумал про себя Стен. - Ну, споткнись же. Давай!». Он постарался представить это, он практически увидел, как толстяк оступается и, неловко дернувшись, валится вниз, размахивая в полете руками. Как взлетают его ботинки, как блестят на солнце поднятые из лужи капли воды, рядом с шуршанием приземляется пакет, и по асфальту, подпрыгивая, катятся апельсины.
И он почти не удивился, когда незнакомый ему толстяк вдруг оступился и рухнул в лужу. Все произошло в точности так, как представлял это Стен.
Стен почти не дышал. Ладони вспотели, по спине пополз холодок.
- Черт… - бормотал он вполголоса, - черт, черт, черт…. Это же невозможно, это все бред, а я псих. Ну да, самый настоящий псих, совсем как тот, что встретился мне недавно.
Он еще несколько раз проверял свои способности: заставил почтальона упасть с велосипеда, а полицейского - отобрать скакалку у какой-то девочки и начать прыгать.
И снова, раз за разом, стоило ему поверить в то, что нарисованная в его воображении картина реальна, все происходило в точности так, как представлял себе Стен.
Кроме одного раза.
Это была девушка, Стен тут же выделил ее среди других.
Да, пожалуй, она была красива. Стен почувствовал, как что-то внутри него замерло, остановилось, лишь только он взглянул на незнакомку. Она ничуть не походила на Мэри, его жену. Не слишком высокая, с длинными медово-рыжими волосами. Она стояла возле кафе, кутаясь в белоснежный плащ, и казалась очень маленькой и хрупкой. Она, похоже, ждала кого-то, вглядываясь в идущих мимо людей, щурила карие, с длинными ресницами глаза.
И Стену вдруг до смерти захотелось, чтобы эта девушка, с ее странным взглядом и белым плащом, чтобы эта девушка подошла к нему. Или нет... не подошла, а просто посмотрела в его сторону.
И он представил, как незнакомка поворачивает свое маленькое личико с острым подбородком в его сторону, как глядит на него из-под длинных ресниц темными глазами. И улыбается уголками губ.
Он представил ее улыбку как что-то давно знакомое, давным-давно вросшее в его память.
Он ждал, но проходили минуты, а девушка все также продолжала стоять, не обращая на Стена внимания.
Тогда он не выдержал, он вскочил со скамейки, почти подбежал к ней, но девушки уже не было, еще секунду назад она стояла вот здесь, на этом месте, но то ли стен моргнул то ли кто-то из прохожих на секунду перекрыл ее силуэт. Ее не было.
«Домой, - думал мистер Уайт, выворачивая руль, петляя между машинами, - немедленно домой».
Казалось, ни Мэри, ни дети не замечали перемен, произошедших с мистером Уайтом.
Мэри улыбнулась ему так же понимающе и ласково, как улыбалась всегда, а дети, подбежавшие поздороваться, все так же смеялись и болтали.
- Мой руки, милый, ужин уже готов.
- Ужин? – переспросил мистер Уайт. С тех пор, как он уехал на работу, не прошло и двух часов. Может быть, она шутит?
Стройная и высокая Мэри, как всегда улыбалась ему нарисованной улыбкой, поблескивая пластмассой щек.
«Господи, - подумал мистер Уайт, - она ведь и раньше такой была. Она же ничуть не изменилась. Просто я не замечал этого».
Стен перевел взгляд на детей. Они, сидящие за столом напротив друг друга, двигали челюстями втакт, одинаковыми движениями брали стаканы, глотали сок, словно были не разными людьми, а человеком и его отражением.
Он глядел, как жена ставит перед ними тарелку пластмассовых мячиков для пинг-понга, и те синхронно тянут к ним руки, синхронно откусывают.
Стена пробрал озноб. Даже здесь, даже дома не было спасения. Он выбежал наружу, оглянулся и в смятении замер. Теперь стены дома стали розовыми, крыша разрослась ощетинившись остриями башенок.
Стен подошел, постучав по двери, та отозвалась глухо, податливо прогибаясь под рукой. Пластмасса.
Стен вспомнил, наконец где видел похожий. Это был домик для Барби, точно такой же как был у его дочки Клары. Его дочки?
«Я просто сошел с ума, господи, я сошел с ума.» - лихорадочно думал он.
Стен бежал, а мир вокруг тёк и менялся. Больше не было ничего постоянного, все теряло очертания, становясь аморфным. Надо было только чуть сосредоточить волю, чуть-чуть подтолкнуть, и податливая материя начинала терять свою привычную форму.
Дома по сторонам улицы теперь напоминали замки из песка, какие детишки строят обычно на берегу моря. Вот только были по-прежнему разноцветными.
И женщина в белом пальто, женщина, в волосах которой сплелись мед и солнце, женщина в кроваво-красных перчатках. Все также стояла на углу Стим Роуд и Стрэйт стрит. Она ждала кого-то. Но стоило Стэну сделать шаг к ней, она рассыпалась, оплывала на асфальт белесо-красной лужицей.
Ноги Стена снова начали неметь, он заставил одну из скамеек подползти ближе и сел на нее.
- Да я гляжу, ты тут веселишься вовсю, - Стен обернулся. Рядом с ним на скамейке сидел незнакомец в своем туманном плаще и шляпе.
Теперь, на фоне творящегося вокруг, он казался на редкость реальным и живым. Он хмыкнул, оглядываясь вокруг.
- Что происходит? – спросил Стен. – Что, черт подери, происходит!? Я схожу с ума?
Незнакомец покачал головой:
- Не надейся даже - ты нормален, как всякая сволочь, желающая ускользнуть от закона. Только у тебя ничего не выйдет.
- Я не понимаю о чём ты! – воскликнул Стэн, - говори что хочешь, матерись, на здоровье. Но, черт возьми, знаешь, я даже рад тебя видеть. Ты не рассыплешься, когда я отвернусь. Не станешь говорить то, что я хочу услышать… Но.. но я не знаю, просто не знаю, что происходит. И что мне теперь делать!?
Он поднял взгляд на человека. Тот больше не улыбался.
- Ты что же на самом деле ничего не понял?
Стен покачал головой.
Незнакомец всхлипнул раз, другой. Его унылое, худое лицо исказилось. Стену показалось, что тот плачет, но уже через секунду он понял, что ошибся – незнакомец смеялся.
Он всхлипывал, сотрясаясь от смеха всем телом, по сморщенному лицу бежали слезы.
- Ты в самом деле думал, что это все настоящее? Вообразил себя богом, творцом вселенной? Черт возьми, да они там нехило навострились мозги чистить. Не ожидал. То есть, ты вот теперь не понимаешь, о чем я тебе говорю? Забыл все? Бедняжка. Невинного человека оскорбили!
И Стен не выдержал. Вскочил. Размахнулся и ударил прямо по сморщенной смеющейся морде.
Но кулак его не встретил сопротивления. Он, казалось, погрузился в холодный и липкий кисель.
Незнакомец, лицо которого теперь на половину разлетелось от удара, улыбнулся и подмигнул Стену целым глазом.
В тот же момент руку Стена обожгло ледяным холодом. Он закричал. Боль потекла к плечу, обхватила раскалёнными клещами грудь.
Незнакомец, которого, казалось, ничуть не волновала превратившаяся в белесый студень половина лица, схватил Стена за руку и дернул. Боль теперь затопила сознание целиком, иголками заползла под кожу, мир схлопнулся и погас.
Пришла тьма.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 595
Замечания : 0%
2.
Тьма была посюду - обнимала Стена за плечи, скользила меж пальцев, забиралась в голову через отверстия ушей. Тьма пахла больничными лекарствами, а на вкус напоминала тину. Глухо посмеиваясь, она крутилась вокруг, тянула за руки, заглядывала в глаза. Живая, дышащая, вечно голодная, злобная тварь, медленно пожирающая неосторожные тела и души. В этот раз она начала с пальцев ног, затем переключилась на лодыжки и поползла выше, вгрызаясь оскалом в человеческую плоть.
Стен чувствовал живот, таз, бёдра, колени, а дальше... Дальше - пустота. Будто ног ниже не было вовсе.
Сердце застучало у глотки. Стен дёрнулся. Голова гулко ударилась о что-то твёрдое, руки упёрлись в гладкую поврехность. Паника пережала грудину. Стен забился в невидимых путах. Разбивая в кровь лицо и локти. Отрывая рот, крича беззвучно. Давясь тьмой, захлёбываясь, задыхаясь, кашляя, глотая холодную тягучую вечность.
Справа раздался треск, руки провались сквозь преграду. Тьма хлынула прочь, по глазам резанул свет. Перебирая руками, Стен рванулся наружу. Упал на пол, перекатился на живот. Закашлялся, выхаркивая густую сероватую массу из лёгких, хватая ртом воздух. А после сжался в комок и замер, не в силах сделать ещё хоть что-то.
Мысли прыгали, путались. Память услужливо подкидывала сцены недавнего прошлого. Происходящее никак не желало складываться в целостную картину. Вокруг было темно и тихо, и только кое-где, разгоняя тени, горели красным круглые настенные лампы.
Паника постепенно отпускала. Сердце перестало захлёбываться собственным ритмом, и Стен, помогая себе руками, сел. Опёрся спиной о разбитую капсулу. Вопросы один за другим возникали в голове, но не находили ответа. Где он? Как оказался здесь? И чему на самом деле можно верить, реальности, обернувшейся вдруг кошмаром, или тому, что происходит сейчас?
Взгляд Стена скользнул по ногам. Ниже колена, там, где прежде находились лодыжки и ступни - не было ничего. Круглые, гладкие обрубки, вместо ног. От их вида узлом скрутило желудок.
На Стене не было одежды. Голый, беспомощный, он сидел на железной, тянущийся вдаль пластине с круглыми отверстиями. Вдоль неё вверху, вперёди, внизу - всюду, словно стеклянные гробы, громоздились ящики с закруглёнными краями. Сквозь прозрачные стенки виднелись, погруженные в гелеобразную серую жидкость, людские тела. Тела эти лежали неподвижно. Дышали размеренно, через нос втягивая в себя прозрачную жижу. Но больше всего Стена поразило не это. Лица... Счастливые, расслабленные лица. Губы, растянутые в улыбке. Глаза, глядящие в никуда. Жуткие клоунские маски смотрели на Стена из каждого гроба, и Стен невольно дёрнулся в сторону, желая сбежать от них прочь, но тут же упал, уткнулся носом в решетчатый пол. И оттуда, из дыр, на него глянули снова - лица, лица, лица. Счастливые мёртвые лица.
Стен кричал, казалось целую вечность. Зажмурив глаза, закрыв уши, чтобы не видеть, не слышать, не знать! Он желал, безумно желал проснуться. Рядом с женой, в тёплой кровати, на мягкой подушке. И чтобы всё оказалось лишь сном, ночным кошмаром...
Вдруг, кто-то схватил Стена за плечи и страх ножами ударил по нервам. Стен рванулся, взвыл, ударил руками по воздуху. Обрубки ног заскользили по полу. Предплечье пронзила боль, а потом... Потом паника пошла на убыль. Тело налилось тяжестью. Руки бессильно упали...
С трудом двигаясь, Стен повернул голову. Напротив, не касаясь земли, завис робот. Из левой руки его торчала игла, которую он уже втягивал внутрь, заменяя клешнёй. Небольшие белые лампочки, призванные обозначать глаза, холодно поблёскивали с овальной жестяной головы. Ниже, не слишком старательно, кто-то подрисовал чёрным маркером линию рта. Гравиполе заменяло ноги, а квадратное тело пересекали крупные полуразъеденные временем буквы: “BE WITH US - BE HAPPY!”
- Будьте как дома! - радостно воскликнул робот женским голосом. Звуки вылетали из динамиков-ушей и были полны ликования. – Ничего не бойтесь! - трескуче призвал он и протянул к Стену клешни.
Будто со стороны Стен наблюдал, как его, голого, безногого, сплошь измазанного серой желеобразной дрянью, поднимают в воздух. Сталь холодом отпечаталась на коже, страх лениво заворочался на границе сознания. Апатия придавила камнем, и действительность больше не шпарила кипятком по оголённым нервам. То, что вколола ему эта железяка, лишало всяческих сил.
- Виртуальность вас одарит - счастье вечное подарит, - задорно проскрежетал робот, и строчки эти прозвучали жутко в звенящей тишине коридора.
Зафиксировав железные руки вокруг бёдер и груди Стена, робот двинулся по настилу вглубь коридора.
Стены по обеим сторонам сплошь состояли из стеклянных гробов. Сверху к ним тянулись провода, балки пересекали потолок. Красные лампы еле заметно мерцали, отбрасывая на глядящие из капсул лица уродливые тени. "Неужели и я лежал среди них"? - думал Стен, провожая их взглядом. - "Лежал, и смотрел в пустоту. И улыбался, вдыхая серую дрянь с запахом тины?...". Лица молчаливо кивали, подтверждая эти догадки. Шире раскрылись улыбки, лёгкие тянули новую порцию геля, разгоняя колкие мурашки по телу Стена.
Вдруг, коридор вильнул и впереди показались очертания двери. Зрение у Стена отказывалось фокусироваться, голову было не повернуть, и потому он не сразу заметил мужчину, стоявшего в шаге от неё. Одной рукой незнакомец придерживал гравикресло, в другой сжимал тускло-жёлтое полотенце. К карману халата крепился бейджик на котором значилось: "Рональд Дженнингс - консультант по вирт-сетям второй степени".
Подлетев ближе и ещё раз пропев свою безумную речёвку, робот сгрузил Стена в кресло.
Мистер Дженнингс вежливо кивнул обездвиженому Стену. Открыл дверь, завёл гравикресло внутрь, и, накинув одеяло на плечи Стена, со сдержанной улыбкой стал что-то рассказывать.
Слова долетали до Уайта как через пелену, смысл ускользал. Улавливались лишь отдельные:
"...Уайт... шок... чтобы смягчить последствия... подготовим... снова... домой..."
"Домой..."- повторил про себя Стен. Горло саднило, тряслись руки. Он повторил ещё раз - вслух, надеясь понять, наконец, что это значит, - "домой?"...
- Ну да, вернётесь обратно - домой! - откликнулся мистер Дженнингс.
- Я не понимаю... - хрипло, едва выговаривая слова, прошептал Стен.
Сознание начинало постепенно проясняться. Тело вновь, хоть и неохотно, подчинялась разуму. Наконец, удалось повернуть голову и рассмотреть помещение.
Это была маленькая прямоугольная комната, с огромным экраном вместо одной из стен. Вокруг него полукругом стояли кожаные диваны, в углу виднелся бар. По середине красовался круглый, на резных ножках стол со стеклянной столешницей.
- Где я? - выдавил Стен. Звук собственного голоса звучал, словно через вату.
- Через пять минут успокоительное окончательно выветрится, и тогда я вам всё объясню. Но сразу вам скажу, повода для судебного разбирательства нет. Просто досадная неприятность. Но мы уже устранили причину - не переживайте...
- О чём вы... говорите?
- Вы, наверное, ничего не помните. Вас ведь выдернули из вирта. Удивительно, что Вы вообще в сознании, мистер Уайт. Возможно, память к вам и вернется…. Но я бы не советовал ждать. Через пару часов для Вас организуют новое погружение.
- Стойте, подождите, - запротестовал Стен. Виски заныли. Потерев их кончиками пальцев, он, подбирая слова, устало продолжил: - Я хочу понять, что происходит. Почему и где я нахожусь? Что это за капсулы? И что с моим телом? Я был дома. Поцеловал жену, детей, вышел на улицу. Мне нужно было на работу, а потом... потом появился незнакомец и... - голос Стена сорвался. "Консультант смотрел на него почти с жалостью.
- Ваш вирт, мистер Уайт, был дестабилизирован сторонним вмешательством, поэтому вы и...
- Мой вирт? - перебил его Стен. - Виртуальная реальность?
- Да. Вы сейчас ничего не помните, кроме...
- Кроме той жизни, что была там, - снова перебил мистера Дженнингса Стен. - Но она ведь была ненастоящей.
- О нет, мистер Уайт, она была настоящей, - мягко заверил его "консультант". - Что такое реальность по-вашему? Просто набор раздражителей, влияющих на ваши органы чувств… и наша компания, действительно достигла в этом непревзойдённых успехов.
- Успехов? – Стен не выдержал. Он почти кричал. – Успехов? Черт побери. Да по какому праву меня запихнули в эту капсулу? Вы не смели ставить на мне ваши дурацкие эксперименты.
- Эксперименты? – Мистер Дженнингс снял очки, и устало потер переносицу.
- Эксперименты… Да нет, мистер Уайт это не эксперименты, это давно отработанная и отлаженная до мелочей технология. Отточенная до тончайших деталей, вот что это, мистер Уайт.
Это мир, который сам подстраивается под ваши желания и стремления, мир угадывающий ваши мечты и тут же воплощающий их. Мир, созданный для одного человека.
Фактически, вы были в раю, мистер Уайт.
- Я был в капсуле, наполненной соплями, - мрачно ухмыльнулся Стен. Успокоительное, видимо, полностью прекратило своё действие, и к нему наконец-то вернулась трезвость ума. – Вы так и не ответили на мой вопрос.
- Ах, ну да, вопрос…. – Мистер Дженникс открыл папку и положил перед Стеном лист глянцевой бумаги
- Это договор, мистер Уайт. Договор заключенный нашей компанией с вами о том, что вы, Стенли Уайт, арендуете у нас ячейку вирта сроком на шестьдесят лет. Вот дата и ваша подпись.
Стен скользнул взглядом по листку.
- Какой сейчас год? - сдавленно произнес он.
- Вы находитесь в вирте почти два года.
- Два года, – дрожащими пальцами Стен снова потер виски. – Подождите, но ведь воспоминания. Вся жизнь.
- Мы исправили вашу память, мистер Уайт. Это являлось обязательным пунктом договора.
- Мою память. Я сам просил об этом?
Дженнингс кивнул.
- Воспоминания, Мистер Уайт, не всегда бывают приятными. Я уже много лет на этой службе. Скажу больше, очень многие, да почти все наши клиенты просят об этой услуге.
- Как такое возможно? ... Нет... Я же знаю себя, я никогда бы не согласился на подобное... Пусть я калека, но черт, я не верю вам, слышите? Вы это подстроили, не знаю как и зачем, но... Сколько стоит аренда этой вашей ячейки, да еще на шестьдесят лет?
- Много, мистер Уайт, - консультант улыбнулся. - Многие наши клиенты отдают все, что у них есть, так сделали и вы.
- Я не верю вам, - сквозь зубы прошептал Стен, – не верю.
- Что ж, хорошо, - Мистер Дженнингс резко поднялся.
- У меня есть еще одно доказательство, после которого, боюсь, вам не придется сомневаться.
Он подошёл к экрану, что-то нажал на нём. В тот же момент лампы погасли, а экран напротив, вспыхнул. Похоже было, что в стене открылось вдруг окно в другую комнату, залитую светом.
Сидящий по ту сторону воображаемого стекла посмотрел на Стена. Это был худой человек, небритый и бледный, щеку его уродовала длинная глубокая царапина, голова была перебинтована.
Ног человека не было видно, до пояса его закрывало одеяло.
- Говорите, мистер Уайт – сказал голос за кадром.
- Что я должен говорить?
- Ну как же, мы ведь с вами обсуждали это. Человек перевел взгляд с говорившего и уставился черными обугленными дырами глаз прямо на Стэна. Казалось, внутри этого человека поселилась пустота, и она глядела теперь сквозь глаза, как сквозь прорези маски. Еще секунда и она хлынула бы наружу сквозь фальшивое окно, затопив и палату и здание офиса и весь город.
Но человек отвел взгляд.
- Я, Стэнли Уайт, - Хрипло произнес он, - заявляю, что отказываюсь от своего имущества в размере…
- Десяти миллионов
- Да, десяти миллионов долларов в пользу корпорации «Вирт Индастрис» взамен на ячейку виртуальной реальности. Все?
- Расскажите о причинах вашего поступка.
- … причинах, - человек некоторое время молчал, глядя в камеру, и от его взгляда по спине Стена пробежал холодок.
- Причина простая. Кетти, моя жена. Я убил ее. Это конец. Это…
- Подробнее. Расскажите подробнее, мистер Уайт.
Человек выталкивал из себя слова одно за другим, иногда сам, иногда с подсказки невидимого собеседника.
Человек говорил, и постепенно, перед Стеном деталь за деталью, черта за чертой слепилась картина прошлых событий.
Он - Стен, вёз жену - Кетти, в больницу. С ней что-то случилось дома, но что, понять по спутанным объяснениям было невозможно. А после - была авария. Кетти не выжила. Он лишился ног. Лишился смысла жить дальше. Человек на экране говорил, и Стену казалось, что пустота вливается теперь в него сквозь прорези глаз, с каждым сказанным словом.
Запись кончилась. Стен остался один, в темноте.
- Кетти, – повторял он, пробуя имя на вкус, - Кетти.
Перед его глазами вновь возник образ той девушки с волосами цвета меда. Но тут же, вслед за этим пришла невыносимая боль. Такая, будто жуткая зубастая тварь пробралась внутрь Стена, и теперь яростно вгрызалась в разум, в сердце, в душу.
Стен скорчился в своем кресле. Боль, которую Стен, оказывается, все это время носил в себе, теперь очнулась и с новой силой принялась за дело.
- Надеюсь теперь ваше решение стало вам более понятно, - спросил Мистер Дженнингс, заглядывая Стену в глаза. - Да, вероятно не стоило вам показывать этого. Если вас это немного утешит, могу сказать, что ваша жена жива, она в коме.
Стен почувствовал, как что-то внутри него рушится, рвется.
- Почему мне не сказали?! – выкрикнул он, голос его сорвался.
- Не кричите, мистер Уайт, - Дженнингс улыбнулся очень ласково, почти по-отечески. – В вашем состоянии вредно волноваться. Она была на грани смерти, она и сейчас на этой грани.
-Черт, почему мне не сказали, что Кет жива? Я бы не подписал тогда ваш гребаный договор, я бы остался с ней!
- Вы бы остались не с ней, а в тюремной камере. Да, в не убийца, но пожизненное заключение вам гарантировано. Ведь ваша жена пострадала в большей степени, не из-за аварии. А из-за того, что случилось с ней дома. На ковре нашли её кровь. На бите - ваши отпечатки. Сейчас вы конечно ничего не помните, но очень скоро за вами явится полиция. Не знаю, сколько ещё мы сможем вас укрывать.
Стен уже не слушал. Его трясло от осознания правды.
- Но там на пленке…
- Эти записи, мистер Уайт, создают специально, для демонстрации родным и близким грезящего. Признаюсь, мне впервые приходится показывать эту запись своему клиенту. Ваш случай уникален.
- Уникален? – Стен опомнился, - подождите, разве до этого никогда…
- Ваш вирт был дестабилизирован, я уже говорил вам. Злоумышленник снял программную блокировку изменения реальности, частично разбудил память. Все было сделано грубо, топорно, ваша память серьезно пострадала, но факт остается фактом, этот человек побывал в вашем вирте.
Но не волнуйтесь. Скоро вы будете возвращены в капсулу. Воспоминания о пробуждении будут стерты за счет компании. Всего доброго, отдыхайте.
- Подождите! – горло у Стена пересохло и крик напоминал скорее шорох.
Мистер Дженнингс остановился в дверях, вопросительно глядя на него.
- Вы узнали, кто был тот человек? Кто разбудил меня?
- Том Лэйн. Имя вам ничего не говорит? Ну да, конечно. Это брат вашей жены.
- Мне нужно поговорить с ним.
- Это лишнее, уверяю вас, – консультант чуть поклонился, давая понять, что разговор окончен.
- Я могу сдаться в руки полиции, - сказал Стен уже громче, на сей раз в голосе проступил металл, - и на суде объявлю о том, каким образом я был вытащен из вирта, и чем обернулся для меня этот ваш хваленый «Рай». Вам ведь не нужен скандал, правда, мистер Дженнинкс?
- В прошлом вы были весьма успешным бизнесменом, мистер Уайт, это заметно, – консультант сдержанно улыбнулся. - Хорошо, мы устроим вашу встречу.
Тома привели через час. Он теперь не казался страшным, скорее испуганным и подавленным. И черные всезнающие глаза и туманный плащ – все это было маскарадом.
Том оказался двадцатилетним пареньком, тощим и угловатым. Под глазами его залегли глубокие тени, всклокоченные волосы торчали во все стороны.
Но он взглянул на Стена и ухмыльнулся так знакомо, что мурашки пробежали у того по спине. Голос тоже не изменился, но теперь он куда больше подходил к внешности:
- Я вижу ты соскучился, да? Зачем я тебе, поиздеваться охота?
- Я хочу, чтобы ты рассказал мне про тот вечер, когда мы с Кет... Ты ведь все выяснил, верно?
- Рассказать? – Том плюхнулся на кресло перед Стеном, сложил руки на груди и состроил задумчивое лицо. - Что же тебе такого рассказать. Может быть тебе рассказать как Кетти нашли в обломках искореженной машины, с проломленным черепом? Или рассказать, что она уже два года как лежит в коме, пока ты нарисованных баб трахаешь?
Ты ведь думал, что она мертва, правда, Стенли, дружище? Ты ведь думал, что везешь труп. Иначе бы внимательней следил за дорогой, и не оказался сейчас безногим калекой, верно?
- Верно, - ответил Стен, до боли стискивая подлокотники кресла. - И ты решил отомстить? Сдать полиции? Ты ведь затеял все это, чтобы я проснулся?
- Вообще-то, я надеялся свести тебя с ума, - улыбнулся Том, - перенаправил данные с другого датчика жизнеобеспечения, так, что никто бы и не догадался, что с твоим аквариумом не все в порядке. Золотые рыбки оказались пираньями, а Стен?
- Но я проснулся. - Теперь и тебя самого посадят в тюрьму. А мне уже предложили заново стереть память и снова погрузиться в вирт. Выходит, я снова уйду от наказания. Тебе ведь этого не хотелось бы, правда, Том?
Стен перегнулся через стол, насколько позволяло кресло
- Я должен поговорить с ней, поговорить с Кет, понимаешь?
Улыбка сползла с лица Тома.
- Ты чертов псих, – пошептал он.
- Да, я собираюсь с ней поговорить, и выяснить как все было на самом деле. Не известно, вернётся ли ко мне память, – твоими стараниями, но я доложен точно знать, виновен я или нет. И если - виновен, я клянусь тебе - сам сдамся в руки полиции. Я отвечу за все, что сделал.
Стен смотрел на Тома не отрываясь. Том кивнул.
3.
Серое небо, и снег повсюду. Мир внутри Кет замер, как и её жизнь. Пытаясь сохранить себя - покрылся коркой льда, превратился в заледеневшую в вечности пустыню, и лишь одна чёрная точка выбивается из всеобщей картины.
Стен бредёт туда, давя подошвой снежинки. Вьюга расступается в стороны, а ветер, вместо того чтобы царапать кожу холодом, наоборот ласкается кошкой, мурлычет, теребит волосы. Стен совсем не мёрзнет. Делая один шаг - приближается на сто, и то, что виднелось на горизонте чёрной точкой, очень скоро нависает над головой скрипучей деревянной громадой.
Каменный фундамент, а выше - древесина вперемешку с кирпичами. Брёвна и черепица, шпаклёвка и даже обои, на множество этажей. Каждый раз, когда Стен пытается сосчитать их, у него получаются разные числа. Чёрными провалами зияют отверстия окон. Скотчем перемотаны пустые рамы. Доски крыльца прогибаются, жалостно скрипят под ногами. Сглатывая, Стен делает ещё один шаг. Кладёт ладонь на шершавую поверхность двери. Шарит глазами в поисках ручки или хотя бы звонка. А когда не находит, сжимает ладонь в кулак, и коротко стучит.
Дверь бесшумно отворяется.
Внутри светло. Даже слишком. Весь потолок усеян электрическими лампами. Кет не любила… не любит темноту. Стен стоит в коридоре, дверь за его спиной уже захлопнулась и теперь стремительно сливается со стеной, но его это совсем не беспокоит. Он занят тем, что оглядывает место, в котором оказался, и больше всего оно напоминает коридор дешёвого мотеля, в котором им с Кет как-то пришлось ночевать. Те же безвкусные бежевые обои, обшарпанный деревянный пол, запах хлорки, и двери с двух сторон через каждый шаг. На этот раз ручки на месте, и Стен, слегка нервничая, поворачивает ближайшую из них и, приоткрывая дверь, заглядывает внутрь
- Стен! Посмотри на это платье! Оно прелестно! - щебечет Кет. Она стоит у витрины магазина, чуть ли не прижавшись к ней щекой. На ней лёгкое голубое платье, волосы собраны в высокий хвост, на лице мечтательная улыбка. Мир вокруг залит солнечным светом, блики скачут по асфальту, мимо движутся безликие призраки прохожих.
Стен забывает, как дышать. Вспышка счастья несмелой улыбкой касается губ, но, спустя мгновение, ухает вниз, на самое дно застывшего камнем сердца. Позади Стена всё ещё пыльный коридор. А здесь, перед ним, лишь отголосок прошлого. Воспоминание. Место, где они с Кет так любили гулять в прежней жизни. До того как... Как он убил её...
Стен и сам не замечает, как делает шаг вперёд, шепчет: "Кетти..." Вина чёрной тенью следует за ним по пятам. Ещё одно слово, одно имя: “Кетти…” и она восстаёт, оживает, тянется руками к шее, проникает червями под кожу. Занозами застревает в сердце. И боль, как живая. И Кет - Кет тоже... тоже - словно живая. Улыбается Стену, машет рукой, заливисто смеётся, когда он - Стен, прежний Стен – подходит к ней сзади, обнимает, зарывается носом в рыжие локоны. Не замечая, не зная, что его двойник, тот, кем он станет в скором будущем, молча корчится рядом от вины, от ненависти к самому себе…
Стен отступает назад. Его трясёт, и счастливый смех – его собственный смех, бьёт по нервам раскалёнными прутьями. Он убил не только свою жену, но и себя. Того, кем он был. Своими собственными зубами отгрыз себе ноги, вырвал сердце из груди. Он был трусом, и потому, испугавшись расплаты, обменял разум на вечную ложь. На фантазию, бессвязную сказку без конца и начала, без смысла, без чувств. Без вины.
А теперь он бежит по коридору, отбивая пятки. Пятки, которых у него больше, нет. Потому что нет ног. Потому что нет сердца. Потому что он вырвал его, и слил в унитаз. Он заслужил всё это. Он трус и убийца. Чёртов убийца. И на руках его стынет кровь его любимой. Той, чей смех несётся из каждого номера этого чёртового дома.
Стен хватается за ручки, распахивая двери настежь. Свет фонарей, Солнца, Луны, костра льётся со всех сторон. Посиделки с друзьями, выходные за городом, ужин при свечах. Он всё это помнит. Всё это знает, и от того ему хуже, в сто раз хуже, но так и должно быть. Так правильно. Больно, и тошно, и … Стен останавливается. Его трясёт, ему холодно, больно, и сердце бешено колотится в груди, натыкаясь на острые грани рёбер. А впереди, замыкая коридор, его ожидает последняя дверь. Самая важная. Самая страшная.
Не чувствуя ног, Стен движется к ней. Шепчет себе: “Я больше не трус”. Словно во сне поворачивает ручку, и смех за его спиной тут же стихает, будто поняв, что он здесь лишний.
Стен заходит внутрь.
- Ты же знаешь как для меня это важно! – кричит Кетти. Щёки её раскраснелись, волосы неопрятно разметались по плечам, но даже так она выглядит просто невероятно обворожительно.
- Да для тебя важна каждая мелочь! Каждый чёртов час - для тебя важен! – кричит Стен – прежний Стен.
Он стоит напротив, в его руках дорожная сумка. Он раздражён, и взвинчен. Желваки играют на скулах, побелели костяшки пальцев, и голос его полон злобы: – У меня есть работа, есть друзья! Есть жизнь. Моя, собственная жизнь! Да - для тебя важна каждая минута! Вот только я не обязан, словно благодарная шавка, круглосуточно подтирать тебе слюни!
- Что!? – ошарашено произносит Кет. – Вот значит, как ты это воспринимаешь!? Подтирать слюни! – голос её срывается на визг. Обернувшись, она хватает стоявшую на столике лампу, швыряет её в сторону Стена.
Лампа с грохотом разбивается об пол. Осколки летят во все стороны.
- Полоумная! – орёт Стен. - Я когда-нибудь убью тебя! - Разворачивается и идёт к двери, а в след ему несётся:
- Убирайся!
Снаружи слышен шум двигателя, а затем – визг шин. Свернувшись калачиком возле дивана, закрыв лицо руками, Кет плачет. Плечи её подрагивают, халат чуть спал с правого плеча.
- Дурак, - всхлипывает она, ударяет кулаком по ворсистому ковру. И Стену, тому самому стену, что всё ещё стоит в комнате, не хватает сил, чтобы остаться стоять на месте.
Он подходит, опускается на колени. Трясущимися руками тянется к сжатой ладони. Пальцы проходят насквозь, он не чувствует даже тепла, зато и Кет тоже не чувствует его холода. Его безумия…
Сзади скрипит дверь, и Кет вскидывает голову, прищуривается. Стен сидит спиной к входу, ему страшно повернуться. Страшно увидеть себя. Кет что-то говорит. В её голосе удивление. Она стирает с лица слёзы, поправляет халат, и снова спрашивает:
- Что Вам нужно, Эдвард?…
Эдвард…
Стен разворачивается всем телом. В дверях стоит мужчина. Не он. Не Стен. Эдвард. Сосед. Бледный, худой, рыжий. Совсем не Стен…
Не Стен берёт стоящую в углу биту. Не Стен поднимает в воздух тяжёлый её конец.
- Полоумная! – произносит не его голос. - Я когда-нибудь убью тебя!
Чёрт подери, это не он. Не он.
Мир темнеет. Кет не хочет показывать ему больше. Всё это время она была рядом, она шепчет ему слова любви, обнимает, рассказывает, как ей одиноко. Нет никаких слов, только чувства. Но Стен всё понимает.
Боль, стягивающая узлами мышцы, отпускает, тень за спиной растворяется. Стена затапливает облегчение. Он не убийца. Не трус. Не предатель. Он вёз Кет в больницу. Торопился, попал в аварию. Ему сказали: “Вам отрезали ноги”. Сказали: - “Она мертва”. Сказали, что там, за гранью реальности, станет легче. Боль утихнет. А он просто человек, что он мог ответить? Конечно, ответ был – “Да”.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 595
Замечания : 0%
4.
Стен шел почти, не опираясь на костыль. Металлопластиковые протезы нещадно натирали обрубки, но Стен знал, что не пройдёт и года, как он привыкнет к этому.
Он шел к Кетти. К своей Кетти, которую любил и перед которой был виноват. Виноват в том, что уехал, бросил одну в тот чёртов вечер. Ведь если бы не дурацкая ссора, все могло быть иначе.
Теперь, когда память вернулась, Стен мог вспомнить проклятый день до мельчайших деталей. Фразы, чувства. Её глаза... Они ссорились. Бросали друг другу в лицо обвинения, не жалея злости. А потом он крикнул те самые слова, о которых будет жалеть вечность, и выскочил из дома. Стен помнил, как вздрогнул, когда кто-то шагнул к нему навстречу из темноты.
"- А, это ты, Эдвард, - раздражённо сказал тогда он, увидев у ограды соседа.
- Полоумная, - выдохнул Эдвард, и улыбка растянула его большой лягушачий рот. - Я когда-нибудь убью тебя...
Он повторил эти фразы, брошенные Стеном с таким упоением, почти с обожанием. Что стоило Стену обратить на это внимание? Прислушаться к сжавшемуся было сердцу? Нет, вместо этого он сказал:
- Иди домой Эдвард, уже поздно.
- Ваша жена красивая.
- Да, Эдвард, я знаю, - ответил Стен. И в ту секунду, он очень хорошо помнил это, ему мучительно захотелось вернуться.
Но он пересилил себя, хлопнул дверцей машины и завел мотор.
Он кружил по городу без цели, несколько раз останавливался, чтобы глотнуть спиртного во встречных барах. Сколько времени так прошло? Стен не знал
А когда он вернулся, то увидел Кэтти на пороге, пол вокруг был залит кровью. В глаза бросилась лежащая неподалеку бита. Стен поднял ее, но тут же выронил.
Двигатель выл, и стонал, Стен давил на педаль газа, а на заднем сидении истекала кровью Кетти, его жена. А на зеркале заднего вида болтался её подарок - плюшевая игрушка, маленький лиловый котенок.
- Скорее, - бормотал Стен себе под нос, до боли в руках сжимая руль. - Только не умирай, Кетти, слышишь. Сейчас мы будем в больнице, уже скоро.
Потом – только визг тормозов, свет встречных фар, и Стен не помнил уже ничего.
Эдварда арестовали сразу же после того как Стен дал показания. Слабоумный ничего не отрицал, он только все время повторял, что жена мистера Уайта красивая, и он сделал то, что хотел мистер Уайт...
Солнце освещало здание городской больницы. Там ждала его Кетти. Она ждала его, она обязана была проснуться. Если Стен не смог разбудить ее тогда, в вирте, возможно, это удаться ему теперь.
Денег после возмещения неустойки корпорации «Вирт Индастрис», у Стена осталось совсем не много, но достаточно, чтобы снимать комнату на первом этаже недалеко от больницы.
Каждый день он приходил к своей любимой. Врачи уже узнавали его в лицо и всякий раз здоровались. Они убеждали его, что после погружения в Вирт, состояние Кетти улучшается.
Стену пришлось попотеть, пока он поднимался по ступенькам крыльца. Он остановился на самом верху, перевел дух и огляделся. Улыбка, непрошеная, сама собой озарила его лицо.
Все обязательно должно быть хорошо. Стен знал это. Стен верил в это.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Голосование открыто до 22 марта включительно.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 286
Замечания : 0%
Первый: Оставил ощущение разрозненности и массу вопросов. Будто бы нечто атмосферное жестоко урезали, чтобы сузить мир до одного единственного героя. Не увидел толчка, пробудившего Филина - неужели правительство не продумало подобную возможность, не пожелало ее избежать? Тема тоталитарного рая, конечно, не нова, но всегда была мне интересна. И то, что концовка не принесла больших свершений - тоже понятно, оно и правильно. Колебания на грани и немного - за ней. Хотя в финале, скорее, недосказанность, возможно, недоработка, чем логическое завершение. Соответствие теме дуэли - да, но не целиком и полностью. Стилистика хороша, не хватило живости, как по мне.
Второй: Рассказ более полноценен. Мир вокруг шире, образы рисуются, и не за счет метафор, как в первом тексте, а из-за внимания к деталям через призму ощущений самого героя. Язык, коем написан текст легок, но прост - в плюс это или в минус, кому как. Для меня - так в минус. А вот сюжетная линия - как плетенка, без обрывов. И динамика выражена лучше, чем в первом случае. Хотя, не могу сказать, что был удивлен развязкой. По теме дуэли авторы прошлись от начала до конца.
Трудный выбор изначально.
Отбросив пристрастия и симпатию к теме тоталитаризма - голос все же Побегу.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 517
Замечания : 0%
Благодарность обеим командам за серьезную работу и интересное чтиво.
№1. Первое, что мне бросилось в глаза и поразило - язык произведения. Я бы описал его как классический, современный литературный. Выражения, выбор слов, парабол и метафор - высокий уровень и продуманность. Читалось не всегда легко, однако этого и не хотелось. Это тот случай, когда хочется думать над каждым предложением. От того с самого начала читать было интересно.
Сюжет. Читая, в голове рождались кадры из фильма "Остров" Майкла Бэя и что-то из "Эквилибриума". Это не плохо, но для меня стало очевидным, что произведение уже не назовешь оригинальным. Тем не менее было огромное стремление узнать, чем все закончиться, а не это ли главное - желание прочесть до конца?
В целом: никаких претензий к качеству работы, т.е. к ее оболочке, внешней составляющей. На мой взгляд хорошо показаны герои, прорисована вселенная Филина со всем укладом и общественным строем. Но минусом я бы назвал все-таки содержание. Из данной темы можно было выжать больше сока, сделать более яркую и насыщенную картинку, бескомпромиссно привлекающую закрученностью сюжета и неожиданной развязкой. К сожалению, к концу было чувство, что последние финальные, кульминационные сцены были менее продуманными, чем первая половина произведения.
Однако отмечу, что работа не оставила меня равнодушным. После прочтения я испытал некоторую подавленность: "все это может запросто стать реальностью" - подумал я, размышляя над сюжетом... Молодцы!
№2 Начало показалось скучным и простым. Прочитав первый абзац закрыл сайт. Вернулся к чтению через несколько часов, потому что поставил цель сделать честный и не предвзятый анализ обеих работ дуэли.
Повторное чтение не прибавило оптимизма в том, что я благополучно дочитаю эту работу. Так думал я, пока не прочитал:"...Ваша жена красивая, - сказал он. – Я люблю красивое, - и он показал Уайту безногую куклу.."
С этого момента чтение перестало быть скучным...
В целом: эта работа - как двоюродная сестра первой. В сюжете улавливается множество схожих особенностей. Но при этом работы очень разные. Язык более простой, разговорный, но не менее интересный. В этом произведении меня покорила другая составляющая художественной литературы. Созданная авторами великолепная атмосфера. Туман, снег, низкое серое небо, пустота и бесконечная мгла - все это так контрастно гармонировавшее с первыми солнечными, глянцево-пластиковыми нотками начала истории, захватили меня. И хотя сюжет снова не был сто-процентов оригинальным (в памяти всплыли фильмы "Ванильное небо" и почему-то "Суррогаты"), атмосферность стала козырем этой работы. Описания, плавные, но необычные переливы сюжета и продуманная последовательность событий, обрисовали в моем воображении полноценную, законченную и яркую историю. Трогательная и не вызывающая лишних вопросов, она покорила меня.
Не простой выбор. Я все-таки голосую за "Побег"
Представляю, что значит писать по заданной теме. Писать, когда тема не простая. Философская и многогранная. Но я точно не представляю, что значит работать в паре. И мне кажется это гораздо сложнее - найти настоящее единство в своей команде и создать полноценную, монолитную форму, не раскалывающуюся разностью взглядов авторов и их внутренней мощной индивидуальностью. Я бы отдал голос обеим работам...
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 467
Замечания : 0%
Весьма интересная тема выбрана секундантом. Ее можно по-разному обыграть. Оба текста пошли по пути наименьшего сопротивления и мир героя чаще всего взрывали извне. В одном случае это сосед - раствор с жижей, в другом появление братца жены. И у обоих мир в начале – радужный и солнечный. Вспоминается недавний рассказ в Шестом туре
Клавиатурный бог от Волчека…
Идеи сюжета обоих рассказов, не так чтобы поражал иновациями, но главное не это, а то как удалось захватить читателя, увлечь. У обоих это вышло хорошо.
Первый. Сомнамбула.
Текст не зациклен на подробных описаниях. Наметки и образы
за которые может уцепиться воображение читателя – орхидея из пустоты, фрегат солнечный с парусами, параболы стекла и каскады отделения – легкие штрихи,
не утяжеляющие текст лишним. Иногда вот отступления в виде «Молчание и доведенные до автоматизма движения сводили Филина с ума. Все будто превращалась в огромный пруд крокодилов, только хищники были вялыми и безжизненными, как прошлогодний тунец.» скорее отвлекали,уводили от действия. Пока увязывал молчание с крокодилами, прудом и тунцом не первой свежести, забыл ради чего это все начиналось. Но таких переборов было очень, очень мало.
Повествование идет собранным, единым по уравновешиванию эмоций идействий героев. Да, динамика начала прыгать все ближе к концу, явно время поджимало, минус дуэлей. Но основную мысль подали, мир героя взорвали, трещину в дамбе проложили. Хотя так и осталось загадкой, что спровоцировало Филина на ломку и пробивание подсознания. 30 лет? Это как кризис среднего возраста? Тогда стоит пробел, что было до этого? Прошлого Филина, кроме рабочей автобиографии, нет. Ломкаего необъяснима и выглядит несколько – роялем в кустах. Вчерабыло солнечное утро, сегодня внезапно головная боль. Это, пожалуй, единственное, чего мне не хватило в тексте. Сам текст еще можно продолжать и продолжать. Куда Филина потащили, кто такие Отряд Милосердия, где дети, как становятся Сомнамбулами, каков мир за дамбой и почему именно - жижа. Есть где разгуляться. Ротапринтер – забавное определениеграфомана. Особенно порадовала очевидная гармония авторов, выдержанная на протяжении всего текста.
Второй. Побег.
Захватывает сюжет практически сразу.
Текст идет выраженной картинкой эмоций, уделяет им много внимания, продавливая на читателя. Настороженность миром дается сразу - что-то гложет мистера Уайта. Потом сразу берем за жабры читателя привлекая внимание к внезапному незнакомцу. Вот ввод этого незнакомца, я так и не поняла, для чего нужен был этот внешний фактор. Этот рояль, так нужный авторам, отслужив свою миссию по внедрению человека ввирт, хотя я думала, что братец должен был просто программу запустить, проще вирусняк, может так и было, акцент нерасставлен, но не в том суть. Так вот, как только братец выполнил свою миссию, он благополучно исчез из сюжета. А ведьв самом тексте заложена ломка подсознания мистера Уайта - встреча в виртуальном мире с Эдвардом. Чем не благоприятный момент для дальнейшего подспудного и ненавязчивого нагнетания ситуации путем появления там сям этого Эдварда, пусть даже с повторяющимися словами – ваша жена красива. Но авторы решили не играть в психологию, пойти простым путем и ввели братца. Ну, это все мелочи и право авторов игратьсо своим миром героев.
Сюжетная линия в целом понравилась. Постарались увязать все мелочи (котенок фиолетовый порадовал особенно), выделенные в начале, чтобы привести к закрученному финалу. В начале текстшел, нет он летел на эмоциях, практически, местами, отбросив декорации истории. Создавалось ощущение, что забывали о чем написано в предыдущемпредложении. Главное – эмоции персонажа.Кстати, поднадоела однотипность негатива, все равно о чем писалось – ужас, растерянность, недовольство, тоска или гнев или страх – все одно у героя как
проштамповано – тьма, тьма из глаз,чего-то его рвет, черные дыры, густое и вязкое, прерывается дыхание, холод, боль иногда холодная иногда колюще - режущая. Приелось к концу, уж простите.
Так вот о удержании картинки. К примеру, коротко и ходить далеко не будем,сцена встречи с незнакомцем.
В ответ незнакомец придвинулся изашептал Стену почти в самое ухо:
- Ты сволочью......
- О чем вы? - Стену казалось, что от взгляда веет холодом......
И, чтобы не смотреть в его глаза Стен опустил взгляд на ботинки незнакомца.
Незнакомец проследил за взглядом Уайта.
– А ты как думал? Я ведь вырос из асфальта, - ухмыльнулся он, - ты, что же, до сих пор ничего не понял?
- Что? Что я должен был понять? – голос Стена сорвался на крик.
И он, не сильно размахнувшись, ткнул Стену кулаком
в лицо. Скулу обожгло ледяным холодом и болью. Стен не устоял на ногах, и грохнулся под ноги незнакомцу.
Как все же эту сцену мне представить? Незнакомец вплотную подошел в Стену (шепот в ухо), но тут же имеем
холодный взгляд (в ухо?) тут же, взгляд на ботинки (надо иметь хоть какое-то расстояние между собеседниками, чтобы на ботинки смотреть, но незнакомец не отходил, и удар в скулу – хотя с той позиции, что занимал незнакомец проще в другое место ударить. И почему под ноги упал? Вот бы было – удар в живот, согнулся – и сверху по шее – о да! Упал под ноги. Ну ладно, допустим я не уловила перспективу и текст как раз писался с целью
прожать на эмоциональный ряд, а не на картинку. Но это не одно место. Возьму другой пример.
В истории встречи теперь с незнакомкой, то бишь – реальной женой. До чего подробное описании – карие глаза,
длинные ресницы. Любовь к этому персонажу уже прочувствована по описанию. А оказалось Стену мало того, что не дойти, а добежать нужно было, чтобы поймать ее, так еще у прохожих было время, закрыть ее, давая возможность скрыться. Это ж, какое расстояние! Но ресницы с карими глазами, странным взглядом – углядел.Орел. Впрочем, надо отдать должное, к 3-4 части, после освобождения Стена из виртуального мира, эти моменты сошли на нет.
Дом воспоминаний Кэти весьма интересно описана. Эти обои и теряющиеся этажи...Но опять же. Все идеально, за какую дверь не посмотри, и тут внезапно за последней дверью Стен из воспоминаний, уже с вещами на выход скандалит. Как так?Вот так внезапно? Значит, вся любовь и очарование в каждой комнате мотеля, до этого, было враньем, притворством семейной пары? Нигде настораживающих мелочей, хотя опыт вплетения их был, к примеру, в первой части рассказа о радужном мире вирта и непонятномбеспокойстве Стена. С воспоминаниями Кети это забыли.
Ну и финал порадовал – все пойманы, братец исчез, Эдвард осужден, Кети лучше и Стен, не смотря на инвалидность и все прошлые беды, смотрит вперед. Правдадочь Клара потерялась, хоть и был упомянут ее Барби-домик, даже в воспоминаниях о жены ее нет. Мда..
В принципе, если бы глаз не цеплялся к этим моментам, то по законченности рассказа,захватывающей динамике сюжета, развертыванию идеи и удержания интересна читателя – голос бы отдала Побегу. Но, в Сомнамбуле таких очевидных ляпов нет. Большая гармония в повествовании. За Сомнамбулу и отдаю голос.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 595
Замечания : 0%
Цитата (Moro) как только братец выполнил свою миссию, он благополучно исчез из сюжета
А кто изобрел способ проникать в чужой вирт? Как бы иначе герой добрался до сознания жены?
Цитата (Moro) Но авторы решили не играть в психологию, пойти простым путем и ввели братца.
Немного разные роли: брат - совесть, обвинетель, Эдвард - "темное я" гг, совершившее приступление (оно вынесено за скобки исключительно для хэппиэнду). Стоило ли их смешивать?
Цитата (Moro) Как так?Вот так внезапно? Значит, вся любовь и очарование в каждой комнате мотеля, до этого, было враньем, притворством семейной пары?
Это просто разные воспоминания. Воспоминания могут быть хорошими и плохими, это вовсе не знаит что какие-то из них лживы 
Цитата (Moro) Правдадочь Клара потерялась, хоть и был упомянут ее Барби-домик, даже в воспоминаниях о жены ее нет.
Ее не было: двое детей и фальшивая жена - только часть сна
З.Ы. извиняюсь, что влезла - с радостью приму бан и модерацию
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 467
Замечания : 0%
0lly, но планомерность показа воспоминаний дали такое ощущение)
Клара - сбило с толку Его дочки? «Я просто сошел с ума, господи, я сошел с ума.» - лихорадочно думал он. показалось осколком воспоминаний из реальной жизни, как и Эдвард=)
|
|
|
