Для писателей

Профиль | Последние обновления | Участники | Правила форума

Страница 1 из 5 1 2 3 4 5 »
Модератор форума: Диана

Масс-дуэль №715! (Куча мала.)

# 1 01.05.2018 в 23:07

Приветствую, дорогие мои сайтовчане. У нас тут наклёвывается необычный формат масс-дуэли. Сперва объявляется приём заявок - кто хочет, может быстренько присоединиться. Далее у нас проследует первый тур. Я выдам тему, и авторы начнут творить. Когда выйдет срок, они вышлют мне на почту по одному фрагменту из своих нетленок, написанных на заданную тему. Общий объём фрагмента не должен превышать 5000 знаков с пробелами. Автор сам выбирает, чем завлечь читателя и какой кусочек текста будет интереснее для презентации рассказа.
В первом туре читатели знакомятся с этими кусочками и ставят им оценку по десятибалльной шкале. После недельного голосования начинаем второй тур. На этот раз выкладывать буду уже целые тексты (заблаговременно присланные авторами), но не просто так. На голосование идут только те рассказы, которые заняли первые три места в первом туре!!! После чего уже во втором туре идёт борьба за окончательную и бесповоротную победу. Прочие же авторы, не прошедшие отбор первого тура, вольны выложить свои рассказы в разделе "Произведения" (чтобы читатели смогли осознать, к каким выдающимся шедеврам они повернулись спиной), либо же просто спрятать их от посторонних глаз.

Зачем это нужно, спросите вы? Ну, чтобы избежать обычной проблемы масс-дуэли - отсутствия голосов. Тут у вас будет возможность быстро оценить потенциал текстов и решить, кто достоин продолжить сражение, а кому, увы, придётся вылететь.

Думаю, всё понятно. Если хотите принять участие в массовке, просто сообщите об этом в этой теме.

Предварительный список участников пока таков:
Волкано, Лоторо, Талестра, Робот Бендер, Кроатоан, Изморозь и Fatalist.

Приём желающих открыт до следующего понедельника. :)

# 2 03.05.2018 в 20:17

К группе отважных писак присоединился Суселл.

# 3 04.05.2018 в 11:16

# 4 06.05.2018 в 09:34

Спарринг, как и "стенка на стенку" приветствую и присоединяюсь.

# 5 06.05.2018 в 19:42

Отлично, с нами ещё и Хагарт!

# 6 07.05.2018 в 08:24

Итак, погнали!!!

Тема сражения: Путешествие на край тьмы.

Срок: до 20 мая включительно.
Объём не ограничен. Фрагменты своих нетленок присылайте на электрический адрес limonio@rambler.ru
Пока будет идти первый тур голосования, авторы смогут дописать, доработать, исправить свои тексты, чтобы финальные версии оказались доведены до совершенства. Да, дорогие авторы, вы всё правильно поняли, к 20 мая вы можете даже не дописать рассказ, но предоставить мне какой-нибудь забойный фрагмент из него обязаны.

Желаю удачи!

# 7 18.05.2018 в 21:58

По просьбам трудящихся продляю срок сдачи фрагментов до 23-го мая включительно.

# 8 24.05.2018 в 07:19

Ну погнали!

[1]

Вопрос питания

Пробуждение было необычным. В чём состояла его странность, Димка понял не сразу. Сначала тупо таращил отвыкшие даже от такого скудного света глаза в матовую оболочку, словно там можно было что-то разглядеть, помимо размытых пятен. Потом осенило – гравитация! Голые лопатки ощутимо вжимало в пластик. Но так не должно было быть! Насколько он знал, да и помнил лично, по прошлой студенческой практике, из шестимесячного сна всегда поднимали на орбите, на пересадочной станции.
По одной простой причине: межзвёздные лайнеры физически не были приспособлены для посадки на планеты, а в челноках не было столько места, чтобы возить, помимо компактных пассажиров, ещё и их анабиозные модули.

– Ну что, живой уже? – полупрозрачная крышка модуля неуловимо быстро сложилась, и над лежащим Димкой навис рослый чернявый незнакомец, с виду его ровесник или чуть старше. – Сам выберешься, или помочь?

– Я где? – Димка сел и огляделся.

Почти всё пространство тесного, но светлого помещения занимали стандартные анабиозно-восстановительные камеры, количеством шесть штук. Три справа – одна над другой, три слева от узкого прохода. Все они, кроме Димкиного обиталища, пустовали.

– Мы в спасательной шлюпке, на поверхности Беты. На ночной её стороне. Самое страшное, по всей видимости, позади. Авария корабля и, особенно, жёсткая посадка. На вот, набрось пока, девчонки сшили, – чернявый показал Димке серый бесформенный ком ткани. В нечто похожее, он только сейчас обратил внимание, тот и сам был одет: грубо сшитые шорты и такая же майка-безрукавка.
– По-моему, стильно. В любом случае советую не крутить носом, другого ничего нет. Только скафандры, но в них здесь не повернуться.

– А где?..

– Остальные? За стенкой ждут, в техотсеке. Куда им ещё податься, – чернявый ткнул пальцем куда-то назад. – Забортной углекислотой не научились пока дышать, но дело к тому идёт, неделю уже здесь сидим, кукуем, пытаемся хоть с кем-нибудь связаться.

– Неделю? А почему меня сразу не разбудили?

– Ты шею сломал. Я же говорю, жёсткая посадка. – Парень улыбнулся. – Не переживай, восстановление прошло нормально, я сам проверял.

Димка ухватился руками за стенки камеры и сделал «уголок». Тело слушалось беспрекословно, ничего не болело, медицинская автоматика действительно знала своё дело. Затем легко выскочил на упругий пол. Натянул предложенные шорты, выкроенные, как выяснилось, из специфического материала – запасных пластырей металлизированной термообшивки шлюпки.

– Кстати, я Игорь, – запоздало протянул ладонь чернявый. – Медицинский, третий курс.
– Дмитрий, можно Димыч. Механик, второй.

– Механик, это замечательно. Здесь все студенты, нас тут пятеро, с тобой, – Игорь забарабанил в люк: – Уже можно, он жив, здоров и даже частично одет!

Диафрагма исчезла, и на Димку уставились три пары глаз. Все без исключения – на симпатичных девичьих личиках. Одно из них, голубоглазое, в обрамлении светлых волос, показалось ему знакомым. Точно, сестра Роберта, однокурсника. На год младше, тоже с механического.

– Ленка!

Девушки, с видимым удовольствием распрямляясь – техотсек оказался крохотным, одна за другой пролезли в анабиозную (так Димка окрестил про себя основное шлюпочное помещение). Самодельные комбинезоны на них сидели ничуть не лучше, чем на нём – его новые шорты. Плотная ткань, сшитая проволокой, при малейшем движении девчонок открывала прорехи в самых неожиданных местах.

– Ты ведь Дима, да? – Ленка протиснулась вперёд. – Вы с Бобкой рядом летели? Какой у него был посадочный талон, помнишь?

Димка напряг извилины. Память, поупиравшись немного, сдалась. Да, Роберт (Бобка – надо запомнить, если он жив, конечно) стоял на регистрации в соседней очереди, и номер на нагрудном жетоне он, конечно же, успел заметить, это был…

– Девяносто второй!

– Значит, он тоже мог спастись! – Ленка, он её помнил тихой и рассудительной, с сумасшедшими искорками в глазах кинулась ему в объятья. – Дим, я всё подсчитала! Нас тут пятеро! Капсула шестиместная, значит, роботы не успели спасти только шестого. Но машины ведь все одинаковые, значит, и в остальных капсулах то же самое! Он в своей только второй по счёту!

Девяносто второе место… Далековато от спасательных шлюпок. Схему «Ориона» он помнил хорошо. И, видимо, не только он – за спиной Ленки ещё не представленные девушки, рыженькая и шатенка, одновременно приставили пальцы к губам – молчи!

[2]

Поезд шёл в тоннеле. Лена не знала, куда и откуда. Знала только наверняка, что туннель был невероятно длинный – по её ощущениям, они ехали уже около часа, а конца-краю ему видно не было. Иногда ей казалось, что они уже выехали, просто на дворе ночь, но впечатление длилось не больше чем пять-десять секунд – тусклые оранжевые лампы освещения каждый раз напоминали ей, что тоннель не кончился.

Она проснулась на верхней полке купе, когда они уже были в тоннеле. Казус состоял в том, что засыпала она в пустом купе – ещё обрадовалась, что никто не сел, но теперь оно было заполнено. Лена брала билет в женское купе, а в этом напротив оказалось двое мужчин: один, средних лет в мешковатой военной форме (Лена отметила, что форма у военных, наверное, никогда не меняется – мужчина выглядел точь в точь как солдаты в советских фильмах про войну) сидел у столика на нижней полке и развязывал клетчатый узелок. (Ну и дичь). Лицо у него было приятное, открытое, глаза почти прозрачные, а волосы – не понять то ли седые, то ли просто светлые.
Лена мужчину рассматривала почти без неприязни – хотя мало удовольствия доплатить за отдельное купе и всё равно получить нежеланных попутчиков.
Куда больше её расстраивал второй сосед – на верхней полке, молодой, похожий на обгоревшую спичку, руки все расписаны зелёными татуировками – не модными, которые сейчас каждый уважающий себя хипстер имеет, а тюремными – буквы на костяшках пальцев, восходящее солнце, кольца. Он скрючился на верхней полке и неторопливо чистил ногти перочинным ножиком. От него пахло носками и ещё чем-то дрянным и терпким, он, видимо, почуял, что на него смотрят и бросил на Лену косой волчий взгляд. Лена передёрнулась, буркнула: «Здрасьте». И торопливо, как могла, слезла со своей полки вниз.
Внизу обнаружилась ещё одна соседка. На этот раз желаемого пола, но совершенно странной наружности – девочка лет девяти с радужными брекетами и прозрачными очками, одетая в серебристую пижамку с электрическим отливом. Лене показалось, что по пижамке пробегают буквы и цифры, но сморгнула и всё пропало. Девочка рассматривала её в упор, молча и не мигая. Лена смутилась.
– Здравствуйте, – повторила она, обращаясь сразу к девочке и солдату.
– И ты будь здорова, – приветливо отозвался солдат. – Яичко будете? – он подвинул к ним клетчатую салфетку, на которой лежали ломтики сала, пять или шесть сваренных вкрутую яиц, несколько кусков чёрного хлеба. Отдельно в спичечном коробке была соль.
Лена подумала, что отказываться невежливо -- солдат был слишком дружелюбен. Она поблагодарила его и взяла одно яйцо.
Девочка с недоверчивой гримасой смотрела на это.
-- Дочка твоя? -- спросил солдат с прежним добродушием и улыбнулся - как будто набросил на лицо сеть морщинок. Лена невольно улыбнулась в ответ:
- Нет, не моя, - тут её кольнула одна мысль: -- У тебя, наверное, родители в другом купе? -- обратилась она к девочке. -- Хочешь, мы поменяемся с ними?
Девочка посмотрела на неё как на дуру и ничего не сказала, отвернулась к тёмному окну.
Лена переглянулась с солдатом и пожала плечами. Он усмехнулся и тихо сказал Лене:
- Возраст такой, и характер, небось. У меня две дочки, я на фронт уходил, старшая в тех же годах была, ух и упрямая… Сейчас уже замуж пора.
- А вы так долго были на фронте? - удивилась Лена, очищая яйцо. - Вы где-то на границе были?
- И на границе был, - смущённо ухмыльнулся солдат. - И у рейхстага был.
Лена быстро глянула на него. Сумасшедший? Но, кажется, безобидный. Ей резко стало неуютно, она поёжилась. А кажется нормальным.
- Понятно, - сказала она и принуждённо улыбнулась. - Вы, значит, герой…
- Да какой там герой, - снова ухмыльнулся он. - Все мы там герои, кто живой, тот и герой. А что делать?
Он поднялся.
- Пойду в тамбур покурю.
И вышел.
Едва за ним задвинулась дверь купе, с верхней полки сутулой тенью скользнул вниз татуированный. Лена смутилась под его тяжёлым взглядом в упор.
- Как звать? - спросил он хрипло, поигрывая перочинным.
- Елена, а вас?
- Роман. Ты куда ехала, Елена?
- В смысле, куда ехала? Я и сейчас еду, в Омск.
- Хера с два ты в Омск едешь, Лена.
Разговор ей окончательно разонравился. Она решила не отвечать. Но собеседнику, похоже, это было не нужно.
- Слышь, малая, как звать?
- Аграфена, - процедила девочка, не оборачиваясь.
- Старшим врать не хорошо, выпорю.
Девчонка с презрением повела плечом.
- Никто никого пороть не будет, - не очень уверенно сказала Лена. Ей становилось всё больше не по себе. Хотелось, чтобы вернулся солдат. Хоть и сумасшедший.
- Я, короче, с Тамбова ехал в Казань, - быстро, глотая слова, заговорил татуированный Роман. - Короче, лёг, а щас смотрю, вы тут всё и тоннель этот (он грубо ругнулся)... Спите, короче, кроме этого… Ну я прошёл по вагону, никого нет, из вагона в вагон перейти нельзя, короче, лажа какая-то, ясно? Выбираться нужно отсюда.
- Но Тамбов-Казань вообще по другой ветке, - рассеянно сказала Лена.
Девочка тем временем отвернулась от окна и с интересом прислушивалась к разговору.
- Я тоже пробовала уйти, - заявила она. - Из вагона выходишь и в вагон возвращаешься. Я с мамой ехала во Владимирск.
- Владимир?
- Владимирск.

[3]

…Сознание медленно возвращалось. Холодно-то как! Сейчас, ведь, лето. Пальцы дрогнули, загребая каменные осколки и морозную крупу, сжались в кулаки. Но это всё на что он был сейчас способен – тело не слушалось. Веки словно свинцовые. Понять бы что случилось. А в голове туман. В уши, словно пробки вколотили: и больно и тихо.
- Сашка! Сашенька, миленький, очнись! – пробился сквозь безмолвие, чей-то отчаянный крик.
Он хотел снова провалиться в беспамятство, но тот, кто звал и тряс его, не дал такой возможности.
- Не оставляй меня, слышишь? Если ещё и ты… - девичий голосок сорвался. Горячая слеза обожгла щёку. – Я же люблю тебя, дурак ты бестолковый! Без тебя я умру…
Она ещё что-то требовала, но он уже плохо слышал эти стенания. Реальность взорвалась оглушающим шумом, будто кто-то увлечённо играл в шутер: вой сирен, взрывы, рёв самолётов, уханье зениток. Мысли лениво ворочались в голове. Наверное, Васёк режется в вар. Он любит такое… Странно, почему он сам не гамает? И вообще – что с ним? Надо посмотреть, но веки не хотели подниматься. Слабость. Даже пальцем не шевельнуть…
Следующий раз он очнулся в госпитале. Здесь, хотя бы топили. В палате у окна, выставив наружу закопченную трубу, стояла «буржуйка». Кто могли подходили погреться, если уж совсем невмоготу становилось.
Как его лечили и что делали - парень не запомнил, то и дело, проваливаясь в бессознанку. Странно, но боли не было. Неоднократно выла сирена, и всё здание ходило ходуном от близких взрывов. Когда ему удавалось открыть глаза, то перед ними всё плыло в неясном сизом тумане. Поэтому, оставалось надеяться только на запахи и звуки.
Кто-то протяжно кричал. Слышались тихие переговоры медиков, быстрые шаги санитаров, несущих носилки, опять стоны, опять крики… Чужая боль разрывала сознание. Чувствовался запах карболки, крови, пота и ещё чего-то мерзкого и тошнотворного. Тихо звякали лёгкие металлические побрякушки, словно кто-то разбирал бусины, бросая по одной на железную тарелку. После узнал, что посчастливилось попасть в палату напротив операционной, проёмы закрывали полотнища серого брезента. Слышимость была отличная. Изредка весь этот садом перебивали доносившаяся из радиоприёмника музыка и голоса дикторов: «Ленинград борется и победит!»
Неожиданностью стало то, что он себя не узнал. Это не его руки - маленькие и тощие, с просвечивающими через кожу костями - лежали на серой простыне. Чужое лицо с ввалившимися щеками смотрело из осколка зеркала, принесённого санитаркой. Тёмные провалы, потухших, как у старика, глаз. Ёжик отрастающих светлых волос.
Сашка лежал, глядя в потолок. Размышлял. И никак не мог понять, как такое могло с ним произойти… Жил себе жил, строил планы на будущее. Не бог весть какое будущее – самое тривиальное, но естественно светлое без войны и бедствий. Он даже в армию идти не стремился, хотя и ничего против службы не имел. Просто терять драгоценное время не хотелось. Собирался поступать на юридический. Любил всякие головоломки, шифры, расследования. Ник себе выбрал – Шерлок, с соответствующим намёком…
И, вот – пожалуйста! – забрали из благополучного времени и сунули в тело какого-то «недомерка», да ещё взрывом припечатанного. Ткнули мордой прямо в самое, что ни на есть, жизненное дерьмо. Хуже, пожалуй, некуда! Зима, блокадный город. И неизвестно: шутер это, где несколько жизней у персонажа, перемещение, перерождение или, как там ещё? В игре ты или в реале - проверять, как-то не тянет. Стрёмно узнавать опытным путём количество попыток. Если во времени провалился – себе дороже, можно, ведь, и сгинуть.
- Санька! – В палату ворвалась радостная девчонка. Он уже знал, что именно ей обязан тем, что жив. Её голос он слышал в полузабытьи много раз, а видеть не пришлось.
Тот, другой, в теле которого находился сейчас Сашка, вздрогнул и очнулся, обозначая своё существование. В памяти всплыли картинки: школа с громоздкими деревянными партами, весёлая ватага мальчишек и девчонок. Далее, картинки и обрывки чужой жизни пошли беспорядочным калейдоскопом. Смеющийся в щегольски закрученные усы отец. Мама, все пальцы белые от муки. Запах свежей выпечки. Старинная лестница с коваными перилами. Гулкие шаги по каменным ступенькам. Надрывный хрип патефона…
Следом за спасительницей Валей, как теперь знал Сашка, вошёл Михаил Сергеевич, опер из… – вспомнить бы как это ведомство называется! - с котелком в руках.
- Ну, что, сыщик, - присаживаясь на койку, провозгласил он вместо приветствия, - оклемался маленько? Вот от всего нашего отдела тебе призент. Заслужил…
Сашка медленно поднялся с помощью доктора и сел, опершись на край койки одной рукой. А «недомерок» внезапно замолчал, словно слюной от зависти подавился. Никаких подсказок.
И вот сидел он: в одной руке ложка, в другой – ещё горячий котелок, и думал, как поступить. Организм приказывал жрать, иным словом то чувство, которое он испытывал, назвать – невозможно. Но разум его самого с подозрением смотрел на эту серую размазню и благоразумно нашёптывал, что если и не отравится, то несварение и прочие неприятности с желудком, гарантированы. Один неопознаваемый запах предостерегал. Крошечный кусочек «хлеба» так же мало напоминал знакомый с детства продукт: тёмный, плотный, как брикет формованного пластика.
Ещё утром было всё равно от слабости, что ему вливают в рот. Ни вкуса, ни запаха не чувствовал, а перед глазами всё расплывалось. Глотал на автомате. А теперь - гляди ты! – брезгливость и осторожность подняли голову. И стыдно и страшно. Он обвёл взглядом палату с обращёнными к нему лицами.
- Ты ешь, не тушуйся, - по-своему понял его бездействие гость, - здесь все свои. Товарищи понимают. Если бы не ты, то разнесли бы нашу зинитную батарею подчистую.
Этой ночью Сашка решил поговорить с тем подростком, в теле которого существовал сейчас по непонятной причине.
- Не знаю, как ты это сделал, но тебе не кажется, что это подло – взять и засунуть меня в своё тело …
- Наверное, ты прав, - честно ответил пацан, - но у меня не было другого выхода. Знаешь, есть такая теория, что судьбу одного человека можно изменить без искажения временных событий в целом. Доживёшь до июня, тогда и переместишься обратно. Если – нет, то – увы! – ничем тебе помочь не смогу.

[4]

- Ты, - прохрипел Оюр, припадая на одно колено. Жир заставил лезвие топора скользить, но шаман схватил горящую головешку из костра. Страшная догадка заставила Оюра содрогнуться: - Тебя обуяло чудовище?
- Нет чудовища, - сказал Амлан, проходя по кругу, чтобы лучше прицелиться - либо топор должен был попасть по ногам, либо головешка ударить по корпусу, а потом жир бы занялся, словно Оюра сунули в пасть огромного огнедышащего зверя. - Ты слышишь духов, Оюр?
- Нет, - честно сказал Оюр, - не слышу.
Амлан замолчал, вглядываясь в его лицо с недоверием и как будто со звериной, чужой и непонятной радостью. Казалось, сейчас он воспользуется этим постыдным признанием и призовет всех духов из нижнего и верхнего мира себе на помощь, пока глухой к ним, не готовый к такому бою Оюр будет бестолково топтаться на поляне.
- И я не слышу, - на лицо Амлана, освещенное всполохами огня, вернулось это безразличное выражение. - А если нет никаких духов? Если мы одни в этом мире? Ты один, я один. И смерть. Понимаешь?
Оюр не понимал.
Чудовище, должно быть, пробралось на землю, утащив душу Амлана и лишив его, и без того одинокого, последнего союзника.
- Другие слышат духов, - осторожно сказал Оюр, пытаясь нащупать нож на поясе, но пальцы скользили по жиру, густо смазавшему доспех. - Почему ты убил всех?
- Потому что мог, - Амлан остановился, тяжело дыша, и приготовился к новому броску. - Если я в мире один, кто мне запретит? Если ты в мире один, зачем ты вообще нужен?
- Чтобы убить тебя! - крикнул Оюр, швыряя колчан стрел противнику в лицо. Тот отмахнулся и выронил головешку под ноги. Вокруг них вспыхнула поляна, заволоклась чадом от ломкого сухостоя и прелых листьев.
Большой, грузный, Амлан тоже мог бы быть воином, но нерасторопная жизнь лишила его ловкости.
На свой счёт Оюр не обольщался - из всех, кто был здесь до него, он оказался самым младшим, но его дыхание было легче, а ноги, быстрые ноги, позволяли вовремя уйти от удара, приближаться и удаляться, изматывая противника.
Огонь был опасен, но Амлан задыхался. Мелькал его топор, когда в броске шаман пытался напасть и терял силы. Оюр кашлял и боялся, что огонь переметнется на него и тогда чудовище победит, и значит, все было напрасно.
Огонь охватил охапки валежника по краям поляны, забрался на верхушку жилища шамана и воздух наполнился запахом горелых шкур.
Что-то дернуло Оюра - но не духи - голова его была холодна и не наполнена гулом. Ни единого голоса, кроме собственного, он не слышал. А собственный голос сказал ему: вот там полоска просвета, там берег, там вода.
Пытаясь отступить, на ходу Оюр развязал завязки деревянных щитков и бросил их в огонь.
Из завесы дыма Амлан с хрипом упал перед ним - вниз почерневшим лицом и пополз вперед, подтягивая грузное тело за древком топора.
С мгновение Оюр медлил, ожидая хоть один, хоть самый отдаленный голос духов, который скажет, что будет правильно.
Но Амлан хрипел и полз, огонь трещал и Оюр вонзил гарпун в его спину, а затем побежал к берегу.

[5]

Поглощенный видениями прошлого, смиренной тенью шествую Я сквозь мрак, а пол под моими ступнями все так же покрыт толстым слоем пыли. Я научился не оставлять следов, научился буквально не существовать, хотя существую. Взгляд же мой скользит по портретам в тяжелых, выполненных в стиле Карло Маратта, рамах. Естественно, элегантный резной орнамент последних не в силах затмить изображенных на полотнах людей. То мои предки – прославленные граждане Америки, первооткрыватели, элита, свет этого корыстолюбивого и безнадежно тупого общества. Их выведенные маслом серьезные лица вязнут в паутине, что рваными прядями тянется от одной стены к другой… Почуяв мое присутствие, многочисленные пауки замирают. Испугано поджав лапы и на миг оставив свою добычу, они восьмью парами глаз внимательно наблюдают за мной. Даже крысы в стенах – и те прекращают возню при моем приближении… Ах, как же давно свет от свечи или электрической лампы не озарял этих коридоров! Как давно Я не слышал живого, яркого звука! А ведь некогда здесь было полным-полно народу: суетилась прислуга, восторгались гости и, конечно же, прогуливалась Элизабет. Она листала томик Байрона, искоса поглядывала на меня, лукаво улыбалась; она декламировала катрены из столь любимого ею поэта, и эхо ее слов до сих пор звучит у меня в ушах:

Но минули блаженства дни:
Я, одинокий, как в изгнанье,
Здесь буду находить одни
Бесплодные воспоминанья…

И правда, ныне меня окружают лишь призраки… Бесформенными белыми пятнами они тут и там возникают во тьме, протягивают ко мне руки, взывают… Но Я не обращаю на них никакого внимания…

Я вступаю в библиотеку, неторопливо обхожу ее, тем самым делая полный круг. С умилением, свойственным, пожалуй, только новоиспеченным мамашам, рассматриваю пыльные фолианты, палеотипы и даже инкунабулы на полках. Это место крайне манило Говарда, ведь он, как и Я, любил книги. Он знал, что они таят в себе куда большее, нежели просто слова и сюжеты. Он был жаден до сокрытой в строчках и предложениях мудрости, жаждал тайного знания…
Так Я усаживаюсь в обитое жаккардом, лопнувшее в некоторых местах кресло. Именно в нем часами сиживал мой отец, манерно покуривая трубку и листая очередной том. Здесь же он написал свой великолепный, полный злой иронии трактат-мистификацию о так называемой «духовной трансмутации». Высмеивая заблуждения и инфантильные фантазии герметической философии, отец тем не менее вложил в текст и некоторые довольно интересные мысли. Для сохранения интриги работа была издана анонимно, за авторством трех, якобы пожелавших остаться неизвестными, посвященных (воплощенная Trinitas: Демиург, его Слово и его Мудрость, – усмехался отец), чем привлекла к себе немало внимания. Когда же правда открылась – это вызвало бурные толки в обществе самонареченных магистров сакральной мысли, не оценивших по достоинству отцовского чувства юмора; и даже скандальное изгнание из масонского ложа. Эти глупцы – они так и не уразумели, что отец давно уже отрекся от их обывательского учения, их замшелых истин, глубоко запрятанных под слоем аллегорий, символов и ребячливых ландмарок. Да, мой отец был необычным человеком. Он не только любил читать – что впоследствии передалось и мне, – но еще умел понимать, думать. Поэтому он оказался одним из первых в нашей стране, кто во всеуслышание отверг католицизм и религию, признав в последней лишь хитрый способ управления массами. В противовес деду и прадеду, чьи находчивость и сила воли обеспечили нашу семью деньгами, отца мало интересовала политика и власть. Куда больше влекла наука. Его беспокойный страждущий ум жаждал великих свершений – невероятных открытий, умопомрачительных истин, а то и метафизического Абсолюта. При этом отец был способен отличить достоверное от вымышленного, будь то серьезное изыскание или пестрящие научной терминологией писульки. Вероятно, из-за этого он столь яростно порицал как большинство устоявшихся в обществе мнений и идей, так и вновь обретшие популярность алхимические или астрологические учения, а еще веру масонов и розенкрейцеров, не говоря уже обо всех этих болванах-спиритуалистах типа Месмера и Джексона Дэвиса, и уж тем более таких явных мистификаторов, как Блаватская, Гурджиев и Кроули. Во всем этом он неизменно обнаруживал либо все тот же способ подчинения одним человеком другого – по совместительству банальный «заработок из воздуха», – либо оторванные от жизни умствования зажравшегося сибарита. Отец догадывался, что подлинная истина не имеет ничего общего с тем, о чем распинаются эти надменные простофили; истина должна быть сокрыта от большинства, истина – это не привилегия голубой крови или солидного капитала, нет. Истина – это подарок ищущему разуму, что способен отринуть ложные учения и доктрины, большинство из которых зачастую выстроены исключительно на мнимом авторитете «учителя», слепой вере в чудеса, а то и архаичном страхе неведомого. Несложно догадаться, что при таком раскладе вовсе не обязательно, будто бы истина известна и некоему «элитарному» меньшинству.
Полагаю, именно из-за этой отцовской страсти среди принадлежащих мне книг нередко попадаются тексты, прежде запрещенные в нашем невежественном мире и о которых лучше всего умолчать. Впрочем, то вполне могут быть собрания моего деда, а то и прадеда – человека ученого, заядлого библиофила, чьи наемники, воспользовавшись суматохой в Испании при Бонапарте, сумели выкрасть немало увесистых, чудом избежавших огня инквизиции томов. Так или иначе, внешний мир давно уже не имеет ничего общего с моим имением: они обособлены друг от друга. Я точно знаю это, потому что Я хозяин своих владений и их страж. Я – глаза и уши этого дома. Даже больше: Я – это дом, а дом – это Я!
Время неумолимо движется по своей оси: совсем скоро ночь завершит свой цикл, взойдет солнце. Но как бы ни было оно ярко, его лучам не достигнуть чертогов моего дома. Никогда не рассеют они тот сумрак, что воцарился в комнатах и залах. А ведь здесь имеются гораздо более темные уголки. Там – глубоко в подвале, где некогда располагалась тайная лаборатория моего отца; там – где однажды Я обрел истину…
Что же до одиночества, то оно не страшит меня. За многие годы добровольного заточения Я приучил себя не думать об одиночестве, хотя случается, что молчаливыми звездными ночами на меня все же накатывает ностальгия. В такие моменты Я поднимаюсь на чердак, а с него выбираюсь на крышу башни. Отсюда Я любуюсь луной и миром, что меня окружает. Миром, погруженным в меланхоличную темень. Я слушаю, как где-то вдалеке тревожно кричат гагары, в лесу же протяжным воем им вторят волки. Так они приветствуют луну. Так они приветствуют меня. И под звуки волчьей колыбели – очаровательной симфонии жизни, превосходящей собой и Моцарта, и Бетховена, и Шопена вместе взятых – ко мне невольно приходят воспоминания. Уцепившись за шпиль, в тумане былого Я ясно вижу Элизабет, вижу моего одержимого знаниями отца и тихую покорную мать… – всех-всех остальных! Прекрасные фантомы детства и юности. Мне становится грустно. Я осматриваюсь по сторонам и в который раз убеждаюсь, что все уже не так, как прежде. Мой дом неумолимо сливается со своим названием, постепенно воплощаясь в суть того мистического словосочетания, отсылающего ко временам первых сквоттеров и краснокожих язычников, коим некогда принадлежали эти земли. Дикари прозвали здешний холм «Горою забытых снов», почитали его священным. И в честь этого особняк получил свое имя.
«Обитель Сновидений».
Увы, никаких сновидений здесь нет и никогда не было. Кошмары – пожалуй. А еще калейдоскоп воспоминаний – о том, что давно и безвозвратно утрачено, о том, чего не вернуть…
Тогда Я запускаю пальцы себе в глаза, скребу там когтями, ищу, ищу, ищу. Но не могу обнаружить ни единой слезинки – сплошной тлен…
А воспоминания продолжают сгущаться; они окутывают меня призрачной дымкой, но стоит только поддаться – захлестывают, будто волна во время прилива. И все эти воспоминания об одном и том же – о жизни…

[6]

Пролог.

В воздухе стоял запах магии. Это чувствовало всё живое, и потому птицы бросали гнёзда, улетая подальше от пути следования крытого фургона, что со скрипом катилась по степной дороге, подскакивая на ухабах.
Возницу сильно трясло, хотелось пить. Он не знал, что находится там, в фургоне, но это явно было что-то ужасное. Огромные жёлтые вороны кружили над ним, пугая лошадь. Они чувствовали, что то, что находится внутри, близко им по духу.
А возница, крестьянин, чьё имя ныне забыто, чувствовал, что оно чуждо ему, и не хотел даже знать, что это. Работа она есть работа, и за одну такую перевозку он получал триста золотых – стоимость его родной деревни целиком была раза в два меньше!
-Вот сколочу себе состояние… Перееду в Кварн, и дети будут образованными, умными, может, что-то из них вырастит…

-Лорд Дэн, а вы уверены, что это было правильно? – Тихо спросил Юлиус.
Дэн медленно кивнул.
Солнце, склонившись к горизонту, отбрасывало длинные тени. Одуванчики, в поле из которых они сидели, уже давно закрылись на ночной покой. Юлиус беспокойно ёрзал на месте, оглядываясь по сторонам. Молодая кровь…
Дэн же спокойно сидел, подперев коленями подбородок, уставившись в одну точку. Той точкой был тракт, уходящий через степь вдаль, к далёкой враждебной столице.
-Понимаешь ли, Юлиус, за мной следят. Все мои действия за пределами поместья известны моим врагам.
-А кто они, эти враги? – Полюбопытствовал Юлиус. Он был на службе Дэна новеньким, но благодаря цепкому уму, смелости, да и в целом понимании Дэна, он быстро вошёл в доверие, и даже неплохо сдружился с лордом Дэном.
-Правящая партия Магов. У меня с ними уже давно возникли некоторые разногласия и несогласие с их политикой... Они всё ищут повод уничтожить меня. И надеюсь, ещё не скоро дойдут до крайности, подослав ко мне убийцу.
-Но такое важное, мощное оружие отправлять с каким-то незнакомым крестьянином… разумно ли? – Юлиус смело смотрел в глаза Дэну, не боясь перечить лорду. – А если это как раз таки крайность Магов, и он окажется убийцей, обратит оружие против нас?
Дэн усмехнулся. В те далёкие времена он ещё умел улыбаться…
-Люблю, когда в моих действиях сомневаются. Это хорошо. Но боятся нечего, это своеобразное оружие, и крестьянин не справиться с ним. Надеюсь, мой агент из Кварна не ошибся, и сам крестьянин выдержит поездку. Это непросто.
Юлиус промолчал. Он всё ещё сомневался, но, не зная, что за оружие должны вот-вот привезти, не мог сказать больше ничего полезного.
Одуванчиковое поле сейчас, когда цветы закрылись, а солнце коснулось далёкого моря, расплываясь красным пятном, выглядело мрачно. Юлиусу было не по себе, хотя почему точно, объяснить он не мог.
И вот на тракте показались фигуры. Пять, шесть… Всадников? Присмотревшись внимательней, Юлиус осознал, что фигуры были гигантских, нечеловеческих размеров. Рогатые шлемы (или головы?), за спиной крылья, отливающие лиловым.
-Дэн. – Из глаз Юлиуса невольно потекли слёзы – Помнишь Эмму, мою жену? Она так горевала, когда я уезжал… И я не уверен, что я нужен здесь. – С проблеском разума в глазах, он хотел выхватить меч, ибо исполины приближались, но вместо этого попятился. – Дэн! Кажется, я ничтожество, прости меня…
Дэн тут же вскочил с места, и коснулся виска Юлиуса ладонью. Тот как протрезвел.
-Дэн… Дэн, что это? – Теперь он просто видел исполинов, которые приблизились уже на расстояние полёта стрелы, но психически не чувствовал их давления.
-Моё оружие. – Сказал лорд, прикусив губу. – Отвратительно, я знаю, но думаю, на него это подействует.
-И как работает это?
-Насылает страхи, воздействуя на мозг особыми волнами. Заставляет почувствовать неуверенность, порочность. Плюс ко всему, создаёт образы смерти, тления. Психическое оружие.
Юлиус медленно, очень медленно кивнул. Ужасное оружие, но оно должно помешать побегу Мишки.
К исполинам присоединились ещё разные странные существа, и на Дэна, казалось, оружие никак не действовало. Он встал, чтоб его было видно с тракта, и приветственно махнул рукой вознице.

Солнце в этот момент окончательно закатилось за горизонт. Заказчик ждал, а возница больше не мог. Да, он обладал редким иммунитетом против волн страха, но сейчас его обуял страх. И страх передался лошади, и исполинам, шагающим вдоль телеги мерным шагом. Крылатая тварь спикировала на морду лошади.

Дэн! Берегись! Она взбесилась! – Закричал Юлиус, кидаясь на Дэна, отпихивая его с пути фургона. Они полетели в кусты, а фургон, исполины, бешенная лошадь и кричащий возница помчались по полю…
-Чёрт! – Выругался Дэн, вскочив. А Юлиус уже собрал нужные волны, и начертил в воздухе магическую формулу, собирая силы. – Мы должны их перехватить!

-Сломал шею, умер сразу… - Бледный Дэн склонился над возницей, в глазах которого сквозил навеки запечатлённый смертью ужас.
-Дэн! - Юлиус до крови закусил губу. – Я не могу найти одного… создателя ужасов. Что делать? Нельзя его оставлять тут!
-Его здесь нет – тихо сказал Дэн, поглядев на разбитый в щепки фургон. – Я прощупал магическое пространство, и могу сказать, мы потеряли его... Мы поищем его на тракте.
Но что-то подсказывало ему, что дело так просто не кончится.

# 9 24.05.2018 в 07:20

[7]

Она подошла ко мне между второй и третьей парой, – искушенная старшекурсница к застенчивому первачку, – каллиграфически медленно поправила прядь волос и обожгла ухо первой услышанной непристойностью в моей жизни: «Я хочу оттрахать тебя ночью на кладбище». Сказала так и ушла. А я завис буквально на минутку, на каких-то шестьдесят секунд выпал из бытия.
Она поглядывала на меня, выжидая, покусывала губы. Болтала с подружками, кивала, даже улыбалась кому-то, но глаз не спускала с остолбеневшего студента-первокурсника.
Я не подошёл. Ведь надо было подойти, уточнить, не знаю – переспросить, правильно ли понял, договориться. Но я этого не сделал.

Мы встретились случайно через двадцать лет. Я узнал её сразу, хоть и не было той пряди волос, да и глаза не горели, как прежде. Узнал, может быть, по идеально выточенной походке, плавным, изящным движениям головы. А скорее всего, потому что ждал этой встречи.
Думаю, и она меня узнала. Мы сели в одну маршрутку, конечная остановка которой была ближе всего к кладбищу. Наши взгляды иногда пересекались: для остальных - ветер, мимолетная рябь по воде, а для меня – репей, болото. Я тонул, иногда вырывался на мгновенье, чтобы вздохнуть поглубже, и снова - в топь, с головой. Легкая улыбка, и, хотя глаза ее были устремлены в окошко, я видел тоже, что и она: тот день в политехе, себя со стороны. Она вышла первой и уверенным шагом, будто делала это каждый вечер после работы, направилась в сторону леса. Я закурил сигарету, не выпуская ее силуэт из виду, подождал пару минут, посмотрел зачем-то на часы, будто хотел увидеть свое отражение в стекле, и последовал за ней.
Легкое бежевое пальто, алая вязаная шапочка на бок, сапоги на высоком каблуке – я догонял: из сумочки торчит зонтик, руки в перчатках, на плече прицепившийся листик.
Она вошла на территорию кладбища, тонущего в парковой зоне, я держался на расстоянии пары могил. Деревья тоскливо поскрипывали, где-то в глубине звала кукушка, пахло сыростью. Нос протестующее засопел, вспомнив недавно перенесенный насморк.
Она остановилась возле могилы с гранитным надгробием, подождала меня и отстраненно произнесла:
- Это наш сосед. Дядя Паша. Мы любили детьми подшутить над ним, а он все звал нас червячками. Всю войну прошел.
Я посмотрел на плиту: выцветшее фото добродушного старичка в офицерской фуражке, свежие цветы, початая бутылка крепкого пива.
Никакой монолог не входил в планы того, что я ожидал. Возможно, после. «Почему не подошел тогда? Почему решился сейчас?»… Пустые, но такие тяжелые вопросы с двадцатилетней выдержкой. Я был настроен на решительные действия. Наверно, даже жестковатые.
А она взглянула вверх, будто искала что-то в переплетающихся кронах деревьев. Ее голос звучал хрипловато и с едва уловимыми нотками грусти:
- В этот год дождливая осень. Это хорошо.
Хорошо? Это еще с чего? Вопрос напрашивался, и я, стряхнув пелену сексуального напряжения, задал его:
- Почему?
- Я биолог, - пояснила она, впервые с момента выхода на остановке посмотрев в мою сторону. – Провожу исследования. Такая погода способствует наблюдению за объектами.
Произнесенное казалось таким простым, обыденным, что не вызвало во мне ни капли интереса.
Она присела на лавочку, предложив взглядом сделать мне тоже самое. Я, чуть помедлил, но согласился, стараясь выбрать подходящую дистанцию: пока оставалось совершенно не ясным: как вести себя и как поведет себя она.
- Вас не тревожат мертвые? – Этот вопрос вызвал во мне именно то, что и содержал: тревогу.
- Мертвые? Тревожат?– не знаю, зачем уточнил, явно же не ослышался.
- Да. Не достают расспросами о том, почему им мало внимания уделяли при жизни?
Я промолчал, чувствуя себя сбитым с толку и одновременно заторможенным, будто она спрашивает о чем-то обычном, а я не совершенно не в теме.
Но она ничуть не смутилась, даже пояснила:
- Когда люди хоронят друзей или родственников, часто сожалеют о том, что проводили с ними мало времени при жизни. Вы сожалеете?
Внезапный порыв ветра заставил тяжело зашуметь желтую листву в вышине и съежиться от озноба. Я вспомнил, как хоронил родителей в один и тот же майский день, но с разницей в год. Друга – после пары недель комы из-за аварии. Одиночество пробирало до костей. Да, пожалуй, я сожалел, в чем и признался.
- А вы?
- Я пока что никого еще не хоронила. Дядя Паша не в счет. Он был с контузией - не от мира сего. Хотя иногда скучаю по его чудачествам. Простите…
Она снова повернулась ко мне и заглянула в самое нутро: до того пронзительно черные были у нее глаза, и закончила фразу:
- … Как вас зовут?
- Алексей. – Я улыбнулся: действительно, странно, что только сейчас мы решили представиться друг другу.
- Анна.
Аня, Анечка… Я проговаривал ее имя про себя, словно осторожно пережевывал, пробуя на вкус. И оно мне понравилось.
- Алексей, не желаете продолжить наше знакомство за ужином у меня дома?

# 10 24.05.2018 в 07:22

Итак, перед вами семь фрагментов, которые, по мнению авторов, способны вызвать интерес у читателей к полноценным рассказам. Напоминаю, что читатели должны оценить КАЖДЫЙ текст по десятибалльной системе. Лучшие три рассказа продолжат борьбу во втором туре.

Первый тур голосования объявляется открытым! Голосуем до 3-го июня!

# 11 24.05.2018 в 11:17

№1
Ироническая фантастика, пронизанная молодежной линией возможных будущих взаимоотношений, по роду драмы. Заявленный фрагмент может увлечь только ожиданием дальнейшего развития сюжета, рассчитан на молодежь поколения гаджетов. Из показанных персонажей можем наблюдать классическую композицию: три барышни на любой вкус (блондинка, брюнетка и рыженькая) и два мальчугана, где один скорее хулиган, а второй — ботан. Идейной компоненты во фрагменте не наблюдается, персонально конфликтной тоже. Единственный конфликт, приоткрытый автором, — это столкновение с жестокой и неизвестной реальностью. Скорее всего межличностные конфликты раскроются на фоне вызова чужой природы.

№2
Эпическая фантастика со сдвигами во времени, по роду эпоса. Заявленный фрагмент интересен изначальным конфликтом идейности персонажей, возрастами и временными отрезками. Полагаю, что военного занесло из отдаленного прошлого, а девочку — из будущего. Открытым осталось время жизни криминалитета и героини. Идейная составляющая присутствует как столкновение времен, нравов и обстоятельств. Неплохо будет если автор распишет сюжетные линии каждого, чтобы понять видоизменения героев в этой сложной ситуации.

№3
Мой любимый магический реализм. Прекрасный эпос, но содержащий одну беду — арго. «Наверное, Васёк режется в вар. Он любит такое… Странно, почему он сам не гамает?» Все эти слова есть изначально, равно как и слово «реал», они отрывают фрагмент от художественной литературы, приближая к разговорному жанру. Идейная компонента заметна, выдается попыткой нравоучения, эволюцией личности через метаморфозы и переоценку себя в свете нереальных обстоятельств. Полагаю, что будет интересно дальше — в июне событий рассказа.

№4
Жанр я определить не смог. На фоне эпитетов, описывающих природу, разворачивается действо, описанное, к сожалению, языком глаголов. Даже конец фрагмента — «а затем побежал к берегу». Художественная литература отличается от сценария тем, что не описывает детально все действия персонажа. Ее главная задача создавать мир в воображении читателя, не лишать его возможности домыслить. Идейная компонента выражена слабо. Хотелось подумать об одиночестве как дуализме, но «побежал к берегу».

№5
«Мой пророк есть глупец, и пpи нем единица, единица, единица; не суть ли они Бык и ничто по Книге?» — вспомнились мне слова Кроули, иронично упомянутого здесь. Безысходность и одиночество на гране жизни и смерти — вот философская идея, которую я смог разглядеть тут. Фрагмент относится к художественной литературе, но не к драматической. Написано это ярким, местами сложным, языком. Заставляет держать интеллект в напряжении, хорошо продумана историческая и эзотерическая база. Одно упоминание о герметической философии, которая занимала умы мыслителей трех веков, стоит многого.

№6
Что это было? Это не пролог, это — голливудское начало приключенческого фильма. Сложно вычленить жанр и идею, есть динамичный сюжет. Скорее, это — легкое чтиво для любителей магии западного стиля.

№7
Какой-то сюрреализм. Хотел, но не сумел. Пришло время, но не вовремя. И гадкий финал с ужином. В чем идея? Нет здесь силы “обоюдоострого огненного меча”. Грустная и простая история с намеком на готический эротизм. Если дальше автор вывернется в гротеск, то может из этого что-то выйдет. Пока пустое кладбище из обрывков фраз.

Оценки:
Оценки решил раздать как рейтинг, начиная с 10 баллов и по убывающей.
1 — 7 баллов
2 — 10 баллов
3 — 9 баллов
4 — 6 баллов
5 — 8 баллов
6 — 4 балла
7 — 5 баллов

# 12 25.05.2018 в 18:40

Это не масс-дуэль.
Это битва, бойня, война, если хотите, с взаимным гарантированным уничтожением. Заявившиеся на поле боя авторы так сильны и так хладнокровны. Будет жарко, будет пекло. Тем, кого обуял страх, лучше улететь на край тьмы, куда я, собственно и отправлюсь, чтобы подглядеть за ходом генерального сражения.

Авторы сами выбирают, чем завлечь читателя. Они предлагают ознакомиться с отрывком, который, по их мнению, лучше презентует их рассказ. Кому-то не понравится сравнение с западным кинематографом, но я вижу в этом прелесть похода в кино, когда перед показом картины мы видим короткие трейлеры будущих премьер, и делаем выбор, что посетим в следующий раз. Отличный ход! Кроме того, мы сможем оценить не только художественные способности авторов, но и их умение подобрать оптимальный фрагмент, который и завлечет, и в то же время сохранит интригу. Пожалуй, за это и будем ставить оценки.

Тема подобрана бесподобно. Любой сможет раскрыть свой потенциал, смекалку и талант создателя, ведь здесь поле для творчества как сама тьма - бескрайнее, бесформенное, созидательное. Здесь и космос с мегатоннами нейтрино, и глубоководные желоба, тайны Кольской скважины с криками грешников, сакральное перерождение душ, пролитые чернила, души политиков и страсти церковнослужителей, игры в Го, да и ведьмам и ритуалам здесь будет весьма уютно. Единственное сожаление - я лишь Наблюдатель и не могу рассказать о своей боли, страхах и призраках рождества. Но время еще будет, а сейчас пора в бой!

НОМЕР 1 - 8 баллов
Космос. Тут он во всем, от атрибутики до моего восторга. Исходя из заданной темы - очевидный выбор, и в этой связи первым приходит на ум Дуглас Адамс. Если будущее произведение будет хоть на 0,01 процента похожим на его главную работу - это коммерческий успех. Очень надеюсь на грамотную поведенческую психологию и не откажусь от убедительных объяснений и фактов ("техотсек оказался крохотным" никуда не годится, если вы пишите про космос). И шутки. Хочется шуток. Вспомните Энди Вейнера!! И монстра хочется, но это уже другая песня.

НОМЕР 2 - 9 баллов
Попаданцы. Не в классическом смысле, скорее, где-то на полпути. Я увидел какую-то транспортную систему, куда попадают умершие, чтобы переродится\встретиться с богом\вернуться "домой". Либо чистилище, лимб, червоточину в параллельные вселенные. Я ОБОЖАЮ АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ИСТОРИИ. И только взгляните на манеру персонажей, на их поведение и слова - гениально. Если вы дадите нам больше деталей тех, других миров, это будет победоносно. Вообще, тут можно рассуждать обо всем: от политического строя до вариаций на тему нового айфона. Кто победил во второй мировой? Была ли она вообще? И все это будет играть только на руку автору и его произведению. Солипсические истории бесподобны, я так рад, что автор выбрал эту тему.

НОМЕР 3 - 7 баллов
Снова метаморфозы. Пока не понятно, как такое возможно, почему это происходит и кто за этим стоит. Понравилось с точки зрения описания атмосферы, все такое обрывочно-амнезийное. Правда, вызывают опасения фразы, типа: " В игре ты или в реале - проверять, как-то не тянет". Надеюсь, автор объяснит это, иначе создается впечатление, что он просто не знает, как описать сомнения героя и его попытки найти ответ. Герой сможет убедительно соответствовать реальности, в которой он оказался? Говорить на том языке, иметь привычки, которые были свойственны людям тех событий. В общем, опасаюсь за достоверность (наверняка здесь не будет опубликован 300-страничный роман)и и очень надеюсь, что автор сумел справится с задачей, которую поставил перед собой.

НОМЕР 4 - 5 баллов
Номер, ты должен быть объективным! Но нет, я не переношу древнее зло и стычки богов со скандинавскими именами. Прости, автор, но баллы тебе дадут другие читатели, и я в этом не сомневаюсь. Здесь хороший слог, интересные эпитеты и атмосферные приемы, даже тема бескрайней вечной тьмы раскрывается классными вопросами в духе "Если ты в мире один, зачем ты вообще нужен?" Но это не мое, если речь идет о конкурсе трейлеров, то на такое кино я не пойду. Ничего личного.

НОМЕР 5 - 10 баллов
"Истина – это подарок ищущему разуму, что способен отринуть ложные учения и доктрины, большинство из которых зачастую выстроены исключительно на мнимом авторитете «учителя», слепой вере в чудеса, а то и архаичном страхе неведомого. Несложно догадаться, что при таком раскладе вовсе не обязательно, будто бы истина известна и некоему «элитарному» меньшинству." Какую истину подарит нам автор? Вечные поиски ответов на излюбленные вопросы. Я словил себя на мысли, что именно так оно и будет, либо было когда-то, а может, происходит прямо сейчас. Это стильная и очень элегантная история. Судьбы людей, книги и привидение - что еще нужно для победы?

НОМЕР 6 - 4 балла
В схватке за первенство в моем рейтинге скандинавские боги и шаманы проигрывают не в одиночестве. Юлиус и прочие Маги обязательно найдут своего читателя, ведь в книжных магазинах жанру отведены целые этажи. По мне, так в сравнении с предыдущими работами эта, пожалуй, самая слабая. Идея не понятна, кто эти герои, что они делают, от кого убегают, что такое "создатель ужасов" и как можно "прощупать магическое пространство"? Либо автор выбрал неудачный фрагмент, либо я совсем ничего не смыслю в фэнтази.

НОМЕР 7 - 6 баллов
Первый абзац выбил меня из колеи. Я не мог нормально воспринимать остаток текста. Там были интересные вопросы, обычно ведь как - тупой диалог ни о чем, а тут вроде все к месту. Но это было все равно что выпить горячее кофе и тут же закусить мороженным. Не знаю я, о чем это и к чему такая встреча приведет. как-то мне не верится в "Мы встретились случайно через двадцать лет". Но одна фраза способна изменить все. "- Я пока что никого еще не хоронила." Это странно. Странности - это круто, они доставляют дискомфорт своей инородностью, как будто что-то чешется, но ты не можешь понять где.

Всем спасибо за старания. На моей памяти такой классной дуэли еще не было. То ли еще будет!!

# 13 26.05.2018 в 23:00

# 14 27.05.2018 в 00:20

Я понюхал. Номер пять. Единственное, откуда шел запах более-менее взрослой литературы. Кроатоан?

И если мысли отца не проходные, а базовая, и если рассказ войдет по самые яйца в откровение за стандарты, и всю их лжемораль, и если мыслящий вынесет в конце хоть немногим более, чем столь же изъезженное "простота и любовь", (потому как с этого я блевану), то каким-то способом дайте пожалуйста знать. Мне интересно, что вы вынесете оттуда, откуда мало кто чего выносит. В любом случае, всегда можно на худой конец хотя бы честно упереться в необратимость/поражение. Все лучше, чем конвейерно-воспроизводительная слепая дичь.

P.S. и пусть не обижаются на меня другие авторы, но стоит мне прочитать "Димка, Лена, Сережка.." сразу же отпадает интерес и становится ясно, что в нем обитает. Или если автор даже имени не может дать своему герою хоть немного не шаблонного, то чего же здесь ждать в плане идейности? А хотя, один(а) вон пытался, но, лучше бы и не пытался, хорошо что хоть не Юар.

# 15 27.05.2018 в 19:51

K20, там специально для таких как ты есть Роберт и Аграфена.

Масс-дуэль №715! (Куча мала.)

Страница 1 из 5
1
2
3
4
5
»

svjatobor@gmail.com

german.christina2703@gmail.com