Не надеюсь, что кто-то поймёт, но хотя бы попытайтесь.
--------------------------------------------------------

Кости матушки Лилит.

«Со стороны тернистой и мрачной земли, над стеною рая увидел он лик сатаны, чёрно-блестящие очи его, злые, коварные. И увидел Лилит: повисла она у сатаны на шее, и кудри её убраны были цветами, источающими любострастное благоухание. И с беспредельным желанием лобзала Лилит уста сатаны. И оба смеялись, довольные и счастливые.
Адам обезумел от ревности и возопил во гневе:
– Ты ли это, Лилит, Лилит, Лилит?..
И услышал он страшный, победный хохот сатаны, что подобно грому прогрохотал над головой его. И увидел, как сатана обнял Лилит и скрылся с нею среди просторов земли. И ослепли очи Адама, ничего не увидели больше они…»

«Узнай и будь свидетелем истин, открывшихся тебе, ибо это последнее наследие Хорадрима. Когда вечное противостояние между царством небесным и преисподней затрагивает душу смертного, это называется войною грехов. Ангелы и демоны ходят среди смертных, надев личину людей. Они ведут борьбу, незаметную для человеческих глаз…»

«Сидел как-то дед на печи, есть захотел, и говорит бабке:
– Испеки-ка, бабка, колобок!»

Если прикрыть старые больные усталые веки, то в калейдоскопе таинственных угасающих бликов можно различить все грани и оттенки непостижимого мира, увидеть все закоулки вселенной, прикоснуться к своим и чужим мечтам, и, почувствовав скорость времени, взглянуть на прошлое, всмотреться в будущее, слиться с настоящим. И, находясь далеко-далеко от этих мест, вздрагивать, когда невидимые пылинки опускаются на закрытые веки, причиняя терпимую, но неприятную зудящую боль, возвращающую к реальности бытия. Здесь у самого Края нестерпимо пахло старостью, пережитой древностью тленной материи. Сознание Адама возвращалось назад, неохотно прорываясь сквозь многослойную вязь измерений, поскорее спеша вернуться в старость.
Он открыл веки, и его всевидящий взгляд пронзил ветхий почерневший потолок избушки, достигнув неба и звёзд над ним. Нет, это совсем не то, что он хотел увидеть. Но ведь у всякого могущества есть и свои минусы. Никогда нельзя предсказать, какие последствия грянут за обретением силы.
Адам скосил глаза, окинув взглядом пространство маленькой комнатки. Слева всю стену занимали книжные полки до потолка, уставленные книгами. Справа рядом с глубоким кожаным креслом чёрной массивной громадой замер квадратный стол из старого, но надёжного марённого дуба. На столе одиноко приютился стаканчик, из которого выглядывал тонкий иссохший стебелёк голландской ромашки, потемневшей от пыли и паутины. Воздух в комнатке словно замер, каменея от неподвижного плотного облака пыли. Адам попытался вспомнить, когда он в последний раз открывал окно, но не смог.
Вяло откинув одеяло, Адам свесил с печи ноги и плавно слетел вниз. Невидимые ажурные крылья замедлили его падение, бережно опустив старческое тело на пол.
– Благодарю, – тихо пробурчал он по неизменной привычке, хотя от него этого и не требовалось. Просто так завелось, и отходить от старых канонов не было ни желания, ни смысла.
Он прошёлся вдоль полок, проведя рукой по потемневшим корешкам книг. Его взгляд почти любовно пробежался по коллекционным томам, по древним фолиантам, почти таким же древним, как и он сам. Адам мог одновременно прочесть названия всех имеющихся у него книг, если бы захотел. Но он не любил спешить.
«Война и Мир». Великая вещь, потрясающая своей гармоничностью, эпической содержательностью и любовью к пути размышления. Кажется, Конфуций ещё сказал: «Три пути у человека, чтобы разумно поступать: первый, самый благородный, – размышление; второй, самый лёгкий, – подражание; третий, самый горький, – опыт». Трудно с этим не согласиться. А вот и менее известные, но не менее увлекательные книги. Адам шёпотом читал названия одно за другим, и каждое из них пробуждало в его памяти приятные впечатления, переполняющие всплески эмоций, заставляющие то плакать, то смеяться.
– «Преступление и наказание», «Король Лир», «Крест единственное спасение»…
Классические труды здесь граничили с беллетристикой, развлекательная литература – с научными трудами. Всё, что прочёл. Всё, что было когда-то интересно.
Бом!
Старые настенные часы с идеальным стальным механизмом начали свой полуденный бой, сообщая их владельцу о скором визите постоянной гостьи. Адам собрался с силами, и ещё до того, как часы пробили двенадцать, уселся в кресло, неотрывно глядя на дверь.
«Теперь только пистолета в руке не хватает» – мысленно усмехнулся он. Даже закинул ногу на ногу, хоть это и далось ему с трудом. «Почти детективный пассаж!»
Дверь начала медленно отворяться. Вернее не дверь – призрак двери, её потусторонняя суть. Через порог ударил солнечный свет, разрезая внутренний сумрак пополам, проявляя засуетившиеся пылинки. Адам напрягся.
В избу вошла женщина – такая же призрачная, как и мир, откуда она явилась. Неспешно оглядевшись, она приветливо кивнула Адаму.
– Здравствуй, милый, – нежно сказала она, и Адам в миллионный, наверное, раз подивился божественной красоте её голоса. Да, она была прекрасна. Спустя столько тысячелетий – всё ещё прекрасна.
– Привет, Мидоус, – ухмыльнулся сквозь усы Адам.
– Ох! – гостья всплеснула руками. – Ты опять за своё? Тогда я буду называть тебя братцем Черепахой!
– Лучше дядюшкой Римусом, – засмеялся Адам.
– У тебя много имён. – Гостья сощурила прекрасные глазки, в которых по-прежнему горел огонёк задора. – Я вижу, что ты совсем не изменился.
– Да ну? – не поверил он ей, огладив ладонью длинную седую бороду.
– Я говорю не про внешность. Ты прожил тысячи жизней, сменил тысячи обличий. Но привычка проветривать дом так и не закрепилась за тобой.
Адам понимающе кивнул, с кряхтеньем склонился над столом и распахнул окошко. В избу ворвался лёгкий ветерок, принеся с собой чистый не призрачный воздух и гамму запахов недалёких лугов и лесов.
– Вот это другой коленкор, – улыбнулась гостья.
– Итак, – хлопнул себя по коленям Адам. – Чем обязан чести вновь тебя лицезреть?
– Зачем так официально? – Девушка огляделась в поисках стула, скамейки или хотя бы табурета, но ничего не нашла. – Может, уступишь мне место?
– Вряд ли, милая. – В голосе старика прозвенели стальные нотки. – Не переживай, ты здесь не задержишься.
– Что ж, – вздохнула гостья. – Тогда к делу. Я принесла тебе материалы. От тебя требуется лишь капелька крови и незначительное духовное усилие.
Адам задумчиво опустил взгляд. Ругаться не имело смысла. Да, задумка безумная, но ведь он согласен – действительно, почему бы не попробовать? Что он теряет? Адам протянул руку над столом и осторожно взял тонкими пальцами засохший стебелёк ромашки. Посмотрел на него своим всепроникающим взглядом, и цветок начал оживать, наливаясь красками и расцветая на глазах. Не задумываясь, Адам сжал стебелёк в губах. Он всегда так делал, когда волновался.
– Давай попробуем, – вздохнул, наконец, он. Гостья улыбнулась, будто и не ожидала других слов.
– Отлично! Всё необходимое уже доставлено в лабораторию. Можешь начать хоть сейчас. – Она задумалась на мгновенье. – Сообщи мне, когда закончишь.
– Договорились.
– Что ж. Желаю нам обоим удачи. До встречи!
Она обернулась, плавно направившись к двери. Адам всегда поражался её грациозной и изящной походке. Но этот лёгкий восторг созерцания давно уже стал настолько привычным, что уже не заставлял сердце стучать сильнее, а разум замирать в бездвижности бесконечного мига любования.
– Лилит! – окликнул он её, назвав настоящим именем. Та обернулась, глядя Адаму в глаза. – Я всё ещё не доверяю тебе. И безмятежность цветов на твоей могиле – всего лишь дань памяти моей наивной юности. – Лилит слушала его с напряжённым вниманием, не перебивая. – Мы уже не дети, Лилит. Ты должна понимать.
Она лишь легонько кивнула. Развернулась и вышла через медленно затворяющуюся дверь, уходя в выбранный ею мир. А Адам ещё долго сидел в раздумьях, жевал губами тонкий стебелёк и пытался успокоить вспыхнувшее пламя в своей душе. Пожар смятения был успешно погашен, однако силы исчезли, а воля дала слабину.
Закрыв глаза, Адам откинулся в кресле, погружаясь разумом в вечность. Вселенная стала ближе на какой-то миг, но разбуженные ветром пылинки вновь не давали заснуть, как бы напоминая – смотри на мир, смотри, продолжай смотреть!
Мир живёт. Он не ждёт спасения, но оно ему необходимо. И только один человек может разглядеть тот самый миг, когда вмешательство станет неизбежным.
Миг спасения.

Квадрат льющегося с потолка света – люк погреба был отворён настежь. Адам склонился над лабораторным столом. Под его руками застыла округлая бесцветно-бледная оболочка, не имеющая пока ничего общего с человеком. Главная заповедь алхимии: создание человека строжайше запрещено! Но Адаму было всё равно. Ему многое позволялось. И сейчас, глядя на маленькое круглое тело гомункула-орба, он сосредоточенно вливал в своё творение живительную силу, способную вернуть затерявшуюся в тумане Леты душу.
Гомункул открыл глаза, обведя мутным взглядом лабораторию. Его прищуренные глаза удивлённо расширились.
– Отец…
– Потерпи, Авель, – успокаивающе произнёс Адам. – Трансформация ещё не закончена.
– Где… Где я?
Адам не ответил. Тонкая полоска рта гомункула скривилась от судорожной боли. Новорождённый резко дёрнулся, вырываясь из рук старика, скатился со стола и безумно завертелся на полу, перекатываясь из угла в угол. За спиной Адама раскрылись сияющие крылья. Он сделал всего один шаг и тут же оказался рядом с возрождённым сыном. Лёгкое движение рукой – и оживший белёсый шар оказался на ладони старика. Глаза гомункула сонно сомкнулись.
– Воздух, отец, – слабо просипел шарик. – Мне нужен воздух.
– Погоди, сынок. Сейчас.
Адам поднялся по ступенькам в комнатку, опёрся рукой о стол, вытянулся и положил не оформившееся тельце гомункула на подоконник у приоткрытого окна. Затем повернулся закрыть люк в полу.
– Отец, – услышал он голос сына. – А где же мать?
Адам резко обернулся, но подоконник уже был пуст. Выбежав из дома, Адам окинул всевидящим взглядом покрытый лугами склон горы, где стояла изба, но тщетно…

«Здесь замечательный вид на море! Огромное тёмное море! Спящее, как и всё живое этой ночью. Притянутое силой неподвижной земли, стиснутое оковами берегов, вынужденное прижиматься к рыхлому дну. Ах, если бы море обрело силу и разум, сбросило вечную дремоту, пробудило свою древнюю скрытую мощь! Каким бы ураганом восстало бы оно, радуясь обретённой свободе! Вверх! Ввысь! К небу… далёкому, синему, тёмному… Так похожему на море. Но они лишь отражения друг друга. Им никогда не встретиться…»

«Ушёл, скрылся, спасся, бежал».

«В присутствии достойных людей возможны три ошибки: говорить, когда следует молчать, – это называется опрометчивостью; молчать, когда следует говорить, – это называется скрытностью; не обращать внимания на выражение лица – это называется слепотою».

Адам переоделся в выцветшие мешковатые штаны, натянул на себя серую кофту, поверх застегнул зелёную клетчатую жилетку. Подумав, накинул на плечи серый осенний плащ. Хоть сейчас и весна, в этих местах по утрам бывает по-настоящему холодно. Местами в лесах даже снег лежит.
Подхватив ружьё, Адам вышел из избы. Здесь на открывшейся взору поляне замерли в ожидании четыре ангела, со светящимися крыльями, облачённые в доспехи и вооружённые пылающими чистым светом мечами. Михаил, Гавриил, Рафаил и Уриил.
– Быстро вы, – вместо приветствия сказал Адам, заряжая ружьё. – Объяснять ситуацию, я думаю, не нужно? Все всё видели, все всё знают. Только прошу – сына не покалечьте.
С этими словами он передёрнул затвор.
– Сам-то что вооружился? – оскалился Михаил. – Не переживай, старый, отыщем мы Авеля, никуда не денется.
Адам задумчиво смотрел на ружьё.
– Это не Авель, – тихо произнёс он. Никто не спешил уточнить, что он имел ввиду. Ангелы тактично молчали. Адам окинул их беглым взглядом. – Авель всегда обращался к Лилит не иначе, как матушка. Каин всегда говорил мать. – Он сделал глубокий вдох, примиряясь с неизбежным. – Будьте осторожны.
Ангелы одновременно кивнули. Охота началась.
– Итак, – повернулся Михаил к остальным, – кто-нибудь его видит? – И не дождавшись утвердительного ответа, продолжил: – Тогда разделяемся…
– Постойте, – подал голос Адам. – Вы что же, в таком виде собираетесь по нашим-то лесам разгуливать?
Ангелы переглянулись. И, не сговариваясь, превратились в лесных зверей. Адам увидел перед собой медведя, волка, лиса и зайца. Обменявшись взглядами, звери шустро побежали к кромке недалёкого леса. Адам поспешил следом.

Лес открылся для всевидящего во всей своей широте. Ветер шумно гнул верхушки высоких сосен, но здесь внизу воздух оставался неподвижным, наполненный запахами хвои и влажной земли. Под листьями молодого папоротника копошились муравьи, спешащие по своим маленьким только им известным делам. В тени мохнатых веток, обильно покрытых паутиной, затаилась стая летучих мышей. С соседнего дерева за ними наблюдала бдительная белка. Под веточками черники предупредительно торчали тёмные иголки ежа.
Всё это Адам увидел сразу, как только вошёл в лес. Но вот белёсый шарик, хранящий в себе возвращённую в материальный мир душу, умудрялся скрываться от его взора. Впереди в сотнях метрах мелькали силуэты зверей, слишком чистых и великолепных, выдающих в них высшее происхождение.
«Ничего не скажешь, хорошо замаскировались» – с недовольством подумал Адам, избирательно перелетая между деревьями, осторожно планируя на невидимых астральных крыльях. Да, силы уже не те. И скорость полёта невысока. С другой стороны, Каин тоже не может двигаться быстро, и это уравнивает шансы.
Откуда-то издалека донёсся мысленный сигнал:
«Сюда!»
Адам свернул в том направлении, вглядываясь сквозь деревья и многочисленные заросли кустов. Он видел, что звери собрались все вместе, разглядывая что-то в сумраке массивной ели. Когда Адам оказался на месте, его взору предстал окровавленный труп зайца.
– Нет больше Уриила, – прокомментировал обернувшийся к старику лис. – Сотню лет, наверное, перерождаться будет. Сильно его ударили.
Михаил-медведь взглянул Адаму в глаза.
– Ты не хочешь нам ничего сообщить?
Адам не отвёл взгляд.
– А чего вам сообщить? – вздохнув, спросил он. – Ружьё у меня одно. К осторожности я вас призывал. Недооценивать паренька не стоит. Да и световые мечи вам на что?
Ангелы угрюмо переглянулись.
– Может, имеет смысл всем держаться вместе? – спросил волк-Гавриил.
– Так меньше шансов, что быстро найдём, – покачал головой медведь. – Неподалёку посёлок. Если он там укроется, это усложнит нам задачу. В общем, если увидите Каина, в бой не вступать, подайте знак и ждите остальных. Ясно?
Возражений не последовало.

И снова – полёт сквозь плотный наполненный ароматами леса воздух, настороженность просыпающегося зверья, редкий блеск росы на тонких паутинках. Адам старался не нарушать царящую вокруг безмятежность, хоть и понимал, что ему стоит поторопиться.
В какой стадии трансформации уже находится Каин? Если верить расчётам, то он подрос, увеличившись в диаметре раза в полтора. До этого он был размером с обыкновенный апельсин. Теперь – примерно как качан капусты. Значит, и передвигается он немножечко быстрее.
Адам вспомнил, с какой скоростью Каин носился после пробуждения по лаборатории, и понял, что несколько недооценил способности гомункула к передвижению.
…Неожиданно раздался протяжный волчий вой. Адам отвлёкся от размышлений, озираясь в поисках Гавриила. Сосны, кустарники, заросшая тропинка, поваленный молнией ствол, маленькое озерцо, затянутое тиной, муравейник, шиповник, болотце…
Вот он! Всего минута понадобилась Адаму, чтобы настичь успевшего заметно обогнать его волка. Рядом уже были Михаил и Рафаил.
На волке живого места не было. Он захлёбывался в крови, но был ещё жив. Рафаил склонил над ним лисьи лапки, от которых исходило целительно сияние.
– Не надо! – рявкнул Гавриил. – Поздно. Догоните его, он совсем рядом… Он… меня… Он выскочил так… внезапно…
Голова волка запрокинулась, глаза погасли.
Михаил сплюнул на землю, что при его облике выглядело, по крайней мере, странно. Хотя плюющийся ангел выглядел бы не менее импозантно.
Ни слова не говоря, ангелы бросились прочёсывать чащу. Адам поспешил за ними.

«Он убивает их по одному, пользуясь тем, что его не видно. Гавриил был прав».
На этот раз в чаще ревел медведь. И судя по этому реву, его кто-то буквально рвал на части. Оказавшись на той полянке, где произошла битва Михаила с Каином, Адама едва не вывернуло наизнанку. В воздухе стоял тяжёлый запах освежёванной плоти, на низкой траве густела багровая кровь. То, что лежало посреди полянки, уже трудно было назвать телом.
– Нет, только не Михаил, – прошептал появившийся с другой стороны лис. Он поднял взгляд на Адама. – Отныне действуем сообща. Я пойду вперёд, а ты держись левее, шагах в пятидесяти. Старайся не отставать.
Адам кивнул. Да и что ещё оставалось?..

Рафаил был, пожалуй, самым бдительным из четвёрки Преследователей, но и он упустил тот миг, когда прямо перед ним совершенно внезапно из ниоткуда появился гомункул. Белёсый шарик с силой ударил всем своим маленьким телом лиса в грудь, отчего тот отлетел к смолистому стволу сосны. Через мгновение Рафаил почувствовал, как гомункул проник к нему в пасть, разорвал глотку и скрылся внутри обессилевшего тела. Чужеродная частичка разума коснулась его души, впитывая информацию, изменяя структуру энергетической сущности, подобно вирусу распространяясь и заполняя всё существо ангела, чёрной плёнкой стелясь по чистому волокну сознания.
Если бы мог, Рафаил закричал. Но его тело уже не было способно на это. Подобно гнилостной чёрной плесени распространялось влияние чужого разума, заполняя обезумевшую душу, постепенно исчезающую и растворяющуюся в просторах нематериального мира.
Где же Адам? Почему он так медлителен?
Тело лиса разорвалось, освобождая рвущегося изнутри прошедшего полную трансформацию гомункула. Над поверженным ангелом возвысился нагой человек, перемазанный в крови. Его взгляд был направлен в вечность, и к этой вечности протянулась узкая извилистая дорога. Каин сделал первый шаг в бесконечность.
– Остановись! – голос Адама заставил Каина замереть в полудвижении. Он осторожно повернул голову в сторону отца, направившего на сына ружьё.
– Мой путь выбран судьбой, – сказал Каин и сделал лёгкое движение вперёд, моментально исчезнув в неведомых измерениях.
Адам опустил ружьё. Посмотрел на поверженного Рафаила, но тут же грустно отвёл взгляд.
– Почему ты не вмешался? – спросил он, бросив взгляд на одинокого чёрного ворона, наблюдавшего за происходящим из хвойной кроны обагрённой кровью сосны.
«Мне дорога моя жизнь, – донёсся мысленный ответ. – А ты? Почему ты не стрелял?»
Адам задумчиво разглядывал ружьё, затем быстро направил его на ворона и спустил курок. Птица попыталась взмыть, но выстрел настиг её как раз в момент первого взмаха крыльев.
– Я не знаю, – прошептал старик, бессильно опустившись рядом с трупом лиса-ангела. Осторожно прислонился к стволу дерева и закрыл глаза. Вселенная вспыхнула возмущёнными бликами сквозь закрытые веки. Как всегда.

«Если начальствующие над тобой скажут: “Знай, Царство Божие на небесах”, – то пусть тебе покажут птицы. Если они скажут тебе, что оно в море, то пусть тебе покажут рыбы. Но Царство Божие в тебе самом, и оно вне тебя».

«Иногда мне хочется плакать, а я смеюсь».

«Скорбь ведёт к терпению, терпение к надежде, а надежда не подведёт».

Шаг. Да, всего один шаг в новую жизнь, в новый мир, имя которому – отчаянье. Лишение постоянного тела, исследование нового пути – таковы последствия проявления принципиальной прерогативы той власти, что довлеет над вселенной. И этого нельзя изменить.
Каин умер и родился вновь. Открыл глаза, взглянув на новый незнакомый мир, на новых родителей, новую семью, новые условия. И не смог вспомнить, кем был раньше.
Изменилось и время. В этом мире ещё не знали пороха, не знали электричества, не звали о мире ничего, кроме того, что он велик и непостижим.

Всё предрешено. Жизнь невозможно прожить так, как считаешь нужным только потому, что у каждого человека есть своё предназначение, которое отнюдь не всегда совпадает с желаниями человека. Я не в силах что-то изменить. Остаётся только поскорее пройти до своей жизненной цели и покинуть этот мир. Мне нечего здесь делать.
Вспоминай, вспоминай же…
Не бойся. Неудачи, одиночество, смерть, предательство, презрение – не бойся ничего.
Мой путь выбран судьбой.

Шаг. Новый мир, имя которому – равнодушие. Новая жизнь.
С крепостной стены, построенной из больших гранитных блоков, хорошо видна тихая гавань, дорожка света, звёзды и луна над спокойной водной гладью. Мир затаился в предвкушении Действия, одновременно притворившись сонным. Бряцают где-то внизу доспехи стражников, а ветер робко треплет волосы замершего у края юноши, смотрящего вдаль. Смотрящего на луну.

Не любить. Не прощать. Не отвлекаться на мелочи. Человек – лишь хранилище памяти и опыта, которое необходимо использовать в своих целях. Неужели так будет и дальше – с каждой новой жизнью вспоминать о своей истинной сущности становилось всё проще. Бесстрастно взирая на новый мир, я вижу все его грани, ошибки и гениальные решения создателя, горизонты новых свершений, никому не нужных, но таких желанных.
Пора идти дальше?
Пора.

Юноша шагнул за край.

Шаг. Имя нового мира – лицемерие.
Летящие автострады, чёрные прямые громады стеклянных небоскрёбов, свет неоновых фонарей. Высокое чёрное небо, отравленное дымом и производственными отходами. Общее стремление к власти, наживе, жажда денег, обогащения. Падение, вернее, исчезновение нравственности, как понятия о истинном жизненном пути. Желание обрести совершенство, перемешанное с жаждой безмятежности.
Делать всё наоборот – и не смотреть по сторонам!

Почему миг нового перехода всегда приходится на ночь? Две тысячи лет пути через время….
Порою, чтобы избежать несчастья, мы готовы любой ценой уклоняться и уходить от ударов судьбы, лишь бы подольше прожить спокойно, а, возможно, и найти решение своей проблемы.
Но иногда просто необходимо действовать решительно, действовать прямо, не уклоняясь от опасности и не боясь потерь. Порой это вынужденные меры. Чтобы разрешиться от неопределённости лучше сделать необратимое, чем терпеть боль, страх, унижение – то, что терзает в данный момент душу.
Иногда иного выхода нет.
Не бойся опасности, и это поможет тебе принять правильное решение.
В этом и кроется уязвимое место Неизбежности.

Кровь, стекающая с онемевших пальцев, постепенно заливает кафельный пол. Когда нет больше понятия греха, само ощущение запрета кажется смешным.

Шаг. И вокруг – одиночество.
До горизонта простилается белая равнина, под ногами песок. Каин возник в этом мире почти таким же, каким ушёл из предыдущего – полностью оформившимся, способным управлять сознанием и пространством. Воздуха вокруг не было, так что пришлось спешно остановить время и исключить из окружения несколько измерений.
Над горизонтом возвышалась Земля, наполовину затянутая тенью. Далеко слева ослепительно и безмятежно сияло Солнце.

Здесь нет людей. Хорошо…
Глупые, слепые, отвратительные создания. Приятно, наконец, остаться с миром наедине.
Мир… Он так огромен и так мал. Так прост для восприятия и так сложен для понимания. Так интересен и так скучен одновременно. Я всегда могу открывать для себя что-то новое, но в Мире нет ничего нового. Есть только незнание, которое вместе с тягой к неведомому позволяет другим людям жить и развиваться. А я не хочу.
Но и чувствуя собственную отчуждённость от всей остальной вселенной, я иногда испытываю боль. Да, наверное, это та самая боль, что осталась от утерянной половины моей души.
Улыбка Авеля иногда позволяла мне чувствовать себя безмятежным. Хорошее воспоминание. И оно мне поможет сделать следующий шаг.
Вперёд!

Шаг. Новый мир. Безмятежность…

«– Нет, я не безумец, не чудак! И называю газ, распирающий эти мешки, “воздухом ушедших минут”! Тысячи и тысячи лет человечество мечтало, чтобы мгновение, которому скажешь “остановись”, послушалось его. Но мечта оставалась мечтой: уходили в небытие тысячелетия, бежали деловито вслед за ними века, скакали, догоняя их вприпрыжку, месяцы и годы, но никогда, никогда человек не в силах был продлить свою жизнь, остановить мгновение».

«…История вспять обратится
И снова по кругу пойдёт,
И чья-то судьба завершится,
И Авель сражённый падёт…»

«Я написал длинное письмо, потому что у меня не было времени, чтобы написать короткое».

Цветочное поле под сияющим солнцем, игриво прячущимся за редкими лёгкими облачками. Благоухание цветов, смешение дурманящих ароматов весны. Каин начал свой путь на одном Краю бытия, а закончил на другом. Он огляделся и сразу же увидел одинокую яблоню, манящую своими большими спелыми плодами. Под деревом цветы росли только в одном единственном месте.
Подойдя к дереву, Каин ещё некоторое время рассматривал спрятавшиеся от солнечного света цветы, а затем опустился на колени и стал ладонями разрывать землю. Он не чувствовал ни страха, ни утомления, ни неприязни. Никаких эмоций.
– Сынок…
Каин резко обернулся на голос. Позади него стояла Лилит, смотревшая своими ясными ангельскими глазами на сына. Ветер развевал её золотые локоны, мягкая улыбка украшала её лицо. Не было в мире женщин, прекраснее её.
Каин отвернулся и продолжил копать.
– Я знаю, ты огорчён, – продолжала Лилит. – Но позволь мне исправить ошибку. Прошу, пожалей меня…
Её голос журчал как маленький лесной ручеёк. Он был подобен звону росы, коснувшейся лепестков лугового колокольчика. Но даже в этом завораживающем великолепии Каин расслышал едва различимое шипение аспида.
Он вновь посмотрел на призрак матери и протянул к ней руки. Та неуверенно сделала шаг на встречу, а в следующий миг с ладоней Каина сорвалась тьма, накрывшая женщину с головой. Её панический крик почти тут же оборвался. Тьма рассеялась, и Лилит больше не было рядом. Но она, конечно, ещё была способна переродиться.
Каин вновь принялся копать, и в третий раз его прервали.
– Я пропустил самое интересное? – услышал он голос отца. Обернувшись, он увидел запыхавшегося от усталости Адама. – Едва догнал тебя. Шустрый парнишка… всегда таким был…
– Зачем ты пришёл? – спросил Каин, поднимаясь навстречу.
– Забрать тебя, конечно! – неподдельно удивился старик. – Нечего осквернять чужие могилки. Пора домой.
– Она должна быть уничтожена, – непререкаемо произнёс Каин, глядя отцу в глаза. Адам смотрел на него с осуждающей грустью.
– Зачем? Она же твоя мама. Если ты сожжёшь её кости, кто тогда будет навещать меня? Навещать просто так, без всякого важного дела… Почему ты такой злой? Сперва Авель. Теперь Лилит…
– Я таким родился, – громко вскричал Каин. Голос его дрогнул. – И глядя на небо, меня всегда захлёстывала неостановимая волна чёрной имманентной злости. Не я начал разрушать единство мира. И не я лишил Авеля жизни. – Он скосил глаза на разрыхлённую цветочную могилу. – Она должна быть уничтожена.
Адам вздохнул, прикрыв ладонью глаза.
– Я не знал, – прошептал он. – Но разве это сейчас важно? У меня всегда была мечта о семье, так почему же…
– У меня тоже есть мечта! Но она уничтожена ложью и злобой. Это всё сказка о потерянном времени. Воздух ушедших минут. Воспоминание о прошлой жизни… Хватит, отец. Уходи.
Адам опустил взгляд в землю. А затем поднял на сына ружьё.
– А если так? – спросил он.
– Ты не выстрелишь.
– Откуда тебе знать?
– Ты не такой, как она.
Адам смотрел ему прямо в глаза. И обречённо кивнул.
– Да. – Из его глаз потекли слёзы. – Я не смогу.
Неизбежность взирала на них с высоты, и никто из этих двоих не почувствовал мига, когда все звуки мгновенно стихли, предвкушая развязку разыгравшейся драмы.
Выстрел. И Каин упал, раскинув руки и запрокинув голову. На его лице замерло выражение непонимания и детской обиды. Но то же выражение застыло и на лице Адама. Ведь он не нажимал на курок – ружьё выстрелило само.
– Я должна была вмешаться, – снова нежный васильковый голос. Вернее не васильковый – василисковый.
Адам бросил ружьё на землю, подбежал к телу сына и упал на колени. Взял ещё тёплую ладошку Каина, заглянул ему в глаза, стал шёпотом молить о прощении.
– Его душа вернулась в туманные пустоши Леты, – продолжала Лилит, с лёгкой усмешкой глядя на Адама.
– Я знаю, – сказал старик. Поднялся, утирая слёзы, и бросил последний взгляд на свою единственную любовь – первую и последнюю, но оттого дорогую. – Больше никогда не приходи, – произнёс он и исчез.
Лилит некоторое время стояла в одиночестве, глядя на убитого сына.
– Тебе не хватало так мало. Всего лишь понимания…
Её силуэт растворился под натиском тёплого ветерка, и больше ничто не нарушало покой этих мест.

Понимание…
Шаг…

Frantsuz:

1) MIA
2) Единственная
3) Radriges
4) Lime
5) Nel
6) ANIMA
7) Сакура-Рэм
8) Хельга
9) Единственная

limonio:

1) Oliksana
2) era ericsson
3) dem4eg
4) KaTeNoK
5) alexbol
6) Zero
7) Volchek
8) Воин Света

Мой голос за Лимонио

Лимонио! А давно ли ты стал в своих же произведениях цитировать себя, а?
Голос за рассказ №2. Адам на печи - давненько такого не встречала.

Голос за первый рассказ.
Француз.

И, по просьбам радиослушателей станции "О" ,оставляю комментарий.
Плюсы первого рассказа.
1. Атмосфера (описаны детали, ситуация ,читатель введен в курс дела, приведены данные о городе и т.д.)
2. Киборги (рассказано просто, что даже я поняла все эти технические изыски )
3. Стиль отличный. Концовка трогательная. Нет, не то слово. Душевно все, даже среди этих железяк. Понравилось.

Второй рассказ.
1. Сложный язык, замысловатые обороты. Трудно. Конечно, 80% здесь моей вины, ибо я ,видимо, тупик. И мне до этого далеко.

Я выбираю то, что мне по душе. И это первый рассказ.

Голос однозначно за первый рассказ - уж больно мне по духу такая тематика, да ещё к тому же и написано с чувством стиля. Спасибо.

Quote (html)

freak

голос не засчитан, но спасибо за мнение.

«Из мужчин делали киборгов, в лучшем случае, отправляли на рудники или заводы.»
Почему для этого не подходили например женщины тоже? Это дискриминация.

«Он скривился, закрывая одной рукой лицо, другой пытаясь найти под подушкой револьвер.»
Как-то у меня револьверы с киборгами не вяжуться. А потом ещё дробовик…

«Господин оттопырил нагрудный карман на бронежилете охранника и стряхнул туда пепел.»
))))

Гонсалес влил ему в глотку немного радиационной воды.
Это экзотично конечно, но как-то не серьёзно

«Сантьяго увидел блеснувшие дула минигана»
Ох чувствую не с проста он блеснул…

«В каждом кузове находился миниган со стрелком.»
Уууххх, не люблю это слово МИНИГАН…. Какое-то оно мультяшное, из компьютерных игр.

«красный – лучше отбросить пушку подальше, возможен взрыв.»
Взрыв пулемета? Я же правильно понял, речь о пулемете с несколькими стволами, закреплёнными в одной раме которые при стрельбе приводятся в движение электротягой?
Ну, и чему тут взрываться?

«Пчелиным роем понеслись раскаленные пули.»
Ну зачем сравнивать в самом деле молниеносные пули, с медленными полосатыми пчелками?

«Сантьяго стрелял без разбора, стараясь разнести в хлам головы врагов.»
Тут «стараясь» по моему, лучше заменить на «надеясь»

«вместо ног, кровоточащие культяпки с торчащими розовыми костями.»
Не произвело должного впечатления , заставило улыбнуться.

«С ревом Сантьяго вырвал со станины миниган, закинул через плечо ленту. Зажужжав, завертелся барабан… одна секунда, две, три… и вот на свободу вырвались пули.»
Я так и знал что не зря он блеснул , тот миниган.

«Зажегся красный светодиод на пулемете. Плюнув, Гонсалес швырнул его в ближайшего врага. Миниган разорвался с яростным воем, поглощая киборга пламенем.»
И этого следовало ожидать

«Сантьяго выдрал новый пулемет.»
А Сантьяго все не унимался…

«Отлично! – крикнул Эрнандес, выдав залп из дробовика в копошившегося без ног киборга.»
Как можно выдать залп из одного ствола?

И так, все привыкли говорить, что написать историю, которая могла бы послужить сценарием для американского боевика, очень легко. Но на самом деле, и это надо уметь.
Француз сумел, и в короткие сроки, за что уже заслуживает уважения.
Техническая часть, конечно подкачала, И меня это всегда раздражает и отвлекает от произведения. Уж не знаю, может это я такой зануда, но не могу я смирится с пулеметами которые взрываются от перегрева и радиационной водой которая, смешиваясь с чем-то там все разъедает, или взрывается (это уже наверно по желанию потребителя). Я понимаю что нажима на техническую часть вроде как и не должно быть, так как закон жанра… Но не до такой же степени.
По сюжету тоже придирки есть, и много, но я наверно достал уже со своими придирками?
Рассказ Лимонио оценю позже, так как выдохся.

Оба рассказа не произвели большого впечетления. Но я голосую за Лимонио, начало понравилось и заинтерисовало, но вот перемешение в пространстве и времени напрегало и не слабо.

Второй. Особенно мне понравилось - "Не васильковый, а василисковый".

Quote (html)

Егор

голос не засчитан, но за мнение спасибо.

Quote (html)

Вероника

голос не засчитан, но за мнение спасибо.

Так, так, так. Интересная дуэлька. Неплохие рассказы с ярким образным языком. Фаворита выявить трудно, а потому битва обещает быть бескомпромиссной и ожесточенной. Подолью и я маслица в огонь…

Рассказ №1.

Узнается стиль мастера, узнается. И ошибки, в основном, все те же. Я вот много ваших произведений прочитал, но запятые вы как не умели ставить, так и не научились. Они расставлены где угодно, лишь бы не на своих законных местах. Пора бы подтянуть пунктуацию.

Теперь по порядочку про текст. Четко, вдумчиво, как вы любите. Прямо по фразам. Вообще, первая страница меня просто ужаснула. Нет, читать я бросить не захотел, напротив, зажегся желанием узнать, чем же кончится столь фантасмагорическая история. А автор-скромник давеча еще спрашивал, как это мне удается комедии писать, просил научить. Отвечу: не чему мне вас учить, вы и так все прекрасно умеете. Смотрите, как здорово получается:

Ежедневно умирали тысячи людей. – Интересно, а вот вы вообще знаете, сколько народу в наши дни ежедневно отходит в лучший мир? Судя по логике первого абзаца, Апокалипсис уже наступил. Хм, кто знает, может быть этот комментарий сейчас пишет не человек, а киборг.

Улицы огромных, густонаселенных городов опустели, единственными жителями стали разлагающиеся человеческие тела. - "Жители", дорогой мой, от слова "жить". Вот уж не думал, что в разлагающихся телах теплится что-то живое. Странная, все-таки эта штука – Апокалипсис…

На две сотни лет над всей многострадальной Землей повисли темно-серые снеговые тучи. Огромные, грязно-белые хлопья снега, в течение трех дней погрузили весь мир в ледяной плен.
Шли годы, зима сменилась дождями, а те в свою очередь, палящим солнцем. Еще около сотни лет устанавливался климат. - На две сотни лет повисли тучи, а снежок, значит, сыпал три дня, а оставшиеся 199 лет 11 месяцев и 27 дней они просто так висели? Потом шли годы, в ходе которых и дожди появились и палящее солнце. Эти годы шли от тех трех дней или от двухсот лет снеговых туч? Как ни крути, с климатом действительно жуткая неразбериха.

Каждый более или менее крупный город был разделен на несколько секторов, где правили Господа, устанавливающие свои правила с помощью армий машин-убийц или просто киборгов. - Ничего себе мир погрузился в разруху и катаклизмы! Нет бы в неандертальцев превратиться, так они рывки технологические делают – киборгов строят! И это-то после трех дней снегопадов!

Из мужчин делали киборгов, в лучшем случае, отправляли на рудники или заводы. - нууу... Роботов, значит, строить научились, а на рудниках проще людей все-таки использовать?! Конечно, правильно! А железки пусть прохлаждаются. Хахахаха, ну и ну...

Город, о котором пойдет речь – Новая Валенсия. Это один из крупнейших городов не только на Пиренейском полуострове, но и во всей Европе. Этот город одним из первых отстроили заново, в нескольких километрах от старого и вдохнули жизнь. Первой и единственной хозяйкой города была некая Лилит. – Посчитайте сколько раз повторено слово "город". Синонимов не знаем?

После смерти Лилит, турнир и сами кости назвали ее именем, добавив «матушка», выражая тем самым благодарность за путь истины, по которому она повела людей в новом мире. - Вот, собственно, и в тему уложились. Бойко так, одним предложением. После этого можно и историю рассказать, правильно?

Правая нога держалась благодаря истлевающей штанине.- Ничего себе, штаники! Крепче ноги оказались…

-Хорошо, что ты ему память стер, а то узнал бы, что я с его семьей сделал, наверняка обиделся, - Батиста рассмеялся и ткнул бычком в плечо киборга.- А вот если бы он ее и правда стер, то какая бы реакция была у киборга на подобную реплику хозяина, в которой он сам себя сдал с потрохами? Логика-логика...

Давясь, кое-как Уго проглотил пакет. Тут же Гонсалес влил ему в глотку немного радиационной воды. - Радиационная вода на столе стояла в графинчике или киборг ее с собой во фляжке притащил? Нет, больше похоже на материализацию предметов из воздуха.

Сантьяго подставлял ладоши под хлопья, надеясь, как прежде ощутить то мимолетное мгновенье, когда снежинка таяла... Вдалеке мерцали лучи прожекторов, освещая территорию близ какой-то деревни... Через несколько минут очертания деревни стали более отчетливыми... Внезапно Хорхе резко повернул руль в сторону... - в начале абзаца я думал, что Сантьяго просто стоит, подставляя ладони снегу, смотрит издалека на деревню. Потом деревня начала приближаться, а уж после подтвердились и мои подозрения. Все-таки они ехали на машине. А киборг, значит, руки высовывал из окна. Не, ну как ближнюю руку он высовывал я понимаю, но вот как, а главное зачем он высовывал дальнюю от окна руку - для меня загадка.

Машина, чуть загудев, съехала с дороги и устремилась к деревне сквозь покрытые инеем чахлые кустарники и деревца. - Хахахаха, простите. "Машина устремилась СКВОЗЬ кустарники и деревца". Я еще понимаю, что можно на автомобиле сквозь кусты продраться, но вот сквозь дерево проехать?! Чудеса, да и только!

Сантьяго промолчал, обдумывая услышанное, больше всего напрягло «мы». Хорхе с мятежниками? Как много я не знал. - Так. Фраза "как много я не знал" не заключена в кавычки, значит, не является речью (прямой или внутренней) персонажа, а принадлежит автору, который вдруг решил перейти к повествованию от первого лица. Хм, неожиданный трюк.

равнодушно спросил Гонсалес, осматривая беглым взглядом полуразрушенный свод церкви, заменяющий повстанцам штаб. - Описание места действия в самом конце сцены. Действительно, там ему самое место.

Вот такие веселости. Действительно, рассказ от них выигрывает – читать было забавно.

Теперь по сюжету. В принципе, ничего особенного. Все прямолинейно, без неожиданных поворотов. Батиста получился очень ярким (даже ярче главного героя), и, видя его выходки в отношении окружающих, можно было легко догадаться, что до конца рассказа он не доживет. Так и вышло. Первая смерть героя не стала неожиданностью в свете частого упоминания киборгов в начале текста. В принципе, и вторая смерть тоже не удивила. Произведение логично шло к этому. Отчего налицо линейный и крайне предсказуемый сюжет.

В финале мы вроде должны сопереживать герою. Ведь он хороший парень, так относится к своей семье… А как он к ней относится? В тексте ни разу не упомянуто слово «любовь». Выходит, что дядька-то семью свою не любит. Да, хочет спасти, да, заботится. Но про любовь ни слова. Все вертится вокруг интриг, стрельбы и взрывов. А моральная и эмоциональная сторона только упоминается вскользь. Понимаю, про это писать не интересно. А тогда к чему все это? К чему он остался. Я этому герою не верю, я ему не сочувствую, хотя, должен бы… Он ни разу не вспомнил ни одного эпизода из счастливой жизни, не вспомнил даже, как прекрасна жена и очарователен сынишка. Герой думает о чем угодно, кроме них. А посему вырисовывается лишь непонятной тенью, которую даже охарактеризовать трудно. Консервная банка, да и только.

Ладно, пора бы заканчивать. Рассказ читается легко, диалоги реалистичные, язык тоже неплохой. Описания порой колоритные, порой про них вспоминают только в конце эпизода. Экшн-сцены красочные, но представить их порой трудно – война будто в темной комнате разворачивается. Что, где, куда кто побежал? Ладно.

Итог: Мне не понравилось. Рассказ напоминает черствый сухарь, завернутый в цветастый фантик из-под конфеты. Выглядит красиво, а есть не станешь.

Рассказ №2.

Даааааа… Странное ощущение оставил рассказ. Даже трудно выразить то впечатление, что осело после прочтения. Наверное, все же – легкое недоумение. Сейчас буду объяснять почему.

Язык. Мне очень понравился. Неплохие описания, которые расположены там, где и должны находиться, отчего картинка представляется довольно ярко. Кроме одного момента. Описание Адама. Сначала я его представил молодым, потом автор сказал, что он старик. Далее выяснилось, что у него усы. После чего всплыла борода. Думаю, излишне говорить сколько раз мне пришлось в воображении перекраивать портрет героя. Это, если честно, меня, как читателя, напрягает. Уж лучше в одном абзаце дать хотя бы основные черты портрета, а не разбрасывать их по первым двум страницам.

Так, дальше у нас сцена погони по мотивам сказки «Колобок». Читать было, если не весело, то прикольно уж точно. По крайней мере, мне. Но вот потом от всех этих веселостей автор отходит в сторону некоей философии (в дебрях которой я не очень-то разобрался. Только в общих моментах). Отчего возникает некоторое несоответствие развеселого начала и философского конца. Понимаю, что каждый пишет, как он хочет, но тут вышел уж слишком резкий переход. Может, стоило начало менее стебным сделать, или наоборот, в концовку подлить огонька задора? Не знаю, но дисбаланс налицо.

И еще теперь, по прочтении, у меня возникают естественные вопросы. Первый, зачем нужно было Адаму создавать гормункула? Зачем Лилит предложила Адаму попробовать его создать, какие причины у этого? Или я не понял, увязнув в зарослях размышлений о смысле бытия, или это так и осталось за кадром. Второй, почему вместо Авеля получился Каин? Старик Адам плохо видит, не разобрал какую душу в шарик заселял? И опять же вопрос смысла этого действия остался открытым. Почему и для чего… Не ясно.

Концовка вышла почти что предсказуемой. Я догадывался, что Каина убьют, но сюрпризом стало, что убила его Лилит, это, как и последние две фразы, спасли концовку от нудной банальности. Ладно, хватит уж разглагольствований, пора голосовать.

Итог: психоделический триллер по мотивам русских народных сказок и Ветхого завета.

Немного поразмыслив, отдаю свой голос рассказу Лимона. Язык и описания там мне больше понравились, да и смысл в нем поглубже, нежели чем в первом произведении. Французу же отчаиваться не стоит, армия верных оруженосцев скоро нагрянет сюда со спасительными голосами.

Всем спасибо.

голосую за Frantsuzа, рассказик очень событийный, как всегда, захватывает сюжет... наполняет эмоциями, хотя я и не любитель подобного жанра, но все же понравилось...