|
|
|
Квест-Дуэль 1-я
|
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
Всем Danse Macabre! Приветствую на фестивале смерти. Милый дружок, да-да-да-да, сегодня только кишки, кровь и предсмертные крики, а все почему? Потому что я и мое ЧСВ берем данную ветку дуль под свой контроль.
Я категорически приглашаю тебя на первую Квест-Дуэль (тут фейерверк и стриптизерши).
Отличительная особенность квест дуэли от обычной - это несомненно глубина и многоуровненность задания. Где авторам придется работать сообща, но цель у каждого одна - выиграть. ^_^
Что ж, отринув все сомнения прочь, встречаем героев:
MisteryA,volcano, Lukoe, Chelovek, LehaKOT, Диана, Энни и КроатоанВнимание общее задание для всех участников!!!Тема - "История моего убийства"
Жанр - социалка, треш (никаких мистик, фантастик и никакой науки, только суровая социалка), можно материться, разрешаю.
Форма подачи - первое лицо, поэтому разрешается вести учетные записи, дневники или вообще писать на стенах убогой квартиры.
Вы маньяк убийца.
Вы должны написать историю убийства, но не в подробностях - пришел убил ушел, а попытаться раскрыть причину, чем герой руководствовался.
Вашими прообразами послужат разные известные серийные убийцы истории (новейшей истории), у каждого свой (об этом ниже). Вы можете поселить ваших героев в разных городах в пределах двадцатого столетия, но важным фактом будет то, что ваши герои друг друга знают (могли пересекаться в жизни, могли услышать в новостях, прочитать в книге, увидеть убийство и так далее). У каждого героя - есть домашний питомец.
Чтобы не произошло путаницы я распишу конкретнее кому какая роль досталась и кто на кого повлиял.
Еще раз, вы не обязаны переписывать историю этих людей, вам необходимо придумать новую с использованием знакомого образа.
ВНИМАНИЕ ИНДИВИДУАЛЬНОЕ ЗАДАНИЕ ДЛЯ КАЖДОГО УЧАСТНИКА В ОТДЕЛЬНОСТИ!!!
MisteryA - твой герой, как бы ты уже мог догадаться, - это образ Бренды Спенсер (это не значит, что твоя героиня, тоже должна быть американкой) Твой лозунг - "Ненавижу понедельники" Реальная героиня - шестанадцатилетняя девушка, открывшая огонь по детям возле школы, причина была - "Я просто ненавижу понедельники". Твой домашний питомец - это толстый рыжий кот по имени "Мистер Кот".
1) Тебя избивает и насилует отец, тебе 17 лет.
2) Ты влюблена в мальчика из школы.
Еще раз, тебе не нужно описывать именно Бренду, придумай новую героиню и действуй от ее имени.
volcano - твой герой Джон Уейн Гейси. Твой лозунг - "Моя казнь не вернет жизнь жертвам". Реальный герой - клоун-убийцы, на счету которого 33 человеские смерти, убийства на сексуальной почве.
Ты ведешь двойную жизнь. С одной стороны ты примерный семьянин у тебя есть любящая жена и ребенок, ты рыботаешь семейным клоуном, тебя любят дети, тебя приглашают на праздники, с другой - ты маньяк-педофил, твои жертвы - юноши и девушки 17-18 лет. Твой домашний питомец - это дог по имени "Зигфрид"
1) у тебя есть привычка кусать кожу щек, когда волнуешься
2) ты раскаиваешься в совершенных грехах.
Lukoe - твой герой - это образ Уорнос Эйлин. Твой лозунг - "Я ненавижу мужиков". Реальная героиня - проститутка, убившая семь мужчин, наркоманка. Твой домашний любимец - это попугай Пэппи. Ты мечтаешь выйти замуж.
1) ты любишь ванильное мороженое, но ненавидишь корицу.
2) когда тебе было три года на твоих глазах младшего брата сбила машина.
Chelovek - твой герой - Зодиак. Твой лозунг - "01 001 0". Реальный герой - личность окутаная тайной, мастер шифра и гений загадок, его дела так до сих пор и не раскрыты. Число жертв 37.
Ты застенчивый и скрывающийся мечтатель, твоя жизнь скучна. Возможно тебя сподвигли на убийство. Твой домашний любимец - золотая рыбка "Чаплин"
1) ты фанат игры dungeon and dragons
2) ты знаешь, что написано в книге "Кодекс Войнича"
LehaKOT - твой образ Джеффри Дамер. Твой лозунг - "Плоть". Реальный герой - дьявол во плоти. Личность лишенная каких-либо моральных качеств, гей-каннибал, по-прозвищу Милоукский монстр. Твой герой живет в мире боли и желания причинять ее другим.
Твой домашний питомец - игуана Клара.
1) Ты плачешь от песни California Dreamin' - The Mamas & The Papas
2) Ты поешь в душе.
Итак! Новое объявление. Еще трое участников попросили меня вписать их в дуэль. Теперь это уже большая массовка.
Диана, Энни и Кроатоан
Так как вы немного опоздали, то ваши персонажи будут немного сложнее. Вашими героями выступят известные личности более раннего периода, но не забываем, что персонажи должны быть раскрыты в 20 столетии!
Диана - твой герой - это образ Елизаветы (Элизабет, Эржебет и так далее...) Батори. Твой лозунг - "Кровавая Графиня" Реальный прототип - венгерская королева, прославившаяся особой маниакальной кровожадностью к юным девушкам.
Твой персонаж одержим идеей красоты и вечной молодсти. Вполне возможно, что ты лесбиянка и питаешь особую страсть к молоденьким девочка. Твой питомец - питон по имени Гречка.
1) У тебя действительно венгерские корни, используй это.
2) У тебя нет мизинца на левой руке.
Энни - твой герой - это образ Джека Потрошителя. Прототип - мало, что известно об этом серийном маньяке орудовавшим в Лондоне в период 80 годов 19 века. Твой лозунг - "Я из Ада" Гениальный хирург, ненавистник проституток, личность, которого так и не установлена. Твой питомец - крыса Чарли.
1) Ты прихрамываешь на правую ногу.
2) Твоя мать была проституткой.
Кроатоан - твой герой - это образ Ангела Смерти. Прототип - Йозеф Менгеле, нацистский врач, проводивший зверские опыты над заключенными в конц. лагере Освенциме. Твой герой - ведущий врач одной из больниц, медийное лицо, по совместительству расист и антисемит. Твой лозунг - "Все будет хорошо". Твой домашний питомец - индюк "Мсцеслав".
1) несмотря ни на что, ты не переносишь когда люди кричат.
2) боишься правосудия.
СВЯЗИ Влияния историй, которые перекликаются между собой. История Cheloveka влияет на историю MysteryA История MysteryA влияет на историю Volcano История Volcano - Lukoe История Lukoe - LehaKot И соответственно - Leha - Chelovek, Соответственно связи. Дабы не нарушать систему, То у вас будет так: Диана-Энни, Энни-Кроатон, Кроатон - Диана. Время на дополнительно написание пока не даю. Работы до 30.06.17!
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
1) MysteryA
Проклятые окна напротив. Вечно зашторенные. Грузные, выгоревшие портьеры. волнистые, в розетках и шпилях как долбанный собор. Вечно так.. Мэри бросила дюжую книгу на пол, встала и подошла к окну. Вечернее чтение, веселое чтение. Дом через улицу скрипел от старости и достаточно одного, божественного дуновенния, что бы снести его к чертям. Мэри вытянула тонкие губы. Не шелохнулся. Сильнее дунуть. Брызги на стекло, Мэри рисует сердечко, в нем собака на поводке, кипарис и колонка. Потом еще двое входят в униформах, а потом проваливают, толкая тележку. Красное колесо тележки отражается в глазах Мэри. Радио трещит на подоконике, мальчик семи лет случайно застрелил сестру четырех лет. В Мичигане авиакастрофа, в двигатель засосало птичек. Птички победители, свергнули железного инсектуса. Убийство вблизи водохранилища Бейссири. Молодая пара, растрелена в упор... Дэвид Джой рот закрой и Бэтти Лу нос в пизду... Губы Мэрри растянулись в улыбке, она вся напряглась от накатывающего возбуждения. Сжала подоконик и выдохнула. Это Макс, чертов ублюдок, бог, котенок, старый пердун. Вдохнула, жар в лобке подкосил ноги, она сползла на пол. Руки змеи пустились в огненный танец... Он там за шторами, в темной комнате, сквозь щель наблюдает за ней. Пальчики-ковыряльчики, лезут в рот в уши в пизду , Бетти Лу дыра во лбу, пальчики лезут туда, в кровавую кашу и рот слизывает клубничный крем брюлле. Макс Макс, вот где ты пропадал, сранный плешивый очкарик. Мерзкий. Мэри прислонилась к батарее, протирает очки, тупо уставившись в плакаты на стене напротив. Скууука, протянула она вставая. На позапрошлой неделе в парке, он тронул ее плечо. Пальцем, невзначай, как бывает на большой, общей банкетке. Извинился и улыбнулся. В начале, она скривилась. Прикосновения ее раздражают. Но это был крайний укол рапирой. Палец, корявый желтый в заусеницах сломанный ноготь. Палец рапира. И по телу ее молнией пронеслось нечто похожее на утрений сон. Когда ни за какие блага не хочется вставать и тащиться в школу или еще в какое другое долбанное место. Он был вырван из другого пространства, поправив очки и отвесив поклон, Макс пошел в сторону океана, оставив Мэри в состоянии инертного газа...Нервный голубь газеты затрепетал на ветру. Тупая, с выпирающими скулами физиономия глазела на Мэри со снимка. От мельтешения периодики, рожа казалась полуживой. Посмертная живость. Нелепая шляпа и взгляд наизнанку, вовнутрь черепа. Эдвард Теодор Гин, серийный убийца и некрофил. Еще один в колекцию. Жирный отпечаток на кромке газеты. Палец Макса, она приложила свой поверх...
- Мэрри... Мэрри, - весь в бахроме и домашних рюшах голос мамы - Дорогая, к тебе Лиззи пришла.
- Я сейчас, я оденусь - бросила вниз, в провал первого очага на земле, натягивая очки, шепотом, себе и знаку на стене - Я не Мэрри , я Макс...
Мама угощает Лиззи кексами, та громко чавкает, не переставая тараторит. мама улыбается. Ее глаза добрые, большие. Как у коровы. Лизи кудрявая прыщавая с крошками вокруг рта, лезет целоваться. Дурепа. Лучшая подруга.
- Домой засветло возвращайся. Я беспокоюсь - Две недели прошли а убийцу не поймали еще и на след никак не напали, только смешные каракули в газету прислали. Их, жмуров нашли в тот же вечер, в парке, в день прикосновения. Отметила в календаре, помадой отпечаток пальца на цифре двенадцать.
- Обязательно.
- До свиданья, мисс Кроул.
Они поцеловались, боже, какая воспитаная девочка. Мэрри хлопнула москиткой, следом Лиззи, обогнала ее и скачет. Конопатая коза. Когда дом скрылся за поворотом, Лиззи схватила ее за руку, и горячо стала говорить.
- Ты не представляешь, я сделала это.
- Что именно? - пытаясь проявить интерес, Мэри поправила очки.
- Я переспала с Сидом, вчера, его родаки свалили в Вирджинию.
- Хм, хаха, символичьненько. И ты полна радости. Больно было?
- Чутка.
- И как? Достигла седьмого неба?
- Не совсем, то есть совсем нет. Оно как то быстро закончилось. Но все же я уже и это волнительно.
- Тебе далеко до пизданутой богини Джанис. Ладно, ты достала джойнт?
- Да, я отсыпала, пока Сид спал. Куда пойдем?
- В парк, в беседку, на Аллею Линкольна...
- Мэрри, в ту самую где нашли тех?
- Несомненно, не трусь, там никто не ходит и тихо. А маньячело наверняка свалил из города.
- Я не трушу...
- Отметим твой прорыв в взрослую жизнь, ююююуууууух .
- О,Да, детка, просто будь немного настойчивеееей ...
Сильно фальшивя и хрипя, подражая Джанис, они шли сквозь парк, в его дальний, скрытый край. Аллея Свободы. Копы туда не забредают. Кубы Линкольна стояли вдоль кипарисов ровным строем. Мэрри точно знала что в них живьем забетонированны клоуны и прочий бесполезный люд. Больше не смотреть кривляний на сцене на экране. Все скучно и не взаправду. Аврам точно развлекался иначе чем в театре, а ходил туда лишь ради супруги. Зато после, сославшись на неотложные дела, он летел сюда. Где в готовой опалубке ерзал человеческий червь. Макс не червь, Мэрри не червь. Лиззи червь.
Дым самокрутки окутал всю ротонду, в расширенных зрачках закат аллел над кронами. Лиззи хохотала рядом. Из ее рта росли чорные кипарисы и белые меловые людишки.
- Папа говорит, что нельзя убивать людей, ведь они такие смешные. Нельзя стрелять в людей они смешные...
- Хахаха, Мэээри, расмешииила! Так твой папа мочит их во Вьетнаме.
- Они не смешные там. По всему. Он скоро приедет. Мы поедем на ранчо. Мы будем стрелять по бутылкам. Винтовка продолжение меня ...
Мэри подошла к Лиззи. Мэрри схватила Лиззи за горло. Мэри душит Лиззи. У Лиззи глаза на выкате сердце бьется, когти Лиззи впились в руки Мэри. Мэри улыбается, Мэри восторгается, Мэри возбуждается. Мэри не сняться сны. Мэри это Макс. Макс давит горло Лиз. Максдавитгорлолиз. Пшииик. Вспышка и запах серы. Макс запрокидывает голову, пот стекает из подмышек обеих фигур. КышКыш... Агония эйфории, Проооообуй, детка, просто быть настойчивей.
Лиззи удается оттолкнуть подругу и отдалиться.
- Ты ебнулась совсем? Дуура, ты меня чуть не задушила. Ааа, дууура...
- Я не знаю, это случайно. Это шутка...
- Дебильные шутки, и ты дебильная. Сиди одна со своим дибилизмом. Ебнутая целка.
Лиззи скрылась в кубах. Мэри закрыла глаза. Со всех сторон на нее лезли хронометры, нарастающе тикающие, деревянные и в башнях, с громом куранты и пробегающие зубчатые колеса, зыбучие часы в песках... Макс где то рядом, он наблюдает за ней, она видела его тогда. Он прошел мимо их банкетки и поманил пальцем, желтый ангел червей. Она пошла следом, каждый шаг за ним был ударом ножа в плоть. Плачь детка и бей во все мягкие места. Бей в кость, пусть лезвие звенит. Она прошла мимо почтого ящика куда он кинул письмо, Макс привел Мэрри к ее же дому. А сам утоп в тяжелых, пыльных портьерах, дома напротив. Зодиак. Магическая нумерация, шифр вульвических толчков и брызг... Она стояла перед ним нагая, Макс макая нож в красную гуашь писал на ее белом теле корявые знаки. Знаки солнца и ветра. Мэри дрожала от возбуждения, по бедрам тек сок, он подбирал его лезвием и писал следующую загогулину...
На ужин был гусь, воскресный ужин, апогей недели. Культ большой семьи со времен первопроходцев. Мама нарезала гуся. В двоем за большим столом. Мать в цветастом платье, ест маленькими кусочками и смотрит на дочь. Мать говорит, она радуется дочери. Учеба в гору. Умница. Мать достает письмо от отца и протягивает Мэри. Они сидят рядом, так уютней, незанятая часть стола накрыта белой скатертью, заснеженая степь. И сцена для призраков. Убитых червей. Мэри ковыряет вилкой, сует указаетльный палец в отрезанный кусок и слизывает. Мать с укором смотрит, но все же. Но все же. Она перерастет это и станет как Мать. И будет печь кексы и ждать своего Джонни откуда бы то ни было. Жизнь одна и пути ее исповедимы. Мэри вытирает руки, целует мать, берет письмо и подымается к себе.
Строчки, строчки, длинющий состав знаков везет Мэрри к отцу. Каждая закорючка старательно выведена. В начале буква темнее, Мэрри проводит пальцами, написано напористо и с любовью. Ее папа, он спасает желтопузых от желтопузых. Две недели он при штабе и уже скучает по атакам. Он при штабе, скоро все кончится. Кто то точно победитель, кто то совсем напротив. Каналы туши стали глубже, пестрят восклицательные знаки. Он вспоминает ранчо. Им было весело там. Папа научил ее стрелять из винтовки. Первый выстрел вывихнул ей плечо. Но она обуздала гремящую палку. Винтовка лежит под кроватью, в футляре. Мэри складывает туда письма отца и заметки о убийцах. Стреляй на выдохе детка и всегда в голову. Стеклянная голова бутылки разлеталась после отцовского выстрела. Мэри старается. Мэри попадает, стекла стекают ручьем. Папа любит папа вождь папа Макс.
Мэрри прячет письмо в футляр, достает пустой дневник, подарок мамы. Школьный психолог рекомендовал вести дневник.
Воскресенье, 29 июля, 22.00
Бррр, Привет дневник. Первая запись. Прочла письмо отца. Лиззи дура. Ложусь спать. Спокойной ночи дневник.
Понедельник, 30 июля, 8.00
Снился поезд, бесконечный, он опоясывал гору. Из горы шел дымок, в окнах расплюснутые лица. Я наблюдала со стороны. Забавно. Не выспалась. В школу не пойду. Мама уже ушла. Буду спать.
10.00
Ничего не снилось. Я прогуливаю уроки. По ящику погоня. За окном солнце и тучи.
13. 33
Из маминой спальни видна школа. Носятся. Перемена. Разглядывала двор в оптический прицел. Круто.
13.45
Четыре выстрела мимо, но забегали, хаха, как будто курей прячут от дождя, гонят в курятник.
13. 57
Выбегал директор, прямое попадание в голову. уаааа, какого чорта. Я Ангел, я Макс. За оградой видна машина легавых.
13.59
Я попадаю. Стреляла по легавым. и по машине с маячком. Из машины никто не вышел. Это тебе Макс. Сранный понедельник.
14 . 04
Машут в сторону моего дома. По ящику экстренный выпуск, Там уже камеры. На всю громкость. Еще раз детка. Стучат в дверь. Выламывают. Я еще постреляю. .... Стреляю со второго этажа по парадной. Мазилы, побежали.
14.05
Все, понедельник, я в мантии. Я пошла ...
Из открытой двери показалсь хилая девчушка, завернутая в простыню. Руки были подняты вверх. Сметенные полицейские, приняли ее за заложницу, двое спецназовцев прикрытые щитами, подбежали к ней и поволокли за машины. сколько там еще заложников, как себя чувствуешь, скорей ей плед, врач здесь. Она неперставая смеялась и поправляла очки. Начался штурм. Треснули окна, копы ринулись в дом. Мэри заходилась в истерике, сидя на каталке , позади скорой. Обернувшись она увидела бледное лицо меж портьер. И застыла. И встала. Поправила очки. Ткнула пальцем в близжайшего полицейского.
- Это я стреляла! Просто я не люблю понедельники...
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
2) Volcano
Запись, надиктованная на кассету
18+
Бен, дружище, помнишь ту мою стажёрку? Глупый вопрос. Само собой, помнишь. Ты ведь первый тогда прибежал в кабинет. И первый всё увидел. Своего друга, на стуле, со спущенными форменными штанами. Бедняжку Рэйчел с половиной головы, всё ещё сжимавшую меня окровавленными бёдрами. О, какие это были бёдра! И Бетти, в тёмной луже, у дверей. С дымящейся пушкой в руке, моим служебным револьвером.
Преступление, не требующее раскрытия. Подарок для нашего отдела.
Коп, не вовремя сходивший налево. Любовница – жертва ревнивой жены. Самоубийство. Орудие преступления, моя халатность: оставил на столе, положившись на запертую дверь. Не знал, что Бетти раздобудет ключ.
Знаешь, была одна вещь, о которой я никому не говорил. То, что я почувствовал, когда ушко юной Рэйчел превратилось в алый цветок, а противоположный висок взорвался нарывом грязно-розовой каши, полуприкрытой лоскутом кожи с кудряшками.
Как сейчас вижу, во всех подробностях. И этот незабываемый запах. Пороха, крови и молодой женщины.
Страх, боль утраты, стыд – всё это было тоже, но на втором плане, фоном. На первом – долгий и охренительно мощный оргазм! Внезапная смерть партнёрши стала спусковым крючком этого чудовищного кайфа. Я орал в голос, как слон, вторя волнам наслаждения, пока вы все бежали на выстрелы. Пока Бетти подносила ствол к своему виску.
Подумал потом, что на такое можно подсесть, куда там травке и ЛСД.
Когда после суда меня просто турнули с работы, не наградив даже условным сроком, я долго не мог себя найти. Продал наш дом; купил другой, попроще, но с огромным гаражом. Да ты-то его видел. Думал заняться чем-нибудь этаким. Машины ремонтировать, холодильники.
Или написать книгу, детектив. Материала за двадцать лет службы набралось достаточно.
Не срослось. Пил на свою пенсию – зря ты мне её выхлопотал – каждый божий день. На этом всё.
Через несколько месяцев появились сны: кошмары, наполненные грязным насилием. Я долго считал их просто снами. Пока не включил однажды телевизор и не узнал в пропавшем подростке, Джошуа Робинсоне, 14 лет, героя последнего ночного видения.
Я выслеживаю его несколько дней. Беловолосого паренька с большим армейским биноклем – охотника за припаркованными у берега залива большими седанами. Теми, что всегда стоят с задраенными, несмотря на тёплый май, стёклами. И мягко раскачиваются в древнем, как мир, ритме.
На мне маска. Рыжие патлы, круглый красный нос. Я клоун. Время веселья ещё настанет.
Мне везёт. Душистый влажный ветер дует с водоёма, и увлечённый зрелищем мальчишка не чувствует запах хлороформа, пока не становится слишком поздно.
Последний бесшумный прыжок, и пахучая тряпка прижата к круглому лицу. Добыча вырывается, но я сильней. Свободная рука скользит по его футболке, ныряет вниз. Чувствует сквозь материю упругий бугорок.
«Не переживай, что не успел сегодня вздрочнуть, парень. У меня в гостях ты получишь всё»
В тот раз я не позвонил тебе, Бен. Ты бы мне не поверил. Да я и сам не поверил. Убедил себя, что просто заснул с включенными новостями, вот они и вплелись в похмельный сон.
***
Однажды мне надоедает хлороформ. Двадцатый век заканчивается, хочется нового.
Этим новым становится электрическая лебёдка, найденная в гаражных запасах, и пружинный ошейник-капкан, на длинном прочном тросе – моё изобретение, моя гордость. Стальные полукольца защёлкиваются на шее жертвы, и та, не вскрикнув, затягивается механизмом прямо в машину.
Так было задумано. Но первый и единственный опыт выходит неудачным. Шея молоденькой шлюшки, выбранной мной для испытаний, ломается, как спичка, когда тело на секунду застревает в дверном проёме. Тёплой липкой кровью из разорванной шеи заливает полсалона.
А пока я лечу сквозь ночной город, труп успевает окоченеть и никуда не годится. Сразу отправляется в могильник, под очередной слой извести.
Комплект одежды приходится выбросить – всё в бурых засохших пятнах. В дом, спать, пробираюсь голым.
Исчезновение уличной проститутки – не повод для выпуска новостей, понимаю. Так и не узнал, кто она была и откуда.
***
Одинокого купальщика-спортсмена подкарауливаю у кабинки для переодевания. Точнее, не у кабинки – на нашем городском пляже их нет. Устраиваю засаду у туалета ближайшей парковки. Те, кому неохота возвращаться в город с мокрой задницей, переодеваются именно там.
С самого утра ставлю машину как можно ближе, загородив вход. Наблюдаю за берегом сквозь занавешенное стекло. Помогает бинокль, который я теперь вожу с собой.
Шезлонги под синими полотняными навесами пусты. Белый песок разглажен и чист. Лишь две цепочки следов пересекают поперечные борозды. Первая, с большими расстояниями между ямками – мой избранник бежит к морю, готовясь броситься разгорячённым после пробежки телом в прохладные солёные волны. Он и мимо парковки так же пробежал, не сбавляя хода. Но я его отлично рассмотрел. Лет шестнадцать-семнадцать парню, темноволосый, загорелый и мускулистый.
Люблю таких. Когда они умирают, сразу получаешь колоссальный заряд сил, энергию души. Богу не нужно лишнего, после смерти любого человека он всё отдаёт нам. Я давно это понял, как и свою избранность. Мне достаточно овладеть кем-то перед его смертью, или сразу после; показать этим Создателю, кому перенаправить эту силу.
Красота жертвы тоже важна. Она увеличивает мою. Я очень красивый. А стану самым красивым.
Вторая дорожка следов – парень возвращается. Шаги короткие, высокие. Не хочет забрызгаться песком. Отчётливо вижу его счастливое лицо. Я тоже рад. Сегодня мы будем вместе.
Больше я не пропускал новостей. И быстро нашёл в них своего спортсмена. Майкл Денбро, 17 лет.
Уверен, ты помнишь тот мой звонок, Бен. Обязан помнить! Как я, глотая слова, рассказывал тебе о этих снах. А ты делал вид, что веришь, и мы с тобой полдня потом колесили по окраинам, пытаясь найти логово Уродца (так я про себя его назвал).
Глядя из твоей машины на одинаковые старые гаражи, я боялся признаться, что всё бесполезно. Ведь из снов запоминал лишь моменты охоты и похотливой злой расправы. И ещё, странное чувство правильности происходящего.
***
Сегодняшний день начался как обычно. Я проснулся ни свет ни заря, побрёл к холодильнику. По дороге наступил на скейт и врезался в собачью миску. Зигфрид, мой дог, сбежал давным-давно, а я всё её не выбрасывал, надеялся, что пёс вернётся.
Две банки ледяного «Будвайзера» – завтрак алкоголика, освежили новый ночной кошмар.
Сидя за кухонным столом и приложив салфетку к разбитому лбу, я прокручивал его в памяти.
Теперь моей добычей становятся сразу двое. Курьер по доставке пиццы и его напарник. Удачный вечерок.
Я заказываю пиццу с уличного телефона, на чужой адрес, и просто жду рядом, в машине. А когда на пустой тенистой улочке появляется мальчишка с пёстрой коробкой, иду за ним. Смешно, этот почти не вырывается. Боится уронить и испачкать товар.
Я всегда перестраховываюсь, и сейчас тоже. Сначала выхожу один, оставив связанного паренька в простенке между домами. И не зря. Его ожидает напарник на мотороллере. Старший брат, судя по явному сходству. Такие же волнистые волосы и голубые глаза. Большие пухлые губы. Только у этого пушок над ними погуще.
Беру обоих. Здесь уже приходится идти на риск – усыплять второго прямо посреди улицы.
Их старенькую «Веспу» помещаю в багажник. Коробки с пепперони – на переднее пассажирское сиденье. Сегодняшние клиенты не дождутся своих заказов. Салон наполняется чудесным сырным ароматом. Не выдерживаю и съедаю тёплый душистый круг целиком.
Подъехав к дому, машину оставляю на улице. Мне нужно вновь снять доски со смотровой ямы.
Очнувшись внизу, эта парочка пытается сопротивляться. Как же – двое против одного!
Приходится дать им урок – затапливаю яму из шланга для мойки машины. За час она наполняется до нужного уровня. Не до конца, а пока не покроется голова того, чья цепь окажется короче. Сегодня везёт младшему. Окончательно он ломается, когда я, откачав воду помпой, вынимаю кляп изо рта его мёртвого брата и засаживаю прямо туда.
В оставшиеся часы жизни младший покорно исполняет всё.
Поднявшись наверх, сбрасываю ему на голову грузовой домкрат. Тяжеленный, лежит без дела лет сорок. Вот и нашлось применение. Череп лопается с мультяшным «чпок». Приберусь завтра, устал.
Я никогда не забываю принять душ и привести себя в порядок. Я очень ценю свою красоту. Создатель не просто так награждает ею людей. Это знак высшей любви.
Б-р-р. То ли третья банка оказалась лишней, то ли гадости сна перебили аппетит, но я еле успел добежать до унитаза.
И ещё блевал, когда начался долбаный трезвон.
Не было ни малейшего настроения брать трубку. Но абонент на том конце провода был настойчив. Я уже и душ успел принять, и пакетик кофе развести, а телефон, накрытый двумя подушками, не унимался. Пришлось поднять трубку.
– Джонни, привет, прости за ранний звонок, боялся не застать, – услышал я знакомый голос. Как же, Пит по кличке «неверующий», мой преемник в за́мах Бена.
– Что хотел, Пит? – прохрипел в ответ. Боги, как давно я не пользовался голосом!
– Парень твой нужен, Макс. Повесткой долго, так что я по-простому. Пусть подходит к девяти к турникету, его впустят. По вчерашнему делу, сам понимаешь.
По моей голове будто молотком треснули, а сердце провалилось куда-то в желудок. В голове развернулась лента воспоминаний.
Макс!
Вчерашняя стрельба по старшей школе, устроенная его одноклассницей, унесла несколько жизней. К счастью, в сына чёртова мокрощёлка не попала, догадался убежать. Зато подстрелила кого-то из копов, вряд ли мне знакомого. Я из оперативников почти никого не знаю. Надеюсь, выкарабкается, там народ живучий.
Но как я мог забыть собственного сына?! Ведь до этой минуты считал себя одиноким вдовцом! Не бывает так, это что-то с головой. Опухоль, или раздвоение сознания…
Пит ещё что-то говорил, а я, кажется, что-то отвечал, не могу вспомнить. Когда разговор наконец закончился, побежал искать Макса.
Сына, несмотря на раннее утро, нигде не оказалось. У кровати стояла его обувь – найковские кроссовки. Босиком он уйти точно не мог.
Нашёл я его в гараже, когда всё понял. Его обезображенное тело лежало верхним, в дальней из смотровых ям. Пришлось выкатить машину жены, чтобы добраться. Трупы лежали слоями, всё как в моих снах.
Где-то там внизу, уверен, покоился и мой Зигфрид. Лез, видимо, куда не надо. Или выл. Собаки чуют мертвецов.
Конечно, никакие это были не сны. Подсмотренные воспоминания моего второго я.
Когда закончится эта кассета, Бен, я вернусь в гараж. В наследство от предыдущих хозяев мне досталось несколько бочек отработанного масла. Я проверил сейчас, в смеси с бензином оно не хуже напалма. Сожгу Уродца, чтобы он никогда не смог вернуться в мой разум.
Не забыть бы распахнуть двери, для лучшей тяги.
***
Запись я оставил в доме, пожар туда не доберётся.
На душе почти легко. Через минуту всё кончится.
Бен, не подведи меня! Ты старший криминалист, твоё заключение никто не оспорит.
Мои намёки нельзя не понять. Скажи, что это я был той сволочью!
А не Макс, в кармане которого я вчера обнаружил дневник, ставший основой этих лживых «снов».
Я заставил его всё мне рассказать, а потом перерезал горло.
И даже сжёг гениталии паяльной лампой. Никаких спермограмм.
Возможно, я уделял сыну мало внимания. Но не меньше, чем другие отцы. Я не делал его чудовищем.
Что самое отвратительное, не только его я прикончил.
Ведь это я убил второго паренька-курьера.
Как он радовался спасению! Но его никак нельзя было спасать…
В моей руке зажигалка.
Бетти, я выполнил твою последнюю волю, твоё единственное требование, перед тем, как ты спустила курок.
Я позаботился о Максе.
Иду к тебе.
Эпилог
– Есть, – звонко донеслось из-за двери, – диктофон с кассетой, на столе! Подписана, “Бену Уотерсу, лично”. Включаем?
– Я тебе сейчас так включу, стажёр, – прорычал Питер, вбегая следом, – в постовые вылетишь! Ни к чему не прикасайся! Бен, он что, ничему тебя не успел научить?
– Когда? Я его не застал, он раньше ушёл от вас, до моего поступления.
Питер аккуратно запечатал вещдоки. И лишь затем ответил.
– Не от вас, а от нас, привыкай. Эх, Бен! Дёрнул же тебя дьявол перевестись в оперативники. Свободы, видишь ли, захотелось! А как насчёт пули от очкастой идиотки?
– Не знаешь, Пит, к нему пускают? – осторожно спросил молодой напарник, перебирая в руках фуражку.
– Теперь пускают. Но мы к нему не поедем. Не надо ему пока знать про Джонни, пусть спокойно выздоравливает. А у нас с тобой здесь ещё много работы.
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
3) Lukoe
Бедная Лили
- Больной придурок! Чтоб тебя первый же грузовик намотал на колеса! Понял? Катись ты! Гребаный идиот…
Черный «Вольво» скрывается за поворотом шоссе, а вместе с ним и моя надежда раздобыть хоть немного денег. На четвереньках отползаю на обочину, как какая-нибудь собака.
Вот так, поближе к ярко подсвеченному рекламному щиту. Разглядываю клочки пропитанной кровью ткани, прикасаюсь с опаской. Нет, кажется, ничего не сломано. Только разбитые колени ноют, саднят ладони.
Бреду вдоль обочины. Похожа, наверное, на какого-нибудь чертова зомби из этих дурацких фильмов, которые крутят сейчас во всех залах.
Пытаюсь голосовать, но машины пролетают мимо, обдают жаром и пылью.
Один придурок даже тормозит, но едва я подхожу ближе, сразу дает по газам.
- Гребаный козел! - ору.
Но злости уже нет. Внутри пустота. Чертова пустота, растекается по венам, холодом ползет к пальцам. И пусть дурацкое шоссе весь день жарилось как на сковородке, а асфальт до сих пор еще дышит теплом. Ей плевать.
Вон что-то мелькает впереди. Кажется, знакомое. Ускоряю шаг, хромаю, почти бегу. Ну да, так и есть. Неоновая вывеска с алым быком. Знакомое местечко. Повезло.
Влетаю внутрь, хлопаю дверью, так, что стекло едва не трескается.
-То-ом! Если ты не выдашь мне сейчас большой Айси-макс с ванилью, я клянусь, я тебя пристрелю!
Том ухмыляется, разглядывая мои заляпанные кровью коленки, но молчит, знает, старый урод, что со мной лучше не связываться.
Минута и вот он, пластиковый стаканчик, белесый от инея, в моих руках. Обхватываю ладонями, закрываю глаза. Холодно. Боль от ссадин растворяется и уходит.
Руки еще немного дрожат… Ну вот, наконец-то. Божественный вкус сливок и ванили тает и плавится внутри. Первая ложечка всегда самая лучшая, совсем как в детстве.
Но смутное ощущение заставляет отвлечься. Что-то вроде прикосновения к мочке уха, будто птичка задела крылом.
Да-да, замечать такие взгляды – часть моей работы.
Ах, вот что. Здравствуй, милый. Сидишь, значит, у крайнего столика, пялишься на меня. Хочешь познакомиться, верно? Забавно, что тебя не отпугнул мой вид. Ну, эти джинсы в пятнах крови, грязь на руках. Или ты, извращенец, любишь такое?
На вид то ты вполне приличный и даже не слишком пьян. Ага, заметил, что я смотрю, и смущенно отводишь глаза, пялишься теперь в кружку с пивом, как дурак. Вот и красные пятна на щеках. Да ты славный парень, как я погляжу!
Снова ловлю взгляд улыбаюсь немного игриво и томно. Но в меру.
Подсечка. Так это, кажется, называл мой папаша, когда брал нас с братом порыбачить на озеро. Тот момент, когда рыбка уже заглотила наживку, но нужно еще дернуть посильнее...
Легким движением откидываю волосы со лба и, не спеша, облизываю ложечку.
Вот и все, крючок впился глубоко, моя рыбка не уйдет.
Нерешительно поднимаешься, несешь свое пиво ко мне. И пузо тоже.
Снова улыбаюсь:
-Здравствуй, милый. Дай-ка угадаю, тебя, наверное, зовут Билли? Нет? Но ты ведь позволишь называть себя так? Меня зовут Лили. Просто Лили. Тебя, верно, удивляет, что я в баре, и вдруг с мороженым? Да я вовсе не против алкоголя, милый, просто… Ну, просто я повстречала сегодня кое-какое дерьмо на дороге. Здорово перенервничала, знаешь... И все никак не могу прийти в себя. А мороженое успокаивает получше виски. Но я и от выпивки не откажусь. Угостишь меня?
Улыбаешься, краснеешь. Мямлишь про то, что рад, и нужно выпить за встречу… Ну все эти обычные бла-бла-бла.
Мило болтаем, уже минут пять. Ты, конечно, продолжаешь пялиться. Вот взгляд падает на грудь, потом скользит ниже, на талию, на колени... Замолкаешь на полуслове, бледнеешь. Неужели только сейчас заметил кровь? Вот уж чего не ожидала. Едва удерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
Но вместо этого вздыхаю тяжело и печально:
- А, да, неважный вид, милый, знаю. Один придурок чуть не сбил меня сегодня.
Внимательно гляжу в глаза. Зеленоватые, большие и влажные, с такими добрыми морщинками в уголках.
Решаюсь. Достаю фотографию из кармана блузки, протягиваю тебе.
- Вот, взгляни. Это моя девочка. Красавица, правда? Я ради нее на все пойду, знаешь. Она сейчас ждет меня дома, в соседнем городишке. Если она проснется, а меня не будет рядом, она очень расстроится. Возможно, даже заплачет. А я вот здесь, сижу с тобой. И знаешь, что самое паршивое?
Чувствую, как горлу подкатывает комок, и голос немного дрожит. Это хорошо, это кстати.
- Мне никак до нее не добраться. После этого происшествия, знаешь. Джинсы в крови и все такое. Совсем никто не хочет подвезти... Люди боятся проблем.
Смотрю в твое лицо, буквально вижу, как крутятся под крышкой черепа шестерни и колесики, там зреет решение, там идет борьба.
Ты смущен. Мямлишь что-то про дела и позднее время. Ты, конечно, уже планировал ехать домой. Тебя ждут жена и дети. О да, сейчас ты вспомнил о них, милый.
Чувствую, как комок в горле ширится, обрастает иголками. Уже щиплет уголки глаз. Отворачиваюсь.
Но пустота внутри не дремлет. Она вскинулась и насторожилась, как псина, почуявшая дичь. Она знает, что здесь еще не все потеряно. Ей можно верить.
На плечо ложится ладонь, широкая и теплая ладонь славного парня.
Оборачиваюсь, вижу твою улыбку. Старина Билли. Добрый ты малый. В порыве чувств обнимаю тебя и плачу зарывшись носом в клетчатую рубашку. Плачу от радости.
Это вполне искренне, милый, не сомневайся.
***
Старенький пикап, потертые сидения, трещина на стекле. Так себе тачка, милый.
Внимательно глядишь на дорогу, редко только бросаешь косые взгляды в мою сторону. Конечно, ведь ты добропорядочный человек и не позволишь себе отвлекаться за рулем, рискуя жизнью и здоровьем сограждан… Или как там говорил коп в том ролике по ящику?
Молчишь. В чем дело, милый? Все еще смущаешься? Ты не знаешь, что думать. Вправду ли я хочу только помощи, или ты меня уже снял. Надо ли мне заплатить и как это сделать. Ты ведь уже не мальчик, неужели с тобой никогда такого не было?
Брось, признайся хоть себе. Ты ведь не просто так взялся мне помогать. Ты получил право чувствовать себя джентльменом. Но ведь главного это не отменяет, так? Мы с тобой одни. Все реже попадаются встречные машины. На десяток миль в обе стороны нет никакого жилья, только чертова степь.
Но что это, жутко першит в горле. Этот запах, пыльный, сухой и приторный. Он был почти неощутим, когда ты только захлопнул дверь, и завел мотор. Может быть, маячил где-то на краешке сознания. Но сейчас он сконцентрировался, стал отчетливым. Этот запах ни с чем не спутать. Он пробивается сквозь бензиновую вонь.
Оглядываюсь. Ищу источник вони. Ах, вот что. Чертова кукла. Пряничный человечек, сшитый из войлока грубыми нитками, улыбка от уха до уха. Болтается на зеркале как висельник. Халтурная поделка. И запах... Какой идиот додумался насыпать внутрь корицы?
Киваю на куклу:
- Такая милая вещица. Видно, что сделана с любовью.
Снова краснеешь. Да, конечно, куклу сшила жена, а дочка помогала. Чтобы запах дома был с тобой и в дороге. Господи-боже, сейчас меня стошнит.
Сдерживаюсь, киваю.
- Да, милый. Так славно, когда тебя любят. А у меня вот нет семьи. Только моя девочка. Но это все очень грустные истории, ты ведь не станешь слушать меня, милый?
О нет, ты, конечно же, станешь. Ведь это так не вежливо отказывать человеку, когда он хочет излить душу.
Рассказываю, что мамаша бросила нас с братом, когда нам не было и года. О том, как сильно я любила брата. Ах, он был так похож на крошечного ангела. Такой белокурый. Говорили, что мы были с ним похожи, как две капли воды. Его сбила машина. И я это видела. Еще том, как в шестнадцать лет дед выгнал меня из дома.
Плету все это довольно качественно, все теми же словами, что и десятки раз до того. Даже не задумываюсь особо.
Проклятый запах не дает сосредоточиться.
Но ты не перебиваешь, не отрываясь, смотришь на дорогу. Я вижу, как побелели костяшки твоих пальцев, сжимающих руль. Что это, милый, гнев, или что-то еще?
Пустота толкается изнутри, как ребенок. Она чувствует поживу. В этот раз она не обманет.
От коричной вони все сильнее першит в горле. Поэтому замолкаю, задумчиво гляжу вперед. Открыть бы уже чертово окошко.
Вздыхаю тяжело и добавляю только:
- Я так одинока. У меня ведь совсем никого нет. Порой так не хватает тепла, милый.
***
Мы стоим на обочине возле заброшенной автозаправки. Кругом только степь. Рассветет еще не скоро.
Мои ноги свешиваются с заднего сидения. Свежий ветерок дует в открытую дверь. Славно. Не поверишь, милый, но запах твоего тела и недавно выпитого пива гораздо лучше, чем тошнотворная пряная вонь.
Делай, что хочешь. Мое нутро выжжено, там уже никогда не зародиться жизнь. Там теперь только пустота, милый.
Иногда мне хочется ногтями разодрать грудь, чтобы выпустить ее наружу. Но это не поможет. Пустоту не выпустишь, не уничтожишь. Ее можно лишь наполнить. На какое-то время.
Вот и все. Твое тело вздрагивает в последний раз и обмякает. Это так похоже на смерть. Ты сползаешь с меня и бредешь обратно на водительское место.
Я, не спеша, привожу себя в порядок, прихватываю заодно кое-что из сумочки. Сажусь рядом.
Твои глаза потускнели, милый. Я вижу в них пустоту. Словно часть ее перетекла в твое тело. Но ты еще не понял этого. Ты еще кое-чего не заметил, милый. Но это не страшно.
Ласково обнимаю тебя за плечи.
- Скажи, а я тебе тоже нравлюсь? Ты взял бы меня замуж? Ну, то есть, если бы ты был свободен, и все такое….Это ведь так здорово быть женой. Я хотела бы попробовать. Все равно, что найти одного клиента на всю жизнь. Он тебя содержит, а ты…Не должна пытаться понравиться, не должна говорить приятные вещи. И так всю жизнь!
Твой взгляд пуст, ты еще не понял. Ты даже не видишь, что я сжимаю в руке.
- Знаешь, ты мне нравишься. Чистенький, добренький. Но вот, что я думаю, милый. Такие, как ты все делают только на показ, а когда видят, что-нибудь не приятное, просто отворачиваются. Когда я беременная, шестнадцатилетняя моталась по подворотням, подыхая от холода, и рылась в помойке, чтобы найти хоть какой-нибудь еды, где ты был? Небось, грелся под маминой юбкой. Или уже тискал какую-нибудь девчонку? А я ведь до сих пор не знаю, чей это был ребенок. Он умер, милый. В каком-то приюте.
Ты еще не понял, что это у меня в руках? А… рассмотрел. Как меняется твое лицо. Всегда так смешно наблюдать за этим.
Ты замер, ты боишься пошевелиться.
-А хочешь, я расскажу тебе, что я почувствовала, когда мой братец погиб?
Вздыхаю, чтобы выплюнуть, выдохнуть это слово тебе в лицо:
- Радость! Вернее нет, не так. Сначала было удивление.
Знаешь, когда этот маленький говнюк все лежал и не двигался. И я не могла понять, почему? Почему он не двигается? Потом была вся эта беготня, копы со своими мигалками, скорая. Как это всегда бывает.
Мне тогда увели в дом и запретили выходить, даже смотреть в окно запретили. А я все равно смотрела, и не могла понять… Может быть Билли сильно ушибся? - думала я. - Может быть его теперь повезут в больницу, и мелкий ублюдок больше не станет носится по всему дому и рыться в моих вещах?
- Почему Билли не пришел, - спросила я деда, когда он вернулся.
И он ответил:
- Билли больше нет с нами.
И вот тогда я почувствовала радость. В первый раз я поняла, что люди, оказывается, смертны.
Мой милый братец. Чуть что он сразу звал мамочку. А меня так бесило, когда он ныл, знаешь, я колотила его еще сильнее, и чем больше он ныл, тем больше ему доставалось.
А знаешь, что я сделала потом, тем же вечером, когда он умер?
Я пошла в его комнату. Взяла его игрушки, все, сколько могла поднять и бросила их на пол.. Я заперла дверь. Я топталась по ним, мне хотелось смеяться и петь, но я молчала. Я знала, что поступаю не хорошо. Что дед изобьет меня до полусмерти, если узнает.
Но впервые я почувствовала это... Это как пузырьки счастья в крови, понимаешь, пузырьки как в гребаной коле…
Ты слушаешь меня? Ты смеешь слушать?
Что ж, тогда расскажу еще кое-что, тебе будет интересно. Сегодня меня уже подвозил один парень. Знаешь, довольно симпатичный. Только я, кажется, ему не понравилась.
Он выбросил меня из машины, почти на ходу, как только я начала ему жаловаться. И вот, что я тебе скажу, милый. Он чертовски верно поступил! Именно поэтому он все еще жив.
За что? Ты спрашиваешь, за что?
За то, что ты слабый. Бог создал тебя сильным. Но ты смеешь отвергать этот дар. Ты такой же, как мой сопливый братец. Но я знаю, как следует поступать с такими, как вы.
Ты молчишь. Ты ее тоже почувствовал, да, милый. Эту пустоту. Она теперь в тебе, питается твоим страхом, и растет.
Тебя уже нет: ты выпит, высосан, как муха в паутине. Пустая оболочка лишь слегка дергается, когда пуля входит в висок.
Прощай, милый.
Прячу пистолет в сумочку. Без лишней спешки шарю по твоим карманам. Бумажник. Пять сотен и мелочь. Что ж, это совсем не плохо.
Пройдя с десяток шагов, возвращаюсь, срываю проклятую куклу с лобового стекла и несколько раз бью каблуком.
Недалеко от обочины меня ждет припаркованный «Додж». Люблю эту машину. Ее хозяин сейчас лежит где-то за сотни миль отсюда. Сажусь за руль, завожу мотор.
В крови, будто пузырьки колы, они щекочут меня изнутри и хочется смеяться. Я еду к моей девочке.
***
Динь!
Я знаю, это Пеппи. Услышал, как поворачивается ключ в замке, перескочил с жердочки на кольцо и ударил клювом в колокольчик. Он всегда так делает.
- Ли-ли! Ли-ли! Ли-ли до-о-ома!
Просовываю палец сквозь прутья клетки, чешу волнистые перышки. Вот кто всегда рад мне.
Чуть погодя раздаются шаги: шлепают босыми пятками по полу. Она показывается в дверях спальни. Еще заспанная, растрепанная, так похожая на свою детскую фотографию.
Спешу ее успокоить, раскрываю сумочку.
- Вот, смотри, что я принесла, милая.
Моя девочка хмурится:
- Это все?
- Все, что было. Я взяла совсем чуть-чуть, просто чтобы привести себя в чувство. Была не легкая ночка.
Взгляд ее безразлично скользит мимо и останавливается на кармане блузки.
- Ты снова показывала мое фото этим мудакам? Я же говорила, это мне не нравится!
- Ну что ты… Это ведь все для тебя, я ведь просто хочу, чтобы они знали…
- Да заткнись ты! Ты никогда меня не понимала.
Уходит, хлопает дверью.
Возвращается в прихожую через минуту, чтобы расчесаться у зеркала. Уже в моей лучшей блузке. Но я ничего не говорю, она может брать все, что захочет.
- Куда ты уходишь?
От усталости едва стою на ногах.
- Я же тебе говорила вчера о моих новых друзьях, - она оборачивается и зло смотрит на меня. - А ты как всегда не слушала, да? Дрыхла опять с открытыми глазами? Так вот, я иду с ними гулять! Поняла меня? И подавись ты, своими грошами, не нужны они мне!
Я сую деньги ей в сумочку, умаляю, чтобы взяла, ни в чем себе не отказывала, и только не злилась на меня. Только бы не злилась.
- А знаешь, - говорит она, - я вчера познакомилась с одним парнем! Он классный! Приехал к нам из другого города по работе. Он говорил, что я способная. Он возьмет меня стажеркой, если я поступлю! Ну что же ты, Лили, давай, спроси, кем он работает.
Молчу. Когда моя девочка злится, нужно просто помолчать. Улыбка у нее ликующая и злая.
- Он коп! Может быть, я стану работать в полиции и ловить таких, как ты, понятно? А что, я достойна большего! Я красивая!
- Милая, зачем тебе это? Я же поклялась, что ты ни в чем не будешь нуждаться.
- Но я нуждаюсь, Лили. Ты разве не видишь? Зачем только я, дура, убежала от родителей. Что ты мне можешь дать?
Уже в дверях она обернулась и крикнула:
- Может быть, я расскажу о тебе! Тому копу! А может, и нет. Я еще не решила!
Остаюсь одна в тесной прихожей. Жалкий съемный угол. У потолка отстали обои, запах сырости.
Рейчел, бедная моя девочка. Надеюсь, все у тебя сложится хорошо. Мне так больно, что я не могу защитить тебя, дать все, чего у меня не было …
Пеппи снова стукает клювом колокольчик.
- Ли-ли, Ли-ли, бе-едная Ли-ли! Бе-е-едная.
Звук выводит из ступора, и я медленно отхожу от двери. Устало приваливаюсь к стене, закрываю глаза.
И чувствую, как внутри растет, ширится и крепнет эта черная глухая пустота.
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
4) LehaKot
***
"Почему ты оставил меня, Тим? Почему это случилось сейчас, когда ты мне так нужен?"
Окровавленные пальцы скользят по ободранной стене заброшенного дома, оставляя кровавый след моего послания. Запах плесени проникает в легкие, пропитывает все мое нутро. Пытается слиться со мной, завоевать мое тело, чтобы сделать частью себя. Сделать частью этого дома. И похоже ему это удается. Ноги становятся какими-то чужими, ватными. Они больше не подвластны моему разуму. Сползаю по стене вниз.... На пол. Сквозь прощелину, затянутого полиэтиленом окна, в поисках моей души пробивается стальной лунный свет. Рука продолжает зажимать рану на животе, препятствуя оттоку жизни. Холод окутывает меня, губы жадно глотают воздух. Ну вот и все. Мир теряет громкость, ее сжирает нарастающий звон в ушах. Я почти готов к встречи с ним, осталась лишь маленькая формальность. Дописать.
"Но я сам тебя найду. Скоро. Очень скоро. Будь готов. До встречи, Тим"
***
- Ну как тебе, Джеф? - Мозолистая рука отца взъерошивает волосы на моей голове. Ну вот, похоже удалось. Проектор памяти запущен. Кинохроника моей жизни. Я прекрасно помню то лето тридцатилетней давности. Подобные воспоминания бессмертны. Они не подвластны времени, их краски не выцветают.
- Здорово! - Каким же чистым и беззаботным кажется мой голос из прошлого. Наивным, счастливым, даже немного чужим.
А домик на дереве тогда действительно удался на славу. Большой, просторный. Мать украсила его старым, однако неплохо сохранившемся на чердаке ковром. Сейчас она снимала для семейного архива мой первый визит в собственную цитадель, возведенную специально для меня отцом. Я помню как радостно махал ей рукой в объектив, как меня переполняло то детское беззаботное счастье. Помню, но не чувствую его теперь. Восстанавливая в мозгу картины прошлого, я вдруг замечаю, как на заднем плане, из окна второго этажа соседского дома, за нами наблюдал Рей. Странная все таки штука сознание. Ведь этот наш небольшой семейный праздник был за несколько месяцев до тех событий, которые изменили всех нас. Однако уже сейчас память рисует взгляд Рея наполненного презрением к нам. Ко мне. Он был на пять лет старше, а значит, на тот момент ему уже исполнилось пятнадцать. Старшеклассник. По словам его младшего брата Грея, моего одноклассника и, как я думал тогда, друга, Рей был очень крут. Он курил сигареты, пил алкоголь, брал украдкой машину своего отца, чтобы на заднем сидении лапать чарлидерш на стоянке кинотеатра под открытым небом. Конечно, мы тогда не понимали, в чем именно состояло удовольствие от всех этих процедур, но нам непременно хотелось равняться на него в будущем. Но самым важным было то, что Рей являлся нашей защитой от школьных хулиганов. Примечательным был случай с Венди Калегер. Вот она, я до сих пор вижу ее так отчетливо, как будто ее образ всплыл не в памяти, а наяву. Русые густые волосы, собраны под красный обруч, выразительные голубые глаза и тонкие бледные губы. Мы с Греем считали ее самой красивой девочкой в нашем классе. Мне даже казалось, что она пахнет иначе, чем все остальные. Сладковатый, дурманящий аромат, точно спелых ягод. Однажды, я сдал за нее работу, которую она не успела подготовить в срок. За это, на перемене в школьном дворике, Венди отозвала меня в сторонку и поцеловала в щеку в знак благодарности. Из-за столь неожиданной близости, я чуть не расстался с сознанием. Так резко, так остро, я еще никогда не ощущал ее запах. Он проник в легкие, растворился в крови, закипел в ней где-то ниже живота. Это был бы одним из самых прекрасных моментов в моей жизни, если бы не Билли Стетлер из класса на год старше. Видимо, посчитав, что это будет крайне смешным, он подкрался к нам с Венди сзади и в момент столь нежного проявления благодарности резким движением стянул с меня штаны. Мало того, что вся начальная школа лицезрела мой пенис, так он еще и предательски торчал вверх, как будто шип на теле чудовища Якрзы из комиксов. Я сам никогда не видел его таким, не понимал еще, что это значило. Мне было стыдно и обидно одновременно. До самого конца дня, все только и делали, что смеялись надо мною, тыкали пальцем, прикладывая к паху ручки или карандаши, имитируя мою эрекцию. Я лишь краснел и тупил взор. А что еще я мог сделать? По дороге домой даже Грей не удержался и спросил:
- Так а чего это он торчал у тебя так? И часто с тобой такое бывает?
В ответ я лишь пожимал плечами и отрицая качал головой. Мне хотелось провалиться на месте, и больше никогда не идти в ту дурацкую школу. Однако, на следующее утро Грей зашел за мной в сопровождении Рея. Тот собрал всех учинеков на школьном дворе перед занятиями и публично отвесил пинок Биллу Стетлеру. Конечно, сделать это его попросил Грей, но самым удивительным была его последняя фраза. Закончив с моим обидчиком, Рей прилюдно подошел ко мне и одобрительно похлопав по спине, заявил:
- Да, чувак! Стояк в десять лет - это сильно!
Вряд ли кто-то понял, почему "стояк" это круто да и что это вообще значило, однако все тот час уловили нужную интонацию. С тех пор, на меня стали смотреть иначе. Как будто я знал больше, чем мои сверстники, словно передо мною приоткрылась завеса неких тайн взрослой жизни. А потому и интерес девчонок в классе ко мне резко возрос. Но главным было, конечно же, это внимание Венди. Как то раз она обмолвилась, что, дескать, если бы у меня был домик на дереве, она непременно пришла бы ко мне в гости. И вот настал тот долгожданный день. Отец и вправду здорово постарался. Это был идеальный домик, лучший на всей улице. Но я не спешил приглашать в него главную гостью, так как видел, что Грей, хоть ничего мне прямо и не говорил, но явно был не в восторге от наших обоюдных симпатий. Он стал все чаще выискивать серьезные, по его мнению, недостатки в конструкции моей цитадели:
- Вон та доска вообще криво прибита! А этот ковер больше похож на девчачий!
Раз за разом он периодически отказывался приходить играть ко мне, хоть я по прежнему считал его своим лучшим другом. Так было и в тот злополучный день. Отца вызвали по работе в соседний штат, на какую-то там конференцию химиков, мать же спешно спровадила меня играть во дворе. Грей тогда не пришел ко мне. Сослался на то, что родители заставили его ехать с ними в торговый центр, хотя я отчетливо слышал за забором, как он сам напрашивался на поездку. Тогда я подумал, что раз все равно никого нет, то почему бы не расклеить постеры в своем убежище на дереве. Забравшись в домик, вдруг отчетливо понял, что Грей все-таки был прав, по поводу криво прибитой доски. Я попытался это исправить. Усилие, еще одно и доска немного сместилась. В образовавшуюся щель стали видны окна спальни моих родителей на втором этаже. То, что я там увидел, бросило меня в пот. Моя мать, абсолютно голая стояла на четвереньках на родительской кровати. Ее живот и груди вяло свисали вниз. В таком ракурсе я не видел ее никогда. Но самое ужасное было то, что сзади нее пристраивался мистер Данхел, наш страховой агент. На нем так же не было одежды, а его член торчал, как и мой на школьном дворе. Он уверенно притянул за бедра мать к себе и с завидной ловкостью насадил ее округлый зад на свой агрегат. Резкими движениями, с какой-то агрессией, он врезался в ее ягодицы, заставляя содрогаться в этом такте все ее тело. Раз за разом, наращивая темп. Не знаю, почему я продолжал наблюдать, почему не отвернулся. Возможно, из-за такого знакомого чувства внизу живота, которое забурлило там, как от запаха Венди. Я рукой нащупал свой пенис. Он также стоял колом и в моих штанах. Кровь пульсировала в висках, душила, отбивалась бешеным пульсом в шее. У меня даже перехватило дыхание. Однако, краем глаза вдруг заметил, что я не единственный, кто созерцает данную картину. Из комнаты на втором этаже соседского дома, за совокуплением наблюдал и Рей. Он хоть и был одет, но из матни джинс красовался его половой орган. Толи он пытался засунуть резкими движениями его обратно, то ли норавил оторвать вовсе, было не понятно, однако рука продолжала то и дело скользить туда-сюда в темпе, которому бы позавидовал и мистер Данхел. Я наконец вынырнул из происходящего. Голова кружилась от переизбытка противоречивых чувств. Было ощущение, что на меня вылили грузовик грязи и все это на фоне моего примера для подражания в лице Рея и родной матери в главной действующей роли. Из глаз покатились слезы. Мне срочно нужно было, чтобы мне кто-нибудь объяснил увиденное. Но рядом никого не было. Остаток дня длился целую вечность. К вечеру, я все же немного успокоился. Я старался не смотреть на мать, перед глазами стаяла та непонятная картина. Я не спал всю ночь, боялся, что сон будет проигрывать все вновь и вновь. В школе, поделился обо всем с Греем, решив, однако, умолчать про участие в этом всем его брата. Мне нужно было выговориться, казалось еще немного и мой разум тронется. Грей обещал молчать. Но, спустя пару недель, когда уже пережитые события практически затерлись в недрах моего сознания, Венди подошла ко мне сама:
- Джеф, ты обещал пригласить меня в свой домик на дереве, - от слов "домик на дереве" меня непроизвольно бросило в пот. Но я не подал виду. Объяснив, что он еще не достроен, что еще нужно доклеивать постеры, вернулся к другим мальчишкам, пообещав пригласить ее уже на следующей неделе. Грей слышал наш разговор. Он вдруг сильно изменился в лице.
Венди так и не суждено было посетить мою цитадель. Грей рассказал о моей тайне в школе. На удивление эффект сильно отличался от того, что был в случае с Билли. На меня тыкали пальцем, высмеивали. Обзывали мою мать шлюхой, а старшеклассники допытывались:
- Слышь, чувак, какого это дрочить на собственную мать?
Меня называли извращенцем. Больным ушлепком. Да как только не называли. Однажды я не выдержал очередной издевки старшаков и рассказал про Рея. За это и над ним стали подшучивать. Рей грозился убить меня, если я попадусь ему на глаза. Однако, слухи дошли от детей к родителям. Весь наш маленький городок обсуждал измену моей матери со страховым агентом. У нас в доме больше не царила атмосфера дружной и крепкой семьи. Она сменилась вечными скандалами, отец стал сильно прикладываться к скотчу, а потом и к лицу моем матери. В такие моменты, они запирали меня в комнате и включали мне пластинку The Mamas & The Papas. Я сидел, укутавшись в одеяло и ревя в подушку. Особенно меня пробивало на песне California Dreamin, которая раньше была любимой композицией моего отца и звучала на семейных торжествах. Однажды, он вышвырнул мать из дома. Избитую, униженную. Я наблюдал из окна своей комнаты, как она собирала раскиданные на лужайке перед домом вещи. Но не чувствовал жалости, ведь я точно знал, что всему виной она. Ставшая мне чужой в тот самый момент, когда после первого же скандала заявилась ко мне в комнату и обвинила во всем меня, отвесив мне хорошую пощечину. Что это я все придумал, что ничего подобного никогда не было.
Отец решил переехать в другой город, чтобы я вновь мог нормально ходить в школу, да и сам хотел избавиться от всего того, что связывало нас с прошлым. Для этого ему необходимо было договориться о работе, и он оставил меня одного на весь день:
- Не переживай, Джеф. Все наладится, вот увидишь, - как бы я хотел в это верить, да и, думаю, отец тоже. Я не мог знать, что за прошлый месяц, когда мне разрешили по семейным обстоятельствам обучаться на дому, в объект высмеивания в школе превратили некогда популярного Рея. Ему повесили ярмо извращенца, общаться с ним не то что чарлидершам, а и простым ботанам было зазорно. Доставалось и Грею, как младшему брату изгоя. Сидя на заднем дворе, я слышал как Рей, напившись в очередной раз средь белого дня, что-то бессвязно бормотал. Потом, какой-то шорох и вот он уже пытается перелезть через наш забор. Я тут же бросился к дому, однако зацепился за водопроводный шланг для полива газона и шлепнулся лицом в землю. Когда поднял голову, он уже стоял надомною немного покачиваясь из стороны в сторону:
- Так значит ты не только на свою мамашку шлюху передергивал, но и на меня? - его язык сильно заплетался, голова дергалась от икоты.
- Я ничего не делал, - пытался оправдаться я, перевернувшись на спину и перебирая ногами в попытке подняться.
- Врешь, сука! - процедил сквозь зубы, - Врешь!
Он схватил меня за волосы, немного приподнял и тут же с силой швырнул на землю. Заламывал мне руки за спиной, душил локтем, что-то бессвязно шепча мне на ухо. От него разило перегаром, сигаретами, потом. Я пытался вырваться, но все было четно. Он вдруг стал стягивать с меня штаны:
- Дрочил на меня, сука! Сейчас я тебе покажу!
Жгучая боль в анусе, как будто задний проход разрывали на части. Те мешеные чувства резкого желания опорожниться и ощущения, точно тебя фаршируют собственным дерьмом. Я зажмурил глаза, передо мной всплывали картинки матери и мистера Данхела. Это мое наказание за увиденное тогда, это.... Что-то произошло. Вдруг кровь вновь забурлила, сердце забилось в диком экстазе, а в паху заныло невиданной силой. Мой член отвердел, казалось, Рей проникал именно в него. Изнутри. Будто бы моя плоть служила ему перчаткой. Он оживил ее, как оживляет рука кукловода тряпичную куклу. Не виданное ранее удовольствие растеклось по моему организму. Тело не только расслабилось, но даже невольно стало подыгрывать своему завоевателю. В ту минуту, я молил небеса, чтобы это длилось вечно....
***
Этот дом пустует уже давно. Кислый запах - духи одиночества. По асфальту, где-то снаружи, ветер пинает порожнюю банку из-под пепси. Совсем скоро ночную тишину разорвут лай собак и полицейские сирены. Они ворвутся сюда, но обнаружат лишь тело, душа уже будет далеко. Она будет с Тимом.
***
Мы с отцом переехали в соседний штат. В город, где о нас никто ничего не знал. Мы решили начать жизнь заново. Однако, вряд ли нам это удавалось. Нити прошлого сковывали нас сильнее любых оков. Вот он, изрядно постаревший лицом, с потухшими глазами и мрачным видом, коротает вечера в компании бутылки скотча. Я даже не могу определить точную дату этого образа. Это было привычное состояние отца на протяжении долгих лет. Все мои попытки вернуть его к жизни заканчивались провалом. Даже мой интерес к роду его деятельности - к химии, оставался без внимания. Однако, и моя жизнь не особо то и наладилась. В новой школе был нелюдим, помня, до чего довели дружба с Греем и чувства к Венди, старался держать сверстников на расстоянии. Когда же пытался разобраться в причинах, то все чаще приходил к выводу, что виной всему были женщины. Мать, подобно вампиру, высосала соки из отца, старающегося компенсировать теперь их алкоголем, мою же жизнь разрушила ревность друга к девочке. К тому же, мне никак не давали покоя те ощущения, которые я пережил на заднем дворе, когда Рей разбудил в недрах моего тела что-то новое, что-то сакральное. Наравне с химией, я увлекся и анатомией. Пытался найти ответы в плоти. Верил, что она даст мне ответы на все мои вопросы. Ее изучение стало смыслом моей жизни. Я грезил о повторном переживании тех эмоций, но так и не решался на активные действия, хоть и подозревал, о нетрадиционной ориентации некоторых своих школьных знакомых. Страх все испортить вновь, ошибиться, выставить себя на посмешище, заставлял подавлять в себе тайные желания. В старших классах я научился брать под контроль свою эрекцию. Особенно в мужской душевой. Научился получать удовольствие от окружения обнаженных мужских тел, при этом, никак не выказывая себя. Но иногда скрытое все, же выпячивалось наружу, особенно, когда смешивалось с алкоголем. Так однажды, в пьяном угаре, я чуть не предложил одному подростку понаблюдать, как я онанирую. Благо, язык заплетался и не дал сформулировать свои намерения. После этого, на утро я решил быть аккуратнее с выпивкой. Новую отдушину помогли найти мои познания в химии. Я увлекся легкими, нетрадиционными наркотиками. Мне становилось легче.
К моему выпускному, отец смог взять себя немного в руки. Его вновь стали приглашать на различные конференции, на кафедре местного университета все чаще отзывались о нем, как об одном из выдающихся химиков. В тот день, он улетел на очередной слет, предоставив меня самому себе. Чтобы хоть как-то отпраздновать окончание школы, я решил немного поколесить по городу. Выехав на трассу, дабы немного разбудить дремавших под капотом лошадей моей Вольво, вдруг зацепил светом фар голосующего на обочине парня. До сих пор не могу объяснить себе, почему в тот день я притормозил:
- Здаров! Слушай, не в службу, а в дружбу, не подкинешь до Дестанвилля?
Мне хотелось сказать ему, что я просто решил покататься, что у меня не входило в планы гнать за шестьдесят миль. Однако, вместо этого я взглядом пригласил незнакомца сесть в машину. Что-то в нем сразу запало в мою душу. Его правильные черты лица, вальяжные манеры, стильная расхлябанность в одежде. Однако, вряд ли я мог представить, что все так круто измениться в ту ночь.
- Тим, - он протянул для знакомства руку.
- Джеф, - игнорирую рукопожатие, делая вид, что сосредоточен на дороге. В ответ, он лишь пожал плечами и поудобнее развалился на переднем сидении.
- Знаешь, а сегодня ведь выпускной, а ты похож на выпускника, - я лишь пожал плечами, демонстрируя Тиму, что не особо настроен вести беседы. Но он не унимался, - и что примечательно, ты трезв.
- Не думаю, что суть выпускного в том, чтобы нажраться как свинья.
- Рассуждаешь как ботан, - странно, но из его уст "батан" не звучало как оскорбление.
- То, что я ношу очки и не валяюсь пьяным вухнарь, еще не делает меня ботаном.
- Правильно, это не делает. А вот то, что ты включаешь поворотники перестраиваясь в другой ряд на абсолютно пустой трассе, очень даже делает, - я резко притормозил к обочине, - о, брат, полегче, я не хотел тебя обидеть.
- Знаешь, как там тебя. Тим. Если тебя не устраивает моя манера вождения, то почему бы тебе не дождаться другой машины?
- Да ты нервный, - однако он не спешил покидать мое авто. Лишь искренне улыбнулся, - я вот об этом и говорю. Нужно уметь расслабляться.
- Я умею расслабляться.
- Да ну? Что-то сильно сомневаюсь в этом. Ладно, не бери в голову. Может поедем все-таки?
- Может и поедем. Только избавь меня от своих псевдо выводов.
- Псевдо выводов? Это ты в книжках вычитал? Нормальные люди так не изъясняются. Пиздежа, вот слово, которое бы тут было уместнее.
- Ну может быть, - я улыбнулся, - да только вот в книгах тоже есть масса всего интересного.
- Это смотря в каких, - Тим задумчиво опрокинул голову, - вот ты кем решил стать?
- Патологоанатом
- Уважуха, - он явно оценил мой выбор, даже вновь протянул для пожатия руку.
- И еще химией немного увлекаюсь, - на этот раз, я не стал игнорировать его жест.
- Ну, ну вот химия - это реально скучно. Даже можно сказать, скучнее некуда!
- Я бы поспорил.
- Да ну? Вот что можно узнать интересного из учебника по химии?
- Смотря как на это посмотреть. Например, можно узнать как собрать бомбу в кустарных условиях.
- А нахрена она тебе? Вот я всегда знал, что ботаны еще те маньяки. Жить нужно весело, кайфовать от каждого момента, а не бомбы сооружать на коленке. Бомбы погубят мир.
- Ну, это только пример. Из учебников по химии, я так же знаю как минимум пять способов как извлечь из коры некоторых деревьев тот же буторфанол или пару способов как сварить амфитамин в собственном гараже.
- А ты начинаешь мне нравиться, - Тим потеребил меня за плечо, чем даже немного смутил меня. Мы проболтали стоя на обочине еще около полу часа. Оказалось, он на три года старше меня, приехал в наш город к знакомым на выпускной, однако, те уже с утра благодаря спиртному больше походят на млекопитающих, чем на будущее нации. Я решился. Предложил ему поехать ко мне. Продегустировать мои собственные кустарные разработки психотропных препараторов. Он согласился не задумываясь.
Мы закинулись. Буторфанол, псилоцин, мескалин... Первый час даже пошевелить губами не могли. Лишь бороздили эфемерные миры, тонули в прострации. Когда стало отпускать догнались айяуаской. В тот момент, мы были хранителями всех великих тайн мира. Нам открылась философия космоса.
- Джеф?
- Что?
- А я пою в душе, а ты?
- А я? Я... Я в душе не ебу кто я...
- Неебу Ктойа - древний бог...
- Он что, в нашем душе?
- В наших душах...
- Кто нас душит?
- Правительство....
Мир в одно мгновение вылил на нас все свои краски. В наших головах играла ангельская музыка. У каждого своя. Однако, вдруг сквозь нее, до моего сознания докатилась песня California Dreamin. У меня хлынули слезы.
- Ты чего, Джеф?
- Песня...
- Какая?
- Та...
Он не стал уточнять, возможно даже ему хватило аргументации. Он обнял меня, гладил по голове, пытался успокоить. Мы лежали на полу в гостиной. Моя голова была у него на животе. Так мы провели целую вечность, пока разум не стал частично просыпаться.
- Слушай, Джеф, а ты гребаный гуру.
- Я знаю.
- Нет, серьезно, это потрясающе. Прости, что назвал тебя уебаном.
- Ботаном.
- И им тоже.
- Но я не гуру. Знаешь кто истинный гуру?
- Я!
- Неее, сонарская игуана
- Почему?
- Единственная игуана в мире, которая выделяет из пазух своего тела вещества, которые мы принимали сегодня. Так она входит в транс и может обходится без еды и воды более трех месяцев.
- Мудрая зверушка.
- Или если хищник пытается ее съесть, тоже впадает в наркотический транс.
- Щедрая зверушка.
- Я хочу завести себе такую. Чтобы собирать это вещество и тоже кайфовать.
- Мудро.
- Да и путешествовать с ней можно, полиция слово не скажет, все-таки домашний питомец.
- Я бы назвал ее Кларой.
- Кого?
- Игуану.
- Тим, а почему Клара?
- Ну игуану же лизать нужно?
- Да
- Вот поэтому и Клара. В честь Клары Боу.
- А кто это?
-Актриса немого кино из двадцатых годов.
- Не знаю такой.
- Мой отец любил немое кино. У него много записей осталось. А я в детстве дрочил на них, мечтал отлизать этой Кларе Боу. Пусть хоть одна мечта детства сбудется.
Тим начал мять свой член через штаны. Я же вспомнил свое детство. Рукой начал помогать ему. Чувствовал, как под плотной тканью нарастает его вожделение. Пальцами я расстегнул мотню его брюк, освобождая от них его начало. Необрезанное, в полной боевой готовности. Оттянув крайнюю плоть оголил головку. Я ласкал его языком, заглатывал почти до основания. Наконец, я был собой. Он позволил мне это. Легкие судороги плоского живота Тима и уже в следующую секунду, мой рот наполнился теплой вязкой субстанцией. Я слегка поиграл с ней во рту, чтобы понять ее вкус, прежде чем проглотил. Обернувшись к нему, попытался поцеловать его в губы, однако, Тим уверенно оттолкнул меня.
- Эээээ. Джеф, не нужно этого.
- Чего? - я стал расстегивать свои штаны.
- Ну этого. Всего... Яяяя.. Как бы это сказать. Ну не такой.
- Да перестань, Тим, - я уже вывалил свой член. Но Тим вдруг быстро поднялся, стал застегивать молнию:
- Ты это. Это все, блин, наркота. Ну, отсосал ты мне, ну и все, хватит. Я так вообще по девочкам, так что не обессудь, - он поспешил к выходу. Сознание еще колыхалось на волнах прострации. В одно мгновение гостиную наполнили силуэты из старой школы. Они тыкали в меня пальцем, они смеялись, кричали на перебой:
- Извращенец!
- Пидарас!
- Больной дегенерат!
Тело среагировало само. Я больше не мог пережить подобного позора! Схватил, что первое попалось под руку. Небольшая гантель весом всего несколько фунтов. Однако, этого оказалось достаточно. Тим замертво рухнул на пол.
Когда дурман рассеялся окончательно, я разом осознал, что натворил. Нельзя было поддаваться паники. Собравшись с мыслями, я вдруг понял, что нас вряд ли кто вообще видел вмести. Ведь трасса была пустынна, больше мы нигде кроме дома не были. Я завернул его тело в старое покрывало и закопал на заднем дворе. После этого тщательно отмыл гостиную от крови, заметая любые следы его пребывания в доме. Однако, этого оказалось мало. Недостаточно, чтобы вычеркнуть это из своего сознания. Тим начал приходить ко мне во снах. Он требовал ответов. Все мои аргументы разбивались о его железное:
- Кому бы я рассказал? Ведь так я бы и себя в пидары записал. Да и не было у нас даже общих знакомых!
Ему не понять, что мою тайну знал он и этого было достаточно. Позже вопросы сменились угрозами. Потом его попытками мести. Каждый раз я просыпался в холодном поту. Но не только со снами были проблемы. Я не мог принять себя как убийцу. К тому же боялся, что меня раскроют. Более двух лет ожидал, что вот-вот в дверь постучат сотрудники полиции. В одной из книг про духов, вычитал, что они привязаны к месту своего захоронения. Да и хранить на заднем дворе останки своей жертвы, тоже не самое лучшее место. Спустя столь длительный срок, я все же решился их откопать. Раздробив кости кувалдой, и сложив в плотный полиэтиленовый мешок, вывез их к оврагу на окраине города. Правда, чувства полного спокойствия так и не появилось. А спустя несколько дней, на пороге возникли люди в форме:
- Простите, Джеф Лайнел тут проживает?
- Эээ. Ммм. Да, это я, - в голову не пришло ни одной мысли, как и главное что мне делать? Куда бежать?
- Мы волонтеры из миротворческого контингента, набираем новобранцев, Вас могло бы это заинтересовать?
- Да. Да, да, конечно, - я чрезвычайно обрадовался, что их визит никак не связан с Тимом. Тогда вряд ли мог анализировать ситуацию, меня переполняли эмоции.
Я записался в армию. После окончания курсов санитара, меня отправили в Германию. Там располагался один из наших миротворческих контингентов. Это было мне на руку, думал, может хоть как-то отвлекусь от произошедшего. Может быть удастся все забыть? Однако, Тим не переставал навещать меня каждую ночь. Он поблагодарил за перезахоронение в крайне агрессивной форме. Он требовал откуп. Он требовал плоти. Смеялся надо мной, говорил, что я не смогу скрыть свою натуру. Кровавую, пидаростическую. Но мне удавалось. Чтобы скрыть свое безразличие к женскому полу в увольнительных, я напивался до потери пульса. Чтобы сослуживцы считали меня скорее алкашом, нежели гомиком. Даже подшучивали:
- Джеф так нажирается, что до баб просто не доходит дело.
- Ага, не доходит его тело!
Однако в такой стратегии был существенный минус. Посчитав пьянство моим недугом, командование решило уволить меня из рядов вооруженных сил. Правда из Германии на родину я вернулся не один. Со своим экзотическим питомцем, которого купил в одном из специфических европейских магазинов. Сонарская игуана по кличке Клара. С помощью ее, искрение надеялся откупиться таким образом от Тима. Подарить ему вечный кайф в собственном сознании. Нужно признать, что ему данная затея была по душе. По началу, мы просто витали в параллельных мирах, как в ту роковую ночь. Позже, Тим даже стал проявлять ко мне чувства. В наркотическом облаке мы совокуплялись с ним, мы были счастливы. Но как оказалось мой организм быстро приспособился к этим веществам, и я все чаще лишь погружался в глубокий сон. А вот Тим кайфовал, он рассказывал мне о своих удивительных путешествиях. Мне начинало казаться, что я нашел некую точку гармонии с самим собой, с Тимом, который выискивал и уничтожал во мне давние страхи. В очередном наркотическом трансе, я наблюдал как он обличал самые скрытые мои комплексы в очередное чудовище и обязательно уничтожал его на моих глазах. Он пожирал опухоли моей души, очищая ее. То это был вампир, в красной рубахе, то орк в зеленой футболке. Встречался и гном в шортах, и упырь в светлых брюках. А однажды, Тим уничтожил оборотня в пиджаке. После всех этих побед, мы непременно занимались с ним сексом. Он мой рыцарь, высвобождавший свою принцессу из лап чудовища. И эти видения были на столько реальны, на столько осязаемы, что удовлетворяли с головой все мои сексуальные потребности. Я по настоящему становился счастливым.
Все же, что необходимо было мне от реальной жизни, так это работа. Я устроился на новую кондитерскую фабрику "Крошен", открывшуюся в нашем городе. Даже завел себе друга Боба из цеха упаковки, с которым мы частенько зависали в небольшом, уютном баре "У Тома". Чтобы исключить лишние вопросы о моей ориентации, шел на маленькую хитрость. Снимал на глазах Боба проститутку у стойки и уезжал с ней в направлении дома. Через несколько перекрестков от бара, а иногда и прям по среди трассы, высаживал их, отделываясь минимальной платой. Жизнь налаживалась. Даже отец встретил женщину, на которой женился, пока я был в армии. Шелли, была очень милой, мы всегда ладили. Жили они за городом, я же снимал квартиру, ближе к фабрике. Иногда приезжал к ним на уекенд. Так было и на прошлой недели, за исключением того, что в этот раз я приехал с Кларой. Как обычно, отец встретил меня с радостью. Утром в воскресение, спустившись к завтраку, Шелли усмехнулась:
- Джеф, а ты оказывается неплохо поешь.
- Что? - я не совсем понял к чему она это сказала.
- Ну, сегодня утром, - ее глаза сияли, она накладывала мне порцию блинов с клиновым сиропом.
- Я разве пел?
- Ну, да, в душе, когда вернулся рано утром с пробежки!
- Ээээ. Ну, да наверное, - по телу пробежались мурашки. Я вспомнил наш самый первый наркотический полет с Тимом. Он тогда обмолвился, что любит петь в душе. Пробежка? Утром? Да я с роду не бегал. Вчера, в гостевой комнате их дома, я лишь в очередной раз уходил в экстаз, лизнув Клару. Может Шелли что-то напутала? Так или иначе, это быстро отошло на задний план. Отец попросил помочь ему перекрыть крышу на пристройке и до самого вечера воскресенья мы дружно стучали молотками, как когда-то в детстве, возводя домик на дереве. Утром в понедельник я покинул их. Завез Клару домой на квартиру, а сам отправился на рабочую смену. По окончанию трудового дня, по уже ставшей традицией, мы с Бобом отправились в бар.
- Да ладно! Ты в правду не слышал про Милоукского монстра? Да за этим маньяком вся полиция штата охотится, он не вылезает с экранов телевизора!
- Боб, ты же знаешь, я не смотрю телевизор.
- И что с людьми на улице не общаешься?
- Ну, вот с тобой общаюсь же.
- Да, Джеф, ну ты даешь. Да у этого психа полтора десятка жертв, причем все мужского пола. Мало того, что он забирает себе часть их гардероба, так еще и насилует. А на некоторых жертвах так вообще следы его зубов. Прикинь! Он еще и жрет их, ну психопат полнейший!
- Да, увы дебилов хватает. Ладно, Боб, мне уже пора, завтра на работе свидимся, я вон одну дамочку заприметил.
- Ай, - Боб вяло махнул ладошкой, - кто о чем, а вшивый о бане, тебе бы только баб по тискать. Смотри, как бы че не подцепил на свой инструмент.
- Твоими молитвами, Боб, твоими молитвами.
Девушка в блузке у стойки, действительно оказалась путаной. За последнее время, я научился различать их в толпе одним взглядом. Мы ехали в моей машине по объездной трассе. Эта явно была настроена решительно, в надежде подзаработать. Жаль будет ее разочаровывать. Она почему-то постоянно обращалась ко мне "милый", чем дико раздражала. Последний человек, кто так меня называл, была моя мать. Шлюха. Конечно не такая как эта, но по существу да. Как давно я не вспоминал о ней. Я включил радио, чтобы хоть как-то затмить очередную слезливую историю ночной бабочки, с целью разжалобить и вытянуть из кошелька клиента по больше денег. Шел выпуск новостей:
- Найдена новая жертва Милоукского монстра. Гери Маилс, тридцатипятилетний юрист из Карноли Групс. Последний раз, его видели живым в баре на Олмаст Стрит в ночь с субботы на воскресение. В полиции пока не дают комментариев, однако тот факт, что убийца забрал себе пиджак жертвы, указывает на причастность Милоукского монстра.
Я выключил радио. В памяти всплыли слова Шелли. Мозг обожгла жуткая догадка. Проститутка продолжала что-то рассказывать, когда я сбросил скорость. Мне тот час нужно было все проверить! Я не стал церемонится со своей попутчицей, а на очередном "милый" и вовсе вышвырнул ее практически на ходу, оставив одну на трассе. Я мчался к нашему старому дому. Первым делом я направился на задний двор, но так ничего не нашел. Практически успокоившись, решил все же проверить подвал. Я не мог поверить глазам! На стеллажах, где раньше хранились инструменты и садовый инвентарь. Были разложены окровавленные вещи жертв Милуокского монтсра. Но и я их узнал! Это все была одежда чудовищ, которых побеждал Тим в наркотических снах. Я все понял! Не было никакого привыкания к препаратам, просто я... Просто это все я...
- Единая служба спасения 911, чем можем помочь - голос в телефоне озвучил заученные фразы.
- Эроуз Стрит семнадцать. Срочно. Это касается Милуокского монстра, - я повесил трубку. Правая рука сжимала нож.
- Мы скоро встретимся, Тим! - резким движением лезвие вонзилось в живот.
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
5) Диана
ОДЕРЖИМОСТЬ
/Говорят, что в шкафах прячутся монстры.../
... Старый игрушечный питон по кличке Гречка воняет отсыревшей материей. Мой любимый запах: он меня успокаивает. Утыкаюсь носом в жёсткую материю. Мне страшно. Гречка — мой друг, поэтому защитит меня. Мы дышим пылью. Тут её много. Очень много пыли. Так много, что даже трудно дышать. Во рту пересохло. Я не должна была брать вазочку. Папочка запретил. Она стояла такая красивая. Её купила мама... за неделю до того, как отправилась на небо. Глаза щиплет. Чувствую, как капли стекают по щекам к уголкам рта. На губах солено. Пальцы липнут друг к другу. К ним пристаёт грязь. Я знаю, папочка не найдёт нас под кроватью. Нет. А если найдёт, то Гречка спасёт меня. Он победит демона, который вселился в папу. Он изгонит зло и папочка опять будет дневным... и не будет сердиться на то, что я разбила вазочку. Не будет сердиться так сильно...
/... но монстры.../
— Мразь! Я сказал: вылазь оттуда, сучье отродье! Будь ты проклята!
Подо мной растекается тёплая лужа. Мы с Гречкой отползаем к самой стенке. Прямо в упор. В нос ударяет запах собственной мочи. Не могу унять дрожь. Я хочу, чтобы всё закончилось. Хочу, чтобы это был сон. Я хочу проснуться!
/... прячутся не там./
Демон исказил папино лицо.
Борись с ним, папочка! Ты сможешь!
От зловонного дыхания режут глаза. Его рука хватает меня за волосы и тащит. Я кричу. Сквозь пелену боли, на которой всё сводится в точку, слышу рычание демона, исказившего голос папочки:
— Заткнись!
Рассекаю щёку об один из осколков битых бутылок, но почти не замечаю этого.
— Папочка, не надо, пожалуйста... Папочка!
Я знаю, что папочка всё ещё там! В заточении... Мысленно умоляю его бороться. Гречка выпадает у меня из рук, оставаясь в безопасности: под укрытием кровати. Предатель! Я одна. Больше у меня никого не осталось.
Одной рукой демон вытаскивает меня из укрытия на середину комнаты. Мои слёзы и кровь впитываются в грязный ковёр, а собственный крик кажется далёким.
— Я сказал: закрой рот!
Вторая папочкина рука ударяет меня наотмашь. В голове звенит. Мои руки теряют силу и безвольно падают. Наконец отпустив меня, демон поднимается и что-то хватает с кровати, а после снова склоняется надо мной. Я ничего не вижу от слёз. Крик превращается в хрип и...
— Сука! — доходит до моего измождённого, затуманенного болью сознания. У меня нет сил на сопротивление.
... Папочка отрубает мне палец.
***
Предатель. Он бросил меня. Бросил, когда был так нужен. Ненавижу. Не-на-ви-жу! Не могу смотреть на свою руку. Она больше не будет прежней. Никогда больше не будет. Слёзы скатываются по щекам, плечи беззвучно трясутся. Ненавижу. Не перебинтованной рукой хватаю ножницы. Гречка!
Наклоняюсь, заглядываю туда, где оставила его в тот день — под кровать. Вернее, где он меня оставил. Питон ждёт. Яростно, что есть сил пытаюсь прорезать ножницами материю, но это тяжело. Верчу в руках. Я знаю, где его слабое место. У нас не было секретов друг от друга. Сердце щемит, а в душу пробираются тонкие щупальца сомнений. Нет, я должна. Должна сделать это! Покончить с этим раз и навсегда. Прелые, грязно-зелёные нитки совсем растрёпаны по швам. Лезвие легко перерезает их, выпуская наружу вату-внутренности.
Я убиваю друга. И мне это нравится.
***
Через восемь лет папа умер от асфиксии. Мне тринадцать. Я прихожу домой вечером и обнаруживаю его на полу. Бездыханным. В собственных испражнениях. Что я чувствую? Ничего, и это испугает меня. Мне хочется, чтобы тело поскорее забрали из дома. Эта тряпочная кукла не мой отец. Уже не мой. Да. На автомате бреду к телефону, словно собираясь заваривать чай.
Гудки обвиняюще ранят мой слух, упрекая в бесчувственности и жестокости.
- Алло? Моему папе очень плохо... - деланно взволнованно вру, притворяясь, что мне не всё равно.
***
Самое сложное — поддерживать образ скорбящей дочери. Конечно, все знали и видели то, как отец обращался со мной с того времени, как умерла мама. Естественно, мало кто верит, что без мизинца на левой руке я осталась по своей вине... или же в то, что синяки и многочисленные шрамы на моём теле — всего лишь следствие бурных шалостей детства, коего у меня попросту не было. Никто не верил, но всем было всё равно. И я не могу винить их в этом. У каждого свои проблемы и заботы. Есть ли им дело до соседской девочки, отец которой уходил в недельные запои, забываясь и забывая, что у него есть кровь от крови его, плоть от плоти?
***
Под свою опеку меня взяла дальняя родственница по маминой линии. Старая карга, одержимая чувством собственного долга. Не сказать, что я нравлюсь ей хоть сколько-нибудь или она ко мне хотя бы немного привязана. Нет. Даже наоборот, старуха словно видит меня насквозь и негласно винит в том, что я свалилась к ней как снег на голову. У нас благополучно слаживается обоюдная неприязнь.
Её дом, а теперь и мой, пахнет сигаретами и чем-то омерзительно приторным. Кажется, что даже ладони засахариваются и слипаются от этой тошнотворной вони. Любовь хозяйки к сувенирам делает жилище похожим на ярмарку или же гнездо сороки. Да, именно сороки. Иначе сказать не могу. Всевозможные расписные тарелки, горшки, магниты и прочие бесполезные безделушки, привезённые из Будапешта, куда Мария Геннадьевна (как приказала себя называть старая стерва) ездит каждый год. Изо дня в день она неизменно заводит один и тот же разговор: в нас есть венгерская кровь и мы должны гордиться этим. Не знаю, почему. Я не слушаю. Всегда умела вовремя отключаться и представить водопад.
Ненавижу этот дом. Ненавижу этот город. Ненавижу эту старую, омерзительную каргу.
***
Мелкие камешки ударяются о стекло второго этажа и беспомощно падают вниз. Мне пятнадцать. Зеркало показывает, что я уже достаточно оформилась, чтобы привлекать мужские взгляды. Стряхиваю невидимые пылинки с идеально сидящего на тонкой фигурке простенького платья. Подхожу к окну и открываю. Лёгкий июльский ветерок нахально лапает моё лицо.
— Выходи, — без лишних церемоний зовёт Сашка, вот уже как год увивающийся за мной повсюду хвостом.
— Подожди минутку, — отвечаю, зная, что ждать ему придётся куда больше. И он дождётся.
Закрываю окно, и распускаю волосы. Усмирив непокорные локоны расчёской, укладываю так, как хочется мне. Прохожусь бледно-розовой помадой по губам и слегка припудриваю носик. Удовлетворённая полученным эффектом, улыбаюсь своему отражению и слегка вскидываю бровь, слыша как очередная партия камешков-напоминаний снова ударяется о стекло.
***
— Хочу тебя, — его губы прокладывают путь от шеи к груди, насколько позволяет вырез платья.
Я бы испытывала то же самое, если бы вместо его губ ко мне прикасалась насадка для пылесоса, которой чистят диваны. Чужие руки нагло шарят по моему телу. Платье — моя единственная защита. Его губы неумело находят мои. Стискиваю зубы. Тело покрывается мурашками, но не от возбуждения, а от омерзения. Что есть сил отталкиваю его, но тиски становятся только крепче. Рука парня до боли сжимает мою ногу, поднимается выше, задирая платье. Он сильнее меня. И никого нет поблизости, чтобы прийти на помощь. Я даже не могу закричать, потому как тошнотворные губы партнёра душат, не позволяя вздохнуть, не то что поднять крик. До крови кусаю его за губу. Чувствую стальной привкус у себя во рту, и Сашка наконец растерянно отстраняется.
Меня тошнит прямо на его ботинки.
***
В каждом парне я почему-то вижу отца. Вижу его обезумевшие глаза, когда он вытаскивал меня из-под кровати в тот день. Вижу демона, который скрывается во всех них до поры до времени. Его стоит только разбудить, дать толчок — разряд, чтобы чёрное сердце забилось и отравило всё, перегоняя поганую кровь по всему организму. Я ненавижу их даже больше, чем своего отца. Больше, чем когда-то придавшего меня матерчатого питомца детства. Все они одинаковые. И все как один хотят одного и того же. Того, чего я никогда не смогу им дать.
***
Впервые я вижу её в троллейбусе. На ней надета джинсовка, а белокурые волосы строго стянуты в конский хвост. Отстранившись от всего и вся, она втыкает в уши наушники и отворачивается к окну. Прекраснее я никогда ещё никого не встречала. Так как троллейбус забит, её бедро вынужденно касается моего. Чувствуя сухость во рту, ощущаю как внизу живота что-то шевелится, но тут же одёргиваю себя и насильно зажмуриваю глаза. Это неправильно! Неестественно! Так не должно быть... Но так есть.
В двадцать один год во мне впервые пробудилось физическое желание.
***
Следующая наша встреча происходит в техникуме, куда я поступила на фармацевта, по настоянию старой венгерской карги, которая всё ещё портит воздух.
Я уже на третьем курсе, а незнакомка только поступает на первый. Моё сердце замедляет биение. На церемонии дня первокурсника она во второй раз в жизни настолько рядом со мной: всего через один ряд, через одно кресло — так близко и одновременно так далеко. Хочется вскочить и уйти. Нет, убежать. Убежать так быстро, чтобы бег выветрил похотливые мысли, возникающие у меня в голове. Но на это у меня не хватит сил. Поддавшись сиюминутному желанию, пользуясь полумраком в зале, незаметно опускаю руку вниз, спрятав меж складок платья, наконец подобравшись к средоточию похоти — Везувию, способному взорвать моё тело изнутри. Лишь пару касаний хватает для мучительно-сладострастного избавления, опустошающего меня целиком и полностью.
Мне кажется, что я отчётливо чувствую едва заметный аромат, исходящий от её волос.
***
Вскоре я уже знаю почти всё о ней: имя, фамилию, отчество, где живёт, с кем живёт, куда ходит, чем увлекается и даже то, что её пса зовут Гром. Каждая новая деталь, даже малозначительная на первый взгляд, кажется крайне важной. Жизненно необходимой!
Если я не буду знать о ней хотя бы что-то, то просто умру.
***
Виталина, Виталина, Виталина... Царапаю на парте. Так приятно смотреть на её имя. Оно звучит как звон колокольчиков. Пробую на вкус: Ви-та-ли-на. Мне достаточно уже того, что мы каждый день ходим в один техникум и пересекаемся у буфета или на лестнице. Может ли она предположить то, что сводит меня с ума... лишает рассудка? Может ли предположить, какой властью обладает надо мной? Я продала бы душу богу или дьяволу — без разницы! — лишь бы почувствовать её хрупкую руку на своей, её губы на своих, её тело на своём... Сердце вырывается из грудной клетки. Я горю за свои мысли. Сгораю на костре, в который сама подбрасываю дрова.
***
Сегодня она смеялась с однокурсником. Флиртовала с ним прямо у меня на глазах, чёрт побери! Да, именно так! Флиртовала! Огонь ревности сжигает меня. Она принадлежит мне. Мне и только! Однако внутри отчётливо сознаю абсурдность своих нападок... Больно. Как же больно ревновать того, на кого не имеешь ни малейшего права! Не могу так. Больше не могу. Несуществующий мизинец начинает ломить, как это часто бывает. Фантомная боль преследует меня изо дня в день.
Уборочная первого этажа скрывает мои душевные терзания от посторонних глаз. Открываю кран, умываюсь холодной водой и глубоко вдыхаю... а выдыхаю уже злость.
***
Подлавливаю её в библиотеке. Девушка выглядит такой беззащитной, что злость, которую она разожгла во мне пару недель назад, увы, окончательно падает в небытие.
Сижу за соседним столом и наблюдаю за ней боковым взглядом. Но Виталина настолько сосредоточена на своём, что попросту не заметила бы даже того, если бы я на неё уставилась прямо. Смелею. Жадно рассматриваю каждую деталь, будто бы вырезая эфемерный портрет в своём сознании.
Волосы небрежно спадают на её плечи, а карандаш будоражаще скользит по губам. Она так прекрасна. Я засыпаю и просыпаюсь с мыслью об этом лице.
« Люблю тебя, люблю... Люблю... » — бьётся навязчивая мысль, подобно угодившему четырьмя лапами в капкан зверьку, но так и не слетает с губ.
***
За что она так со мной? Ну за что?! Вот уж как неделю она встречается с этим подонком, перетрахавшим весь техникум! Почему именно он? Ногти до боли впиваются в ладонь. Я каждый день вижу их вместе. Каждый вечер я хожу за ними хвостом. Они так заняты друг другом, что и не замечают, что за ними следят... Почему она кладёт голову на его плечо? Почему он имеет право прижимать её к себе, целовать, чувствовать тепло... Быть к ней так близко, как это не доступно мне... Когда он в очередной раз властно завладевает её губами, я представляю его язык у неё во рту...
Чувствую как ком рвоты подступает к горлу.
***
Так ей и нужно! Ха! Сколько они пробыли вместе? Три недели? Месяц? И он её бросил так же, как остальных. Злорадство патокой рассекается по венам, подарив спокойствие и чувство отмщения. Да! Она заслужила это. Впервые за этот злосчастный месяц хот-доги, которые можно купить в буфете на первом этаже, снова обретают запах и вкус.
***
Злорадство постепенно сходит на нет. Я даже предположить не могла, что её депрессия затянется на два месяца. Той счастливой девушки, которую я впервые встретила в троллейбусе, уже нет... Осталась лишь тень, призрак, продолжающий движение по инерции изо дня в день. Тонкая фигурка почти превратилась в скелет, а на лице проявилась нездоровая серость. Даже глаза потеряли свою живость и огонь. Пламя, которое так будоражило и возбуждало, постепенно угасло, но я по-прежнему не могу изгнать её из своих снов. Только теперь она приходит измождённая, слабая, беззащитная, нуждающаяся в моей помощи и поддержке, заставляя меня просыпаться в холодном поту.
Не могла же она полюбить этого негодяя за такой короткий срок в конце концов! Или... Ревность больно колит в бок, сбивая дыхание.
Через две недели узнаю, что она носит под сердцем его ребёнка.
***
Это уже выше моих сил. Он не просто трахнул её, а оставил в ней часть себя! Уродливую, омерзительную частицу! Почему она не сделала аборт? Почему решила оставить этого ублюдка? Непонимание и гнев переполняют меня.
С каким бы удовольствием я выковыряла это из её живота!
***
Прогулка в одиночестве по вечернему парку явно затянулась. Виталина ещё никогда не возвращалась домой так поздно. Иду следом. Камешки больно впиваются в подошву, но я не обращаю на это ни малейшего внимания. Она зябко обхватывает себя руками и садится на ту лавочку, где они с ним встречались последний раз. О чём она думает? Вспоминает ли то, как он обнимал её, целовал, шептал какие-то милые глупости, которые все без исключения были полнейшей ложью... Вспоминает ли...? Потому что я — да.
Плечи девушки начинают беззвучно трястись, разрывая мою душу на части. Порыв ветра ударяет в лицо, будто бы заставляя её обратить на меня внимание. Наши взгляды встречаются. Мгновение Виталина растерянна не меньше, чем я, ведь она даже предположить не могла, что в таком укромном месте, да ещё и в такой час, кто-либо может её обнаружить и стать невольным свидетелем её душевных терзаний. Впервые я забыла держать необходимою для конспирации дистанцию и вот, незамедлительно обнаружена.
Стараясь не забывать дышать, делаю шаг вперёд, а затем ещё один, ещё и ещё... На ватных ногах подхожу к лавочке. Едва шевеля одеревеневшими от волнения губами, стараясь не выдать себя, произношу самое первое и глупое, что приходит в голову:
— Привет.
— Привет, — повторяет за мной на автомате такой родной и дорогой голос.
Спешно утирая глаза, Виталина пытается улыбнуться, но улыбка выходит настолько вымученной, что больше походит на гримасу боли...
— Кажется, я нарушила твоё уединение, — едва нахожу в себе силы хрипло произнести я, кусая губу и нервно теребя край кофты.
— Ничего-ничего, — не очень убедительно спешит заверить меня она, доставляя мне удовольствие вновь услышать её голос. — Просто... Я думала, что в такое время тут никого нет обычно...
Осёкшись, излишне резко вскакивает и спешно стряхивает с колен невидимые пылинки. Я понимаю, что она сейчас уйдёт, что снова потеряю её... В который раз. Однако даже после столь короткого диалога, увы, для меня это равносильно смерти. Сейчас только мы с ней. Только мы вдвоём. Стараюсь не думать об ублюдке в её чреве. Я должна что-то предпринять, чтобы потянуть время. Просто обязана!
— Останься, — хрипло выпаливаю первое, что приходит на ум и тут же жалею об этом.
Лицо Виталины становится озадаченно-настороженным,но она находит в себе силы подчиниться, не двигается с места.
— Я тебя знаю... — осторожно произносит она, по всей видимости, чувствуя моё напряжение и взвинченность. — Мы учимся в одном техникуме. Я не раз пересекалась с тобой, хоть мы ни разу и не заговаривали...
Сердце радостно вырывается из груди. Она помнит меня! Всё это время я не была для неё пустым местом! Она знает о моём существовании и даже не раз обращала внимание. Что же она знает ещё? Поддаюсь глупейшему порыву и шагаю вперёд. Совсем близко. Она не ожидала этого и стоит всего в жалком миллиметре от меня. Такая же беззащитная, хрупкая, нуждающаяся во мне, как в моих снах... Только в моих снах она боялась не меня...
Не отдавая себе отчёта в собственных действиях, притягиваю её к себе и впиваюсь в губы. Сопротивление мне нипочём. Она слишком слаба, чтобы бороться со мной. Не знаю, что теперь будет. Сейчас она моя и только! Это мгновение я не отдам никому. Чувствую как её ногти расцарапывают мои руки, шею, лицо... Но что эта боль в сравнении с той, которую принесла мне моя безответная любовь? Я наказываю её, сама не зная за что... За то, что она не хочет меня, что переспала с тем уродом, что носит под сердцем ребёнка... Руки тянутся к её шее и непроизвольно сдавливают...
Она моя... Только моя... И ничья больше.
***
Я продолжаю искать тебя... Вижу твои черты по отдельности. Выхватываю их в толпе и собираю портрет.
/... говорят, что они прячутся в шкафах.../
Любовь моя, я слышу твой голос только в их предсмертных криках. Только тогда я возвращаюсь в тот день. Снова целую, обнимаю... Снова, и снова, и снова... Тебя, а не их! Купаюсь в их крови и страданиях... Только на жалкие мгновения они возвращают тебя. Но мне всегда мало. Моё тело стареет. Я начинаю источать тот самый омерзительный запах, который испускала старая карга, когда-то приютившая моё изувеченное тело и душу. Но я сделаю всё, чтобы остаться такой, какой ты меня видела в последнюю нашу встречу... Всё, что угодно.
Тебя уже нет. И меня тоже.
/Но на самом деле.../
Но я снова и снова продолжаю забирать то, что принадлежит мне — твою душу.
Потому что я выкупила её своей.
/монстры живут в нас.../
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
Голосование количественное.
Победитель - один.
Голосование продлиться до
11.08.17
Chelovek, Энни и Кроатоан - неявка!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 473
Замечания : 0%
1. Текст невычитан, стилистические корявости в передачи речи, то явно отечественный жаргон, то матерщинка, пересыпанная переводными "проклятые" и проч. Саспенс нагнетается плохо, мотивации не видно из текста. Всё равномерно -- вот такая сумасшедшая девочка, вот, вот, вот а вот убила. Акценты не расставлены, поэтому и не читается мотивация. Повествование в целом нравится по подаче, рубленные фразы, много экспрессии, больной взгляд подан, есть удачные сравнения.
Пока не знаю, буду ли голосовать.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 473
Замечания : 0%
2. Написано очень хорошим языком. И ещё это очень Кинг. От будвайзера до провалов в памяти. Но на мой взгляд провалена компановка. Эти бы штришки со скейтом, миской пса подавать тоньше и по мере линейного рассказа, а не воспоминаний-обращений. Ну и я не до конца поняла, это сын был убийцей? В общем, немного замято всё.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 473
Замечания : 0%
3. Тоже хорошо написано, тут стилизация не нарушается нигде. Немного невычитано. И первый текст, который максимально точно и полно раскрывает наводку, за одно это уже можно проголосовать.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 473
Замечания : 0%
4. Тут, тоже невычитка, тоже нарушения стиля (не в службу а в дружбу, угу). Очень размазанный текст, диалоги максимально водянистые, и через них читатель не видит, что Тим как-то особенно запал в душу Джефу. Мотивация некоторых моментов сомнительна (за дрочку на чужую мать по доносу младшеклассника популярного парня стали гнобить?). Но главное, тут провалена наводка -- по наводке персонаж должен быть в трезвом уме и доброй памяти. А тут -- нет. Персонаж милый и няшный травмированный мальчег. Точно не буду голосовать.
|
Группа: НАЧИНАЮЩИЙ
Сообщений: 180
Замечания : 0%
1. "Форма подачи - первое лицо". Где оно?
Единственное страшное место в рассказе - когда психопатка ведёт подругу в беседку, где нашли жертв маньячеллы)). Много ошибок, причём таких, что даже смысл слов теряется ("Сметенные полицейские, приняли ее за заложницу" - их смели или они в смятенье были, всё-таки разница)).
2.
Соответствие заданию - почти полное.
Ужас вызывается обоснованием "правильности" происходящего, а описание убийств вызывает просто омерзение - ну, наверно, так и надо, хотя - местами зашкаливает мерзость((.
3.
Соответствие заданию полное. Только связь с историей Volcano не увидела - может, просто внимания не обратила, но перечитывать желания нет)).
Не совсем ясны мотивы убийства - то ли из зависти, то ли из-за бумажника, то ли с головой проблемы, то ли всего понемножку. И само убийство какое-то не очень правдоподобное, мужик даже не попытался спастись.
4.
Соответствие заданию не только полное, но удивляет то, как мастерски автор вписал в текст нужного персонажа - хотя встреча двух маньяков вещь редкая, но здесь всё получилось вполне достоверно. Несомненное достоинство текста - описание всех мерзостей не вызывает рвотный рефлекс).
5.
Соответствие заданию полное, хотя питон не настоящий. Мне показалось странным, что акцент смещён с маньячества на чувство к Виталине.
Больше других мне понравились в целом тексты 2 и 4. Мерзостей больше описано во 2м, поэтому мой голос - за текст 4.
А вообще, Горностай, тема неудачная - кайфа нет совсем.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 473
Замечания : 0%
5. Вычитано. Я было обрадовалась родному Гречке, но увы - "папочка" "демон" "на небо". Калька с английских текстов и "ниверю". И всё же взаимоотношения гречки и девочки хороши. М -- мотивация.
Мария Геннадьевна врывается в англоязычный культурный контекст как Будёный на вороном.
Ах, это всё-таки попытка в русский контекст. С камешками во второй этаж дома.
Жаль, фемслэш был в задании) Неможко канцелярит (я нарушила твоё уединение в речи, ну да.)
Так, выбор сделан.
За третий.
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
Любители хоррора и простые смертные, всем Алоха! Для начала хотелось бы выразить искреннюю благодарность организатору всего этого маньяческого волшебства, и всем участникам!!! СПАСИБО ЗА ВАШ ТРУД И ОТЛИЧНЫЕ РАБОТЫ!
1) Помнится у Кинга читал похожее "Возвратившийся Каин" вроде бы назывался. По началу за всем этим рваньем из образов и резостью повествования, не читается абсолютно ничего, но сходив покурив, а потом перечитав заново осознал, что наверное так и выглядят работы полнейших психопатов. Не в плане автора, нет, а в плане героя произведения. Понравился момент с кубами, было там одно меткое предложеньице, в целом гуд, зачот и пятачок из пяти. За одним единственным минусом - не к месту тут нецензурная лексика, слишком русняво что ли?) Но нагнетач, пусть и не совсем правильный есть, а в конце все выплескивается как и нужно - литрами крови. Что касательно заявленных требований, не много тут их, но рассказ цеплеят, за что и спасибо!
2) И тут с требованиями тоже не все гладко, но, и клоуна тут нет. В начале лишь маска упомянута, ничего мерзостного тоже не уловил, раскаянье вижу, но с мотивацией беда. Очень смутно уловил посыл, хотя в начале прям жирным красным маркером выделено все, что нужно для понимания общей картины. не знаю, но мне как-то не очень зашло, не знаю почему.
3) Claps! Одно из лучших произведений в жанре, которые я вообще когда-либо читал! Снимаю шляпу, социальщины через край, образности через край, и пустота которую невозможно наполнить, ну клише но как оно здесь красиво смотрится!
4) Лидер! Браво! Что же выделяет этот рассказ из всех остальных? Во-первых он довольно смел, во-вторых эта смелость тут разжевана и подана как само собой разумеющееся, грязно, жестко, круто! Социальщина тут тоже на месте, а конец выше всяких похвал! Кроссовер с предыдущей работой удался, хоть и примотан тут на скотч, но блин, как же круто! Радовался, как ребенок. В общем и целом, доволен как слон.
5) Перекрой Кровавой Графини на новый лад. Мастерства тут тоже не убавить!) Тут виден подход, инсталляция любовных переживаний. Такое было у всех, такое привлекает, что мальчика, что девочку читателя. Автор умело смастерил из самой обычной грустнявой истории про лябовь поножовщину. А что, просто, глупо? Но зато так похоже на реальность!
Становление маньяка видно, насилие как триггер, впрочем не новость, такое уже было, но этот самый толчок метко встроен в конструкцию рассказа, как кубик лего. А в конце зрительные галюны, что дескать маньяк ищет ее в каждой встречной-поперечной, тоже весьма заштампованно, но это смотрится! Почему? Потому, что качество!
P.S. Касательно доп заданий, не все их выполнили, или выполнили, но не все. Честно, цепляться не очень то хочется, это действительно трудно, а работа проделанная авторами велика. У многих есть глупые ошибки вроде "чЕрлидерш" и прочего, но тут не в этом соль.
Практически у всех за основу взята одна и та же проблема - насилие в семье, ну ладно, пойдет, для хоррора не надо большего, тут нет закосов под нетривиальность. Тем более, что организация четко указала на это самое насилие в семье в доп заданиях. У всех авторов есть "становление" маньяков-психопатов-убийц, вот что главное. Соответственно - убийства обоснованны.
Главная проблема - русификация текстов. Это больно, это режет по глазам, особенно в тексте КОТа, НО! Если ее убрать, подчистить, подправить, "подвинуть ту самую доску в домике на дереве" (ну вот, поздравляю вас, Автор, ваш текст разбирают на цитаты!)) получится бомбезно!
Что еще сказать под закрытие? - руснявость американо-англо текстов убирать нафиг, мат убирать нафиг, канцеляризмы - вычитывать. Вроде все.
Всем большое спасибо за ваши работы! Признаться честно - выбирал очень долго, все пять рассказов очень хороши. Но нужно кончать трындеть и ставить баллы
Голосую за рассказ КОТа!
P.S.: Это лишь мое сугубо-личное мнение и оно может в корне отличаться от вашего!
Всем спасибо за внимание, всем пока.
P.P.S.: Господа писаки-хоррористы, го пилить свой сборник с лесби, геями и шлюхами?)) Го в издат! Эти произведения должны увидеть свет!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 160
Замечания : 0%
1. мне понравился синтаксис, понравился неоднозначный подход к первому лицу, когда оно оказалось как бы третьим, это такое самоостранение, манера речи подана неплохо, хотя местами и несколько утрированно. самая мякотка: ассоциация себя с Максом и Макса с отцом, тонкий, не лобовой подход к условиям задания. ну и хорошо сделанное американское письмо. Слабость композиции здесь больше похожа на приём, скука есть скука, а смена письма на дневниковое в самом остром моменте - неплохая вещь, помогает избежать лишней активности в повествовании. Но самое интересное здесь - игра повествователями. Изначально третье лицо повествователя на деле смотрит изнутри героини как первое и первым по сути и является, в то время как первое лицо в дневнике уводит читателя от реально первого лица героини, оказывается взглядом со стороны. Это происходит благодаря тому, что письмо от третьего лица по сути близко к потоку сознания и позволяет находиться вместе с героиней, а дневниковое письмо оказывается скованным условностями ведения дневниковых записей, вместо героини начинает говорить дневниковый дискурс, сухое ведение записей, де-факто выполняющее функции третьего лица. За одно это можно голосовать за первый, имхо. Но это пока не голос.
2. качественно написано, да, по-кинговски и с прямыми пасхалками к Оно типа фамилии Денбро. Ну а кто не сделает это в истории с клоуном-убийцей?) интересует вопрос, если это аудиозапись, то как курсив на ней передаётся? связь с первым рассказом чёткая, все условия выполнены, нелинейное повествование, композиция есть, неожиданный финал, переворачивающий всё, психологизм. Крутой рассказ по всем параметрам, в общем.
3. Этот тоже крутой, что о нём ещё можно сказать. Всё на своём месте, полное соответствие заданию, разве что композиция проще предыдущего, но письмо куда более эмоциональное и жгучее.
4. Эмоциональное развитие, саспенс, сам ритм теряются в скучном однообразии этого фанфичного письма. Милый слэш, на который можно вздрочнуть, но читать его тоскливо, вместо тёмной маньячной души здесь бесцветный наркотрип, хоррором этот текст назвать никак нельзя.
5. Есть эмоциональное напряжение, есть история становления маньяка, но вместо хоррора снова история любви, на этот раз фемслеш, при этом снова не особо высокого уровня. Соглашусь с Лоторо, много англоязычной кальки. Ну, и перенос места в наши края усложнил возможность влияния на героиню предыдущего героя.
В целом: хоррор от первого лица всегда интересен, когда подан не просто в качестве некоего сферического повествования в вакууме, а посредством некоего медиума, в рамке. Так сделали только первые двое дуэлянтов, но интереснее всего это сделал первый. Да, 2 и 3 тексты здесь самые качественные, а лучше всего, наверное, третий, но свой голос я отдаю первому за интересный подход к нарративу и его субъекту.
|
|
|
