Возможно событий этих и не было вовсе, а все персонажи - плод моей больной фантазии и только.

«О люди, внемлите словам моим.

... Слушайте внимательно передайте мои слова тем, кого здесь сегодня нет...

Не причиняйте вреда никому – и не потерпите ни в чём ущерба.

Помните, что вам предстоит встретиться с Господом вашим,

а Он знает все дела ваши!»

Из последней проповеди пророка Мухаммеда,

прочитанной им на горе Арафат в 632 г.,

во время паломничества пророка в Мекку.

В августе 99-го...

ЧАСТЬ I

«ЧЁРНЫЕ СКАЛЫ»

Глава 1

Исчезновение

День первый.

Известие о пропаже дочери майор Верес получил на рассвете, когда измученный многодневными скитаниями по горным тропам главного Кавказского хребта, вернулся в расположение бригады спецназначения, где он и его группа разведчиков обитала с начала командировки. Официально в штабе приютившей их части они числились как «Н-ский» развед взвод, «Н-ской» разведывательной роты, «Н-ского» разведбата одной из мотострелковых дивизий Сибирского Военного Округа, прикомандированный к оной части, если верить стандартной бюрократической формулировке, «для выполнения специального задания командования». Сам по себе сей факт, вроде бы, ничем и не примечательный; за годы затянувшейся второй Кавказской войны, каких только подразделений не побывало в этих краях.

Народ в бригаде был битый, собранный, в основном, из разведподразделений разных округов, армий и флотов со всей необъятной России, а посему весь насквозь засекреченный и лишних вопросов не задавал, как не любил и любопытных. Военное командование, пользуясь случаем проверить боеспособность своих частей, бросала сюда понюхать пороху, как на стажировку, и регулярные войска, состоящие в основном из необстрелянных срочников, и засидевшихся в штабах тыловиков, и резервистов, а в последнее время и контрактников – «ловцов удачи» и денег. Последние, т.е эти самые «солдаты удачи», прошедшие огонь, воду и медные трубы ещё в период первой проигранной кампании, здесь, в предгорьях Кавказа, нашли неплохой источник заработка, обеспечивая таким образом, и себя и свои семьи, которые они видели в основном в перерывах между длительными командировками.

Верес со своими людьми, ни к одной из вышеперечисленных категорий не относился. Здесь они выполняли «свою» работу - учились воевать. Точнее говоря, отрабатывали, в условиях, максимально приближённых боевым, а условия были действительно боевее некуда, действия своей группы в условиях горно-лесистой местности в случае начала реальной войны с настоящим противником. Являясь командиром подразделения, которое условно можно назвать ГГР (Группа Глубинной Разведки), подчинённого непосредственно руководству ГРУ и предназначенного для использования исключительно в военное время на территории противника или его союзников, а посему строго засекреченного, Верес лично отвечал за подготовку своих бойцов. Ему не нужны были преподаватели - теоретики из военных академий и училищ. Он просто не доверял их обширным, но в большой степени «теоретическим» знаниям, накопленным в ходе штабных игр и многочисленных показных учений, где они, вооружённые исключительно цветными карандашами, линейками и курвиметрами, почти всегда, наголову разбивали условного противника. Лишь в исключительных случаях, когда того требовали интересы дела, он привлекал для изучения специфических тем, в качестве консультантов по отдельным вопросам, ветеранов - практиков, «узких спецов», по тем или иным причинам, отошедшим от дел, прошедших многочисленные «горячие точки» планеты, да и то, только для того, чтобы убедиться в правильности выбранного им пути.

Он сам был экспертом. За последние десять лет службы ему и его людям пришлось побывать почти во всех горячих точках и «поработать» во многих районах межнациональных конфликтов, происходивших на территории некогда могучего Советского Союза, в основном на окраинах бывшей «империи», в бывших «братских» республиках. Почти в каждой такой командировке он, вместе со своими разведчиками, непосредственно участвовал в разработке и проведении специальных разведывательных операций и боевых действий. Приобретя, таким образом, за более, чем десять лет службы в Группе, ценнейший опыт, он теперь сам являлся живым учебником, память которого, как компьютер, намертво зафиксировала все эпизоды и спецоперации с его участием. В этом учебнике, как в любом другом, было всё: и параграфы, написанные кровью погибших друзей, и правила, несоблюдение которых наказывалось не неудами и незачётами, а невозвращением домой и слезами родных и близких. Именно поэтому, в своём деле Верес доверял только себе, своему боевому опыту и, приобретённому в рейдах по тылам реального, настоящего, не с игрушечными автоматами и пистолетиками, противника, звериному чутью. Чутью, которое он не хотел притуплять и обманывать занятиями в классах и на учебных полях, которое тренировал постоянно, используя любую возможность, как у себя, так и у подчинённых. Он не мог позволить себе роскоши расслабить такими занятиями своих подчинённых, которым, в случае начала войны, будет поручено выполнение заданий особой важности, от выполнения которых будут зависеть жизни десятков, сотен тысяч, а может быть, миллионов людей.

В его группе служили, а вернее, жили одной жизнью, одержимые, настоящие «фанатики» воинской службы. В его группе служили только офицеры, в званиях от лейтенантов, только начинавших познавать премудрости военной науки, до капитанов и майоров, наживших железные зубы на ратной ниве служению Отечеству. Подполковников и, тем паче, полковников среди них не было. Не выдерживали товарищи - господа подполковники и полковники тех сумасшедших физических нагрузок, которым почти на каждом боевом выходе подвергался личный состав Группы. Да и, по большому счёту, не дело это старших офицеров - на «боевые» ходить. Не рационально столь ценные кадры на передовой держать, не государственный это подход. Ведь кто-то должен и в штабах отрабатывать свой хлеб, молодёжь учить уму-разуму, опыт свой бесценный ей передавать.

Подобно многим другим офицерам из его группы, не мыслившим себе жизни без армии, Верес исправно прошёл все основные этапы службы и карьеры. Он рано женился. Ещё будучи курсантом военного училища стал отцом единственной дочери, которую любил безумно. Вначале, всё было хорошо. Однако, романтика воинских гарнизонов и присущий молодости оптимизм прошли и у молодой семьи начались проблемы. Промучившись несколько лет, Разведчик понял, что его частые и довольно продолжительные, иногда многомесячные командировки, надоели жене и сам предложил разойтись, чтобы не мучить ребёнка скандалами и ссорами, всё чаще возникавшими на этой почве в семье. Ему было жалко уставшую от такой жизни жену; было жалко, не видевшую месяцами отца, дочку, в которой он души не чаял; ему не было жалко только себя. Только к себе одному, он не испытывал никакой жалости. Он сам выбрал эту профессию и любил своё дело. Ему нравилась воинская служба и то, чем он занимался, ему нравилось жить в постоянном напряжении и чувствовать груз ответственности, ему нравились ночные тревоги и многодневные поиски, нравились люди, с которыми он служил и которые верили ему, как себе. И он уже не мог обойтись без такой жизни, он привык к ней...

Вскоре они расстались. Дочь росла без него, но виделись они довольно часто. Верес взял себе за правило - после возвращения из очередной командировки обязательно навещать её. Они проводили несколько дней вместе: ходили в театры, в кино, посещали музеи и выставки. Его бывшая жена с пониманием относилась к этому и не чинила препятствий их общению, наоборот, даже была рада этому. И вот теперь эта новость. Телеграмма, которую, среди прочих документов, ему передал дежурный по штабу, заставила его призадуматься, как призадумался бы любой отец, оказавшись на его месте, прочитав её текст.

«Петр Тчк Срочно выезжай Тчк Нужна твоя помощь Тчк Пропала дочь зпт не вернулась санатория зпт куда подругой ездила отдыхать путёвке Тчк Настя».

Телеграмма была подписана его бывшей женой и, судя по штемпелю, была отправлена из Москвы двадцать восьмого июля, то есть она провалялась в штабе более трёх дней! И никто ему об этом не сообщил. Последний раз он видел дочь более месяца назад, перед отъездом на Северный Кавказ. Елена была счастливая и довольная, рассказывала о первой летней сессии в институте, о своих планах поехать на отдых. И вот теперь это известие, как гром среди ясного неба! Предчувствие беды комом отозвалось где-то под сердцем. «Что же могло случиться?» - бился в голове один только вопрос.

В любом случае, теперь, пока он не узнает, что произошло с дочерью, спокойно спать не сможет. Следовало со всем этим разобраться и как можно скорее. Будучи человеком действия, Верес принял решение и приступил к его реализации. Он сумел в течение суток передать все дела «боевому» Заму, созвониться со своим начальником в ГРУ, получить добро на отпуск по семейным обстоятельствам, договориться с летунами о том, чтобы взяли дополнительного пассажира до Москвы, приземлиться на подмосковном военном аэродроме, доложить своему шефу результаты выполнения задания, оформить в родной конторе все документы на отпуск и приехать к бывшей жене на квартиру, чтобы выяснить подробности произошедшего.

Впрочем, ничего нового он почти и не узнал. Опухшая от слёз, когда-то очень красивая женщина, рассказала ему, что две недели назад, после успешной сдачи экзаменов за первый курс института, Елена с подружкой уехали отдыхать в Южноморск. Первый раз в жизни она отпустила дочь одну, всё-таки 18 лет, взрослая уже. Наказала позвонить сразу же, как устроятся в санатории, да так и не дождалась звонка. Ни на второй, ни на третий день, ни позже, так никто и не позвонил. Родители подружки тоже никаких известий от их дочери не получили. Забили тревогу, стали звонить в санаторий, но там никто девушек не видел и ничего о них не знают. Она, грешным делом, подумала - «загуляли девки», да вот уже четыре дня прошло, как они вернуться должны, а их нет. Написали заявление в милицию, да что толку. Обещали помочь, да и только. Сказали, мол, ждите, сообщим если что.

Информации было мало, но на большее Верес, в данной ситуации, и не рассчитывал. Бывало и хуже. Спасибо и за эти крохи. Измученная страшными предчувстиями и бессонными ночами женщина, сообщила всё что знала, и за это спасибо. Есть отправная точка, есть номер рейса, есть время прибытия самолёта в аэропорт назначения и название санатория - уже было за что зацепиться. Стряхнув накопившуюся за последние сутки усталость, Верес напоил уставшую женщину валокордином и, оставив укрытую тёплым одеялом в забытьи на диване, захлопнул за собой железную дверь её квартиры.

Чтобы собраться с мыслями, Верес решил пройтись пешком по свежему воздуху. Несмотря на усталость и нервное напряжение, его мозг продолжал по привычке чётко выполнять свою основную функцию - анализировал ситуацию, просчитывал варианты, искал решение. А решение, в данной ситуации, могло быть только одно - искать Елену следовало самому, не надеясь на милицию. Время, вот что беспокоило его сейчас больше всего. Слишком много дней уже прошло с момента исчезновения девушек. Действовать нужно было немедленно и быстро.

Верес достал свой мобильный телефон и набрал номер центральной справочной аэропорта. Выслушав расписание самолётов на Южноморск, он понял, что успевает на ночной рейс и решительно поднял руку, привлекая внимание проносящихся мимо машин. Шофёру притормозившей у обочины Волги он кивнул, как старому приятелю и коротко бросил:

• «В Шереметьево», - а затем, устроился на заднем сидении и задремал.

День второй.

9 часов 45 минут

«… наш самолёт произвёл посадку в аэропорту города Южноморска. Просьба всем пассажирам оставаться на своих местах до полной остановки самолёта. К выходу вы будете приглашены дополнительно».

Словно из тумана, искажённый динамиками казённо-слащавый голос стюардесы, проник в мозг и разбудил его. Стряхнув с себя остатки сна, Верес сладко потянулся и стал смотреть в иллюминатор на приближающееся здание аэровокзала, прокручивая в голове последние события. После нескольких часов сна в полёте он чувствовал себя намного бодрее, чем накануне, в аэропорту, куда он приехал перед самым окончанием регистрации на рейс. Хорошо, что вчера, через дежурного по Управлению он заранее забронировал себе билет и успел выкупить его. Оставшееся до вылета время провёл в кафе, так как вспомнил, что практически ничего не ел уже сутки, а силы могли понадобиться в самое ближайшее время.

Выходя из самолёта, садясь в автобус, проходя вместе с другими пассажирами через зал прилёта к дверям с указателем «Выход в город», он всё время ловил себя на мысли, что этим же маршрутом, больше двух недель назад, здесь шла его дочь с подружкой. Вполне вероятно, что где-то здесь, с ними и произошло что-то нехорошее, страшное, произошло то, о чём он боялся даже думать. Верес уже "включился" в работу и охотничий азарт постепенно овладевал им. Для него поиск дочери, конечно, не мог сравниться с боевым выходом в горы, или проникновением на хорошо охраняемый объект противника, но что-то общее между этими понятиями всё же было. Пока он шёл, в его голове уже созрел план действий.

К сожалению, время для оперативного поиска по-горячим следам было упущено. Теперь, по-прошествии двух недель, нужно было с ходу «врубаться» в ситуацию и попытаться отыскать хоть какой-нибудь след девушек в этом кишащем отдыхающими и туристами человеческом муравейнике, хоть какую-нибудь зацепку. Он уже наметил себе первым пунктом в этом плане визит в городское отделение милиции. Именно там должен быть человек, которому поручено заниматься поиском девушек, именно туда были переданы данные девушек, их фотографии и заявления родителей об их пропаже.

Пока же, его тренированная память запоминала дорогу, по которой возможно шла Елена с подругой, фиксировала всё, что могло пригодиться в будущем: количество входов и выходов из здания аэровокзала, лица персонала аэропорта, места скопления встречающих и провожающих, расположение служебных помещений и туалетов; фиксировала всё то, что могло оказаться полезным в его поиске.

У выхода из здания аэропорта было очень много народу. Несмотря на ранний час и начинающуюся жару там уже собралась внушительная толпа из встречающих, таксистов и местных колымщиков. Едва первые пассажиры с прибывшего рейса появились в проходе, как вся эта братия устремилась к ним, словно мессершмиты, отыскивая подходящие цели среди растерявшихся от всей этой суеты туристов. «Нападая» по очереди и небольшими группками на согнувшихся под тяжестью сумок и чемоданов людей, они постепенно растаскивали приезжих по машинам. Для кого-то это были родственники, приехавшие отдохнуть на море, для кого-то это были гости, которых следовало встретить и доставить по-назначению, для большинства остальных - клиенты, на которых можно было неплохо заработать.

Его мозг исправно разносил по отдельным ячейкам тренированной памяти расположение мест парковки машин, стоянки такси, остановки общественного транспорта, расположение палаток и ларьков на привокзальной площади.

Наконец, дошла очередь и до него. Подскочивший к Вересу потный мужичонка неопределённого возраста, прервал его наблюдения, предложив отвезти его в город, в санаторий, на Горную Поляну или любое другое место, которое будет угодно гостю. Внимательно оглядев странного типа с ног до головы, от чего тот сразу потерял всё своё красноречие, Майор, словно старого приятеля, полуобнял его свободной рукой (в другой была спортивная сумка с вещами) и сказал:

-А поехали-ка мы, для начала, в милицию, кореш.

Человечек, попытавшись выбраться из-под тяжёлой руки, висевшей на нём словно ярмо, приуныл, но ободрённый словами Вереса, что обижен он деньгами не будет, шустро засеменил к своей машине, предлагая по дороге понести его сумку.

Наконец аэропорт остался позади и старенький жигуль довольно шустро понёсся по трассе. Вполуха слушая новоявленного знакомого, который, по совместительству выполнял обязанности гида по окрестным достопримечательностям и болтал без остановки, пытаясь привлечь внимание пассажира, то прекрасным видом на море, то панорамой местного ботанического сада, то красивым пейзажем, Верес продолжал работать. Его мозг, словно компьютер, без устали продолжал заносить в свою память всё то, что он всегда заносил, попадая на незнакомую местность: особенности рельефа, удобные места для наблюдения за дорогой и для засад, опасные повороты и открытые участки, удобные для огневого поражения цели – всё то, что могло пригодиться в дальнейшем.

Отмечая проносившиеся мимо необычные формы пышной субтропической растительности, яркие цветы, которыми природа щедро одарила здешние сады и парки, пальмы и другие деревья, названия большинства которых он даже не знал, Разведчик вдруг поймал себя на мысли, что давно отвык от всего этого. Он разучился любоваться этой красотой и мыслил лишь категориями военными, сугубо профессиональными, нужными для дела. В его жизни пальмы могли служить лишь временными ориентирами, пока в них не попал случайный снаряд, цветы и другая подобная экзотика – лишь средством маскировки, да и то никудышним, так завянут очень скоро и своим увядшим видом выдадут того, кто решит этим средством воспользоваться.

«Оно и к лучшему, расслабляться сейчас ну никак нельзя, тем более, что они уже у цели», - подумал Майор.

Лихо подрулив прямо к крыльцу двухэтажного здания горотдела милиции, о чём свидетельствовала соответствующая вывеска на стене рядом с дверью, водитель получил свои честно заработанные деньги и умчался, надо думать обратно в аэропорт, за следующим пассажиром.

• мимо вооружённого автоматом, в небрежно, словно фартук, наброшенном бронежилете милиционера у входа («дисциплинка здесь явно не блещет, видно жизнь их ещё не била!» - мимоходом подумалось ему), Верес, толкнул входную дверь и оказался в просторном коридоре перед окошком дежурного по отделению, который, завидев вошедшего, вопросительно уставился на него, решая в уме сложную задачку - потерпевший или посетитель явился в столь ранний час? Чтобы облегчить бедняге жизнь, Верес протянул свой паспорт и объяснил, что является отцом пропавшей девушки и хотел бы встретиться со следователем, которому поручено это дело. Дежурный в чине капитана, предпенсионного возраста, с огромными седыми усами и абсолютно лысым черепом, трудноопределимой кавказской национальности, что-то среднее между адыгейцем и ингушом, внимательно и достаточно долго изучал документ. Он неторопливо перелистывал странички красной книжечки, рассматривал фотографию стоящего перед ним человека, сравнивая её одновременно с оригиналом и лежащими под стеклом на его столе ориентировками розыскиваемых уголовников. Заметно шевеля губами, капитан пытался прочесть очевидно очень для него труднопроизносимую фамилию, имя и отчество, адрес прописки, семейное положение и прочие анкетные данные. От столь очевидного усердия, проявляемого на службе, которое, скорее всего, было не показным, а самым, что ни на есть настоящим, что подтверждалось обильным потоотделением на круглой, как шар голове ветерана местных органов, Верес проникся к последнему изрядным уважением. Он вообще любил обстоятельных людей, делающих всё на совесть, а тем более, находящихся на "государевой" службе, поэтому спокойно ждал окончания процесса идентификации своей личности.

Разведчик успел изучить всю обстановку в помещении, правила внутреннего распорядка и пожарной безопасности, запомнил, на всякий случай, приметы и фотороботы розыскиваемых лиц, имена передовиков службы и отличников боевой подготовки, чьи портреты красовались на противоположной стене и отличались друг от друга лишь униформой, когда усатый капитан, наконец закончил изучение паспорта и не задав ни одного уточняющего вопроса, принялся названивать куда-то.

Через двадцать минут, если верить его «командирским», Вересу, уже подумывающему о переходе к более активным действиям в поисках местного начальства, было предложено подняться в кабинет заместителя начальника по розыску на втором этаже, где «его ждут».

Перепрыгивая сразу через две ступени, Майор легко взбежал по заправленной красной ковровой дорожкой лестнице на второй этаж, прошёл в конец полутёмного коридора, свернул за угол и уткнулся в массивную дверь из красного дерева. Безымянная табличка с указанием только «высокого» должностного положения, лица обитающего за этой дверью, не задержала его более, чем на секунду, да и то только лишь для того, чтобы бегло осмотреться и по привычке наметить пути отхода на случай непредвиденных обстоятельств.

11часов 35минут

Без стука Разведчик решительно толкнул дверь и очутился в огромном кабинете, в котором лишь решётки с наружней стороны окон свидетельствовали о принадлежности его хозяина к государственным органам. Всё остальное убранство помещения, включая роскошный шкаф, секретер, массивную бронзовую люстру, резной письменный стол с набором письменных принадлежностей на нём напоминали скорее офис преуспевающего бизнесмена или банкира средней руки, чем скромную обитель служителя закона.

Маленький человечек, которого Верес по началу и не заметил на фоне роскошной обстановки, что-то торопливо писал на большом перекидном календаре, «утонув» в огромном кожаном кресле. Если бы не китель и не висевшая на вешалке, в углу комнаты, фуражка, выдававшая в человечке владельца кабинета, то его можно было бы принять за завмага или бухгалтера коммерческой фирмы. При всём этом, человечек не потрудился даже поднять головы на вошедшего.

Майор подошёл к столу и молча сел в кресло, прямо напротив "карлика", как для простоты он с ходу обозначил хозяина кабинета.

-Слушаю Вас внимательно, гражданин, - не утруждая себя произнесением его фамилии, произнёс человечек с погонами подполковника милиции, не отрываясь от своего занятия.

Верес в упор разглядывал это порождение бюрократической системы и тихо начал звереть. Это ощущение он уже испытывал не раз. Оно приходило к нему в те моменты, когда появлялось чувство собственного бессилия перед обстоятельствами, которые не в его силах было изменить, а можно было только устранить хирургическим путём. В такие мгновенья он, чтобы не сорваться, начинал говорить очень медленно и очень тихо, почти шёпотом, вынуждая собеседника напрягаться и вслушиваться в каждое произнесённое слово. Нет, у него не повысилось давление и он не покраснел; внешне это почти не проявилось. Только очень опытный профессионал, искушённый в чтении языка тела, мог догадаться о его состоянии по замедлившейся, вдруг, речи и вкрадчивым движениям, танцующей перед броском кобры.

-Моя фамилия, Верес. Я отец одной из двух девушек – он назвал фамилию имя отчество дочери, - пропавшей в вашем городе две недели назад. Мне нужно знать, что сделано, для их розыска и каков результат проведённой работы.

• А кто Вам сказал, что они пропали в моём городе, - не представившись, произнёс подполковник, сделав ударение на слове «моём».

-Представьтесь, пожалуйста, уважаемый – "ласково" попросил майор «карлика», от чего тот бросил, наконец, своё занятие и удивлённо посмотрел на наглеца, позволившего себе такой тон.

-Первый заместитель начальника милиции, полковник Аветисов, - визгливым контр-альто произнёс Зам и тут же гордо добавил, - в настоящее время исполняющий обязанности начальники милиции города.

-Господин ПОДполковник, - делая ударение на первом слоге и словно не замечая оговорки, повторил Верес, - не будете ли Вы так любезны проинформировать отца о ходе расследования в отношении его дочери и её подруги, если таковое имеет место быть. Девушки приехали отдыхать в санаторий, который расположен в ВАШЕМ городе. В ВАШ город и в ВАШ аэропорт они прилетели семнадцать дней назад. Именно из ВАШЕГО города они не вернулись домой. Поэтому, до тех пор, пока у меня не будет других фактов, я буду считать, что пропали они в ВАШЕМ городе и искать их следует именно здесь.

-Ну, хорошо, хорошо, - смягчил тон подполковник. – Хорошо! Раз Вы настаиваете...

Он с видимым сожалением выбрался из своего кресла и, картинно подбоченясь, словно докладчик на трибуне, начал декламировать хорошо поставленным «бюрократическим» голосом:

- Нашим отделением была проделана огромная работа по розыску пропавших девушек. Опрошены десятки свидетелей и задействованы большие силы личного состава. В результате проведённых оперативно-розыскных мероприятий установлено... – выдержав многозначительную паузу, "карлик" явно довольный стилем своей речи и эффектом, произведённым на посетителя, победоносно вперил в него орлиный взор, - что девушки действительно НАХОДИЛИСЬ! на борту самолёта, прибывшего сюда 12 июля...

• ?!
• ...далее, следствием установлено, что они не прибыли в санаторий для отдыха в соответствии с выписанными на них путёвкам, копии которых имеются в деле. На основании вышеизложенных фактов, у следствия не имеется оснований считать их пропавшими именно здесь. Наоборот, в результате анализа полученных данных, следствие пришло к выводу, что обе девушки, скорее всего, уехали отдыхать в другое место на побережье, или даже в другой город.
• ??!!!
• В деле имеются: протоколы осмотра места происшествия, то есть аэропорта, опроса свидетелей, включая администрацию санатория Турист, корпуса Дельфин и работников аэровокзала.
• Могу я ознакомиться с материалами дела? - протянул руку за тощей папкой, лежащей на столе перед "карликом", Майор.
• Все материалы дела строго засекречены и предназначены для служебного пользования. Ознакомление с материалами дела посторонних лиц, согласно служебной инструкции, категорически запрещено! - с важным видом рьяного службиста, произнёс «исполняющий обязанности». Но, не дождавшись повторения просьбы и не услышав и намёка на просительность в полу-вопросе – полу-утверждении Вереса, со вздохом, по всей видимости выражающим крайнюю степень озабоченности и сочувствия, добавил:
• Только в виде исключения и под мою ответственность, вы, как ближайший родственник, можете ознакомиться с материалами здесь, в этом кабинете и в моём присутствии.

Передав папку посетителю, подполковник, очевидно решив до конца играть роль гостеприимного хозяина, подошёл к телефону и распорядился принести чай ему и «дорогому гостю» из Москвы. Пока Верес был занят изучением документов, хозяин встал, подошёл к инкрустированному шкафу и, открыв одну из многочисленных дверок, извлёк из бара пузатую бутылку Армянского коньяка . Наполнив до половины хрустальные рюмки янтарной жидкостью, от которой по комнате поплыл терпкий аромат, "карлик" плюхнулся обратно в своё кресло и предложил Вересу тост за успех следствия.

Не обращая внимания на «угощение», Майор закрыл последнюю страницу дела, положил папку на стол и задумался. Ему было ясно, что никто серьёзно никакими поисками не занимался. Исполняющий, явно не свои обязанности, подполковник больше всего был озабочен, формально соблюсти букву закона, а не добиться результата. Да, была проведена определённая работа, да, были найдены и опрошены свидетели в аэропорту и в санатории, но и только. Формально, следствие свою работу выполнило, предположив самое простое – девушки куда-то уехали, ведь трупов нет. Следовательно можно спокойно положить дело на полку и ждать, пока не найдутся либо пропавшие девушки, и ситуация сама собой разрешится, либо их трупы, и тогда всё начнётся сначала. Это устраивало всех, кроме родителей пропавших детей, сходивших с ума от горя и неизвестности, убитых горем матерей и отцов. Подполковник милиции Аветисов ни к первым, ни ко вторым не относился, поэтому спокойно наслаждался букетом превосходного коньяка, ожидая заслуженной оценки своей работы.

Верес не оправдал его ожиданий. Напротив, проявил явную непочтительность к хозяину кабинета, проигнорировав и коньяк, и чай, и шоколадные конфеты, и полный поднос с фруктами, внесённый вслед за чаем секретаршей. Ему необходима была информация, которая могла бы помочь в его собственном расследовании. Он никогда не был сыщиком, не знал тонкостей детективной работы, но он был разведчиком, профессионалом в своём деле, и знал какие сведения ему были нужны для этого. Выяснив, у разговорившегося от выпитого коньяка подполковника, что его дочь и её подружка были не единственными пропавшим людьми на побережье в этом сезоне, и выслушав его жалобы на трудности работы в столь экзотическом месте, как город-курорт- всероссийская здравница, где в сезон проживало более миллиона приезжих, Майор задал свой последний вопрос:

- Кто держит город?

Он хотел знать, кто является лидером преступного мира, королём Южноморска, авторитетом, чья реальная власть простирается намного шире, власти официальной. Ему нужно было имя человека, без ведома которого, не мог функционировать ни один вид бизнеса, ни легального, ни преступного. Он хотел знать, к кому он нанесёт свой следующий визит. Если официальная власть не могла или не хотела, что одно и тоже, найти его дочь, то у него не было другого выхода, как идти к другой, реальной власти.

И он это имя получил.

13 часов 05 минут

План у Вереса был простой и в этой простоте была вся его сложность. Так как все официальные попытки найти девушек, предпринятые местной милицией, оказались безрезультатными, единственный выход в создавшейся ситуации он видел в проведении собственного расследования.

Самое скверное было то, что фактор времени был против него. С момента приземления их самолёта в аэропорту Южноморска прошло уже 18 суток. Многое могло произойти за это время. Каждый последующий пройденный час всё более отдалял его от цели, делал поиск следов и свидетелей всё более затруднительным. С каждым пройденным днём в памяти свидетелей сохранялось всё меньше информации о прибывших сюда ранее людях. Ежедневно тысячи новых приезжих, из которых примерно половина были женского пола, приезжали, уезжали, передвигались с места на места, с пляжа на пляж, из гостиницы в гостиницу, из одного дома в "частном секторе" в другой. Ежедневно тысячи новых лиц, фигур, походок, платьев, купальников мелькало перед глазами местных жителей, служащих санаториев, администрации аэропорта и вокзала, всех тех, кто мог видеть и запомнить его дочь, вытесняя всё, что было связано с ней из их памяти. В самый разгар сезона, в июле-августе, хаотичное движение в раскинувшемся по морскому побережью на десятки километров Южноморске достигало своего апогея и затея найти кого-нибудь в этом бедламе могла прийти в голову только сумасшедшему. Не зная никого в этом городе, не имея друзей и знакомых, нужно было быть очень большим оптимистом, чтобы рассчитывать на успех.

Верес относил себя скорее к реалистам и, поэтому, согласно логике здравого смысла, рассчитывать на успех мог с вероятностью ноль целых ноль десятых. Прокачав ситуацию, он понял, что его задача не просто сложная, она практически невыполнимая. Вернее она невыполнима, если действовать обычными методами поиска через милицию со всеми её бюрократическими порядками, через официальные каналы в городской администрации. Даже ФСБ, подключись оно к расследованию, что маловероятно; у них есть дела и поважнее поиска двух пропавших девушек; вряд ли могла помочь. Майор, хорошо знавший систему работы этой конторы, прикинул сколько времени займут проверки показаний милицейских свидетелей, отработка версий, выработка новых, их отработка. Карусель могла затянуться на неделю. У него не было этой недели. У него не было даже дня. Он уже был в цейтноте.

Не замечая жары, Верес шагал по залитому солнцем Приморскому бульвару, перебирая в голове возможные варианты своих дальнейших действий. В голову ничего путного не приходило. Оказавшись, наверное, в сотый раз в своей жизни в сложной ситуации, он впервые не видел решения.

Конечно, это была не война и даже не учения. Кругом не было мин и ловушек, на него не сыпались с неба бомбы и снаряды, за спиной не было слышно лая преследовавших его собак. Но, с другой стороны, за ним не было всей мощи государства, не было рядом его боевых друзей, не было оружия, снаряжения, словом всего того, без чего выполнять любую задачу было практически невозможно. Как ни парадоксально это звучит, оказавшись, не в глубоком тылу противника, а в гуще курортного веселья и среди мирных людей, он, в какое-то мгновение, растерялся. Но, это была лишь минута обычной человеческой слабости, присущей любому живому существу.

Море, блестевшее в лучах яркого, полуденного солнца, манило и звало к себе. Пройдя ещё немного по бульвару, на прижайшем перекрёстке Разведчик повернул к пляжу. Пробираясь через многочисленные группы и группки отдыхающих, поминутно вытирая со лба пот, он попытался отыскать свободное местечко, где можно было бы бросить вещи. Увидев, наконец, освобождающийся клочок каменистого пляжного пространства, только что покинутый загорелой парочкой молодых «аборигенов», он направился туда, едва успев опередить бросившихся к нему сразу нескольких «конкурентов». Быстро скинув одежду и «замаскировав» сброшенной рубашкой и брюками полупустую сумку с вещами, он с разбегу бросился в спасительную прохладу моря. Радуясь свободе и представившейся возможности поплавать, словно дельфин, которого долгое время держали в тесной ванне, Верес вынырнул и отфыркиваясь, широкими мощными гребками пошёл вперёд, стараясь побыстрее покинуть прибрежную зону, бурлящую от множества барахтающихся в воде тел. Тренированное дыхание, сбившись было с нормального ритма, быстро восстановилось и занялось привычной работой, обеспечивая кислородом напряжённые мышцы плывущего человека. Отмахав в бешеном темпе метров сто, выплеснув накопившуюся от напряжения последних суток энергию в море, Верес перевернулся на спину и не спеша поплыл к берегу. Время для его отдыха и купания ещё не пришло, надо было принимать решение и начинать действовать.

Одевшись, Майор направился к шоссе. Голова после купания вновь стала свежей и приобрела способность соображать; мысли уже не роились сумбурно, мешая друг другу и общий план действий стал вырисовываться более менее ясно, ну а детали можно было додумать по дороге. Главное - появилась идея, которая, чем больше Майор над ней думал, тем больше не нравилась ему. Но пока это была единственная возможность хоть что-то узнать о пропавших девушках.

Суть плана была в... захвате заложников, вернее заложника. В роли заложника должен был выступить некий гражданин - Седых Евгений Петрович, в краях не столь отдалённых и в милицейских картотеках, более известный как «Седой». Шестидесятилетний рецидивист с многолетним стажем отсидок, авторитет, вор в законе, обличённый всеми полномочиями смотрящего на вверенной ему территории большого Южноморска, держатель местного общака и прочая, прочая, прочая. Заслужив своими легендарными "подвигами", как по ту, так и по эту сторону колючей проволоки, немалый авторитет среди воров, он был почти единодушно коронован на такую ответственную должность в столь райском уголке необъятной России.

Только ему, матёрому волку, хитрому и изворотливому, многократно проверенному и доказавшему всему воровскому миру свои недюжинные способности, преданность «святому воровскому» делу, авторитеты могли доверить столь сладкий кусок пирога, каким являлось курортное побережье.

Получив «добро» сходняка, Седой, после последней ходки сделал вид, что отошёл от дел. Он поселился в специально построенном для него особняке, напоминавшем внешним видом средневековый замок тевтонского рыцаря в миниатюре. Место было подобрано идеально. Вдали от моря и связанной с ним суетой, на самой окраине города, вплотную к горам, подальше от ненужных глаз и ушей. Здесь, на отшибе, и доживал свой век старый зек, что вполне соответствовало легенде, придуманной для ментов, дабы не беспокоили почтенного старца лишний раз своим вниманием.

Первый год так оно и было. Седой вел почти затворнический образ жизни. Он никого не беспокоил, никого не принимал у себя в доме. Соседи ничего плохого о нём сказать не могли, как, впрочем, и хорошего. Местная «уголовка», проявив по началу интерес к столь выдающейся личности, поселившейся на «закреплённой территории», после нескольких месяцев наблюдения и внезапных проверок «паспортного режима", «остыла», потеряв интерес к ведущему скрытный, почти монашеский образ жизни бывшему зэку. То ли правда, поверив легенде, то ли решив не тратить на него времени и сил, «пинкертоны» передали его под надзор и наблюдение местного участкового, не забыв проинструктировать того соответственно.

Как и положено участковому, раз в месяц, тот наведывался к своему поднадзорному. Скорее для очистки совести, чем по долгу службы, беседовал «за жисть» и уходил, каждый раз принявши изрядно, благо виноградное вино в винном погребе «замка» имелось постоянно и в большом ассортименте. Поначалу Седой жил один. По прошествии нескольких месяцев, у него появился сторож – мрачного вида, сутулый детина, который, помимо основной должности, помогал и по хозяйству. Иногда, под покровом ночи, к дому подъезжали дорогие иномарки, коротко сигналили и скрывались за бесшумно отворившимися чугунными воротами. Под утро, когда только зачиналась заря и над морем всходило солнце, таинственные гости так же тихо разъезжались.

• все нити незримой власти в городе перешли в руки Седого. Через два года на побережье не осталось ни одного бизнесмена, ни одного частного предпринимателя, не платившего дань в общак. Большая часть санаториев, ресторанов и курортных гостиниц, не говоря о бесконечном множестве различных кафешек, уличных забегаловок, шашлычных и прочих «точек» находились под бдительным оком старика, обложившим «оброком» смирившихся и устранив строптивых. Спустя ещё год, пользуясь разгулом всеобщей демократии и неразберихой, охватившей страну, он подобрал под себя все криминальные и полулегальные виды бизнеса, подчинил основные группировки и торжественно, со всеми полагающимися им почестями, похоронил тех их лидеров, которые не пожелали видеть в его лице вожака. Железной рукой он держал город и всю округу в узде, умело насаждая свою волю братве и блатным, карая отмороженных и особо зарвавшихся «залётных», решивших «отщипнуть» от его пирога.

Вот этот «хозяин» города и был нужен Разведчику для осуществления его плана.