Часть 1

          Луч солнца нахально проник в комнату и нырнул вглубь шкафа, открытого нараспашку. Катюшка вертелась перед зеркалом в красном коктейльном платье, подставляя лучу самые эффектные, на ее взгляд, места. Выгнула спину, повернулась в профиль, выставила стройную ножку, обутую в черную туфельку на шпильке, сдула со лба пышную светлую челочку. Ах! Все умрут от зависти у Светульки на свадьбе. И сама невеста первая.

В свои двадцать девять Катюшка чувствовала себя на девятнадцать, что заметно отражалось в ее глазах – открытых в мир так же широко, как дверцы ее шкафа, набитого модными нарядами. Работая секретарем в суде, она ежедневно покоряла взгляды солидных и большей частью семейных судей вместе с их помощниками. И при всем при этом она мечтала о невообразимом мужчине всей жизни. Катюшка ждала его с чувством и основательной подготовкой: научилась готовить, шить, рисовать по шелку, играла на скрипке и недавно даже пошла на курсы французского. Принцесса должна быть достойной ожидаемого принца.  

Школьная подруга Светулька во всем и всегда подражала Катюшке. И всегда была во всем второй. Катюшка была мисс класса, подруга – вице-мисс. Катюшка победила в олимпиаде по истории, подруга – заняла второе место. У Катюшки в восьмом классе появился парень, у подруги – в девятом. И тут вдруг система сломалась. Дала неожиданный сбой. Светулька собралась замуж раньше Катюшки. Что делать? Как жить дальше после столь подлого виража судьбы? Катюшка чувствовала себя обманутой и брошенной. Подруга младше на пол года, у нее нет талии и конопушки даже на плечах! Почему она первая?

Конечно, хорошей подруге нужно бы порадоваться, поздравить и пожелать счастья… А Катюшку разрывало на части. Она готовилась быть самой умопомрачительной гостьей, собиралась затмить красотой недостойную выскочку. Да и какое счастье может ждать Светульку с этим облезлым женхом? Катюшке категорически не понравился Валера. Разведенный, да еще работа какая-то невнятная – фри-лансер. Жить толком негде, на что – пока тоже под вопросом. Нет, Катюшка бы никогда не вышла за такого рыхлого во всех отношениях кандидата в мешковатом сером костюмчике. Никогда! Ее выбор будет выверен на все сто.

К назначенному времени в погожий субботний денек прикатили Светулькины родственники со всех краев страны. Народу собралось у загса десятка три. Автобус, лимузин, чайные розы по капоту. Все как положено. И регистрация состоялась как принято торжественно и со слезами счастья на глазах. Дородная дама в белом пиджаке и синей юбке гофре обильно накрашенными темно-бордовыми губами помпезно поздравила молодых и разрешила им скрепить союз поцелуем. То ли крепкий союз поцелуем, то ли союз крепким поцелуем, - Катюшка не расслышала. Она всем сердцем устремилась к центру событий и жадно смотрела на  раскрасневшуюся от радости Светульку, на ее пышное рюшечное платье с глубоким декольте, на жениха, прильнувшего к новоиспеченной жене в порыве чувств. Букет розовых роз трепетал в Катюшкиных объятиях и тоже слегка подрагивал. Он будто бы готовился нырнуть в потоки чужого счастья, оставив ее в одиночестве на берегу – скалистом и холодном.

- Ну все, ну все, ну все, - шептала Светулька, закатывая то и дело глаза, чтобы не заплакать. Она по очереди обнимала всех вручавших букеты, послушно подставляя напудренную щечку. Аккуратный макияж ей еще понадобится в ресторане. Но как тут было его беречь, когда родные желали и целовали, целовали и обнимали без конца. И все плакали.

- Светулька! Поздравляю! – задыхаясь в водовороте гостей, выговорила Катюшка и вручила ее мужу букет. Руки невесты были заняты воздушным произведением свадебного искусства – букетиком из мелких кремовых розочек и был похож на сладкое безе. Шуршащие подношения гостей собирал в охапку Валера.

- Катюшка, спасибо, родная! Спасибо, - Света бросилась к подруге. Сама ее обняла, забыв о декольте, которое тоже нужно было беречь, чуть не помяв сладкий букет невесты, и наступив на ногу мужу, - Катюшка моя дорогая, ты прости, что я первая, я бы никогда. Ты же знаешь. Ты у нас самая-самая, я всегда за тобой. Но Валерка, я его так обожаю, он такой! В общем, вот, Катюшка. Держи, ты обязательно найдешь себе такого же, будешь тоже счастлива! Держи!

Света насильно впихнула в руки Катюшке свой шедевр из кремовых розочек, вместо того, чтобы бросить в толпу! Поцеловала ее и скрылась в водовороте гостей, едва успев ухватить за рукав пиджака расплющенного тяжестью букетов Валеру. Катюшка отошла в сторонку, с трудом нашла лестницу. Тыкаясь во все углы, словно ослепла. Цокая модными шпильками по мрамору, спустилась вниз в холл дворца бракосочетаний, где уже вовсю пили шампанское и били на счастье бокалы, обсыпали молодых пшеницей и орали «Горько!» Катюшка сжимала в руках символ чужого счастья и пыталась не заплакать. Она глянула в зеркальную, сверкающую золотыми люстрами стену на поникшую тонкую фигурку в красном коктейльном платье и ей показалось, что подруга и правда сумела разглядеть что-то удивительное и ценное в своем Валерке. Такого серьезного и надежного Катюшке не встретить уже никогда…

***

Со временем Катюшка успокоилась: со счастьем чужим смирилась, своего ждать   перестала. Общались все реже. Светульке было не до подруг. Одиночество приносило Катюшке ощущение стабильности. Она смотрела со стороны на всю эту семейную катавасию и все больше разочаровывалась. “Зачем нужно возводить такой сложный дом, если он в любой момент рухнет?” - недоумевала она, - “И в любой момент вся жизнь, построенная на вере в счастье, полетит карточным домиком в тартарары.” Она поступила в финансовый и бросилась на тренинги личностного роста познавать мир психологии.

Тем временем у Светы с Валерой родился Петька - пухленький и розовощекий крепыш. Когда встал вопрос крестин, сразу вспомнили про Катюшку, звонок подруги застал ее на зачете по финансовому праву.

- Родная, привет! Так давно не слышала тебя. Прости, совсем не… - начала тараторить в трубку Светуська.
 

- Тщщ, Подожди. Не могу сейчас. Перезвоню. - Катя нажала отбой и ринулась в бой с зачеткой в руках…

Так  Катюшка неожиданно получила от судьбы возможность понаблюдать из зрительного зала за семейной идиллией, завернутой коконом вокруг чудесного ребенка. Родители ворковали над ним, обсуждали, как поел, кому улыбался. Валера светился счастьем, гордясь женой и сыном. Света хлопотала над сыночком, качала, поправляла пеленки, гладила щечку, переодевала и проверяла, не вспотел ли. Катюшка снова почувствовала укол в сердце: почему одним все, а другим нет? Почему все сладкое Свете, а все пресное - ей - Катюшке? Но тут ее отвлек Валера. Неожиданно подошел сзади, приобнял за плечи и громко игриво объявил: “А вот и наша крестная мамуля! Все в кафе! Будем ножки обмывать!” Сказал и подтолкнул ее слегка к Свете. Катюшка вся затрепетала от этого прикосновения. Странно, какой он сильный и уверенный. А с виду рыхловатый, совсем не спортивный. Смутившись, она, так и бросилась к крестнику. А тот вовсю сосал бутылку, проголодавшись за время крещения как настоящий мужичок. Светулька мурлыкала ему что-то нежное, подкачивала на руках, баюкала.

Летнее кафе в центре города ожидало гостей. Юная официантка с вычурным пирсингом в носу и бровях суетилась над накрытым столом, расставляя напитки. Гости заполняли помещение, предвкушая шашлык. Аромат уличного гриля сбивал с ног даже самых привередливых мясных гурманов. Одним из них был Валера.

- Так, так, рассаживаемся, не торопимся! Шашлычок-то каков! Чувствуете аромат? Вот. Я лично выбирал, сам проверял. Здесь поработал настоящий мясной гуру!  - радостно приняв на себя роль хозяина торжества, покрикивал на гостей Светин муж.
 

- Ладно тебе командовать. Все сами рассядутся, что суетишься? Садись давай. Вот, место есть рядом с Виталиком! Прямо напротив  Катюшки! - сетовала уставшая и раскрасневшаяся Света.

Ребенка они отдали Светкиным родителям, бережно завернув, поправив, напоив и приголубив. Наконец-то можно было расслабиться и на минутку перестать быть родителями. Света по привычке села с самого уголка, чтобы в любой момент сорваться и убежать, если с Петей что-то будет не так.

           Катюшка притихла и зажалась, ей было неловко ощущать себя лишней. Она сидела в середине стола, между Светиной однокурсницей Жанной, жгучей брюнеткой пышных форм, и родственником из Вологды Сеней, парнем в плотном клетчатом пиджаке и отглаженных светлых брюках, с хвостом длинных русых волос, затянутых резинкой, и аккуратной пшеничной бородкой. Напротив умостились три увесистых дядьки из Питера, один из которых звался Виталиком. И рядом с ним по просьбе жены уселся Валера. Хотя сидел он очень мало. В основном вскакивал, подавал, подкладывал салатику, подливал беленькой и говорил. Изредка его рассеянный взгляд останавливался на Катюшкиной светлой челке, и тогда Катюшка краснела и прятала глаза в скатерть. При всех попытках Светы оторваться от праздника и посвятить подруге немножко внимания, все равно сохранялось ощущение отчуждения. Валера растворился в роли тамады, наливал, поднимал тосты, чествовал каждого родственника. Он вдруг раскрылся для Катюшки в новом образе. Будто бы лопнул невидимый плотный футляр и из него импозантно вышел интересный мужчина, яркая личность, увлекательный собеседник. Катюшка смотрела на гостей, но всеми остальными рецепторами впитывала его ауру.

- Вы позволите положить вам шашлычку? - вдруг проговорил немного сбивчиво Катюшкин сосед по столу - Сеня.
 

- Нет… То есть, хотя да, давайте, - плохо вникая в суть сказанного, ответила она.
 

- А вина вам еще не налить? Бокальчик-то ваш пустует! - усиливая напор галантности, продолжал сосед.
 

- Нет, нет, лучше воды.
 

- Сейчас будет тост. Как же вы будете его водой-то запивать? Все же давайте я плесну красненького? - не унимался Семен.
 

- Ну, хорошо, - все так же рассеянно и скучно ответила Катюшка.
 

- А вы, наверно, крестная мама? - спросил Сеня, медленно и осторожно наполняя Катюшкин бокал кагором.
 

- Да. Света вот позвала меня. Теперь я крестная.
 

- А что это значит? Вы как бы вторая мама? Или как? - Сеня внимательно и серьезно заглянул в Катюшкины голубые глаза.
 

- Нет, конечно нет. Родители есть родители. Я просто буду навещать, подарки дарить. Как крестная фея в сказке про Золушку, помните? - Катюшка на несколько минут оторвалась от своего наваждения Валеры и переключилась на беседу с соседом. И ей стало не так душно. Мысли побежали быстрее, кровь по сосудам забурлила под обычным давлением. Пульс восстановился.
 

- Помню, помню, - весело улыбнулся Сеня. Катюшка впервые глянула на него с интересом. Он старше, чем показалось в начале. Ему за тридцать. И взгляд такой теплый, мягкий, честный. Руки слишком для мужских нежные, с пухлыми по-детски пальчиками, - Но это все же не совсем так. Крестная мама нужна не для подарков. Родственники и так надарят.
 

- А для чего тогда? - удивилась Катюшка. Ей становилось интересно.
 

- Для духовной поддержки. Вы пообещали сегодня за этого ребенка Богу, что он будет христианином. А вы ему будете помогать не сбиться с пути.

Сеня как ни в чем не бывало поставил бутылку с вином и по своей инициативе положил на тарелку Катюшке несколько долек помидора. Катюшка не нашлась, что ответить. Такой подход к ее новой роли в жизни путал все карты. Она растерялась. Религиозность в людях ее скорее пугала, чем располагала. Она ничего не понимала в философии и не понимала, зачем так глубоко копаться в простых вещах. Ситуацию спасла брюнетка Жанна.

- Знаете, Сеня, если так ко всему относиться, так в монастырь надо. Проще надо, проще… Зачем Вы девушку пугаете? - она обворожительно улыбнулась Сене, обнажив крупные белые зубы, было что-то в ней от хищника, и опрокинула стопку водки почти так же лихо, как Виталик, сидевший напротив.
 

- Здесь нет повода спорить. Каждый видит свое, - увильнул Сеня, подав Жанне блюдо с маринованными огурчиками и селедкой.

Валера в это время рассказывал смешную историю из своего институтского послужного списка курьезов, сдабривая шуточками и крепкими словами. Он немного захмелел и терял организаторский кураж. Гости все больше болтали и отвлекались. Контроль терялся, стулья все чаще пустели. Светин опустел первый. Она не выдержала материнского беспокойства, сверлившего ее страшными картинами о ребенке, который мог упасть из кроватки или захлебнуться молоком в неопытных руках бабушки. И она убежала домой по-английски, бросив гостей на Валеру.

Катюшке становилось скучно. Сексапильная Жанна ушла в неизвестном направлении, оставив однако синюю модную кофту на спинке стула. Значит, не насовсем ушла. Половина гостей уже разбрелись покурить или вообще домой. Катюшка долго собиралась с силами и все же, преодолев робость, решилась подойти к Валере и поговорить с ним о какой-нибудь ерунде. Но вдруг появилась Светулька. Она фурией набросилась на мужа, отругала его, что не умеет пить, и потащила его из кафе домой. Катюшка расстроилась и засобиралась. Но Сеня неожиданно оживился.

- Вас, кажется, Катя зовут? - остановил он ее вопросом.
 

- Да. А вы, я так понимаю, Сеня? А полное Семен? - нехотя села обратно на стул Катюшка. Придется еще поговорить с этим вологодским философом. Уходить на полуслове как-то не вежливо.
 

- Всеволод. Такое вот редкое имя. Всеволод Сергеевич Оградкин, - Сеня немного смутившись, пригладил невидимые огрехи стянутых волос.
 

- А вы в Вологде чем занимаетесь? - вяло спросила Катюшка.
 

- Я профессиональный музыкант, - с мягкой гордостью, без заносчивости, ответил сосед, слегка приосанившись.
 

- И на чем же вы играете, Сеня? - иронично спросила Катюшка, с трудом пытаясь представить себе этого странноватого человека за роялем.
 

- Гитара. Шестиструнная. Хотите, я вам поиграю?
 

- А она у вас собой? - искренне удивилась Катюшка.
 

- Да, я ее часто вожу с собой. На всякий случай. Гостей развлечь. для себя поиграть. Гитара меня успокаивает и вдохновляет, и даже лечит! - сосед говорил о гитаре с воодушевлением, будто о друге или ребенке. Его светло-серые узко посаженные глаза заискрились. Катюшка обратила внимание -  в Светкином родственнике просматриваются благородные черты, чего не скажешь о ширококостной  налитой Светульке.
 

- Вообще-то все уже расходятся. Но я бы послушала… - Катюшка почувствовала усталость, ноги одеревенели. То ли от вина, то ли от нервного напряжения. Но идти она никуда все равно не могла. Нужно было остыть, успокоиться и набрать сил. Музыка была как раз хорошим поводом посидеть еще.
 

- С удовольствием! - Сеня подскочил и скрылся, щелкнув для антуража пальцами. И он принес из машины черную блестящую “ямаху”. На вид совершенно обычную и маленькую. Катюшка давно не видела так близко гитару. В ее детстве папа иногда доставал с антресолей рыжую старенькую шестиструнку и бренчал один и тот же романс “Я встретил вас и все былое”. И тогда гитара казалась гораздо больше, чем та, что сейчас уютно устроилась в руках Сени.

Из-под пальцев музыканта неожиданно полилась испанская феерия. Он совершал на первый взгляд простые движения, чуть подергивал ими струны, но гитара излучала волшебство. Гости притихли и замерли. Катюшка почувствовала резонанс в груди, в середине солнечного сплетения. Фламенко вибрировало прямо внутри нее. Мысли закрутились в бешеной пляске, отщелкивая кастаньетами имя Валера. Катюшка сорвалась с места и стремительно рванулась на улицу. Ей не хватало воздуха. Что-то острое и жгучее болело в сердце при мыслях о нем. И деться от боли было некуда. Катюшка огляделась. Летние сумерки дышали влагой будущего дождя. Нагретый асфальт отдавал тепло накрывавшей его постепенно прохладе и перемешивал воздух с ароматами цветущих роз, густо насаженных вокруг кафе. Она побрела по тротуару, забыв о транспорте. Мимо проносились маршрутки, автобусы, такси, но она медленно и отрешенно шла, никуда не глядя. В конце улицы знакомый, но еще не понятно чей, голос ее окликнул. Катюшка несколько секунд еще возвращалась в реальность и пыталась осмыслить, кто и зачем ее мог звать. Она оглянулась и сделала несколько шагов навстречу зовущему. Это был Валера!

- Катя! Вы куда? - кричал Валера с нотками обиды в голосе, - А чай с тортом, а танцы до упаду?

Катя не верила глазам. Совершенно протрезвевший Светкин муж уверенно ее догонял широкими шагами.

Валера шел навстречу Катюшке и думал, скорее бы кончилось это семейное шоу. За год совместной жизни произошло столько событий, трудностей и потрясений, жизнь настолько перешла в русло жертвенности и отрешенности от всего внешнего, что единственное ощущение сейчас у Валеры было - глубочайшая усталость. Беременность Светы выжала из Валеры все соки счастья. Все труднее было общаться с женой, потому что ей большей частью его поведение казалось недостаточно тонким или наоборот не вполне решительным. Валера постепенно чувствовал, как становится лишь придатком огромной машины, аппендиксом в организме “семья”.

Стрессы плавно перетекали в апатию. Апатия в раздражение. И обратно. И так все глубже Валера загонял себя в трясину. Одиночество в кругу семьи - сложная и не поддающаяся лечению болезнь - поразила его скоропалительно и довольно рано. То ли дело Катюшка. Он приближался к ней и все четче видел перед собой фигуру иной, совершенно чужой и далекой женщины. Холодной и загадочной. В глубине души он испытывал странное чувство приближения к свету, невероятной радости, словно увидел последнюю соломинку, способную его спасти. На лице все еще красовалась деланная улыбка главы семейства, счастливого отца и мужа, но из сердца уже поднималась волна боли, лицо становилось серьезным..

- Наконец-то я вас нашел. Хотели сбежать? А еще крестная фея, понимаешь! - сказал Валера тихо и уже не торжественно, а совершенно буднично. В его глазах сияли игривые искорки.
 

- Пора мне. Да и вы, я смотрю, уже устали. Совсем с ног падаете. Наверняка ночами не спите, - как будто стараясь защититься от его искорок и его панибратской будничности, Катюшка говорила нарочно холодно. Хотя внутри чувствовала подкатывающую волну счастья.
 

- А может, ну их, эти салаты с газировкой. Пойдемте к озеру? - неожиданно для самого себя, и уж тем более для Катюшки, произнес Валера с мальчишескими интонациями в голосе.
 

- Вы хотите о чем-то со мной поговорить? Что-то со Светой? - удивилась и немного встревожилась Катя.
 

- Да, хочу… - не открываясь, не разъясняя ничего, пробурчал Валера и подхватил ее под руку, направляя в сторону городского парка, где пряталось маленькое круглое озеро с утками.

Они медленно шли по узкой дорожке, смешиваясь с еще десятком парочек, мамаш с колясками и просто задумчивых прохожих, и плавно огибая гладь воды, подернутую рябью от легкого ветерка. Небо чуть осветилось последними тлеющими угольками догоравшего солнца. Утка с тремя пушистыми утятами, рядком тянувшимися за ней гуськом, важно проплыла мимо, ни одним движением не выдавая надежды на лакомство.

- Жаль, хлеба не взяли, - тоскливо глядя на утку, сказал Валера, - Я в детстве обожал уток кормить. Они так прикольно ныряют за кусочками!
 

- Да, я тоже, - задумавшись о своем детстве, согласилась Катя.
 

- А вы почему не замужем? - неожиданно рубанул сплеча Валера довольно откровенным вопросом.
 

- Не знаю, - смутилась Катя, - Не встретила вот такого надежного и правильного, доброго и утонченного… Как ты!

Валера замер от этого вонзившегося в него копьем “ты”, на секунду остановился и глянул в Катюшкины глаза, будто нырнув с головой в прорубь. Его обожгла мысль, что вся его прежняя, мятущаяся в проблемах жизнь погибла в один момент в этом проруби. Никогда он не слышал от Светы ничего похожего о себе. Она лишь подтрунивала, сетовала на промахи, в самом лучшем случае жалела его. А вот чтобы прямо сказать такое. Никогда. Ему вдруг почудилось, он засомневался, а говорила ли ему жена когда-нибудь вообще о своей любви? Валера мучительно перебирал в памяти моменты откровений, близости, и не находил той мизерной сердцевинки - признания в любви. Она спрашивала его - любишь? И он говорил ей - да.